Квартира
Сейчас я ступаю на минное поле: лезу в не свою сферу. Я осуществил давний замысел - написать стихотворение по мотивам рассказа "Квартира" военного корреспондента Новой Газеты Аркадия Бабченко, участника двух чеченских войн. Кое-где он выступает под псевдонимом Старшина Запаса. Мы с ним слабо знакомы, но тепло относимся друг к другу. Надеюсь, что мне от него не слишком достанется за те места, где вылазит моя штатская сущность. Прошу читателей не молчать о замеченных огрехах. Аркадий очень не любит неточности.
И конечно же, я прошу строго разделять оценки моего стихотворения и его рассказа. Мне чужая слава не нужна, а ему своей хватает.
Здесь я поместил первое стихотворение и оригинал рассказа.
А другое стихотворное решение "Грозненская квартира" сделано позже: http://stihi.ru/2011/01/28/3567
Ты мной ещё не встречена,
У сердца не припрятана,
Ты призрачно-разрозненно
Рисуешься во мне.
В осколком не посеченой,
Промёрзшей, но опрятненькой
Квартирке этой грозненской -
Подарке на войне.
Под дверью даже ключики:
Не глупые хозяева...
Куда стопы направили?
Надеюсь - им тепло.
Гоню я мысль колючую,
Что вот чужак раззявился
На эти фотографии
В серванте за стеклом.
Игрою-грёзой балуюсь,
Что я у дома мирного,
Родного, а не снятого,
Звеню своим ключом.
Водой умоюсь талою,
Прилягу тихо-смирненько
В объятья кресла мягкого,
Накормленный борщом.
И ты в квартирке Грозного,
Целуя щёки впалые,
Пройдёшь елейной нежностью
По трещинам руки
Под шёпот сказки прозою,
Как мальчики усталые
Проходят с неизбежностью
Все адовы круги.
Недолго мне блаженствовать:
Гранатами обвешаны,
Уйдём в кварталы Грозного
Дежурить по местам.
А там не ходит женственность -
Мечта моя безгрешная.
И даже в виде образа
Тебе не место там.
Квартира
Аркадий Бабченко
В Грозном у меня была квартира. Вообще в Грозном у меня было много квартир, - богатых и нищих, с мебелью красного дерева и полностью разбитых, больших и маленьких - разных. Но эта была особенная.
Я нашел её в первом микрорайоне, в желтой пятиэтажке. Из обитой дешевым дерматином двери торчали ключи - хозяева не стали запирать дверь: "Живите, только не взламывайте".
Квартира была не богатая, но целая. Очень жилая, видимо, хозяева уехали только что, перед штурмом. Не по военному домашняя, тихая. Небогатая мебель, книги, старые обои, палас. Все аккуратно убрано, не разграблено. Даже стекла не выбиты.
Я не стал сразу проходить в квартиру. И, вернувшись во взвод, никому не сказал про неё. Не хотел, чтобы кто-то чужой шарил руками по этой частице мирной жизни, ворошил добро в шкафах, глазел на фотографии и рылся в ящиках. Не хотел, чтобы чужие сапоги топтали вещи, чужие руки устанавливали там печку и ломали паркет на дрова.
Это был мир, кусочек спокойной тихой жизни, по которой я невероятно соскучился, жизни, как там, в прошлом, где нет войны - с семьей, с любимой женщиной, разговорами за ужином и планами на будущее.
Это была моя квартира. Лично моя. Мой дом. И я придумал одну игру.
Вечером, как стемнело, я пришел с работы домой, открыл своими ключами свою дверь. Господи, если бы вы знали, какое это счастье открывать своими ключами свою дверь! Вошел в свою квартиру, устало сел в кресло. Откинув голову, закурил, закрыл глаза...
Она подошла ко мне, свернулась калачиком у меня на коленях, нежно положила маленькую голову на грудь. "Господи, милый, где ты был так долго? Я ждала тебя..." "Извини, задержался на работе". "У тебя сегодня был хороший день?" "Да. Я убил двоих". "Ты у меня молодец! Я горжусь тобой". - Она чмокнула меня в щеку, погладила по руке, - "Молодец... Господи, а руки-то какие? Это что, от холода?" Я посмотрел на свои руки. Её маленькая удлиненная ладонь с тонкой, пахнущей хорошей косметикой гладкой кожей лежала на моих шершавых лапищах, грязных, растрескавшихся, кровоточащих... "Да, от холода. От грязи... Это экзема. Чепуха, пройдет". "У тебя плохая работа. Мне здесь страшно. Давай уедем отсюда?" "Мы обязательно уедем, родная. Ты только потерпи немножко. Там, за первым микрорайоном мой дембель и мир. И ты... Мы обязательно уедем, только подожди".
Она встала, пошла на кухню, легко ступая по ковру. "Иди, мыть руки! Сейчас будем ужинать, я сегодня приготовила борщ. Настоящий, не то что у вас на работе - бигус недоваренный. Вода в ванной, я принесла с колонки. Только она уже замерзла, но ведь лед можно растопить, правда?" Она налила борщ в тарелку, пододвинула её мне. Сама села напротив "А ты?" "Кушай, я уже поела... Да ты сними разгрузку-то, глупенький! - она засмеялась звонко, как колокольчик, - что ж ты гранаты в борще купаешь! Давай их сюда, я их на подоконник положу. Господи, грязные-то какие, не стыдно тебе?" Она взяла тряпку, протерла гранаты, положила их на подоконник. "Да, кстати, милый, твою "муху", что около шкафа стоит, я тоже сегодня протерла, она запылилась совсем. Ничего? А то я боялась, может, ты ругаться будешь... Он страшная такая, я ее, когда протирала, все боялась - а вдруг стрельнет... Ты её на работу возьмешь? А то давай на антресоли уберем?" "Нет, не надо, я её сегодня с собой возьму. Мне сегодня в ночь, знаешь, в эти девятиэтажки, где снайпера, может, пригодится..." "Да, знаю. Там еще эта русская женщина, с сердцем... Ты сейчас пойдешь?" "Да, я уже ухожу, я на минутку забегал только". Она подошла ко мне, обвила шею руками, прижалась. "Возвращайся скорее, я буду ждать тебя. И будь аккуратнее, смотри, под пули там не лезь". Она застегнула мне верхнюю клепку на разгрузке, нашла на плече маленькую дырочку "вернешься, зашью", поцеловала. "Ну, все, иди, а то опоздаешь. Будь аккуратней... Я тебя люблю".
Я открываю глаза. Некоторое время сижу не шевелясь. В душе пусто. Пепел с сигареты упал на ковер. Тоскливо. Но мне хорошо, как будто это было на самом деле - дом, семья, мир, и я прихожу с работы уставший, и меня ждут.
...Я приходил в эту квартиру еще много раз, каждый день, и все время играл в эту игру - в мир. Правда, он получался у меня каким-то кособоким, с гранатами на антресолях, но все же...
Потом, когда мы пошли дальше, я в последний раз зашел в свою квартиру, постоял на пороге. Аккуратно запер дверь.
Ключи я оставил в замке.
И конечно же, я прошу строго разделять оценки моего стихотворения и его рассказа. Мне чужая слава не нужна, а ему своей хватает.
Здесь я поместил первое стихотворение и оригинал рассказа.
А другое стихотворное решение "Грозненская квартира" сделано позже: http://stihi.ru/2011/01/28/3567
Ты мной ещё не встречена,
У сердца не припрятана,
Ты призрачно-разрозненно
Рисуешься во мне.
В осколком не посеченой,
Промёрзшей, но опрятненькой
Квартирке этой грозненской -
Подарке на войне.
Под дверью даже ключики:
Не глупые хозяева...
Куда стопы направили?
Надеюсь - им тепло.
Гоню я мысль колючую,
Что вот чужак раззявился
На эти фотографии
В серванте за стеклом.
Игрою-грёзой балуюсь,
Что я у дома мирного,
Родного, а не снятого,
Звеню своим ключом.
Водой умоюсь талою,
Прилягу тихо-смирненько
В объятья кресла мягкого,
Накормленный борщом.
И ты в квартирке Грозного,
Целуя щёки впалые,
Пройдёшь елейной нежностью
По трещинам руки
Под шёпот сказки прозою,
Как мальчики усталые
Проходят с неизбежностью
Все адовы круги.
Недолго мне блаженствовать:
Гранатами обвешаны,
Уйдём в кварталы Грозного
Дежурить по местам.
А там не ходит женственность -
Мечта моя безгрешная.
И даже в виде образа
Тебе не место там.
Квартира
Аркадий Бабченко
В Грозном у меня была квартира. Вообще в Грозном у меня было много квартир, - богатых и нищих, с мебелью красного дерева и полностью разбитых, больших и маленьких - разных. Но эта была особенная.
Я нашел её в первом микрорайоне, в желтой пятиэтажке. Из обитой дешевым дерматином двери торчали ключи - хозяева не стали запирать дверь: "Живите, только не взламывайте".
