Батистовый платок

Я помню тот последний бал,
что был в июле в Петербурге;
где вальс прощальный танцевал
кружась покорно с Вами в круге.

Пажи,корнеты и драгуны,
уланы в пёстрых кителях,
кавалергарды в лацканах,
гусары в ментиках повсюду;
кружили дам и второпях,
им взгляды полные любви
с восторгом страстным посылали,
и руки цепкие свои
на стройных талиях держали.

В тот вечер, я Вас повстречал,
среди придворного народа,
Ваш взгляд мне многое сказал
чуть задерживавшийся немного;
в тех вожделенных мной очах
мерцал огонь всеядной страсти,
я был покорен Вашей власти
пусть в молодых ещё годах.

В них я узрел зарницы ранней
свет зарождающий зари,
когда луч солнца лучезарный
едва касается земли,
всё ближе двигаясь с востока
прогнав ночи хмельную мглу,
в миг прогоняет с горизонта
пустынно-бледную луну.

Ваш облик чувственной армиды
меня пленил своей красой,
и как в садах Семирамиды
он млел невинной чистотой.
Ваш лёгкий стан,как у Кшесинской,
я в танце робко прижимал,
и кроткой силой исполинской
его ладонями сжимал.

Не верил я,что это счастье
вдруг, ниспроверглось на меня,
я весь предался чуткой страсти
безумно Вас одну любя.
И после, мукою ревнивой,
следил за Вами как гусар,
в манерах дерзких,но учтивых,
на менуэт Вас приглашал.

Ох,как кипело в моём сердце
вся ревность страждущий любви,
когда неспешно с ним Вы вместе
вдруг в полонезе побрели.
И Вам на зло,я с баронессой
мазурку начал танцевать,
с красивой,но шальной невестой
пытался в паре Вас догнать.

Горели свечи ярким блеском,
гремел оркестр полковой,
мы за столом сидели вместе;
Ваш взор чарующий такой,
мне вновь надеждою повеял
и мысли скверные развеял,
улыбкой милой и святой.

Потом, мы в парке по аллеям
брели вдвоём в полночный час,
минуты связывали нас
в своём нескромном вожделенье,
стуча курантами в сердцах.
Лишь отблеск раннего рассвета
сиял над тихою Невой,
картиной летнего сюжета
сменившись тучей грозовой.

Балканский выстрел всё развеял,
и мир сошёл тогда с ума,
Германский царь войну затеял
великим мщением горя.
И вот; стою я на перроне.
Наш полк уходит в дальний путь.
Багаж давно лежит в вагоне,
и жаждя воздухом вздохнуть;
я жду последнего свиданья,
чтоб Вам признаться о любви,
лишь сердце бьётся в содроганье.
в моей вздыхающей груди.

-А,вот и Вы,- слегка волнуясь,
ко мне спешите сквозь толпу.
Походкой лёгкою любуюсь;
-Bonjour,я Вам вдруг говорю.
Вы запыхавшися немного
вдруг обнимаете меня.
-Вы извините,ради Бога,
что снова опоздала я.
-Я к Вам спешила,но сегодня
кругом такая суета,
людей военных очень много
забит вокзал ими сполна.

-Я знаю,что война к России
уже приблизилась вовсю,
её безумцы допустили
сорвав с неё лихую мзду.
-За Вас мой друг переживаю,
и в знак любви моей для Вас,
платок на память Вам вручаю
пусть он напомнит в скорбный час,
о той,чьё сердце одиноко
стучит для Вас в живой груди,
где чувства встретились высоко
излившись слёзами в ночи.

-Пусть ангел Ваш заступник верный
хранит Вас в самый трудный час,
в бою молитвою безмерной
спасёт от пули злой не раз.
-И знайте,что я Вас отныне
с победой скорой буду ждать,
за Вас молиться у святыни
перстом крестя-благословлять.

И в поцелуе том горячем
наши уста на миг слились,
и в том вагоне уходящем
лишь вёрсты скорые неслись.
Платок батистовый в кармане
я у груди всегда хранил,
его, как память о романе
я про себя боготворил.

Но, вот атака, с ротой спешно,
я с цепью в первых шёл рядах,
и вражья пуля свистнув метко
мне грудь пронзила впопыхах.
Упал в траву у Равы Русской
едва с полком Буг миновав,
и умер я от пули прусской
платок рукой к груди прижав.

Мой ординарец,парень хваткий,
меня к своим смог донести,
и я лежал на плащ-палатке,
под пенье,-Господи прости!
А ныне,я в сырой могиле
лежу засыпанный землёй,
отдавший жизнь родной России
с её батистовой каймой...