I ma say all the words inside my head

Есть мыс-ли прос-то-го под-рос-тка с пло-хими риф-ма-ми,
Есть чувс-тва прос-той дев-чонки в четырнадцать лет,
Это, дол-жно быть, лич-ное, но... нет-нет,
Ведь од-на я сой-ду с ума со сво-ими мыс-ля-ми.

У него мне просить прощения, но рассержена
На саму себя за трусость и за всё:
За вихрь вопросов, который меня несет,
За то любопытство, которому я подвержена.

Очень стыдно, но я давно привыкла лазейками
Пробираться туда, куда доступа нет,
Куда никогда не попадает свет,
Мне не впервой быть в сердцах и душах чужих ищейкою.

Есть опыт в слежке, в подслушке и в сборе сведений,
В притворстве и анонимности в темноте.
Мной давно исследованы души тех,
К кому я, возможно, привязана, кому преданна.

И, к слову, пишу эти строки я, вдохновленная,
Потому что была в недрах его души,
Я видела то, как внутренний мир сшит,
Скрытая, злая, пристыженная, влюбленная.

И просто описывать рай так банально, кажется,
Поставлю его в сравнение со своим,
Мы с ним, как земля и небо, сейчас стоим,
И от контраста меж нами что-то во мне ломается.

В его душе источники сил, юность цветущая,
Жизнь и любовь к ней же, и солнечный свет.
В моей ничего из этого нет. Нет...
Здесь разруха, война и развалины вездесущие.

В его душе беспрестанно играет музыка,
В его душе радость, феерия, расцвет.
Во мне такого, увы, давно нет,
А если есть, то сон, притворство или иллюзия.

Его душа - достаточно хорошо обеспечена,
Она бодра, светла, чудна и полна сил,
Энергия и цвета в ней, и страсть, пыл.
Во мне всё разрушено, брошено, обесцвечено.

С моим визитом, будто друг к другу ближе стали мы,
Мне стыдно, и я сержусь сама на себя,
Но все, что сделала, сделала любя.
А еще я зла, потому что во мне развалины,

Потому что мой мир разрушен или мне кажется...
И снова стыд за такой переход границ
Чужих душ, закоулков или темниц.
Прошу понимания, просто мне это нравится.