Квартира была не богатая, но целая. Очень жилая, видимо, хозяева уехали только что, перед штурмом. Не по военному домашняя, тихая. Небогатая мебель, книги, старые обои, палас. Все аккуратно убрано, не разграблено. Даже стекла не выбиты.
Я не стал сразу проходить в квартиру. И, вернувшись во взвод, никому не сказал про неё. Не хотел, чтобы кто-то чужой шарил руками по этой частице мирной жизни, ворошил добро в шкафах, глазел на фотографии и рылся в ящиках. Не хотел, чтобы чужие сапоги топтали вещи, чужие руки устанавливали там печку и ломали паркет на дрова.
Это был мир, кусочек спокойной тихой жизни, по которой я невероятно соскучился, жизни, как там, в прошлом, где нет войны - с семьей, с любимой женщиной, разговорами за ужином и планами на будущее.
Это была моя квартира. Лично моя. Мой дом. И я придумал одну игру.
Вечером, как стемнело, я пришел с работы домой, открыл своими ключами свою дверь. Господи, если бы вы знали, какое это счастье открывать своими ключами свою дверь! Вошел в свою квартиру, устало сел в кресло. Откинув голову, закурил, закрыл глаза...
Она подошла ко мне, свернулась калачиком у меня на коленях, нежно положила маленькую голову на грудь. "Господи, милый, где ты был так долго? Я ждала тебя..." "Извини, задержался на работе". "У тебя сегодня был хороший день?" "Да. Я убил двоих". "Ты у меня молодец! Я горжусь тобой". - Она чмокнула меня в щеку, погладила по руке, - "Молодец... Господи, а руки-то какие? Это что, от холода?" Я посмотрел на свои руки. Её маленькая удлиненная ладонь с тонкой, пахнущей хорошей косметикой гладкой кожей лежала на моих шершавых лапищах, грязных, растрескавшихся, кровоточащих... "Да, от холода. От грязи... Это экзема. Чепуха, пройдет". "У тебя плохая работа. Мне здесь страшно. Давай уедем отсюда?" "Мы обязательно уедем, родная. Ты только потерпи немножко. Там, за первым микрорайоном мой дембель и мир. И ты... Мы обязательно уедем, только подожди".
Она встала, пошла на кухню, легко ступая по ковру. "Иди, мыть руки! Сейчас будем ужинать, я сегодня приготовила борщ. Настоящий, не то что у вас на работе - бигус недоваренный. Вода в ванной, я принесла с колонки. Только она уже замерзла, но ведь лед можно растопить, правда?" Она налила борщ в тарелку, пододвинула её мне. Сама села напротив "А ты?" "Кушай, я уже поела... Да ты сними разгрузку-то, глупенький! - она засмеялась звонко, как колокольчик, - что ж ты гранаты в борще купаешь! Давай их сюда, я их на подоконник положу. Господи, грязные-то какие, не стыдно тебе?" Она взяла тряпку, протерла гранаты, положила их на подоконник. "Да, кстати, милый, твою "муху", что около шкафа стоит, я тоже сегодня протерла, она запылилась совсем. Ничего? А то я боялась, может, ты ругаться будешь... Он страшная такая, я ее, когда протирала, все боялась - а вдруг стрельнет... Ты её на работу возьмешь? А то давай на антресоли уберем?" "Нет, не надо, я её сегодня с собой возьму. Мне сегодня в ночь, знаешь, в эти девятиэтажки, где снайпера, может, пригодится..." "Да, знаю. Там еще эта русская женщина, с сердцем... Ты сейчас пойдешь?" "Да, я уже ухожу, я на минутку забегал только". Она подошла ко мне, обвила шею руками, прижалась. "Возвращайся скорее, я буду ждать тебя. И будь аккуратнее, смотри, под пули там не лезь". Она застегнула мне верхнюю клепку на разгрузке, нашла на плече маленькую дырочку "вернешься, зашью", поцеловала. "Ну, все, иди, а то опоздаешь. Будь аккуратней... Я тебя люблю".
Я открываю глаза. Некоторое время сижу не шевелясь. В душе пусто. Пепел с сигареты упал на ковер. Тоскливо. Но мне хорошо, как будто это было на самом деле - дом, семья, мир, и я прихожу с работы уставший, и меня ждут.
...Я приходил в эту квартиру еще много раз, каждый день, и все время играл в эту игру - в мир. Правда, он получался у меня каким-то кособоким, с гранатами на антресолях, но все же...
Потом, когда мы пошли дальше, я в последний раз зашел в свою квартиру, постоял на пороге. Аккуратно запер дверь.
Ключи я оставил в замке.
Метки:
