Заметки к несостоявшимся текстам Бертольда Брехта
?ИРОКЕЗЫ?
Любовь моя бескорыстна –
ужалит и отлетит,
и зря ты решил укрыться
за тридевять атлантид.
Обманчив ночной стеклярус
в твоем убогом раю,
и я посылаю парус
по душу твою.
Ты верил в дожди и грозы,
гляделся в глаза камней?
дарю тебе все вопросы –
и нету дани главней.
Что толку видеть и ведать
в пол-шаге от забытья;
ты мучаешься: что делать? –
всё сделано за тебя.
Сомненье тебя пригубит
и мудрость, которой нет;
гадаешь: любит – не любит?
Есть третий ответ.
И после победы бранной,
доставшейся муравью,
ты спрашиваешь: где брат мой?
Но я не люблю интервью.
?БЕРЛИНСКИЙ АНСАМБЛЬ?: ПРОГОН
Слишком естественно!
Только зверю
позволено красоваться, мадам.
Если зал выдыхает ?верю?,
значит, свершается мелкий обман.
Выпорхнула из тыльных кулис,
переставляешь ножки по сцене –
отпрянь, изуродуйся, умались
и станешь, дура, еще бесценней.
Говорю тебе: не живи!
Но у тебя ведь пожар в крови.
Ты на краю оркестровой бездны,
если умеешь, думай о том,
что все кривлянья твои неуместны
(и, кстати, не застрахован дом),
что звезд и звездочек – пруд пруди.
А у тебя пустота в груди.
Для того и нужны повторы,
чтобы усвоили эти и те:
мы не соперники и партнеры,
а соучастники в общей беде:
шут в обличии домочадца
и однолюб в донжуанском плаще, –
дайте им до себя домолчаться
или не воплощаться вообще.
Но слава Богу, что это прогон!
И никого кругом.
ЛЕКЦИЯ ПРИ ВРУЧЕНИИ
МЕЖДУНАРОДНОЙ ЛЕНИНСКОЙ ПРЕМИИ МИРА
Я говорю, что поэт – всегда посторонний,
разумея способность
не озираться по сторонам,
но видеть со стороны
себя и свое;
это порыв из ближнего окружения,
потребность не сторониться,
а отстраняться.
Говорю, что посредственность –
то, что всегда и любому по средствам,
преступное равенство,
круговая доступность
и приговор свободе.
Хотя и в болоте наличествует руда.
К сожалению, пафос
является разновидностью патоки,
чья сладость неоспорима;
просто следует помнить,
что даже подлинный мед для иного бывает кляпом.
Я говорю о грядущей коммуне,
где восторжествует заповедь:
сперва отдай, не подумав,
потом задумайся и отдай –
и да не оскудеет душа берущего.
Материализм –
когда смерть во главе угла –
каждую жизнь
превращает в бессмысленный подвиг.
И наша задача
слегка подсластить пилюлю,
о которой известно,
что вес ее – 9 граммов.
?ТРИУМФАТОР?
Прильнув к распятиям и кумирням,
переварив благовонный дым –
с детства тянешься быть всемирным,
а лучше стать навсегда молодым.
Где он – весь этот мир? Бог весть.
А ты уже есть.
Вы берегите себя и тратьте,
буйствуйте и таите дух –
страх и отчаянье в третьем акте,
а лучше остаться при первых двух.
Троицу жалует только Бог.
Но что-то он плох.
Ты получаешь, чего не просишь,
в лавке, гда главная плата – слеза;
бал трехгрошовый – лишняя роскошь,
а лучше два грошика на глаза.
Всё на земле – по закону пар.
А прочее пар.
Дни надзирателя и арестанта
затворены в меловом кругу,
значит, любая мольба бестактна,
а лучше слушать капель и пургу.
Ибо сомнителен рабский труд.
Ведь всё отберут.
Верно завещано в давние веки:
не заключай никаких пари,
не сотворяй костра в человеке,
а лучше совсем ничего не твори.
Где он, воинственный наш кумир?
Умер – и мир.
?ЯНУШ КОРЧАК?
Заблуждаетесь: все непохожи
вот почему безнадёжны великие начинания
но дважды два неизбежно четыре
и существуют прописи без права обжалования
поэтому увернувшиеся от ответа
и в аду не найдут оправдания
а душа непригодна для торга
поскольку возместить ее нечем
чтобы вам было понятнее: дело в цене
вернее – в невозможности расплатиться
избиенье младенцев не самоцель
это высшая школа безумия
палач и солдат не одно и то же
призвание и дисциплина – все-таки разные преступления
захлебываясь черной работой
вы ошибаетесь будто некуда деться
страх за родных и близких
делает вас чудовищами
блажен у кого на свете
только чужие
и только ближние
?СПАСИТЕЛЬ ЙЕНСЕН?
Вдаль от порога –
семя, листва, человечество;
а у пророка
неистребимо отечество.
Трижды милее
всё, что дано и отобрано:
от Галилеи –
разве допросишься доброго?
В том Эльсиноре
только что стихло побоище,
небо земное
жадно решает: кого еще?
Жалок твой замок
в памяти и мироздании:
кроме русалок,
что еще теплится в Дании?
Нет, не голубка
петли свивает над палубой;
в трюмах Колумба –
цепи и бисер напалмовый,
сумерки храма,
страсть и гордыня бесстыдная.
Чем, кроме срама,
нас породнила Вест-Индия?
Вёрткие гиды,
ваша понятна испарина:
что из Колхиды
может прийти, кроме Сталина?
Розга и плаха,
грех нас держать дураками-то:
кроме Аллаха,
кто за душой у Мохаммеда?
Что, кроме страха?
Что, кроме жажды и голода?
Что, кроме мрака?
Что, кроме зноя и холода?
Звездные реки,
женщина, птица и дерево,
всё, что навеки
обретено и потеряно
8.03.-23.05.2004
Любовь моя бескорыстна –
ужалит и отлетит,
и зря ты решил укрыться
за тридевять атлантид.
Обманчив ночной стеклярус
в твоем убогом раю,
и я посылаю парус
по душу твою.
Ты верил в дожди и грозы,
гляделся в глаза камней?
дарю тебе все вопросы –
и нету дани главней.
Что толку видеть и ведать
в пол-шаге от забытья;
ты мучаешься: что делать? –
всё сделано за тебя.
Сомненье тебя пригубит
и мудрость, которой нет;
гадаешь: любит – не любит?
Есть третий ответ.
И после победы бранной,
доставшейся муравью,
ты спрашиваешь: где брат мой?
Но я не люблю интервью.
?БЕРЛИНСКИЙ АНСАМБЛЬ?: ПРОГОН
Слишком естественно!
Только зверю
позволено красоваться, мадам.
Если зал выдыхает ?верю?,
значит, свершается мелкий обман.
Выпорхнула из тыльных кулис,
переставляешь ножки по сцене –
отпрянь, изуродуйся, умались
и станешь, дура, еще бесценней.
Говорю тебе: не живи!
Но у тебя ведь пожар в крови.
Ты на краю оркестровой бездны,
если умеешь, думай о том,
что все кривлянья твои неуместны
(и, кстати, не застрахован дом),
что звезд и звездочек – пруд пруди.
А у тебя пустота в груди.
Для того и нужны повторы,
чтобы усвоили эти и те:
мы не соперники и партнеры,
а соучастники в общей беде:
шут в обличии домочадца
и однолюб в донжуанском плаще, –
дайте им до себя домолчаться
или не воплощаться вообще.
Но слава Богу, что это прогон!
И никого кругом.
ЛЕКЦИЯ ПРИ ВРУЧЕНИИ
МЕЖДУНАРОДНОЙ ЛЕНИНСКОЙ ПРЕМИИ МИРА
Я говорю, что поэт – всегда посторонний,
разумея способность
не озираться по сторонам,
но видеть со стороны
себя и свое;
это порыв из ближнего окружения,
потребность не сторониться,
а отстраняться.
Говорю, что посредственность –
то, что всегда и любому по средствам,
преступное равенство,
круговая доступность
и приговор свободе.
Хотя и в болоте наличествует руда.
К сожалению, пафос
является разновидностью патоки,
чья сладость неоспорима;
просто следует помнить,
что даже подлинный мед для иного бывает кляпом.
Я говорю о грядущей коммуне,
где восторжествует заповедь:
сперва отдай, не подумав,
потом задумайся и отдай –
и да не оскудеет душа берущего.
Материализм –
когда смерть во главе угла –
каждую жизнь
превращает в бессмысленный подвиг.
И наша задача
слегка подсластить пилюлю,
о которой известно,
что вес ее – 9 граммов.
?ТРИУМФАТОР?
Прильнув к распятиям и кумирням,
переварив благовонный дым –
с детства тянешься быть всемирным,
а лучше стать навсегда молодым.
Где он – весь этот мир? Бог весть.
А ты уже есть.
Вы берегите себя и тратьте,
буйствуйте и таите дух –
страх и отчаянье в третьем акте,
а лучше остаться при первых двух.
Троицу жалует только Бог.
Но что-то он плох.
Ты получаешь, чего не просишь,
в лавке, гда главная плата – слеза;
бал трехгрошовый – лишняя роскошь,
а лучше два грошика на глаза.
Всё на земле – по закону пар.
А прочее пар.
Дни надзирателя и арестанта
затворены в меловом кругу,
значит, любая мольба бестактна,
а лучше слушать капель и пургу.
Ибо сомнителен рабский труд.
Ведь всё отберут.
Верно завещано в давние веки:
не заключай никаких пари,
не сотворяй костра в человеке,
а лучше совсем ничего не твори.
Где он, воинственный наш кумир?
Умер – и мир.
?ЯНУШ КОРЧАК?
Заблуждаетесь: все непохожи
вот почему безнадёжны великие начинания
но дважды два неизбежно четыре
и существуют прописи без права обжалования
поэтому увернувшиеся от ответа
и в аду не найдут оправдания
а душа непригодна для торга
поскольку возместить ее нечем
чтобы вам было понятнее: дело в цене
вернее – в невозможности расплатиться
избиенье младенцев не самоцель
это высшая школа безумия
палач и солдат не одно и то же
призвание и дисциплина – все-таки разные преступления
захлебываясь черной работой
вы ошибаетесь будто некуда деться
страх за родных и близких
делает вас чудовищами
блажен у кого на свете
только чужие
и только ближние
?СПАСИТЕЛЬ ЙЕНСЕН?
Вдаль от порога –
семя, листва, человечество;
а у пророка
неистребимо отечество.
Трижды милее
всё, что дано и отобрано:
от Галилеи –
разве допросишься доброго?
В том Эльсиноре
только что стихло побоище,
небо земное
жадно решает: кого еще?
Жалок твой замок
в памяти и мироздании:
кроме русалок,
что еще теплится в Дании?
Нет, не голубка
петли свивает над палубой;
в трюмах Колумба –
цепи и бисер напалмовый,
сумерки храма,
страсть и гордыня бесстыдная.
Чем, кроме срама,
нас породнила Вест-Индия?
Вёрткие гиды,
ваша понятна испарина:
что из Колхиды
может прийти, кроме Сталина?
Розга и плаха,
грех нас держать дураками-то:
кроме Аллаха,
кто за душой у Мохаммеда?
Что, кроме страха?
Что, кроме жажды и голода?
Что, кроме мрака?
Что, кроме зноя и холода?
Звездные реки,
женщина, птица и дерево,
всё, что навеки
обретено и потеряно
8.03.-23.05.2004
Метки:
