Я о вас этим вечером

Х Х Х

Вернитесь.
Я прошу Вас.
Я пришла.
И о незнанье, что сказать, не бейтесь,
Как кит о лёд.
У Вас щека нежна
Была…
Смутитесь, извинитесь вдруг, побрейтесь.

Скажите, что здесь не было других.
Ну пошутите горько, что Вы витязь
Иль рыцарь мой, но вместо шпаги стих
В ножнах стола.
Вот я стою.
Вернитесь.

Заплачьте же. Ах, нет. Совсем не то.
Не тратьте ни мгновенья, не вникайте
В суть появленья.
Сдёрните пальто
И никуда до смерти не пускайте.






Х Х Х

Как этот город
Безутешно тих,
И рамы странным знаком распластались,
И несколько деревьев расплескались,
А попросту – опали листья их.

Ты был в любви хранителем огня.
Как это тяжко,
Милый мой, простите ли?
И как у гроба царского просители,
Стоят глаза у чёрного окна.


Х Х Х

Я о Вас этим вечером,
Я о Вас этим деревом,
Этим снегом заверченным,
В этом мире поделенном
Своей долей о Вас.
Как рояль старый вальс,
Этой ночью я Вас… –

И во всех эрах кружат
В Вашем ритме сейчас.


Х Х Х

Есть пора сентября,
Начиная с тебя,
Есть пора умереть
У чужих у морей
Синь-дождей со стебля,
Начиная с тебя,
Не с колен, не моли,
И не выплыть, гребя,
Как корабль на мели,
Начиная с тебя.

Х Х Х

Невероятный наш талант
Из века в век творить печали,
Когда есть високосный фант
Любви, что мы не разыграли.
Когда во снах, флиртуя, лгать
И прятать личико в ладошки,
Слова и блеск их предлагать,
Как перстеньки свои лотошник,
Когда черновики марать –
Кому сейчас быть гениальным,
Невероятно умирать
Вслед за кивком его прощальным.


В ПОТОКЕ ПЕРСЕИД

Опять Персей роняет самоцветы
Из пояса…
Как августы темны!
В такие ночи вы, мои поэты,
В кого и где посмертно влюблены?
Каков на вид небелый свет – софит
Чьего вниманья, чьи таит секреты?
И плачет ли,
не ведая, что спит,
Когда Персей роняет самоцветы.


Х Х Х

Листья с веток,
Свет из окон,
Тени на папье-маше.
Чуть заметно миг изогнут
Пальцем на карандаше.

Осень явится, предметы –
Шёлк и соболя с плеча –
Изо всех времён фрагменты,
Словно за полночь свеча.


. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Мои столетия не мне,
Письму и локону в огне,
Упавшим в обморок углам
В мгновение, когда, как рампы,
Переливаются все рамы
Луной и снегом пополам.
И вещи сходятся без свечки
У дверцы раскалённой печки.


Х Х Х

Душа моя и нежность, и навет,
Закладка в книге и зелёным блеском
Просвечивающий на свет
Луны туман за перелеском.
И оба длимся в мире посторонних
Ночных вещей,
Встречаясь, как впотьмах
Со снежным светом чёрный подоконник.


Х Х Х

Свеча, окошко, обжиг далью.
По эту сторону и ту
Вечерний снег, и я иду,
Таинственная, снег вуалью,
Неведомо в каком году –
И здесь, и там по зазеркалью.


Х Х Х

Этот город, как скорпион, –
В отражённый рекой небосклон
Бьют под вечер электрозигзаги
Той же самой речонки – закон
Приблатнённого китча и саги
Беспонтового рэп-бедолаги,
Что татушкой крыла окрылён.
Х Х Х

Схожу по лестнице шаткой
Светло, как схожу с ума.
Мгновенью в лицо перчаткой
Брошена вновь судьба.
Из ночи, как из волчьих
Глаз в окна две звезды,
Затяжку лица извольте
Последнюю до беды.
Теперь всё равно – шпага
Какая не победи,
Коль начали за два шага
До выхода из груди.


Х Х Х

Уймитесь! Оставьте мне это чело
И очи – взрыв мартовских почек.
И так этот город был, как помело
И как неразборчивый почерк.

Судьба, как мираж, и на пыльном окне
Туманные знаки синее,
И вот не она уже, грезя, ко мне,
А я хладнокровно за нею.

И обе по дому, как тени, черно
Блуждаем, друг друга мороча,
И в недоумении это чело
И очи, слезой мироточа.












Х Х Х

Какие сны нас опалили!
В снегу и звёздах обгорев,
Деревья тихо на пол или
Седые тени от дерев.

Какое в полночь перемирье!
Господь, не дай, не уведи
От камешков, что перемыты
О самый краешек воды.

Какая ночь! Мы здесь сойдёмся
Торжественно и нелегально,
Как вырванные из Содома
С Гоморрой в Космос над лугами.

Его хрустальный башмачок
Душой потерянный, а дальше,
– Ах, душенька, примерить дай же,
Слеза и вздох, и ножка та же, –
Но чьи, когда и где – молчок.