Поэзия и проза в моей жизни

Биография

Минулин Юрий Васильевич родился в
Магадане 28 декабря 1938 года. Окончив
среднюю школу, переехал в Москву.
По окончании Московского авиационного
технологического института в 1967 году,
работал на Саратовском авиационном
заводе. С 1969 по 1973 год работал в Туле в
ракетостроении. С 1973 года живёт в Моск-
ве, работал в электронной промышленно -
сти.
С двенадцати лет пишет стихи, с 2001
по 2008 год пел в московских хорах.
В настоящее время выступает с концертами в разных местах.
В программе поэзия, вокальное исполнение классических,
цыганских романсов и песен, романсов собственного сочинения.

Ранняя лирика

Первая проба пера
Люблю тебя я страстною любовью,
Нутро ревнивое кипит
И сердце, налитое кровью,
Как камень, яростно стучит.
О, дорогой, мой милый образ,
О, идеал моей мечты,
Повсюду быть всегда с тобою –
Вот наслажденье для души.
Но ты судьбу с другим связала
И всё померкло для меня.
Покончил жизнь самоубийством,
Любящий нежно лишь тебя.

Эпилог
Погиб поэт и лишь любовь осталась,
Но никогда она уж не умрёт.
Любовь века переживёт!
1950

Москвички

Ну-ка, милые москвички,
Дайте мне на вас взглянуть.
Наведённые реснички,
Ножки, талия и грудь.
Вы на пляжах и в театрах,
Алые цветочки,
Распускаетесь весною,
Как на ветках почки.
Да на вас не наглядеться,
Вы же звёздочки в ночи.
Всё для вас – романсы, скерцо
И на сцене хохмачи.
Что за гибкие фигурки
С грациозною походкой!
Вам к услугам мини юбки,
Бьёте вы прямой наводкой.
И серебряные искры
Льёте из своих очей.
Разжигаете вы быстро
Страсть брюнетов-усачей.
Ради вас они готовы
Отца с матерью ?продать?,
Лишь бы только завтра снова
Стан ваш гибкий обнимать.
Всё не вечно под луною –
Это вянет, то цветёт.
Что-то силою шальною
Сердце глупое влечёт.
Стой, юнец! Довольно ахать,
Сладостно воркуя.
Я тебе сейчас открою
Сторону другую.
С виду словно бы жар-птица,
Веером хвостище.
Перед зеркалом крутиться –
Это её пища.
Чуть на мордочку смазлива
И стройна собою,
Так царицей горделивой
Мнит себя с тобою.
Ей бы лишь джерси, панбархат,
На начёс мохер,
А внутри такая слякоть –
Вот её барьер.
Ни извилинки под коркой,
Сущая пустышка.
Но зато манжет, оборка,
Вот где соль, парнишка.
То не счастье, что валяется
И даётся в руки.
Отшумит, отзабавляется
И предастся скуке.
И уж так на свете водится,
Человек души прекрасной
На тропинке узкой сходится
С душонкой мелкой, безобразной.
Современной моды века
Безупречные рабы,
Грабьте, дряни, человека,
Тряпки сложите в гробы.
Ах, друзья, вы оба слепы.
Восхищаетесь и хаете,
Строите дворцы и склепы,
В крайности впадаете.
Посреди кипучего потока
Те песчинки золота в реке
Не найдёт невидящее око,
Зрячему блеснут в его руке.
И отбросив все предубежденья,
Посмотри, как следует вокруг.
Ты увидишь это, без сомненья,
Кто твой недруг, а кто верный друг.
1968

Саратов 1968-1969

Стройка

Вот иду я в телогреечке
В грязненьких техасиках.
Что поделаешь, цилиндрики,
Тросточки у классиков.
Мне теперь-то не до жиру ведь,
Мне бы лучик солнышка,
А меня всё шантажируют –
Пей, дурак, из горлышка.
И ветрище силой дьявольской
Мне кишки воротит.
Пропади же всё ты пропадом,
Кровь в виски колотит.

Саратовские страдания

Заброшенный сюда по воле рока,
Но не для ловли счастья и чинов,
Здесь стал я жертвою порока
И жребий свой влачить готов.
В пучине этой коротаю
Свои безрадостные дни.
И об одной тебе мечтаю,
Скорей мне руку протяни.
Вся жизнь моя – сплошные штормы.
Привык я к ним и не тужу.
Пора бы вырваться из прорвы,
Но вот пока на дне лежу.
И всё же верю я, и знаю,
Что есть на свете тот причал,
Где своё счастье я познаю
Иль разобьюсь о гребни скал.
Москва (через 10 лет)
Своё я счастье не познал,
О гребни скал я не разбился,
С тоски пока не удавился,
Ищу по-прежнему причал…

На руках девчонку

На руках девчонку
Через лужу нёс,
А она, обнявши,
Задала вопрос:
– Это лишь мгновенье,
Или, может быть,
Миг такой навечно
Можно нам продлить?
– Милое создание, –
Отвечаю ей,
– Проношу тебя я
Много, много дней.
Если чувства искренни
И сильна любовь,
Понесу по лужам
На руках я вновь.
Будет петь соловушка
В роще у ручья,
Будешь, ненаглядная,
Целовать меня.

Тула 1969-1973

Из глуши

Я из глуши кочую в глушь.
Судьба достойна сожаленья,
А оптимисты мелят чушь,
Свои высказывая мненья.
И всё надеюсь, что вот-вот
Дойду я до конечной точки,
Но тут налево поворот –
И понесло опять по кочкам.
Давно друзья уж завели
Жён и детей, любовниц милых,
А я, как сонный соловей,
На веточке качаюсь хилой.
Текущих дней нас бьёт картечь,
И мы под ней не замечаем,
Как быстрых дней коварна течь,
Как древо жизни увядает.

Разговор с Есениным

Серёжа, хорошо ты пишешь,
Привстань, мой друг, поговорим.
Как жаль, что ты уже не дышишь,
Нам легче было б жить двоим.
Я не равнял себя с тобою,
Поэзия не мой удел.
Но рифму стряпаю порою,
Чуть оторвусь от будних дел.
А в кабаках не то уж время.
К ним, слава богу, тяги нет.
Судьбы коварной давит бремя,
Вокруг проклятый звон монет.
Давай возьмём, Сергей, гитару,
Споём под звонкую струну.
Мы зададим такого жару,
Что волки взвоют на луну.

Девчонка

Сидишь, корпишь, как муравьишка,
Уткнувши носик свой в чертёж.
Причёска, словно у мальчишки,
Свои глазёнки ручкой трёшь.
Порой не спится, или снится,
Тревожит что-то и манит.
И от судьбы уже не скрыться,
Но что она в себе таит?
Ты ведь сама ещё не знаешь,
Куда ведёт тернистый путь.
Хоть зачастую и играешь,
Артисткой в жизни ты не будь.
Мила, кокетлива – всё в меру,
Тебе всё просто и легко,
Нет недостатка в кавалерах,
А счастье где-то далеко.
Москва 1973-1980

Жить сегодня

Далеко ты от меня и близко,
От любви до ненависти шаг.
Не способен кланяться я низко
И хочу развеять этот мрак.
Поцелуев нежных и объятий
Сладок миг, я снова жду его.
Но должна же всё-таки понять ты,
Кто не обойдётся без кого.
Не могу поверить, что играешь,
Что не в силах прошлое забыть.
Ты меня прекрасно понимаешь,
Я с тобою рядом должен быть.
Можно ждать, надеяться и верить,
Можно счастье налету ловить.
Только как нам это всё проверить?
Просто нам сегодня надо жить.
Москва 1973-1980

Если скажешь

Если скажешь, что ты безразлична,
То повергнешь меня в отчаяние.
Мир сплошною станет печалью,
А жизнь гадкой и хаотичной.
Загудит земля под ногами,
Канут в бездну все грёзы, надежды,
И пойду я походкой пьяной,
Корчась, будто бы без одежды.
Если скажешь ты мне – согласна,
Если руки к объятьям протянешь,
Значит, верил в тебя не напрасно,
Для меня ты единственной станешь.

Может быть

Может быть, с тобой не суждено
Нам делить все радости и горе,
Но лучистый свет любимых глаз
Поглотил небес простор и моря.
Кто подскажет, как мне дальше быть,
Если остальное всё – пустыня,
Если я всю жизнь искал тебя,
Без тебя и кровь моя остынет.
Много на пути встречал невзгод,
Всё же не сломался, шёл навстречу.
Знал и верил, милая моя,
Рано или поздно тебя встречу.
А теперь, когда ты так близка,
Перед миром всем тебе клянусь,
Никогда ведь страха я не знал,
Но тебя я потерять боюсь.

Не ворчанье, а молитва.

Нагадала мне колдунья,
Будто я такой ворчун,
Что уж спасу нет со мною,
Заворчу, кого хочу.
Ну давайте же рассудим –
В холостяцкой жизни той
Нету радости, просвету,
Хоть ворчи, хоть волком вой.
Много благ на этом свете,
От безделья не страдал,
Но, признаюсь, тихо-тихо
Иногда я и ворчал.
То ворчанье, как молитва,
Обращённая к судьбе.
Ну, когда же это счастье
Наконец придёт ко мне.
Долго ждал я терпеливо
И теперь вознаграждён:
Моё счастье в моей милой,
И я в этом убеждён.
И не то чтобы ворчать
Или стоны источать.
Я могу на всю Вселенную
Громко, громко прокричать.
Крикнуть всем, чтоб каждый знал,
Что несчастным я не стал,
Что нашёл перо жар-птицы,
То, которое искал.
И пока со мной ты рядом,
Будут мучиться враги,
А друзья все будут рады,
Ты любовь лишь береги.

Явилось милое создание

Благодарю тот день и час,
Когда судьба-изменница шальная
Послала мне в награду Вас,
Со мной по-прежнему играя.
Я долго ждал, но твёрдо верил,
Что миг блаженства моего
Однажды приоткроет двери,
А там посмотрим кто кого.
Явилось милое создание
На зов тоскующей души,
Как гром, потрясший мне сознанье,
Вдруг прокатился средь тиши.
Тогда лишь только я поверил,
Что это ты ко мне пришла,
Когда волшебным поцелуем
Мои ты губы обожгла.
И если есть рай против ада,
Иль счастье просто на земле,
Всегда со мной ты будешь рядом
И верной вечно будешь мне.

Весенние капели

Ах, весенние капели,
Что вы сделали со мной.
Слишком уж далёк и близок
Образ, сердцу дорогой.
Жить одною лишь надеждой
Не могу ни дня.
Моя милая колдунья,
Ты пойми меня.
Нет печальнее печали
Нам в разлуке жить.
Только видеть берег дальний
И не переплыть.
Но я чувствую, как счастье
К нам стучится в дверь.
Ты, отбросив все сомненья,
В будущее верь.
Пусть объятья, поцелуи
Нам взволнуют кровь.
И подарим мы друг другу
Нежную любовь.

Моя, с первого взгляда, любовь

Нас свела с тобой судьба, родная,
Сотню лет ведь я искал тебя.
И теперь с тоски я умираю,
Заклинаю – не забудь меня.
Вспоминай то солнце, небо, море,
Нашу встречу между крутых гор,
То, что прочитала в моём взоре,
Если не исчезло всё с тех пор.
Я лежу на раскалённом пляже,
Много женщин, девушек и дам.
Для меня ты красивее даже
Мисс Европы, США-мадам.
Только ты не задирай свой носик,
Я ведь тоже, брат, не лыком шит.
Не случайный я тебе прохожий
Иль с дороги той большой бандит.
Если есть на свете справедливость,
Ты ответишь на мою любовь.
Все сверхсилы к нам проявят милость,
И с тобою встретимся мы вновь.
Мысленно твой образ всё рисую
И мечтаю наяву создать.
Слышишь, как романс пою я,
А про что, нетрудно отгадать.
Вспоминаю тот кораблик белый
И сиянье тех лучистых глаз,
Не хочу и не могу поверить,
Что их видел я в последний раз.
Приезжай скорее, умоляю,
Подари мне первый поцелуй,
Обниму тебя и приласкаю,
Только ты с другими не балуй.

Пред Вашим дорогим портретом

Пошлю я к чёрту ямб, хорей,
Не быть мне в обществе поэтом.
Мысля, придёт, я за перо скорей
Пред Вашим дорогим портретом.
Порою, рифма мчит стрелой,
Пока не стукнется в тупое.
Коль трудно думать головой,
То и ногам уж нет покоя.
Вот так плету я ерунду,
Болтаясь в пыльной колымаге,
Дурь выбиваю на ходу
И отдаю её бумаге.
А Вам хотелось бы подать
Ну, что-нибудь, как у Серёги,
Где покрывает снегом гладь
Той нескончаемой дороги.
Вам не впервые принимать
Дышащие восторгом фразы,
Привыкли Вы цветы вставлять
В подаренные кем-то вазы.
Я из поклонников прескверных,
Готов на это хоть сейчас,
Хотел бы стать Вам другом верным,
Быть рядом с Вами каждый час.
Надеюсь, что теперь всё ясно,
И свой ответ прошу мне дать.
Быть может, станет жизнь прекрасна,
А может, горечь мне познать.

Будь всегда со мной

Милая моя, тебя я встретил.
Если б знала, как же по ночам
Тосковал, во сне тобою бредил,
По твоим прекраснейшим очам.
Где ты, с кем была всё это время,
Почему ты не нашла меня?
Я ж мотался, как попавший в стремя
Бешено несущего коня.
До момента нашего знакомства
Множество преград мы обошли
И в разгар мирского вероломства
Наконец друг друга мы нашли.
Так давай не будем расставаться,
Пусть окрепнет нежная любовь.
Жизнь мала,
чтоб в ней прокувыркаться,
Не найдя родную плоть и кровь.
Всё вокруг настолько хрупким стало.
Вот-вот лопнет шарик наш земной.
И судьба чтоб нас не обокрала,
Будь поближе, будь всегда со мной.

Самодельные стихи

Самодельные стихи,
Вам прощаются грехи.
Что там Пушкин, Блок, Есенин,
Льются, как ручей весенний.
Всё отточено и ясно,
Плавно, стройно и прекрасно.
Заучил и рассказал –
Лишь себя ты наказал.
Обокрал свою любовь,
Повторяя вновь и вновь
То, что ей давно известно,
Так старо, хоть и прелестно.
Ты ей новое подай,
Словно тайну отгадай.
Проникай поглубже в душу,
Не боясь покой нарушить.
Будь всегда самим собой.
Не играй своей судьбой.
На чужой не мчись карете,
Много есть чудес на свете.
Надо лишь своё найти
И по жизни пронести.
Только маленький секрет –
Ведь чудес на свете нет.
Всё всегда в тебе самом.
И, живя своим умом,
Никого не повторяя,
Своим чувствам доверяя,
Ты пиши свои стихи
И не бойся за грехи!

Ностальгия

Ностальгия, моя ностальгия,
Расколола мне сердце давно.
Очень жаль, что с тобою другие
Распивают отрады вино.
Но судьбе я своей благодарен,
Когда вижу тебя вновь и вновь.
Жду, надеюсь, он будет подарен –
Поцелуй, что зажжёт мою кровь.
Я поклонник твой номер 101-й,
Между нами кромешная мгла.
Но настигну я номер тот первый
И накину лассо на рога.
Твоих глаз голубого тумана
Не дано разглядеть никому.
Я измучен смертельною раной,
В них спасение мне одному.
Но могу промахнуться позорно
И могу этот бой проиграть.
Ты пойми, с этой сотнею чёрной
Можно нам лишь вдвоём совладать.

Печаль

Какая гадкая погода,
И как же мне тоскливо жить.
Махнуть бы, что ли на природу,
Где можно сразу всё забыть.
Не поднимаются уж руки
На то, что надо сотворить,
Но как избавиться от муки,
Отбросить всё и позабыть.
А ты сидишь печально в кресле,
Ещё раз смотришь про любовь.
Мне кажется, что наша стынет
Одновременно в жилах кровь.
Так не грусти, моя отрада,
Уж скоро солнышко взойдёт.
Нас обогреет, приголубит,
И счастье нас не обойдёт.

Устами женщины

У каждого свой вкус, сказал француз,
и сел в крапиву.
Такая поговорка есть.
И иногда даёшься просто диву –
Причуд на белом свете ведь не счесть.
Тот полюбил “Милосскую Венеру”,
Та “Апполона” – нам знаком финал.
А мне хотелось бы такого кавалера,
Который душу с сердцем мне отдал.
Не долго можно любоваться манекеном
Тупым изяществом, немою красотой.
Свихнуться можно в этом мире тленном,
Уж лучше я останусь холостой.
Мне в человеке важно содержанье,
Как пища, без которой не прожить.
И если встретится такое дарованье,
То буду с ним я жить и не тужить.

Москва 2001-2010

ЮМОР

Чувство юмора на свете есть.
Это чувство не купить.
Это чувство, если есть оно,
Надо холить, лелеять, любить.
С этим чувством засыпаем мы,
С этим чувством мы встаём.
Не бывает одиночества –
С этим чувством мы вдвоём.
Вот такая это штука, брат,
Помогает дальше жить,
И на все вопросы глупые
Ответ умный находить.
Тот, кто юмором не лечится,
Он всю жизнь живёт больной.
Не поняв простые истины,
Вечный обретёт покой.
А кто дружит с чувством юмора,
Кто под ручку с ним идёт,
Он весёлый не от глупости,
А совсем наоборот.
Кто захочет, встаньте в очередь,
Я совет Вам дам сейчас,
Только очень не хотелось бы
Получить за это в глаз.
Ни оружием, ни силою
Юмор наш не заглушить.
Этим чувством замечательным
Надо всем нам дорожить.

Ядерная лирика

Мне снова не спалось,
и вот что привиделось.
Что такое женщина с мужчиной?
Это аналогия ядра,
И вокруг него атомов орбитная игра.
Если все процессы равномерны
И с орбиты атом не слетел,
Значит, всё идёт закономерно,
Сохраняя притяженье тел.
Так и в жизни – всё аналогично,
Ведь недаром есть ядрёна мать.
За неё в подпитии приличном
Мужики выходят воевать.
Все отрегулировав вопросы,
К общему согласию пришли
Бабы, заплетя ромашки в косы,
С мужиками под венец пошли.
Весело в семье благополучной,
И детишки бегают гурьбой.
Им, счастливым, не бывает скучно,
И довольны все своей судьбой.
Таковы и физики законы.
Если равновесье сохранять,
То ещё нейтроны и протоны
По орбитам потекут опять.
Но уж если атом оторвался,
Стал бомбардировку выполнять,
Это значит, что процесс сорвался
И беды ядру не миновать.
Как пошла реакция цепная,
Тот процесс ничем уж не сдержать.
Как споткнулась в тройке коренная,
Остаётся только вспомнить мать.
Вот такой закон во всей Вселенной,
Лучше бы его не нарушать.
И в семье, в стране благословенной
Снова добрым словом вспомнят мать.
2003

Комбриг

Пять красавиц, пять девиц
За столом сидели.
Словно пенье дивных птиц,
Разливались трели.
Посчастливилось мне быть
Рядом с хороводом.
Ощущал себя как Сухов
С гюльчатайским взводом.
Это было не в пустыне
И не во дворце,
Но сравнимо это с кладом
В золотом ларце.
Подарил мне этот вечер
Счастья сладкий миг.
И на утро я проснулся
В должности комбриг.
2003

Раздоры

Лес, Раздоры, воздух,
На поляне волейбол.
Раз в неделю отдых –
По фигу футбол.
Собралась команда,
Как одна душа.
Где-то есть лаванда,
А здесь кореша.
Вдоволь мы играем,
Набираясь сил.
Сразу замечаем,
Кто друг другу мил.
Славная дружина
Из ребят, девчат –
Сжатая пружина,
Все играть хотят.
Получаем мы заряд
Мощности такой,
Что не скоро наш отряд
Выйдет на покой.
А застолье наше –
Просто ресторан.
Здесь в лесу всё краше,
Всё здесь пополам.
Жить и дальше будем,
Счастье, радость пить.
Любо, братцы, любо
Нам в Раздорах жить.
2007

Бездельник

Пою, пишу, играю,
И кажется со стороны,
Что дурака валяю,
Так точно, вы правы.
Ещё хожу в магазин,
Со спортом я дружу.
Как совместить всё сразу,
Никак не соображу.
Готовить тоже надо
И, между прочим, есть,
И даже тем женатым,
Где кулинарит тесть.
А что такое тачка,
Не всем дано понять.
И день, и ночь задачка,
Где ж времечко мне взять?
Ещё убраться надо
И надо постирать.
Дел не окинешь взглядом,
А время не догнать.
Ещё другой работы
Всегда полным полно.
Эх, мне бы их заботы,
Кто пьёт с утра вино.
2007

* * *
Весёлый снег валяется повсюду.
Бокал наполнен – истина на дне.
Хмельной в сугробах я валяться буду,
Когда засохнет кактус на окне.

Реклама

Бабуля, дедуля, внучок,
На печке дымится картошка.
За печкой стрекочет сверчок,
Мяучит голодная кошка.
Наевшись картошки в упор,
Во сне будут кушать и мясо.
И чтоб не случился запор,
Все утречком дружненько спляшут.
Силёнок совсем уже нет,
Подохла корова и гуси.
Зато шлют министры привет,
Аж слюни текут у бабуси.
Вы, мол подождите ещё
Лет эдак полста и всё будет.
Виновник разрухи прощён,
Вас батюшка – царь не забудет.
А чтоб веселее жилось,
Смотрите взахлёб вы рекламу.
Здесь всё уже круто сплелось
От глупости и до срама.
Не спит по ночам нефтегаз,
Прокладки и памперсы с вами.
Все думают только о вас,
Молитесь и верьте рекламе.
2004

Ревность

Что такое ревность?
Многие века
Рассуждали люди,
Морща лоб слегка.
Вот один философ
Свою мысль родил –
Дескать, не ревнует
Только крокодил.
Это в детских сказках
Он слезу пускал.
А на самом деле
Плакать бы не стал.
Откусил бы самке
За измену хвост.
Приговор, в натуре,
Был бы очень прост.
У людей же верность
Не простой вопрос.
Жизни зачастую
Сходят под откос.
Нет серьёзней темы,
Где же корень зла?
Ведь она коснётся
Каждого козла.
Умные бормочут –
Это эгоизм.
Про меж всех влюблённых
Нужен анархизм.
Никакого права
Нет не у кого,
Чтоб тебя любили
Только одного.
Как же быть с понятьем –
Верность навсегда?
Расставанье в жизни
Главная беда.
Тот, кто не ревнует,
Значит, не любил.
Нет ему отрады,
Белый свет не мил.
2004

Хорошо, но мало

Я лежу в Мисхоре на пляжу,
В море Чёрное, прищурившись, гляжу.
А вокруг тела, тела, тела,
Все забросили свои дела.
Я уехал от своих проблем,
Загораю, созерцаю, что-то ем.
Побывал у ласточки в гнезде
И окрестности облазил я везде.
С другом в номере шикарном
мы живём
И черешню с утра до ночи жуём.
Это дача, где Курчатов обитал,
Где учёных всего мира принимал.
И в его апартаментах был,
Обозначиться на фото не забыл.
Отдыхает здесь теперь простой народ –
Разношёрстный, пёстрый хоровод.
Небо, солнце, море, шумный пляж –
Для души и тела вернисаж.
И Ай Петри величавый вид
О легендах древних говорит.
Зайцем шоколадным здесь я стал
И на сцену творчества попал.
Песни пел, читал свои стихи,
Мне давно отпущены грехи.
Дюже гарно всё бы было там,
Кабы в бочке не был дёгтя грамм.
Не умыться, не побриться без воды,
Голову намылил, жди беды.
Но нас трудно чем-то удивить,
Мы и это сможем пережить.
Морю Чёрному останемся верны
И сюда вернуться мы должны.

Не дождётесь.

Не спится юному корнету,
А старцу не проспать бы свою смерть.
Хотя и соблюдает он диету,
На праздник жизни может не успеть.
И за окном в июне будто осень.
Спартак опять продул свою игру.
А на висках уж серебрится проседь
Но я не сдамся, не дождётесь,
не помру.
Ещё я прогуляюсь по Арбату,
Ещё пройдусь я по ночной Тверской.
А, может быть, возьму ещё лопату
И покапаю садик райский свой.
Когда засветит ласковое солнце,
Я распластаюсь на своём пляжу.
Пока же дождик бьёт в моё оконце
И я на мягкой коечке лежу.

МОРАЛЬ

Глубокие шрамы 90-х годов
Размышления

В памяти только мгновения жизни,
В пропасть слетели года,
Реже сияют шампанского брызги,
Всё унеслось навсегда.
Сколько задумано смолоду было,
Сколько прошёл я дорог,
Как же сегодня вдруг сердце заныло
От накативших тревог.
Мне бы успеть,
не дождавшись финала,
Что-то ещё сотворить.
Только бы время помедленней гнало,
Как же сдержать его прыть?
Воспоминанья волной накатили,
Всё промелькнуло опять,
Как же когда-то мы молоды были,
Как повернуть время вспять.
Ну, да и ладно, что было, то было,
Я ведь пока ещё жив.
И не кричит, что пора бы на мыло!
Мне мой родной коллектив.
Значит, настала пора встрепенуться,
Снова вскочить на коня.
И пусть во сне все враги поперхнутся,
Не пережить им меня.
Но, к сожаленью, мы видим сегодня
Пир их во время чумы.
Время настанет,
вздохнём мы свободно,
Вырвемся с тягостной тьмы.
Творчество наше, искусство народа
Бездарям трудно понять,
Сколько бы зеленью эта порода
Ни продолжала шуршать.
Будет ещё наше небо в алмазах,
Мир и покой на земле,
Те, кто нахапал помногу и сразу,
Сварятся в адском котле.
И запоём мы “Дубинушку” нашу,
Снова воспрянем от сна,
Хватит хлебать свою горькую чашу,
Не за горами весна.

Проклятые деньги

Проклятые деньги, вы души сгубили,
Вы жизнь заслонили собой.
Вы чувства и мысли святые убили,
Продажно играя судьбой.
В шуршащих бумажках
всё уместилось,
Добро и громадное зло.
Хорошее, чистое быстро забылось
И грязный свой вид обрело.
Мелькают вокруг развалюхи-избушки,
Голодных детишек глаза.
Но их не увидят, в натуре, зверюшки,
Сорвало у них тормоза.
Когда же напьётся, нажрётся отродье,
Когда уберётся с пути?
Когда на их шее натянут поводья,
Чтоб счастье, покой обрести?
Да полноте, дядя, впустую трезвонить,
Зло было и будет всегда…
В себе постарайся его урезонить
И станешь добрее тогда…
Блажен, кто не жаден и не завистлив.
Блажен, кто духовно расцвёл…
К миру искусства направив все мысли,
Летит, словно горный орёл…
И пусть эта мразь, что вокруг суетится,
Змеиным оскалом шипит.
Ползучие гады не могут сравниться
С теми, кто в небе парит.

Крысы бегут с корабля.

Вдруг заштормило, волна набежала,
Но капитан у руля.
Нечисть в такие минуты дрожала –
Крысы бегут с корабля.
В мире ничто не бывает случайно,
Линия жизни одна.
При обстоятельствах чрезвычайных
Может поднять и со дна.
Но если подлость из вас выливается,
Нечего бога молить.
Можете тысячу раз ему кланяться,
Не в его силах простить.
Сладкой улыбкою лести коварной
Злобный оскал не прикрыть.
Всё равно выльется в брани
бульварной,
Не обуздать зверя прыть.
Маски игривые нас окружают
В благополучный наш час.
И смертным ядом они поражают,
Крови напившись от вас.
Я понимаю, что кое-кто слушая
Думает – ну, Дон-Кихот!
Тем, кто жирует и сладостно кушает,
В душу мораль не войдёт.
Да, лицемеров сегодня воспитывать
Только дороже себе.
И, чтобы зря вам судьбу
не испытывать,
Лапки сложите в борьбе.
Стая крысиная тут же набросится,
С жадностью вас загрызёт.
В двери стучит –
она в гости к вам просится,
Сладкие песни поёт.
Я не хочу вам навязывать мнение,
Крысы сожрут и мышьяк.
Могут они завести ещё прения,
Крикнуть мне, что я маньяк.
Добрые люди, в мире жестокости
Не забывайте о том,
Чтоб обрести вам достаточной
стойкости,
Надо побыть за бортом.
Вот уж тогда цену жизни познаете,
Всё пересмотрите вновь.
Сразу друзей и врагов распознаете,
Ваша очистится кровь.
И не держите, бегущих по палубе,
В шторме крушенье терпя.
Главное – не напороться на скалы бы,
Пусть крысы бегут с корабля.

Не хлебом единым.

Я не вор и не убийца,
В этом вся моя вина.
Это что вокруг творится –
Миром правит сатана.
Все друзья и все подруги
Потеряли интерес.
Нет брильянтовой кольчуги,
Не дежурит мерседес.
Продаются души с телом,
Только бы кусок урвать.
Лёд во взоре обалделом,
И на всё им наплевать.
Безразличье и жестокость,
Обнаглевши, правят бал.
Не заметили, как в пропасть
Червь корысти их загнал.
Сколько ж будет продолжаться
Этот пир среди чумы?
Не пора ль им обожраться,
Чтоб спокойно жили мы.

Добро и зло

Злобе, жадности, коварству
Объявляю я войну.
Всё заполнили пространство,
Всю загадили страну.
Как трясутся и хохочут
Над несчастием людским!
Но не спится тёмной ночью
Этим тварям воровским.
За высоким за забором
Думают спасти себя.
Не уйти им от позора,
Не сбежать всем с корабля.
Жадность душу пожирает,
Злоба кровушку чернит.
Жадный нищим помирает,
Злобный сам себя казнит.
Против стаи лебединой
Чёрный коршун не герой,
Обломает клюв свой длинный,
Спрячет когти за горой.
И в людском огромном мире,
Поднимаясь во весь рост,
Мы отбросим злобы гири
И к добру протянем мост.
Называться человеком,
Ох, не каждому дано.
В ногу с двадцать первым веком
Всем идти не суждено.
Только те, кто не коварен,
Бескорыстен и не злой,
В том котле не будет сварен,
А помилован судьбой.
Братья, сёстры, человеки,
Из себя гоните зло.
Будет слава вам вовеки,
Чтоб вам, добрым, повезло!

Судьба и время.

На бога надейся,
Да сам не плошай.
Мы, к сожалению, судьбу не выбираем,
Она нас выбрала сама.
Кто долго проживёт, кто рано умирает,
Кому свобода, а кому тюрьма.
Конечно, от себя зависит много,
И если правильный ты выбрал курс,
Светла и радостна твоя дорога,
Полнее ощущаешь жизни пульс.
Мы в молодости редко ценим время,
Надеемся всё счастье мы найти.
И не торопимся вдеть ногу в стремя –
Твой конь отстал, плетётся позади.
Ах, время, как же ты жестоко,
Как быстро катишься вперёд.
Не наморгалось вдоволь ещё око,
А жизнь уж к финишу идёт.
Цените люди каждую минуту,
Не повернётся время вспять.
В пути не поворачивайте круто –
Всё так легко мгновенно потерять.
Не претендую я на роль пророка.
Но всё-таки уверен в том,
Что те, кто слуги алчного порока,
Не возведут счастливый, мирный дом.
Пою я гимн душе большой, открытой,
Её хочу я видеть среди нас.
И не завидуйте вы своре сытой.
Не прячьте доброты своей запас.
2002

Бумеранг

Почему же так давно я не рисую?
Не рисую до сих пор я, чёрт возьми.
Всё померкло и погрязло в глупой суе,
В серых буднях этой мелочной возни.
У меня ещё в студенческие годы
Комендант общаги спёр
рисунков чемодан.
Содрогнулись над ворюгой небосводы,
Ждал его родной мой Магадан.
И не жаль украденной одежды,
Это можно всё ещё вернуть.
Только не рисуется, как прежде –
В детство кистью снова не нырнуть.
Комендант полковником был в чине,
Ордена, медали и парторг.
Так за что и по какой причине
Ждал вояку терпеливо морг?
Не жалел подлец студенческие жизни.
Взятки, пьянки, мат,
прямой шантаж…
Наслаждался зверским он садизмом.
И ловил свой собственный кураж.
Но не ведал волк в овечьей шкуре,
Что не долог негодяя век.
Хоть и не попал к ментуре в МУРе,
От судьбы не совершил побег.
Срок пришёл, и он за всё ответил,
И ему стал белый свет не мил.
Боже праведный ту шельму метил –
Рак спинного мозга получил.

Мечта.

Мечтают все – мечтать не вредно,
Всем хочется красиво жить.
Кому же нравится быть бедным
И над помойками кружить?
Ходить в одежде грязной, рваной
И корку чёрную глодать.
С такою ноющею раной
Никто не может совладать.
И всё же сколько обречённых
По свету бродят, но живут.
Обходят их, как прокажённых,
Они от горюшка ревут.
К чему об этом рассуждаю?
Нам не познать мечты предел.
Но только верю я и знаю,
Что каждому есть свой удел.
Мечта питает жизни силы,
Мечта зовёт, ведёт вперёд.
А если рядом с милой милый,
К мечте и счастие придёт.
2003

За Родину.

В сорок первый год трагический
На страну напал наш враг.
Фюрер их параноический
Нас хотел повергнуть в мрак.
Стар и млад, любой религии,
Были мы в одном строю.
Шли на подвиги великие,
Шли за Родину свою.
Враг силён был и коварен,
Сеял смерть, жёг города.
В том котле кто не был сварен,
Не забудет никогда.
До Москвы армада лютая
Той холодною зимой
Шла по моде вся обутая,
А уйти пришлось босой.
И с огромными потерями
Мы сражались в той войне.
Но в победу свою верили,
Обретая мощь в броне.
Как от Волги их погнали
И под Курскою дугой,
Нашу силушку познали –
Проиграли смертный бой.
Прошло очень много времени
С той суровейшей поры.
Воевали не за премии
И роскошные дары.
Память вечная героям,
Кто лежит в земле сырой.
Праздничный салют устроим
Всем, вернувшимся домой.

Солдат.

Про вторую мировую
Много песен и стихов.
До сих пор весь мир толкует –
Кто же спас нас от врагов.
Кто считает – полководцы,
Кто “Катюшей” одержим.
Так задумайтесь же, братцы,
Кем мы больше дорожим?
Всё на самом деле просто –
Победил в войне солдат.
И не ради громких тостов
Или множества наград.
Человек наш, в нём вся сила –
Наш простой, родной солдат.
Что немеряно жертв было,
В этом он не виноват.
И с фигурой исполинской,
Да росточком кто был мал,
И под Брестом и под Минском
За Союз наш воевал.
Шёл солдат в бой за отчизну,
За свою жену и мать.
Пусть сегодня слёзы брызнут,
Когда будем поминать.
А живым героям нашим
Низкий шлём поклон земной.
Выпьем чарочку и спляшем,
Нет, не снится им покой.
И расправив свои плечи,
И награды все надев,
Вспомнят дни той грозной сечи,
Вновь душой помолодев.
2005

Мой “Фиат” 2004.

Моей машине очень много лет.
То не “Фиат”, а просто раритет.
Хоть с мерседесом ей равняться
не прилично,
Но вам скажу, бежит она отлично.
Красива, молода, стройна,
Как будто только что с конвейера она.
У всех, кто ездил на такой машине,
Воспоминания о ней несокрушимы.
Она проста, надёжна, и верна,
И выручит по жизни вас сполна.
Восторгу моему предела нет,
Поэтому могу вам дать совет.
Чем проще, тем надёжней аппарат,
Не надо делать бешеных затрат.
И вот ещё что, братцы, вам скажу,
Я за неё нисколько не дрожу.
Представьте, если был бы мерседес,
То за какой забор бы я залез.
И жизнь была б не жизнь – тюрьма,
Награбленное окружает тьма.
Поэтому сажусь я в свой “Фиат”,
И обстоятельству такому очень рад.

Автокатастрофа
4 сентября 2004

Автокатастрофа – страшное явленье,
Автокатастрофа –
рук людских творенье.
Тот, кто не попал ещё в этот переплёт,
Дай бог, не узнать ему путь на эшафот.
Если в катастрофе смерть не догнала,
Значит, новорожденным судьба вас назвала.
И совсем по-новому жизнь уже пошла,
Коль с косою бабушка
мимо вас прошла.
Каждое дыханье, каждый шаг вперёд
Это не страданье, а наоборот.
Смысл существованья можно осознать,
Если смерть мгновенную
смог ты не догнать.
Я в виду имею конкретный эпизод –
Иномарка въехала прямо в левый борт.
Разнесло бы вдребезги бедного меня,
К счастью, оградил господь
баранкою руля.
И сегодня заново жизнь моя течёт,
И, грызущим семечки,
не смотрю я в рот.
Потому что, ценится
каждый божий день,
Свет души новорождённой
не закроет тень.

Гибель “Фиата”.

Погиб мой антиквар,
Погиб мой раритет.
Тринадцатой модели
На свете больше нет.
И чудо лишь спасло
От гибели меня.
Знать времечко пришло
Теперь менять коня.
Ушибленный насквозь,
В постели я лежу.
А в сердце словно гвоздь,
И вот, что я скажу.
Есть истина такая,
Что мало двух смертей,
А третья смерть – шальная,
Не миновать нам ей.
Я на своём “Фиате”
Прошёл этапы все.
И не погиб в квадрате
На встречной полосе.
Знать я умру не скоро,
И не дождутся те,
Кто натравляет торро,
Ведь я на высоте.
Похороню “Фиатик”,
Оплакаю его,
Да, верно, был фанатик
Авто я своего.
А жизнь вперёд стремится,
Всё можно пережить.
Ещё родные лица
Помогут мне прожить.
И новую тачанку
Ещё себе куплю.
И игрища в молчанку
С достоинством стерплю.
Конечно, всё опасно,
Что окружает нас.
Всё будет ещё классно,
Я верю в звёздный час!

Возрождение из пепла.

Злорадные тёмные силы
В две тысячи четвёртом году
Вонзили смертельные вилы
“Фиату” и мне на ходу.
Удар нанесён был с расчётом,
И метил он в сердце моё.
Следил сатана за полётом,
Готовя оружье своё.
Задумав меня уничтожить,
Он трижды убийц посылал.
Всю жизнь зачеркнуть, искорёжить
Коварный тот враг пожелал.
И был уже близок он к цели,
Казался смертельным удар.
Услышал я райские трели,
Утратил свой жизненный дар.
Но рано плясали все черти,
Готовя поминки по мне.
Как снова родился, поверьте,
Здоров я и счастлив вполне.
С “Фиатом” всё было сложнее,
Но он то и спас жизнь мою.
И нет теперь друга вернее,
Мы оба сегодня в строю.
Немало умельцы от Бога
Над ним потрудились всерьёз.
Светла его будет дорога.
Ох, сколько же он перенёс.
Теперь мы, восставши из пепла,
С нуля начинаем свой путь.
Звезда наша с ним не померкла,
Нас рано ещё помянуть.
Живи раритет мой на радость,
Служи верой, правдою мне.
Мы вкусим ещё жизни сладость,
Ведь мы победили в войне!

Предательство и дружба.

Предательство – что может быть
страшнее?
Такую подлость нечем оправдать.
Удара в спину нет в предательстве
сильнее,
Не надо и убийцу нанимать.
Бывают разных обстоятельств
повороты,
Нередко мы предчувствуем удар.
И можем поспешить, закрыть ворота,
Не дать разжечь в своём тылу пожар.
Но самое кошмарное явленье,
Когда тебя родные предают.
Когда в лицо кидают заявленье,
Что, мол, тебя в упор не признают.
Ещё страшней, что происходит это
В моменты наших бед и катастроф.
В какую мантию предательство одето?
Не скинуть до поры её покров.
Не ведает предателя натура –
Наступит всё же истины момент.
Сгорит на нём предательская шкура,
Создаст себе презренья монумент.
И вот на фоне этой подлой твари
Так ценно милосердие друзей.
Не ради посвященья в князи,
Не ради фотографии в музей.
А просто знают люди цену дружбе,
И знают, что наступит день,
Когда не в подневольной службе
Придут лечить внезапную мигрень.
Спасибо вам, заботливые души,
Что руку протянули в трудный час.
Теперь, как у овчарки, мои уши
И не закрыть всей мрази моих глаз.
Какое счастье, что вы есть на свете,
Что ум честь, совесть сохраня,
За человечность, доброту в ответе,
Вы на ноги поставили меня.

Разговор с мамой (07.12.2004)

Сегодня был на кладбище у мамы,
С ней поделился мыслями своими,
Поведал ей о ходе нашей драмы,
О том, как стали мы в стране чужими.
О том, что души многих очерствели,
Забыв о милосердии, любви.
Всё реже слышатся нам птичьи трели,
Куда-то улетели соловьи.
В коварном этом мире чистогана
Всё реже жизни радостные дни.
Болит людская ноющая рана.
Как выбраться из этой западни?
И мама моя мудрая сказала:
– Держись, сынок, и веру не теряй.
Лихая тройка от тебя не ускакала,
Ты сам себя на прочность проверяй.
В друзьях твоих опора и надежда.
Будь верен дружбе, береги её,
Не ввязывайся в спор
с тупым невеждой
И отличай, где, правда, где, враньё.
Живи, мой сын, наперекор невзгодам,
Преодолел немало ты преград.
Хранит тебя судьба под небосводом,
Не наступил ещё твой листопад.
И, окрылённый материнским словом,
Свою я силу обретаю вновь.
И как бы ни была
действительность сурова,
Мы встретимся с тобой,
желанная любовь.

Защитникам Отечества.

Что сказать, мужики дорогие,
Мало нас остаётся в строю.
Но нас ждут ещё годы лихие,
Мы ещё отличимся в бою.
Сколько пройдено и пережито,
Сколько ран незаживших в душе.
Кое-что напрочь временем смыто,
Сколько вырвано с корнем уже.
Не скорбите о прошлом, не надо.
Что ушло – то ушло навсегда.
Будет в жизни ещё и отрада,
Обойдёт стороною беда.
Не пойдём с головою понурой,
Распрямимся мы в полный свой рост.
Кто с большою, кто с малой фактурой,
Нахватались уж с неба мы звёзд.
Не жалейте ночами о прошлом,
Что нас ждёт впереди, не узнать.
В этом мире коварном и пошлом
Нелегко чистоту отыскать.
Но не может же быть всё так плохо,
Твоё счастье ещё впереди.
И не всё заросло ещё мохом,
Все несчастья оставь позади.
Уважаю такого мужчину,
В ком не сломлен, силён его дух.
Кто не стонет, не ищет причину,
А разносит преграды все в пух.
Кто за каждою юбкой не мчится,
А серьёзен, стабилен в любви.
И под зонтиком, чьим можно скрыться,
С кем не гаснут и днём фонари.
Не в тугом кошельке лежит счастье,
В нём самом зачастую беда.
Не схоронит он вас от ненастья,
Может вас погубить навсегда.
Знайте, люди, во всём свою меру,
Есть бесценная ценность души.
В эту жутко жестокую эру
Не меняйте её на гроши.
Мужики, как бы ни было трудно,
Будем крест мы свой гордо нести.
И скажу всем сегодня прилюдно –
Нас с дороги нельзя всех смести.
Вам здоровья и счастья, мужчины,
И удачи на вашем пути.
Не страшны седина и морщины,
Если с песней по жизни идти!

Одиночество.

Что такое одиночество?
Это многие познали.
То не божие пророчество,
Всех в капкан уже загнали.
Нас двенадцать с половиной
Миллионов по Москве.
В отношениях звериных
Можем умереть в тоске.
Если безысходность мучает,
Может лишь помочь общенье.
И возможно, что при случае,
Вам облегчит все мучения.
Не спешите крылья складывать
И бросаться в омут.
Никогда нельзя загадывать,
Где несчастья тонут.
Тонут, если не сдаваться,
Верить в час рассвета.
И почаще улыбаться
Мудрому совету.
Если вы добры душою
И умом богаты,
То с желанною порою
Счастье въедет в хату.

Объятья лжи.

Обман, враньё и ложь
Слились в одном понятье.
И сразу не поймёшь,
Где ждут тебя объятья.
Объятья сладкой лжи
Тебя одолевают.
У этой госпожи
Каникул не бывает.
А пение её
Подобно райским трелям,
И подлое враньё
Достигнуть может цели.
Без веры не прожить –
Обману дверь открыта.
Потом чтоб не тужить,
Не ешь вранья корыто.
Не стоит наступать
На те родные грабли.
Не надо горевать,
В борьбе мы не ослабли.
Обману, лжи, вранью
Войну я объявляю.
Об этом воронью
Без страха заявляю.
На этом поле брани
Кровь может, не прольётся,
Но этой лживой дряни
Бал править не придётся.
Сама себя казнит
Обманщиков армада.
Те, кто враньё творит,
Заслуживают ада.
Вставайте люди, те,
Чья совесть не уснула.
Чтоб к правде, к доброте
Жизнь наша повернула.
Мы вместе победим
Враньё, ложь и обман,
Мир счастья создадим,
Вперёд наш караван!

Не стони.

Не стони и не жалуйся ты,
Твоя боль чужда сердцу без боли,
От душевной своей простоты,
Чтоб другим унывать не позволил.
Всем хватает сегодня забот,
Кто болезнями, горем прихвачен.
А другой жрёт с икрой бутерброд,
Он же весом своим озадачен.
Далеки уже те времена,
Когда счастье и горе делили.
Разделил всех людей сатана,
В них всю веру, надежду убили.
Не стони и не жалуйся ты,
Твоя боль чужда сердцу без боли.
Верь, что сбудутся в жизни мечты,
Ты сыграешь ещё свои роли.

Ложь.

Врут теперь все,
Врут поголовно.
Нету статьи
На них уголовной.
Пообещать, сделать вид,
Что забыл.
Плохо с головкой?
Но ведь не дебил.
И, тем не менее,
Диагноз поставлен –
Лживой привычкой
Каждый отравлен.
Отличие только
В разном объёме.
Кто врёт в сознании,
Кто в полудрёме.
Врут просто так,
Врут по привычке.
Это ж пустяк,
Словно чирканье спички.
И невдомёк им,
Что этот пустяк
Жизнь искалечит –
С отравой коньяк.
Вдоволь его
Нахлебаются сами.
Ложь обернётся
В ответ им дарами.
Дар этот страшен,
Высок его ранг.
Не забывайте –
Он бумеранг.

Хамство.

Крошка сын к отцу пришёл,
И спросила кроха –
Хамство – это хорошо?
Да, сынок, неплохо.
И пошёл сынок хамить
Всем и как попало.
Вежливых по пальцам счесть,
Но полно нахалов.
Коль родился наглецом,
Говорят – счастливый.
Презирает скромность он
И хамит игриво.
Всех помоями облил,
Сдул с себя пылинки.
Сел за стол, вино налил –
Совести поминки.
Невдомёк его отцу,
Что у этой крохи,
По сценарию творца,
Все делишки плохи.
Тот, кто глупо верит в то,
Что нахальство счастье,
Тщетно ищет под столом
Карту нужной масти.
Жизнь расставит по местам
И воздаст по чести.
Хамству приз – позор и срам,
Вот такие вести.

Ад и рай.

Ад и рай – в небесах,
Утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув,
Убедился во лжи.
Ад и рай – не круги
Во дворце мирозданья.
Ад и рай – это
Две половины души.

Омар Хайям

Давно уже не пишутся
Весёлые стишки,
Как будто бы висят на нас
Тяжёлые грешки.
Кто ходит, молит господа
Ему их отпустить,
А кто последнее тряпьё
Пытается пропить.
Людишки духом слабые
Не знают, что творят.
Потом отмаливать грехи
В церквушках норовят.
Казалось бы, и славненько –
Всё отмолил, ты чист,
И тут же воровать пошёл
Сей вор – рецидивист.
Ну, это так, по мелочи,
Есть пострашней дела –
Как на Норд-Ост, Беслан, да башни
Дорожкой смерть легла.
Ни тяжкий грех, ни маленький
Вовек не отмолить
Тем тварям, кто по совести
Не хочет в мире жить.
На самом деле верует
Не тот, кто бьёт челом,
А кто по жизни праведный,
Под божьим он крылом.
Кораном и Евангелем
Нам подлость не прикрыть.
Старайтесь, люди добрые,
На свете честно жить.

Коварство и любовь.

Коварство и любовь
идут по жизни рядом.
Коварство сокращает,
любовь продляет жизнь.
Коварство скрыто маской
лживого наряда.
Любовь умножит силы,
излечит организм.
Коварство и любовь, какая пропасть!
Но эта пропасть расстояньем в шаг.
С любовью чаще дружит робость.
Лицо в коварстве обнажает враг.
Страшней всего свалиться
в эту пропасть.
Как нам добро от злобы отделить?
Когда в любви преобладает
скромность,
Коварству так легко её убить.
Доверчивым и добрым людям
Желаю в эту зону не попасть.
Потерь не сосчитать вам будет,
Сполна коварства ощутите власть.
Так иногда над этим размышляя,
Хочу теперь я только одного –
Коварство натравить на негодяев,
А добрым чтоб всегда везде везло.

Бабочка.

Мчится любви жрица в иномарке,
Ручка левая ласкает руль.
Правая мобильник свой терзает,
Не страшна ей очередь из пуль.
Жизнь прекрасна, молода, красива,
Можно на Канары и в Париж,
Бабушка с клюкой плетётся мимо,
Как подопытная серенькая мышь.
Вот зажёгся светофор зелёный,
Ножка голая нажала газ.
И летит “Тойота” на фазенду,
Где покажет дева высший класс.
Светит солнце, небо голубое,
Скорость сотни полторы сейчас.
В миг не стало тела молодого –
Ждал за поворотом смертный час.
Бабушка с клюкой проходит мимо,
Эта старенькая серенькая мышь.
Что ж ты, доченька
с собою сотворила?
В лужице кровавой ты лежишь.

Серпентарий.

Гюрза, гадюка, кобра,
Названье им – змея.
И в этот серпентарий
Вдруг попадаю я.
И поначалу тихо,
Спокойненько ползёт.
Не забалуешь с тигром,
Хребет перегрызёт.
Коварные создания
Наводят марафет,
И ластятся игриво
С намёком на дуэт.
Под дудочку факира
Стоит, как монумент.
Получит непременно
Шикарный комплимент.
Так времечко проходит,
Змея играет роль.
Вползает в твою душу
И шепчет – мой король.
Движеньем грациозным
Сама заворожит
И в предвкушенье жертвы
Запляшет, задрожит.
С зарядом, полным яда,
Готовая к броску,
Не менее опасна,
Чем пистолет к виску.
Но тигр уже не дремлет,
Он знает змей укус.
В борьбе не отступает,
Боец он, а не трус.
Своею мощной лапой
Змею он придавил.
И от его рычанья
Весь серпентарий взвыл.
Ушёл непобеждённый
По джунглям он гулять.
Гюрзам, гадюкам, кобрам
Его уж не догнать.

Суицид.

Были у женщины длинные волосы.
Можно плести с них косу.
Плавной волною стремились до пояса,
Ей, подаривши красу.
Волосы эти оттенка прелестного –
Густая и сильная прядь.
Как водопада струя поднебесная –
Кто её может прервать?
Даром тем божьим волос изумительных
Долго владела она.
И получила восторгов пленительных
Женщина в жизни сполна.
Ей бы и дальше их холить, лелеять,
Радовать всех и себя.
Бес вдруг внезапно стал
женщину клеить,
Копну тех волос теребя.
Стал он творить с нею игрища злобные,
Стал убеждать – отстриги!
И вдруг, поддавшись
на речи загробные,
Съехали в пропасть мозги.
Взяла и срезала всё в одночасье,
Думала с прошлым порвать.
И не заметила, как своё счастье
Можно с косой потерять.
Как же так можно себя приговаривать
К самосожженью живьём?
Можно ли самоубийцу оправдывать?
Ведь только раз мы живём.
Можно ещё отрастить свои волосы,
Будет красивой коса.
Только изменятся краски у голоса,
Тронут морщинки глаза.
Жизнь наша очень похожа на волосы –
Можно обстричь их, убрать.
В чёрный цвет выкрасить
белые полосы
И без конца горевать.
Эта ошибка ещё поправимая,
Жаль только – годы уйдут,
Но не сотрёт ту тропинку незримую
Твой роковой самосуд.

Не горюй.

В холоде зимы
Жду тепла я лета.
От тоскливой мглы
Тянет к солнцу, к свету.
Но зима – карга
Долго не сдаётся.
Злобная пурга
Надо мною вьётся.
Кутаюсь теплее
В свитера и куртки.
Уходи скорее,
Твои шутки жутки.
А мороз коварный
Набирает силу.
Не даёт нам парой
Прогуляться с милой.
Ты мороз трескучий,
Прыть-то укроти.
Ведь с тобой, колючий,
Нам не по пути.
Как ты ни бесилась,
Лютая зима,
Во время явилась
К нам весна сама.
Приласкала светом
И теплом своим.
Под зелёным пледом
Радостно двоим.
Листики и почки,
Белая сирень
Навевают строчки,
Ночь светла, как день.
Так неотвратимо
Белой полосой
Пролетаем мимо
Бабушки с косой.

Маски.

Внутри человека процент содержанья
Ада и рая различен.
В одном – благородство, добро, теплота,
В другом – зла процент неприличен.
А как просчитать, раскусить это – то,
Что таится в глубинной подкорке?
Эта маска улыбки таит в себе что?
Как конфета в красивой обёртке.
И пока ту обёртку не развернуть,
Её вкус никогда не узнаешь.
Если маску сорвать и в нутро заглянуть,
Вот тогда процент зла просчитаешь.
Но крепления прочны у масок таких,
Свою роль они чётко играют.
Мысли чёрные прячутся
в дебрях глухих,
Яд свой копят и слюни глотают.
Наступает момент, когда им невтерпёж,
Когда желчь их нутро разрывает.
Эту дрянь к добру, свету не повернёшь,
Их ничто никогда не меняет.
Они, сбросивши маски, в атаку пошли,
Но бои свои все проиграли.
Ни свободы, ни счастья себе не нашли,
Своим злом себя сами сожрали.
Только в райской душе
горит яркий огонь,
Огонь добрый, таинственный, чистый.
Маска, ты её лапою грязной не тронь,
Тебя смоет салютом игристым!

Спасибо недругам моим.

Прочитал я стихи Асадова
“Литературным недругам моим”
И пронзила меня досада –
Как же только не стыдно им.
Потрясающий человечище,
Изумительнейший поэт,
И его обливали грязью ещё,
Ведь для мрази запретов нет.
Жизнь его – это подвиг великий,
Им должна гордиться страна.
Но ведь были твари двуликие,
Что травили его сполна.
И поэт, он солдат, взял оружие,
Да с разящего дула пера
Укротил негодяев тщедушие,
Не пришлось прокричать им ура.
Почему меня так взволновало?
Я непризнанный рифмоплёт,
И по мне прокатились шквалом
И погнали на эшафот.
Пока я стихи не показывал,
Пока пел только кругу друзей,
Никто грязных лап не прикладывал,
Относились ко мне без затей.
Но когда господа хорошие
Нам воздвигли свои заборы,
Не осталось мне выбора большего,
Как податься в русские хоры.
Много лет прочирикал в массовке,
А на соло надежд не терял,
Вдруг пропал наш солист на тусовке
И хозяин пропеть мне дал.
Я пропел то, что долго копилось,
Через душу свою пропуская.
На “Поклонке” ещё повторилось
В годовщину победного мая.
Одобренье и общий восторг
Вызвал маленький подвиг мой.
Неуместен был больше торг
И победа была за мной.
Но потом – где тут логике место?
Или логика именно в том –
Растоптал, как комочек из теста,
Нам не место на сцене вдвоём.
Да про пенье я больше не буду,
В другом хоре люлюкаю вновь.
Того прошлого я не забуду,
Но, похоже, здесь та же “любовь”.
Что поведал я вам, лишь цветочки.
Есть явления в мире искусства,
Когда в миг отобьют обе почки,
Не всегда обретёте вновь чувства.
Так в поэзии, с верой, с надеждой,
В одной студии я оказался,
Где рядилися в белы одежды –
Снова адресом я обознался.
Одежонка их суть прикрывала,
А внутри желчь и злоба кипела.
Долго метили в спину кинжалом,
Пробил час – вороньё налетело.
Много лет всё готовился сборник,
Наконец – то родился на свет.
Как метлою прошёлся в нём дворник,
Впрочем, свой сохранил марафет.
Мне такое во сне не приснится,
Чтоб стихи изуродовать так.
На своей пронеслись колеснице –
Превратили творенье в бардак.
Лицемерные маски одевши,
Преспокойненько врали в лицо.
В прошлом песни другие пропевши,
Обнажили лицо подлецов.
Преступленье своё сотворивши,
Ещё грязью меня поливали.
И на лаврах терновых почивши,
Свою совесть они отпевали.
Ну и ладушки – это ж прекрасно,
Когда есть в твоей жизни враги.
Неприлично и даже ужасно
Одни сладкие есть пироги.
Я не ровня прекрасным поэтам,
Но уж коли шипят вокруг змеи,
Не поставлена точка на этом,
Значит, что-то в душе я имею.
Ведь искусство мне путь освещает.
Я творю для простого народа.
Их тепло и любовь помогает,
Никогда не сломить нас уродам!

Жизнь – борьба.

Удар за ударом
Наносит судьба.
Да, прав был Карл Маркс –
Наша жизнь есть борьба.
И этой борьбе
Не бывает конца,
Ломает хребет
И юнцам и отцам.
И тот, кто покорно
Хребет подставлял,
Пощады просил,
Тот себя потерял.
Силён человек
Не смиреньем своим.
В ком есть сила духа,
Тот непобедим.
Не скулить, не стонать,
Подниматься с колен.
Раны все заживут,
Но не жди перемен.
Много будет в пути
Марш – бросков, переправ.
Значит, жизнь есть борьба,
Маркс действительно прав.

Реквием.

Какая грустная игра словами:
Жизнь – жестянка, она же кольчужка.
И постоянно присутствует с нами
Недолитая, перелитая кружка.
Коротка оказалась кольчужка.
Жизнь задала последний вопрос.
Пробил час, и наполнилась кружка,
И кибитка летит под откос.
Ни о чём не жалею, не плачу,
Только жалко, что время ушло.
Не решить мне простую задачу,
Чтоб опять моё солнце взошло.
Надвигается ночь и затишье.
Вместо лампы трепещет свеча.
Потемнели вдруг разом все крыши,
Не видна за окном каланча.
Сколько было энергии, страсти,
А какой был мой мощный мотор.
Разбирают меня на запчасти,
Мне не вынести этот позор.
Не жалею, что не был в Париже,
Что не видел ни Рим, ни Мадрид,
Что похлёбка моя была жиже,
Ведь не вор я и не бандит.
Просто грустно, что много не сбылось
Из того, что хотел сотворить.
Что ростками красиво пробилось,
Да нет времени пересадить.
Ну и ладно, уйду я спокойно,
Ни кляня, ни ропща на судьбу.
Эту жизнь всё же прожил достойно,
Вёл за счастье и правду борьбу!

Рецепт.

Очень редко я курю,
Это, вобщем-то, неплохо.
И почти совсем не пью,
Это может выйти боком.
Ведь давным-давно известно,
Очень даже интересно –
Кто не курит и не пьёт,
Тот здоровеньким помрёт.
Разве в этом есть дурное,
Если выпить за здоровье,
За удачу, за победу,
За тарелку щей к обеду.
Если выпить, закурить,
Ещё можно долго жить.
Только есть один секрет –
На количество запрет.
Если рюмочку, другую,
Под закусочку благую,
Да с хорошими друзьями,
С голосистыми песнями.
Вот и снят сердечный стресс,
Обозначился прогресс.
Успокоилась душа,
Жизнь прекрасна, хороша.
Я к чему это клоню –
Будь разборчивый в меню.
Если нету тормозов,
Черти спрыгнут с образов.
И пойдут они плясать,
Тебе душу разрывать.
Знаем пляски той конец –
Вытрезвительный венец.
Вывод только здесь один –
Сам себе ты господин.
Если мерушку не знать,
То беды не миновать.

ИСПОВЕДЬ
Исповедь дебютанта 2001

Братья, сёстры дорогие,
Строго не судите.
Лучше рифму подобрать
Вы мне помогите.
Жизнь размеренно текла
Зеброй полосатой,
Вдруг раздался божий глас:
“Подь сюды, усатый!”
Подошел я на тот зов.
Слышу голос грозный:
“Ты сегодня петь готов?
Завтра будет поздно”
Шёл весенний месяц март,
И коты все пели,
Тут почувствовал я фарт
И вскочил с постели.
Сей порог переступив,
В храм вошел искусства,
Дрожь в коленях укротив,
Изливаю чувства.
Я от хора был далек –
С дерева листочек,
А теперь не одинок,
Мне уютно очень.
Может быть, не суждено
Надолго остаться.
Знаю только лишь одно –
Связи не прерваться.
Потому что хор есть хор,
Сила в нем большая.
За волной идет волна,
Грязь с пути смывая.

Дебют №2.

Вот идёт третий год моей службы
В музыкальном народном строю.
И дышу я теплом нашей дружбы,
И тихонько за кадром пою.
Хорошо с голосами сливаться –
Где сфальшивишь, а где промолчишь.
Только выше уже не прорваться,
И получишь в итоге ты шиш.
Так в военное время в окопе
Отсидишься – вернёшься живой.
Не погиб во всемирном потопе,
За чужою скрываясь спиной.
Да, не каждый солдат генералом
Может стать при желанье своём.
Пережить даже сможет капрала,
Но закончит свой путь муравьём.
И в искусстве такое бывает –
Сидишь в норке, как серая мышь.
А ведь время твоё убывает,
На том свете себе не простишь.
Я, конечно, в солисты не мечу,
Но представился случай такой –
Вдруг послали меня, как на сечу
Без седла и без шляпы – “ковбой”.
И фактурою хоть я не вышел,
Всё же как-то и что-то пропел.
И себя сам почти не услышал,
Ну а главное, что не вспотел.
Вот такой пустячок, но приятно,
Пригодился на чёрный денёк.
И хористочкам стало понятно,
Пусть не конь, но конёк-горбунёк.
2003

Фактура 2004.

Говорят, что нет фактуры
У Минулина у Юры.
Ну а что есть у него?
Поискали – ничего.
Этого не может быть –
Где ж его былая прыть?
Что-то же должно остаться,
Надо только покопаться.
Развернулась тут работа
До семёрошного пота.
Вертят эдак, вертят так,
Дело, кажется, табак.
Забракованный, поник,
Словно отнялся язык.
И в предсмертный его час
Кто-то крикнул: пой сейчас!
И открылась без фактуры
Голосистая натура.
Постелил шинель у ног,
Отдал людям всё, что мог.
Пел солдат самозабвенно,
От души и откровенно.
Может быть, в последний бой
Шёл, израненный войной.
Вечной славы не обрёл,
Главное, что не подвёл.
Без фактуры во весь рост
Заслужил от хора тост.
И других наград не надо,
Рухнет всякая преграда,
Если вместе мы в строю,
Может быть, ещё спою.

Наш ответ Чемберлену.

Граждане, друзья, хористы,
Объясняется всё просто –
Не дают мне стать артистом
Из-за маленького роста.
Теноров всех итальянских
За талант всегда ценили.
И Карерасам испанским
Рук и ног не удлинили.
Ну да ладно, там, где ценят
Не за то, что длинны ноги,
Я пою, они не дремят,
Мы упорны – козероги.
И улыбкой и слезою
Голос в душу проникает.
Значит не сапог с кирзою –
Это мой поклонник знает.

ИСКУССТВО.

Русские хоры
Русская народная
Из души течёт.
Песня хороводная
Ввысь нас всех влечёт.
Нынче на экранах
Голые пупки –
Для тугих карманов
Наркоты глотки.
Прыгают по сцене,
Словно кенгуру,
Со смеху и горя
Скоро я помру.
Тексты этих песен
Не запомнить нам,
Два-три слова долбят –
Это просто срам.
“Звёзды” безголосые
Мучат микрофон,
На мозги нам давит
Сумасшедший звон.
И на этом фоне
Мусора горы,
Дай вам боже счастья,
Русские хоры!
2005

Талант.

12 миллионов душ
Толкаются локтями,
Бегут, спешат, летят… куда?
Не знают они сами.
И в этой страшной суете
Не замечают люди,
Как жизнь проходит стороной,
Возврата вспять не будет.
В погоне за большим куском
Друг друга рвут на части,
В шуршанье краденых купюр
Лелеют своё счастье.
Казалось бы, просвета нет
И впору удавиться,
Но есть ещё рецепт от бед –
Могу им поделиться.
Тот счастлив, в ком живёт талант,
Талант быть человеком,
Не важно кем родился ты,
Китайцем или греком.
А если ты ещё артист
И голос богом дан,
Иди и пой, лечи народ
От ноющих в нём ран.
Дари искусства луч в ночи,
Когда просвета нет,
И молодёжи озорной,
И старцам в склоне лет.
Отдавши людям свой заряд,
Получишь ты в ответ
Любви, восторга и тепла
Огромнейший букет!
2005

Первый концерт.

Пишу стихи я раз лет в десять,
А тут вдруг что-то прорвало.
Не стану поливать Вас лестью,
Но вдохновение пришло.
Струится мой фонтан восторга,
Который трудно перекрыть.
И даже пред вратами морга
Не остужу свою я прыть.
В концерте был я дебютантом,
Тихонько с песнями журчал.
И в унисон могучим грандам,
Не портя фона, прозвучал…
Здесь столько среди нас поэтов,
Что лучше в тряпочку молчать.
Но как тактичны все при этом,
Таких не просто повстречать.
Концерт на славу нам удался,
Рекой широкой лился он.
Но, к сожалению, мотался
Пред моим носом микрофон.
Он издевался надо мною,
Твердил мне – лучше уходи!
Но подготовлен был я к бою
И помнил – стол ведь впереди.
В конце концов, слегка прорвался,
Уплыл на время микрофон.
Казалось, зал заулыбался,
Мне, наконец открылся он.
Я был матросом на линкоре,
Который скорость набирал.
И знал, в могучем этом хоре
Надёжный правит адмирал.
И вот приплыли мы к застолью,
Собрался весь честной народ.
И развернулось тут приволье,
И разыгрался хоровод.
Пошли объятья, поздравленья,
Заздравных тостов череда.
Моя душа, поправ сомненья,
Решила вздрогнуть навсегда.
От скромности не умирают,
Да, не поэт я, не певец,
Но все девчата наши знают,
Когда вдруг крикнуть: молодец!
Эх, братцы, жизнь так скоротечна,
Поднимем полный свой бокал
За то, чтоб процветали вечно
Наш хор, и песни, и вокал!
2001

В лунном сиянье.

Снова мне, ребята, не спалось,
И вот что во сне привиделось.
В лунном сиянье снег серебрится,
Я иду в ванную, чтобы побриться.
Потом лёгкий завтрак, явский табак,
И крестиком вышил Андреевский флаг.
Пока вышивал, вспоминал калинушку,
Что летом росла и шептала на ушко.
Теперь же зима, за окном канитель,
Всю ночку мела и кружила метель.
И вдруг прозвучал телефонный звонок,
Мне Ладушки голос очнуться помог.
Она, как берёзонька, плачет, зовёт.
И вот отправляюсь я в дальний поход.
Сам думушку думал –
скоро ведь святки,
И ей не бывать уж моей.
Пора бы закончить игру эту в прятки
И вырваться нам из сетей.
Протрубила труба, я уже на перроне,
Меня провожает мой хор.
Открыты все окна в каждом вагоне
И слышен волшебный мажор.
“Прощанье славянки” летит,
словно птица,
Уходят во мглу поезда,
Я вижу родные, красивые лица,
И всем нам сияет звезда!
2006

Комсомольская площадь.

Комсомольская площадь, мы с тобой
ощущаем
Пульс Москвы и России,
и биенье сердец.
Эту песню свою мы тебе посвящаем,
Здесь вокзалов фасады сплетают венец.
Не объять одним взором твою панораму,
Отпечаток веков нашей славной Руси.
Удивительных красок
раскинулась гамма.
И звучит речь людская
от “хелоу” до “мерси”.
Комсомольская площадь,
ты зимою и летом,
Среди белого дня и полуночной тьмы,
В сарафане нарядном, как невеста одета,
И тобою, родная, вновь любуемся мы.
Здесь, подобно цветам дорогого букета,
Возвышаются зданья неземной красоты.
Но один есть цветок –
чудо белого света,
То искусства дворец,
и гордишься им ты.
Комсомольская площадь,
Комсомольская площадь,
Ты сердце России, ты сердце Москвы.
Комсомольскую площадь,
Комсомольскую площадь,
Раз увидев, навеки полюбите Вы.
2003

МОЯ ЛЮБОВЬ 2003-2004
* * *
Ты так близка и так далека,
Без тебя одиноко, тоскливо.
Жизнь твоя и моя нелегка,
Но мы встретились очень красиво.
Может быть
Может быть, я фантазёр – мечтатель,
Да простит за это пусть господь.
Я, скорей, как золотоискатель,
Всё настойчиво ищу родную плоть.
Пробы и ошибки неизбежны,
Суждено их в жизни испытать.
Но стремлюсь, как ученик прилежный,
Я ошибки жизни исправлять.
В дебрях, еле зримая, тропинка
Нас свела и выдала нам шанс.
Как с листа слетевшая росинка,
Ты попала мне не в бровь, а в глаз.
И теперь тобой заворожённый,
Я купаюсь в розовых мечтах.
Светлою надеждой окрылённый,
А, быть может, потерплю я крах.
Но ты знай, что оптимист я по натуре,
И не уползу, скуля, в кусты.
Время не настало ещё Юре
За собою все сжигать мосты.
* * *
Я тебя люблю, какая проза.
Я тебя люблю, поэзия, какая.
Я тебя люблю, моя ты роза.
Я тебя люблю, нет больше слов, родная.
* * *
Если бы ты знала,
Какая в сердце боль,
Как жутко время тянется,
Пока ты не со мной.

Театр мелодрам.

Какой ещё театр нужен нам?
С тобою мы созвездье мелодрам.
Когда с тобою вместе, это море
Не выпитого счастья или горя.
Ещё мы не скучали ни секунды,
Хотя и были в переделках трудных.
Ты хохотушка, и я тоже хохотун,
Болтушка ты, и я слегка болтун.
Что будет дальше, трудно предсказать,
За счастье в жизни нужно воевать.
И избежать ранений, наконец,
Чтоб рады были мать и твой отец.
Как трудно заглянуть вперёд,
Узнать, как приземлится самолёт.
Не выпрыгнут ли пассажиры на лету
Из терпящего катастрофу ТУ.
Давай судьбе своей доверим,
Откроем перед нею двери.
И пусть она нас сохранит
И в добрый час благословит.

Вулкан любви.

Может быть, всё кончится сегодня,
Может, завтра, может через год.
А быть может, это лишь начало –
Нашей жизни новый поворот.
С каждым днём с тобою мы всё ближе,
Взгляд влюблённый, и не надо слов.
И порой у нас съезжает крыша,
Не боимся наломать мы дров.
И столице всей уже известно,
Что проснулся наш вулкан любви.
И кипит, бурлит, дымит лавина
Нашей разнорезусной крови.
И никто ничем не остановит
Лавы той стремительный поток.
Только бы подольше не остыл он,
Только бы продлился его срок.

Капкан любви.

Мы разошлись в пространстве
и во времени,
В пространстве и во времени слились.
Какого рода мы, какого племени,
Зачем на белый свет мы родились?
Судьба-индейка западню готовила,
И мы с тобой попали в тот капкан.
Нам приговор она промолвила,
Соединив Москву и Магадан.
Со стороны покажется фантазией,
Подобный бред нельзя переварить.
Нельзя соединить Европу с Азией,
Нельзя любовь продать или купить.
И вопреки всему сегодня сказка чудная
Живёт, её концовка не видна.
Как ночь полярная, темна
и беспробудная,
Пусть чаша будет выпита до дна.

Сказка.

Какая ты красивая, родная,
Тобою я любуюсь без конца.
Тебе и днём и ночью улыбаюсь,
Кипит во мне энергия юнца.
Объятия твои и поцелуи так сладки,
Что забыть нет сил.
Пронзают, как живительные струи,
В страну чудес с тобою я приплыл.
И если эта сказка вдруг прервётся,
Я не могу представить этот миг,
Страна чудес вся рухнет, разорвётся,
Останутся лишь стоны или крик.
Так пусть же длится сказка бесконечно
Наперекор всему и всем.
Взаимная любовь не скоротечна,
Она не исчезает насовсем.

Тоненькая нить.

Если нас с тобой связала
Только тоненькая, слабенькая нить,
Если ты почти во сне сказала:
– Я Вас, кажется, хочу любить.
Но в головке мысли про другое –
Нужен просто денежный мешок.
Так зачем же “счастье” мне такое,
Уже нить не нить, а волосок…
Говорят – теперь любовь продажна,
Но пойми, ведь это не любовь,
Это просто буровая скважина,
Из неё качают нашу кровь.
Искренние чувства бескорыстны,
Их нельзя продать или купить.
Не страшны любые катаклизмы,
Не порвать, как тоненькую нить.

Как хорошо быть сиротою.

Моя душа сегодня стонет,
Не знаю точно отчего…
Язык молчит, а мысль всё клонит –
Меня не долюбила – для кого?
О, если б я был равнодушен,
И мне бы было всё равно,
Тебе давно я был бы скушен
И был бы для тебя бревно.
С тобою рвёмся мы на части,
Никто не сможет нас понять.
Почти полгода полыхают страсти,
И невозможно их пока унять.
Завидую тебе – я сирота,
Со мной всё ясно и всё просто.
Где твоих близких мудрость, доброта,
Кому провозглашаю тосты?
Да бог судья им всем на этом свете,
Не вследствие чего, а вопреки,
Пока ещё нам солнце светит,
Любовь мою к тебе ты береги.

Вернись.

Любить и в миг возненавидеть –
Какое страшное явленье.
Чем мог тебя обидеть?
Моей мечты ты сотворенье.
Я никогда так не любил,
Терплю же все твои причуды.
Обиды все уж позабыл,
Моё единственное чудо.
Тоскливо, грустно без тебя,
Зачем внезапно покидаешь?
Не хочешь понимать меня,
Любовью нашею играешь.
Пора нам игры прекратить
И протянуть друг другу руки,
И снова ласковыми быть,
Мы ж никогда не знали скуки.
Вдвоём с тобой нам легче жить,
Тебя я просто обожаю.
Разлуку нам не пережить,
Вернись, тебя я заклинаю.

* * *
Куда бежишь, ведь от себя не убежать.
Что ищешь ты в коварном мире?
Родней меня тебе, родная, не сыскать,
Пойдём навстречу доброй, светлой лире.
Заныло сердце, ах какая боль,
Не вынести жестокую разлуку.
Скорей отбрось коварной маски роль
И дай поцеловать прелестнейшую руку.

Мгновения любви.

Сияет солнце, море плещет,
Природа пляшет и поёт,
Ласкает нас, и душу лечит,
И силы новые даёт.
Какое счастье быть любимым,
Какое счастье – полюбить.
Но финиш роковой, незримый
Нас может в один миг убить.
Цени мгновения любви!
Она сродни игристости Шампани.
Её все брызги с жадностью лови
И защити её от всякой дряни.

Пылает костёр.

Признаюсь, что никто никогда
Не писал мне такие стихи.
И теперь я тебе навсегда
Все былые прощаю грехи.
Девять месяцев наших прошло,
Но пылает костёр всё сильней.
Снова солнышко наше взошло
И становится жизнь веселей.
Ты же знаешь, что я молодой,
И ничто не состарит меня,
Даже если в усах с бородой
Седина заискрится, звеня.
Будем петь, и смеяться всю ночь,
Будем ласки друг другу дарить.
И уйдут наши беды все прочь,
Нас волною коварной не смыть.
Как чудесны признанья в любви!
Их бальзам до конца не испить.
А загадка в кипучей крови
И пожар тот нельзя погасить.

Первый поцелуй.

Мы жили по соседству
Много, много лет.
К тебе стремился сердцем,
Твой, ощущая след.
И вот вдали от дома
Вдруг вспыхнул яркий луч.
Взяла меня истома,
Нет больше чёрных туч.
Так стройная берёзка
Загородила путь.
Держалась ты неброско,
А мне щемило грудь.
Тянуло прикоснуться,
Прижаться к лепесткам.
Я пробовал проснуться,
Но был в её тисках.
Судьба по свету бродит,
Судьба ломает жизнь,
С ума кого-то сводит
Иль дарит оптимизм.
Повеяло весною
В осенний листопад.
Мне так тепло с тобою,
Ловлю твой нежный взгляд.
И вот оно мгновенье –
Наш первый поцелуй.
То двух сердец творенье –
Пересеченье струй.
К губам прижались губы,
По телу ходит дрожь.
Пусть заиграют трубы!
Ведь наш дебют хорош…

* * *
Моя милая, родная,
Без тебя я умираю.
А с тобою я живу,
Пасть врагам твоим порву.
Я не знаю, что там дальше,
Не было бы лжи и фальши.
Не в речах ведь только дело,
Нет эмоциям предела.
Мы хлебнули много горя –
Кто-то озеро, кто – море.
Но не стоит вспоминать
И слезою омывать.
А наперекор всему
Мы развеем мрак и тьму.
Постараемся сберечь
Жаркий пыл прекрасных встреч.

ЗРЕЛАЯ ЛИРИКА.
Эсмеральда – 1

Здравствуй, Эсмеральда,
Я твой Квазимод.
Жаль, что не красавец,
Рад, что не урод.
Не даёт покоя
Мой восторг тобой,
Наши врозь тропинки
Разошлись с судьбой.
Если не порвала
Ты мои стихи,
Значит, я прощённый
За мои грехи.
Впрочем, грех ли это –
Правду говорить.
Только без взаимности
Лучше не любить.
И в бреду туманном
Проплываю я.
Что теперь мне делать,
Милая моя.
Стоит ли на этом
Точку ставить нам?
Счастье не разделишь
Ровно пополам.
Молния блеснула,
И гроза прошла,
Мне однажды снилось:
Рядом ты была.
А когда проснулся –
Снова пустота.
Где-то мимо ходит
Жизни красота.

Эсмеральда – 2.

Друг мой милый, Эсмеральда,
Что же делать мне теперь?
Золотой лежит, где ключик,
Что откроет твою дверь?
Я брожу по лабиринту,
Где-то он запрятан там,
Как же отыскать в потёмках
И проникнуть мне в твой храм?
Заблудиться очень просто
В океане темноты,
Заштормили, забурлили
В голове моей мечты.
А когда пройдёт затменье,
Обрету я трезвый взор.
С облаков спущусь на землю,
Как валун с высоких гор.
Развалившись на кусочки,
Превращусь в сплошной песок,
И, рассыпавшись по пляжу,
Окажусь у твоих ног.
Ты возьмёшь меня в ладони
И рассыплешь на себя,
Ощутишь, как я ласкаю
И как радую тебя.
Это мне всего лишь снилось,
А когда настал рассвет,
Приоткрыл свои я очи –
Ничего вокруг уж нет.

Мирандолина.

Сижу, гляжу “Трактирщицу” Гольдони,
И снова здесь преследует меня
Твоё, Мирандолина, имя,
Что наделило волшебством тебя.
Пора забыть о Квазимодо
с Эсмеральдой
И стать мне Кавальеро, наконец.
Но не могу подъехать с грубой лирой,
Не наделил меня фантазией творец.
О, господи, откуда льётся рифма?
И надо бы прикрыть фонтан.
Пока же эта течь неустранима,
По-прежнему льёт кровь из моих ран.
Но это, кажется, уж слишком,
Ни кровь, ни раны, ни к чему.
Когда услышу я три слова,
Всё окончательно пойму.
Как не люблю я телефоны,
Нужна нам встреча тет-а-тет,
Тогда сольются наши взоры
И создадим мы свой дуэт.

Пустячок, а приятно
(посвящается Нани Брегвадзе)

Женщины часто меня упрекали
За слишком скупой поцелуй…
Видимо, с детства мне мама внушала –
Шибко, сынок, не балуй.
Так, не растративши попусту силы,
Дожил почти до седин.
Передо мною никто не мелькает,
Сам я себе господин.
А поцелуй – это странная штука,
Разным бывает на вкус.
То ароматный, как свежая роза,
То как змеиный укус.
Но ведь теперь поцелуи не в моде –
Боже тебя сохрани.
Только без них пламя чувств
не пробудишь,
Хоть и опасны они.
Вот и дождались дремавшие губы,
Всё же пробил звёздный час.
Я прикоснулся к великой певице
И проявил высший класс.
Тот поцелуй был особый, значимый,
Дань уваженья, восторг.
Мощный прилив и огромные силы
Он ощутить мне помог.
В миг отлетела души полудрёма,
Вновь устремляюсь я в бой,
С верой в успех безнадёжного дела
Путь продолжается мой.

По встречной полосе.

Тебя нельзя не полюбить,
Ты свет в моём оконце.
Зима, метель мне нипочём,
В тебе мой лучик солнца.
Я рад, что ты не осудила
Мой первый робкий шаг.
Надежды юношей питают,
А мне развеют мрак.
Жизнь наша сложная такая,
А для иных проста.
Одни срывают звёзды с неба,
Другие – плод с куста.
Возможно, делаю ошибку
И ждёт меня фиаско.
Но если вышел из окопа,
То не спасёт и каска.
Теперь уже иду в атаку,
Не чувствуя преград.
Возможно, суждено погибнуть,
Но нет пути назад.
Ох, как меня сейчас заносит,
Я мчу по встречной полосе.
Машина тормозить не хочет,
И пусть посторонятся все.

Юбочка.

Я однажды тебя встретил,
Мимолётный бросил взгляд.
Ничего себе юбчонка –
Это форменный отпад.
Ведь тебя совсем не знаю,
Но ласкаешь ты мой взгляд.
И невольно обращаю
Я вниманье на наряд.
При всей скромности натуры
Вкус отменный у тебя.
В стать изяществу фигуры
Одеваешь ты себя.
К сожаленью, от природы
Я художник, чёрт возьми,
Написал тебя б с натуры,
Если б были мы одни.
Вижу я портрет чудесный,
В нём сидит одна девчонка,
А на ней такая прелесть –
Бесподобная юбчонка.
Много бродит нынче модниц –
Разодетые девчонки,
Но не так они одеты
И не те на них юбчонки.
На меня не обижайся,
Отпусти мои грехи,
Ну не смог, не удержался,
Написал тебе стихи.

Кофточка.

Что за кофточка, кофтулька,
То не кофта, красотулька.
Та, на ком она одета,
Есть седьмое чудо света.
На тебя что ни одень,
Среди ночи будет день.
Только эта блузоньета
Покорила бы полсвета.
Вспоминаю я юбчонку,
В ней сидела та девчонка.
Теперь кофточка на ней
Потрясает всех парней.
Что тебе ещё сказать –
Хочется поцеловать.
Кроме кофточки и юбки
Есть ещё прелестны губки.

Кепи.

Кепи твой – полнейший закидон,
С ног сшибёт, кого захочешь он.
Сдвинь на лобик или набекрень,
Наведёт он тень на весь плетень.
От него в отпаде мужики,
Лучше ты себя побереги…
Если будешь кепку надевать,
То беды тебе не миновать.
Восхищаюсь снова я тобой,
Мой дружочек милый, дорогой.
Не могу себя остановить,
Как же обуздать такую прыть?
Знаю, что тебе я надоел,
Но пока ещё не охладел.
Ухожу я в тень кепчонки той,
Не сердись и песенку мне спой.

Надежды луч.

Тоска душевная рождает безысходность.
Вокруг темно, куда мне путь держать?
Так поборись, встряхни унынье –
От самого себя не убежать.
Отбросив неуверенность, сомненья,
Я набираю телефонный номер твой.
Свершилось чудо, голос твой ответил:
Ты не тоскуй, я мысленно с тобой.
И снова пробудились жизни силы,
В конце тоннеля появился луч.
Когда-нибудь дождусь я слова – милый.
И ты меня, пожалуйста, не мучь.

Когда ты свистнешь.

Моя любимая, родная,
Ну что мне делать, как мне жить?
Ведь от тоски я умираю
И не могу тебя забыть.
Ты с каждым днём милей и краше.
Ловлю улыбку и твой взгляд.
Но иногда лишь ручкой машешь
И тает веры мой заряд.
Я жду ещё, когда ты свистнешь,
Был договор у нас с тобой.
Когда ему ты “чау” крикнешь,
А мне же скажешь – дорогой.
Но дни бегут, уходит поезд,
Надежды угасает луч.
А я по-прежнему всё холост,
Мечусь средь тёмных, грозных туч.
И всё же прекращаю стоны,
Пока что жизнь не прервалась.
И снова мчусь я с эскадроном,
Но кровь пока не пролилась.
Не дай в расцвете сил погибнуть,
Не дай надеждам утонуть.
Пусть все преграды наши сгинут
И будет светлым жизни путь.

Розовый костюмчик.

Розовый костюмчик
На тебе весной.
Розовый букетик,
Рядом ты со мной.
Снова к тебе тянет
Ближе подойти.
Кто меж нами встанет,
Как убрать с пути?
Всё же осмелел я,
Стан твой приобнял.
Не с вина хмелел я,
Храбрость боже дал.
Ты меня могла бы
Нежно отстранить.
Порвалась тогда бы
Тоненькая нить.
Твой костюмчик розовый
Нить ту сохранил.
Словно сок берёзовый
Я с тобою пил.
Брызгами шампанского
Голос твой звучал.
Коньяка армянского
Крепче я крепчал.
И с надеждой снова
Засыпаю я.
Жду, когда ты свиснешь,
Милая моя.

Глаза в “восьмёрке”.

Однажды года три назад
Мы встретились с тобой.
Той встрече был я очень рад,
Люлёчек милый мой.
Твои огромные глаза
И ласковая речь
Сорвут любые тормоза,
Мотор получит течь.
Я ждал свидания с тобой,
Но не назойлив был.
Не суждено было судьбой,
И образ твой уплыл.
Но словно солнца яркий луч
Среди осенней мглы,
Разрезав стаю чёрных туч,
Ты выплыла из тьмы.

Мой друг.

Много, много лет прошло, промчалось
С той прекраснейшей
студенческой поры.
Мы с тобой почти вдвоём остались,
Не скатившись в пропасть с той горы.
Мы с тобой ещё в прекрасной форме.
И пока мы оба за рулём.
И поверь, мой друг, что будет в норме
Всё, пока мы держимся вдвоём.
Благодарю, что пригласил на дачу,
Как дорогого гостя принимал.
Восторга своего совсем не прячу,
Меня ты сауной, застольем баловал.
И спал я крепко в тереме прекрасном,
Как будто бы в нём жил уже давно.
Постель соорудил на месте классном,
Но рано я проснулся всё равно.
И воздух утренний вдыхая жадно,
Я радовался солнечным лучам.
Как здесь всё тихо, мирно, складно,
Ласкало взор восторженным очам.
И вот опять в столичном каземате,
Среди двенадцати мильонов душ…
И воздух и людишки здесь некстати.
И нету надо мной душистых груш.
Огромное спасибо, мой дружок,
За сутки пребывания в раю.
Ещё нам рано пить на посошок,
Ещё я много песен пропою.

Мама.

Мама – этим словом всё сказано.
Мама – одних мы кровей.
С мамой всё лучшее связано.
Мама – нет в мире родней.
Ты одна не предашь, не отступишься,
В трудный час будешь рядом всегда.
Всё отдашь, никогда не поскупишься.
Для меня ты всегда молода.
Наша жизнь не была очень радостной,
Ты опорой была в трудный час.
При отсутствии трапезы сладостной
Лицемеры уходят от нас.
Нет надёжней и ласковей мамы,
Ею надо всегда дорожить.
Проявляйте внимание сами,
И дай бог ей подольше прожить.

Надежда.

Закон этой жизни суровый –
Наши мамы уходят от нас.
Не коснуться руки её снова,
Не взглянуть в глубину её глаз.
Как её теплоты не хватает
И никто не заменит её.
С нею рядом всё горе растает
И в парчу превратится тряпьё.
Остаётся одна лишь надежда –
Если, правда, что вечна душа,
Ещё встретимся с мамой, как прежде.
До чего ж эта мысль хороша.

Слова любви.

Как подобрать слова другие?
Их миллион раз повторяли.
И всё же каждый раз иные
Слова любимых покоряли.
В одном и том же слове есть
И искренность, и ложь.
Звучит, как сладостная лесть,
И может кинуть в дрожь.
А может быть, ещё и так –
Без всяких громких слов
Развеет в миг тоску и мрак
И взбудоражит кровь.
Любовь всегда на всех одна
И для слона, и для зверюшки.
Кто чашу выпил ту до дна,
Кто променял на побрякушки.
Любовь и голод правят миром
И силы нет сильней.
Владеет на века эфиром
Бог новобрачных Гименей.

Женщине.

Я тебя не прошу мне поверить,
И тебя обмануть не хочу.
Ты сама меня можешь проверить,
А я лучше пока помолчу.
Объясняется всё это просто –
Если хочешь меня ты понять,
Ни к чему все дежурные тосты –
Стоит только стихи прочитать.
Я имею в виду те творенья,
Что прошли через душу мою.
Рифма вышла со мной в день рожденья,
И с тех пор под неё я пою.
Я пою про любовь и коварство,
Про обман и про искренность душ,
И про женщин, парящих в пространстве,
И про тех, кого манит лишь куш.
Мне понятны те женские чувства,
Где нет лжи и отсутствует бред,
Где излишне актрисы искусство,
И с кем рядом мужчина без бед.
Славлю женщину с доброю лаской
И желаю прожить ей сто лет.
Нарисую портрет яркой краской
Под названьем “Любовь да совет”.

Как жаль.

Как жаль, что я не тех любил –
Такая видно моя участь.
О тех, кого не долюбил,
Теперь в воспоминаньях мучусь.
Не в мыльных операх, а наяву
Всё было – и печаль и радость.
Никак я с памятью своею не порву,
В ней чаще горечь побеждает сладость.
А, впрочем, может зря себя корю,
Ведь были же прекрасные моменты.
И лучше вспоминать красивую зарю,
Чем неудачные мои эксперименты.
Что было, то уж поросло быльём,
Пора очистить свой компьютер
И перестать себя закапывать живьём,
Плыви вперёд мой быстроходный скутер.
За окнами стучит весны капель,
Она мне преумножит силы.
Я открываю настежь свою дверь
И снова жду свиданья с милой.

НЕ СПЕТАЯ ПЕСНЯ МОЯ

В домике Есенинском я встретил
Девушку небесной красоты.
И с тех пор я ею бредил,
Осознав несбыточность мечты.

Что же так пронзило моё сердце?
Словно юноша заговорил во мне.
С частотой неуловимых герцев
Песня прозвучала в голове.

Песня прозвучала и умчалась.
Не забыть певицы молодой.
Это всё внутри меня осталось,
Я повенчан мысленно с тобой.

Сам себя казню за эти мысли,
Ну зачем фантазии слагать?
Ведь мечты все в небесах повисли,
Их не видно, их нельзя достать.

Время шло, я сердце успокоил,
Проза жизни за собой вела.
Но один момент мой пульс удвоил –
Ты реальный образ обрела.

И опять, чудак, не сплю ночами,
Снова вспоминаю милый взгляд.
Жду я встречи с дивными очами,
Вновь они к себе меня манят.

Эта неоконченная повесть
И возможен грустный в ней конец.
Но чиста, спокойна моя совесть,
Я признался, значит, молодец!

М Ю

Манчестер Юнайтед –
Это М Ю.
Болею я
За команду мою.
Это ж моя
Аббревиатура.
Она означает –
Минулин Юра.
Хроники жизни
Наши похожи.
В счастье и в горе
Очень мы схожи.
Команда разбилась,
И я погибал.
Но феникс из пепла
Снова восстал.
Свои катастрофы
Давно пережили.
Снова в строю,
Раны наши зажили.
Славных побед
Не исчезнут страницы.
К новым вершинам
Будем стремиться.
Ты мой талисман,
Дорогой мой М Ю,
Песню тебе
Посвящаю мою.

Благодарю М Ю.

Идёт восьмой год –
двадцать первый наш век,
Подошло двадцать первое мая.
Не случайная дата – перебора здесь нет,
Эта дата моя золотая.
В юбилейный мой год талисман дорогой
Преподнёс мне подарок бесценный.
С гордо поднятою головой
Он уходит с Московской арены.
Здесь титаны футбола
схлестнулись в бою,
И была эта битва кровавой.
Но бойцы до конца оставались в строю
И покрыли себя вечной славой.
Мой любимый Манчестер –
дорогой мой М Ю,
Я с тобой обретаю вновь силы.
И пока не погибну в смертельном бою,
Буду верен тебе, друг мой милый!
* * *
Не говорю тебе, прощай,
А говорю Вам до свиданья.
Мне улыбнулось невзначай
Такое милое созданье.
Очнулись, словно ото сна,
Давно угаснувшие чувства.
На горизонте уж весна,
И нам вдвоём не будет грустно.

ПЕСНИ 2005-2008 годы
Романс "Любовь".

Сколько песен спето про любовь,
А она живёт и процветает.
Возвращаюсь к ней я вновь и вновь,
И она меня благословляет.

Припев:
Любовь, любовь – ты душу очищаешь.
Любовь, любовь – надежду ты даришь.
Любовь, любовь –
ты путь мне освещаешь.
Любовь, любовь –
в заветный рай манишь.
Её загадку многие века
Напрасно мы пытались отгадать,
Но с чистотой и тайною греха
Ничто не может в мире совладать.
Припев:

Любо, братцы, любо.

Что за лепесточек – фиговый листочек,
Фиговый листочек где-то что-то прикрывал.
Налетел вдруг ветер, ой коварный ветер,
Тот листочек маленький
он взял да и сорвал.
И статуя эта ожила внезапно,
Ожила внезапно и помчалась от меня.
Но не тут-то было, я лассо накинул
И пришпорил резвого, буланого коня.

Припев:
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить.
Тем, кто чудо видел,
Не приходится тужить.

Ох, и понесло нас, ох, и закружило,
Подхватил её и своей буркою накрыл.
Конь лихой носил нас
да во чистом поле,
Это всё мне снилось,
пока очи не открыл.
Вот что, братцы, снится,
Если мало выпить,
Если мало выпить,
То во сне уж не допить.
Припев:

Дивные виденья иногда приходят,
А потом уходят, растворяются вдали.
Нам досталась долюшка искать ветра в
полюшке
И ловить то счастье
где-то на краю земли.
Припев:

Клеопатра.

Клеопатра, Клеопатра,
Клёво Пётру, клёво Патру,
А сегодня Клавка
С Петькою в стогу.
Восторгаюсь, восторгаюсь,
Как всё просто, как всё просто,
И боюсь, что растоплю
Её в снегу.
Клеопатра, Клава, Клава,
Из какого Вы анклава,
Что подать Вам
Или подать на постель?
Вы меня прогнать хотите,
Я проворковал: “простите”
И вдруг вижу –
Предо мной Эммануэль.
Вот такой мужик российский,
Стоит тронуть ему виски
И глотнуть ему стаканчик
Иль другой.

Припев 2 раза:
Как вдруг истина всплывает –
Некрасивых не бывает.
Мало, мало только
Водочки родной.


Любовь нечаянно нагрянет.

Любовь нечаянно нагрянет
И уплывает невзначай,
Когда молоденькой девчонке
Ты невзначай не дашь на чай.
Сердце, не колотись и успокойся,
Сердце, пора давно уже понять:
Чувство пробудят только лишь купюры.
Открыты двери всем,
кто умеет воровать.
Бывают в жизни исключенья –
Есть не продажная любовь.
Когда две души и два тела
Сливаются в экстазе вновь.
Сердце, где ж откопать такое счастье,
Сердце, где ж бродит по свету оно?
Люди, в святое не теряйте веру
И непременно любовь придёт к вам
всё равно.

Ностальгия.

Что-то грустно, взять гитару
Да спеть песню про тоску.
Про тоску о жизни старой –
Рад был в поле колоску.
И не нужен мне был табор,
Но в “Яру” я побывал.
И порою брал гитару –
Про цыганок напевал.

Припев:
Эх, друзья, как билось сердце,
Как бурлила в жилах кровь.
Пили водочку мы с перцем
И любили вновь и вновь.
Ямщика давно забыли,
Всё из памяти ушло.
Ах, как молоды мы были,
Время новое пришло.
Всё распалось, развалилось,
Пустота в глазах людей.
Будто солнце закатилось,
Раньше были мы добрей.
Припев:

Парень из Магадана.

Дождик каплет на руки
И на дуло нагана.
Урки нас окружают,
Пули градом свистят.
Ты приехал в Москву
Парень из Магадана.
Ты приехал в Москву,
Чтоб её покорять.
Этот город огромный
Встретил парня сурово.
Мучил, грабил и душу
Выворачивал он.
Но не сдался, не сник,
В бой шёл снова и снова.
И закончится здесь
Жизни твой марафон.

Случайная встреча.

Всё в жизни так сложно
И всё очень просто.
Шампанского брызги
Красивого тоста.
А встречу со счастьем
Так долго мы ждём.
Ведь зимним ненастьем
Тепло лишь вдвоём.

Припев:
Но если кипит в жилах кровь,
В один долгожданный ваш вечер
Подарит большую любовь
Случайная встреча, случайная встреча.

Ночами не спится,
В сердце тревога.
Куда приведёт
Этой жизни дорога.
Отбросьте сомненья,
Настройтесь на взлёт.
Ведь белые крылья
Стремятся в полёт.
Припев:
Но если кипит в жилах кровь,
В один долгожданный ваш вечер
По дарит большую любовь
Случайная встреча, случайная встреча.


Сказка.

Припев:
Дела давно минувших дней,
Преданье старины глубокой.
А я всё думаю о ней,
Об одноглазой, одинокой.

Мне снится по ночам она
И вспоминаю с ней свиданья.
И как упал я под неё,
Чуть-чуть не потеряв сознанье.
Какою преданной была,
На ласку отвечала лаской.
Та лошадь старенькой была
И называлась она Сказкой.

Припев:
Дела давно минувших дней,
Преданье старины глубокой.
А я всё думаю о ней,
Об одноглазой, одинокой.

ПРОЗА МОЕЙ ЖИЗНИ

Бумеранг

Колыма пятидесятых годов. Пионерский лагерь "Северный Артек" в тридцати
шести километрах от Магадана. Идёт футбольный турнир на первенство лагеря.
Я отыграл свой матч и теперь в качестве болельщика стою около ворот одной
из играющих команд. Судья назначает пенальти в эти ворота. Игрок ставит мяч на
одиннадцати метровую отметку, разбегается и… В этот момент я, не ведая, что
творю, поднимаю камушек и кидаю его в мяч. Не помню, был ли гол, или нет. Зато
на всю жизнь запомнил, что камушек отлетел от мяча и попал мне в лицо. Вот так
я уже в детстве осознал всю неотвратимость явления бумеранга.

Девять дней одного года

Москва конца пятидесятых годов. Я студент МАТИ. Общежитие на первых курсах не давали. Летом обитал в сарае на чердаке, где спал на сеновале. Было это на двадцать пятой даче ул. Погонно-Лосиноостровской, где жили наши бывшие соседи по Магадану Чибисковы. К началу учебного года надо было купить кое-что из одежонки, и я решил немного сэкономить на питании. Два дня ничего не ел, а на третий день обедал на фабрике-кухне завода "Красный богатырь". Затем прошёл ещё один такой цикл. Причём в это время вёл активный образ жизни – ездил на велосипеде, играл в футбол. И вот наступил третий день третьего цикла. А был у меня в то время друг Владимир Семёнович Печенегин. Шёл ему уже шестой десяток.
Мои друзья с детства были гораздо старше меня. Он до войны занимал большой
пост в МПС и был сослан в Магадан. Позже был реабилитирован и работал ревизором на Московской железной дороге. За десять дней до упомянутого дня у него
случилось обострение язвы желудка. Его прооперировали в больнице МПС, что рядом со станцией Яуза. И так получилось,что перед тем, как пообедать на фабрике –
кухне, я позвонил супруге Владимира Семёновича. Она и сообщила мне обо всём и
предложила вместе навестить больного.

Шёл девятый день моей голодовки. Друг мой чувствовал себя уже неплохо, он
предложил проводить его на веранду. А перед этим спросил меня о моём самочувствии. И тут я попал в самое яблочко, заявив, что здоров как бык и не понимаю, как это люди падают в обморок, и что мне за всю жизнь не сделали ни одного укола. И тут же, пока Владимир Семёнович надевал тапочки, наступила расплата за мои слова. Меня резко кинуло то в холод, то в жар и я стал терять сознание. Дальше со слов супруги Владимира Семёновича я начал сползать со стула. Она подхватила меня. Нажали кнопку вызова. На кресле меня перевезли в кабинет главврача, уложили на кушетку. Когда сознание стало возвращаться, я услышал вопрос главврача моему другу по поводу причины случившегося. Он, не задумываясь, ответил: "Студент прохладной жизни, голодный обморок". И я увидел перед собой лицо красивой молодой сестры, а в руках её шприц. Я попросил её не делать укол, ведь только сейчас хвастался, что никогда мне не делали укол. Но сестра сказала, что это необходимо, т. к. обморок может повториться. Через несколько минут я был в полном порядке, и мы вернулись в палату, где остался мой пиджак. На тумбочке Владимира Семёновича был накрыт шикарный стол. Я поел, поблагодарил всех и когда вышел за ворота больницы, меня ждал ещё сюрприз. В карманах пиджака я обнаружил конфеты, шоколад и кучу денег.

Незабываемая ночь

Благополучно пережив лето на сеновале чердака моих друзей на ул. Погонно-Лосиноостровской, на зиму я перебрался в избушку на той же улице. Студенческое
общежитие пока не полагалось, и я за небольшую плату поселился у семидесяти
четырёх летней бабушки на сундуке с матрацем, набитом соломой. Однажды бабуля
уехала к родственникам в Москву, а ко мне зашёл мой друг Шурик – студент
МЭИ. Мы допоздна засиделись за шахматами, и уже шёл третий час ночи, когда я
проводил его до дома. Зима, примерно минус десять градусов мороза, белый, пушистый снег. Вернувшись, с ужасом обнаружил отсутствие ключей в кармане. Тут и возник передо мной самый актуальный Российский вопрос – что делать? В кармане перочинный ножичек. Попробовал с его помощью отодвинуть язычок замка –
бесполезно. Вспомнил рассказ племянника хозяйки о том, как он однажды проник
в дом через чердак. Полез я на крышу. Крутая и скользкая, она сбросила меня на
снег. Упал я на спину и пока минут десять восстанавливал дыхание, пришёл к выводу, что остаётся последний вариант – окно. Форточку удалось открыть. Сняв верхнюю одежду, я полез. Голову и плечи удалось протиснуть, но когда дело дошло до таза, стало ясно, что и этот вариант не проходит. Остаётся последнее – бить стекло. Слез, оделся и рукой в перчатке нанёс удар. Не разбилось. Ещё раз бью, не бьется, ещё.… В пору запеть цыганскую "Эх раз, ещё раз". Тогда разбегаюсь и плечом вышибаю стекло, цветы летят на пол, очумелый кот мечется по избушке. Залезаю,заметаю следы преступления, закрываю картоном пробоину и ложусь спать, с
мыслью встать пораньше, съездить за стеклом и поставить на место. Но не успел
я проснуться, как появилась бабуля и запричитала. Мне пришлось срочно придумать версию, будто – бы кот, который для прогулок часто использовал форточку, неудачно прыгнул, зацепил большой цветок и при падении горшок разбил стекло. Я быстренько съездил, привёз стекло, поставил. И зажили мы с бабушкой пуще прежнего.

Встреча с Гагариным

Середина шестидесятых годов. Я учусь в Московском авиационном технологическом институте и подрабатываю в качестве ассистента аспиранта на кафедре неметаллов. Однажды после работы, проходя по коридору института, меня удивило большое скопление народа. Оказалось с минуты на минуту должен приехать Гагарин. У меня появилось непреодолимое желание присутствовать на этой встрече.
Попытка пройти в актовый зал без пригласительного билета оказалась безуспешной.
Это ещё больше подогрело моё желание.
Но как, как пройти в зал? И вот толпа заволновалась, загудела. И я увидел кавалькаду, во главе которой шёл генерал – заведующий военной кафедрой, полковники – преподаватели. И вот он – мой тёзка в окружении людей в штатском в двух шагах от меня. То, что случилось дальше, для меня на всю жизнь остаётся загадкой. Я стремительным рывком внедряюсь в гущу процессии и грудью прижимаюсь к спине Гагарина. Вероятно, телохранители, предпринимали какие – то меры, но я не обращал внимания. А мысли мои в этот момент были заняты тем, что мы с Юрой совершенно одинаковы по габаритам. Таким образом, я оказался в актовом зале, заполненном до предела. И опять повезло. В первых рядах сидел зам. декана факультета. Он поднялся и знаком пригласил меня сесть в кресло рядом с собой. У меня до сих пор хранится газета "Авиационный технолог", где описывается эта встреча с Юрием Алексеевичем.

Сон

Весна 1968 года. После окончания института распределён на Саратовский авиационный завод. Наряду с успешной производственной и общественной деятельностью начинаю пробовать себя в поэтической и музыкальной сфере. С детства любил оперу, особенно итальянскую, а также русские и цыганские романсы. Когда пел их своим друзьям, мне не раз говорили,что я пою, как Сличенко. Ну, это я делаю тогда, когда необходимо акцентировать цыганщину. И вот, снится мне сон, будто иду по Саратову и, проходя мимо цирка "Шапито", вижу рекламу, что вместе с цирковой труппой выступает Николай Сличенко. И я, не раздумывая, решаю попробовать встретиться с ним. Пытаюсь пройти, но меня не пускает длинный скрипач. Вдруг слышу голос Сличенко, которому скрипач объясняет, что к нему рвётся какой-то парень. Николай велел ему
пропустить меня. Спрашивает, что я хотел. Отвечаю, что хотел спеть ему. Ну, давай. И я спел. Он немного подумал и сказал: "Ну что ж, я умру, ты останешься".
Вот такой чудной сон. И самым удивительным для меня в этом сне было то, что
Сличенко выступал с цирком. С тех пор проходит примерно два года. Я уже живу
и работаю в Туле. Иду по городу мимо цирка и вижу огромную рекламу, гласящую
о том, что выступают артисты Московского цирка и Николай Сличенко. Но наяву встреча не состоялась.

Забавные встречи

Объяснить то, что будет поведано ниже, могу только тем, что очевидно меня
иногда принимают за кого-то из известных деятелей мира искусства.

Первый фрагмент

Весной 2003 года я был в центре Меерхольда на встрече с Никитой Богословским. Вести передачу ему помогали Левон Оганезов, Владимир Вишневский, Нани Брегвадзе. Поэт помогал композитору по части юмора, Нани пела его песни, Левон вёл музыкальную часть. Когда встреча закончилась,я направился к выходу. Но одна из женщин нашего хора попросила меня сделать фото хористок с Нани Брегвадзе.
Я сфотографировал и попросил её сделать то же самое. Я подошёл к Нани, поцеловал её в щёчку, перекинулись несколькими фразами. Я взял её под ручку и нас сфотографировали. Получилась очень симпатичная фотография. Потом, направляясь
в гардероб,я увидел в вестибюле Левона Оганезова. Он беседовал с двумя дамами.
И вдруг, отделившись от них, устремился ко мне навстречу. Мы, как старые добрые друзья, обменялись тёплыми рукопожатиями, перекинулись несколькими фразами и разошлись.

Второй фрагмент.

Весной 2004 года я с подружкой был на концерте неаполитанского оркестра МГТУ им. Баумана под управлением Евгения Николаевича Мисаилова. А через несколько дней мы попали на фестиваль искусства студенческих коллективов музыкальных Вузов Москвы. Перед началом концерта я увидел, что из-за кулис, появился Мисаилов, сошёл со сцены и направился в зал. Я сидел у края центрального прохода, сзади меня сидел композитор Киселёв Юрий Михайлович. И когда Мисаилов, улыбаясь, стал приближаться,я предполагал всё, что угодно, только не то, что случилось в следующее мгновение. Он подошёл ко мне, протянув руки. Я, естественно, поднялся. Мы обнялись, обменялись тёплыми словами и он ушёл. Подруга мне говорит, хорошо, что я сидела,а то бы я упала, ты откуда его знаешь? Я его так же знаю, как
и ты.

Третий фрагмент.

Перед очередным техническим осмотром автомобиля мне надо было пройти медицинскую комиссию. Для этого необходимы некоторые справки. В том, числе и от психиатра. Прежде, чем выдать документ, происходит собеседование с врачом с целью выявления степени нормальности. И вот в процессе общения, врач, выйдя за рамки формальности, спросил меня, не имею ли я отношения к миру искусства. Я ответил утвердительно. И он с удовлетворением констатировал, что значит, он не ошибся.

Четвёртый фрагмент.

Путали меня не только с деятелями искусства. Однажды в конце семидесятых годов мы
с другом решили провести вечер в ресторане "Урал". Когда стрелка приближалась
к двадцати трём часам (в ту пору рестораны закрывались,в это время),ко мне подошёл метрдотель и произнёс: "Товарищ майор, за Вас с другом уплачено, а Вас лично просим составить нам компанию по случаю дня рождения нашей сотрудницы".
Я любезно согласился и до шести часов утра веселился в приятной,весёлой компании, не скупясь на собственный юмор и вокальные способности. А приняли они меня за майора ОБХСС.

Что бы это значило?
1
В середине восьмидесятых годов, во времена всеобщего дефицита мне человек
из Германии дарит портмоне – ключницу,замечательную, из хорошей кожи, вещицу. Очень удобно, ключи больше не бренчали в кармане. В те времена на праздники ещё собирались тёплые компании. Вот и я погостил в одной такой компании и,вернувшись, домой, обнаружил пропажу портмоне. Знаю, кто украл, но ведь за руку не схватил. Заменил замки, а ключи снова забренчали в кармане. Прошло немного времени. Схожу с трамвая у метро "Чистые пруды", ключи противно звенят,напоминая о пропаже. Делаю несколько шагов и замираю в изумлении. Передо мной лежит кожаная ключница. Естественно, не та, но именно ключница.

2
Стихи пишу, как правило, ночью. Рядом несколько авторучек, но по закону подлости в нужный момент они отказывались писать. И вот зимой 2002 года ночью, когда явилась муза, ручки опять огорчили меня. И я решил, что завтра надо купить хорошую, надёжную ручку. Но захлестнули неотложные дела, и про ручку забыл.
Ночью выпало много снега. Несусь к троллейбусу, который вот-вот отойдёт.
Из сугроба выглядывает какой-то небольшой предмет. А в ту пору нередки были
случаи, когда под видом любых предметов подбрасывали и взрывчатку. И всё-таки я выхватываю его из сугроба, кладу в карман и вспоминаю про него поздно вечером. Достаю из куртки шикарную авторучку "Эрих Краузе".

3
Однажды один товарищ попросил у меня на пару дней автомобильный ключ 13х11. Прошло два дня, две недели, месяц. Стало ясно, что ключ не вернётся. С мыслью о необходимости покупки нового инструмента иду из гаража домой. Это расстояние всего лишь метров 50. И взгляд мой упирается в предмет на асфальте, который называется ни чем иным, как ключ 13х11. Это был не мой, но именно такой,
который мне нужен, ключ.

4
В восьмидесятых годах моя мама работала в больнице. В подобных заведениях, как правило, многим дают прозвища (псевдонимы). Маму звали "Маэстро". Она обладала при всей своей строгости хорошим чувством юмором, вниманием, добротой. Это звание соответствовало ей и нравилось мне. В конце 1993 года мама умерла. На углу Покровки и улицы Чаплыгина была "Пиццерия", в которую я иногда заходил. И, однажды в начале 1994 года, проезжая мимо этого места на троллейбусе, с удивлением и восторгам замечаю, что вместо старого названия появилось новое ресторан "Маэстро". На кладбище часто не побываешь, а здесь мама была рядом.
Шли годы, и наступил момент одной из самых чёрных полос моей жизни – автокатастрофа, предательство родных и близких. Это 2004 – 2005 год. И ресторан
"Маэстро" закрывается на капитальный ремонт, а после ремонта появляется вывеска "Суши бар – Японская кухня". Грустно, но ничего не поделаешь. Наступает 2007 год и весной, проходя в этом месте на другой стороне Покровки, метрах в тридцати от бывшего "Маэстро", вижу ярко сияющую красным неоном мою аббревиатуру – ресторан "Ю-МЭ".

Мне надо жить.

С таким названием я недавно прочёл стихотворение Шергина. И, невольно, вспомнил один эпизод. Это было7-го Декабря 2006 года (13-я годовщина со дня смерти мамы). Каждый год я в этот день езжу на Николо Архангельское кладбище, где в закрытом колумбарии похоронена моя мама. Заодно я оплачиваю своё право на место в этой нише после перехода в мир иной. Во время оформления квитанции задаю вопрос по поводу того, что на памятной доске всё пространство заполнено, как быть? Ну, оставите кому-нибудь деньги, поставят новую доску. Говорю, что деньги оставить некому. Тогда, неподдельно радуясь за меня, спрашивают: "А кроме Вас маму навещает кто-нибудь?" Нет. Ну, так какие проблемы? К Вам тем более никто не приедет. Какая разница, будет надпись на доске, или не будет. И тут я понял, что нет никакой проблемы. Просто надо ещё долго, долго жить до той поры, когда будет – "А на кладбище всё спокойненько, ни друзей, ни врагов не видать. Всё культурненько, всё пристойненько, исключительная благодать".

Что бы это значило?
Первый эпизод

Шёл 1961-й год, начало марта в Москве. Навестил своего друга на 2-й Тверской Ямской. Присели на кухне. Его мама налила нам по тарелке борща. Во время трапезы за окном резко потемнело, и повалил снег. Глядя в окно, до сих пор не понимая почему, произношу: "Чувствую, сейчас грянет гром". Через минуту, другую гром прогремел. И тут же по радио сообщили, что такое явление в это время в Москве было 68 лет назад. Видели бы Вы после этого выражение лица мамани моего друга.

Второй эпизод

Летом 1960 года мы с мамой гостили в Киеве. Стояла кошмарная жара. Утро, окна раскрыты. Мы с хозяином квартиры в плавках, мама и племянница хозяина в купальниках. Мама и хозяин сидят за столом у окна, девушка на кухне готовит завтрак. Я лежу на диване, читаю "Три товарища" Ремарка. Подул ветерок
и начался ливень. Слышны отдаленные раскаты грома. Я откладываю книгу, сажусь
и мысленно задаю вопрос – где-то гром, где-то молния, а интересно было бы почувствовать это рядом, но только не по голове. И через несколько мгновений раздаётся такой силы удар молнии, что хозяин нырнул под стол, мама упала
в обморок. Не знаю, как бы я прореагировал, если бы не был в полной готовности.
В первые мгновенья смешанное чувство удивления и восторга. Затем бросился приводить в чувство маму и хозяина квартиры.

Третий эпизод

Начало восьмидесятых годов. Летом в солнечные дни свои выходные провожу
на. Серебряно Виноградских прудах в Измайлово. Иногда кувыркаюсь на пляже,
а иногда в тихом, малолюдном местечке на берегу с травкой, кустиками. Однажды загораю в одиночестве, под музыку радио приёмника вздремнул. Открываю глаза,
и вижу метрах в двадцати в кустах расположилась молодая красивая девушка. Ну
и, естественно, шевелится безнадёжная мысль: "Расположилась бы ты лучше рядом со мной". Продолжаю пребывать в полудрёме. Открываю глаза, девушка рядом.

Колымские рассказы

Взрыв в порту

Магадан, весна 1948 г. Я учусь в четвёртом классе. Идёт открытый урок арифметики (в присутствии начальства из РОНО). И вдруг землетрясение.… Такая первая мысль пришла в голову. Но через несколько секунд раздался сильный взрыв, задрожали стёкла. Класс застыл в оцепенении, не понимая, что происходит и что делать. И тут происходит второй, ещё более мощный взрыв. Полетели стёкла. Мы сорвались с мест
и понеслись на улицу. Над городом всё небо заволокло огромной тёмно жёлтой тучей. Через некоторое время пришло сообщение, что в бухте "Нагаево" взорвались два сухогруза с взрывчатыми веществами. Прибрежный посёлок был снесён ударной волной. Для школьников первый ужас несколько компенсировался решением устроить внеочередные каникулы на четыре дня, чтобы привести школу в порядок. Дом мой был
близко, на улице, носящей название Школьной. Я шёл, насвистывая и размахивая портфелем, когда нагнал меня отчим. Мы поехали в бухту "Весёлая", где после
операции аппендицита в больнице лежала моя мама. Она спаслась благодаря какой
-то сверх интуиции. Кровать её стояла у окна, а за несколько минут до катастрофы она накрылась с лицом под одеялом. Во время взрыва оконная рама вылетела и упала на неё,а кровать унесло метров на пять. От страшных разрушений Магадан и бухту "Весёлая" спасли сопки.

Велосипед

До 1948 г. в Магадане не было велосипедов. Но был у наших друзей Чибисковых американский велосипед, который они, уезжая в Москву в 1947г., оставили мне. Это был аппарат, у которого вместо камер были набиты тряпки, рама в нескольких местах сварена. На нём я катался года полтора, пока в 1948г. не пришёл пароход с харьковскими велосипедами марки "дорожный". Но этот пароход затонул при взрыве, описанном в моём рассказе. Из поднятых водолазами велосипедов, все были сильно покорежены и восстановлению не подлежали. В моём доме жил дядя Витя Липский. Он был начальником склада, куда их свозили. Среди груды "металлолома" он откопал без единой царапины велик, и сказал маме, что его можно купить, да ещё и как некондицию. Американца я презентовал дружку и пересел на отечественного железного коня.
А через год пришла партия велосипедов "Прогресс" и магаданские пацаны присоединились к пионеру колымских велосипедистов.

Парабеллум.

Если не считать самодельного лука со стрелами, то моим первым оружием был так называемый "поджиг". Это была медная загнутая трубка,с одного конца залитая свинцом.
В свободный конец вставлялся мощный загнутый гвоздь, держащийся на прочной, тугой резинке. Трубка набивалась серой от спичек, и при нажатии на резинку, гвоздь ударял по заряду и происходил взрыв с вылетом пламени из "поджига". Прогресс экспериментов заключался в увеличении заряда. И однажды я его так увеличил, что игрушку разорвало вдребезги. Хорошо, что рука осталась цела. Но желание экспериментировать не пропало и у меня появилось почти настоящее оружие. Моему однокласснику Валерику Морину отец на заводе изготовил пистолет,в котором дуло
с боковой прорезью служило своеобразным патроном, куда закладывался порох, пуля
и пыж. У прорези находилась головка спички, которая при горении воспламеняла порох, и происходил выстрел. Это чудо-оружие я выменял у Валеры на динамический
фонарь. Из этого пистолета было произведено порядка ста выстрелов по разным целям (от бутылок до ворон). Но дух экспериментатора неуклонно вёл к закономерному финалу. Хотя и при среднем заряде оружие показало большую убойную силу,хотелось узнать возможности при большом заряде. И узнал. Выстрел прогремел,а в руке нет пистолета и, главное, нет руки. Глаза не видят,а руки не чувствую. Через некоторое время зрение стало возвращаться. Гляжу и рука, слава богу, на месте.
На этом закончились мои эксперименты с самодельным оружием. Шёл 1953 год, Берия даёт амнистию большому количеству уголовников. В Магадане милиции,как таковой, нет. Один бедный мент, стоящий в будке около ворот резиденции начальника Дальстроя, дрожащий от страха за свою жизнь. Да ещё порядка тридцати человек каторжан (25 лет срока) сбежало с лагеря. И вот осенью 1953 года в наш дом
приезжает из Днепропетровска паренёк к своим родственникам. Мы подружились,
нашли общий язык. И это оказалось очень кстати. Он привёз с собой две немецкие
финки, "вальтер" и "парабеллум". Мне он презентовал финку и парабеллум. Мы не
боялись ходить по улицам в любое время. Это оружие сыграло свою роль в нескольких эпизодах, но самое важное было в том, что оно, скорей всего, спасло жизнь моей мамы. Она работала в комитете радиовещания звукооператором. Вещание закончилось
в час ночи. До дома было близко, метров триста, но ведь ночь. Онажды зимой на маме было новенькое бостоновое пальто с воротником чернобурки. Вышла из здания комитета и на неё бросились два бродяги. Хорошо, что она быстро бегала и успела влететь обратно в здание. Были и ещё неприятные эпизоды,И с известных пор я стал встречать маму и провожать до дому. Но в то время она не знала, что у меня
в кармане такое мощное оружие-парабеллум.

Японцы

Впервые я столкнулся с японцами в августе 1938 года, участвуя в боях на озере Хасан, находясь в утробе мамы на пятом месяце. Маме было двадцать лет. Она
была добровольцем Красной армии. Второе знакомство с японцами было в 1945 году, когда в Магадан стали поступать партии пленных. Ходили они в своей форме без охраны. Было очень смешно и жалко их, когда они строем с красным знаменем шли по улице и пели: "В эту ночь ресири самураи перейти границу у реки… и ретери на земь самураи под напором стари и огня". Их руками было построено очень много домов
в Магадане. Люди трудолюбивые и дисциплинированные, они многие занимались рукоделием. Вязали носки, варежки, перчатки, шарфы. Продавали нам по нормальной цене. Большинство из них к детям относились дружелюбно. Подойдёшь к нему, погладит по головке и скажет: "Маренький карасо, оченно карасо,борьсой тозе карасо, но не оченно".

Зеленый змей.

Мне семь лет, прогуливаюсь по коридору барака. Из комнаты выглядывает Серёжа, он же председатель добровольного спортивного общества Магаданской области. Ему 28 лет. Для друга возраст подходящий. Я с детства тянулся к взрослым. Серёга мне
и говорит: ты что, Юрок, скучаешь? Заходи в гости, выпьем по рюмочке, поговорим
о женщинах. Захожу, на столе конфеты, два стакана и две бутылки Мадеры. О чём говорили, не помню,а Мадеры грамм 50 выпил. Хорошая вещь. Недаром Гриша Распутин предпочитал именно это вино. Второе, более серьёзное знакомство с зелённым змеем произошло, когда мне было 14 лет. На втором этаже среди моих друзей были Ваня
с Оксаной.
Супруга в этот день была на суточном дежурстве и Пушкин отец (так звали 40 летнего Ивана из-за его собачки Пушки) пригласил меня разделить его одиночество.
О чём говорили и чем закусывали, не помню, а то, что было несколько бутылок вина под названием "Волжское". Пилось оно, как лимонад, и мы не заметили, как стрелки приближались к часу ночи. Ещё немного и моя мама придёт с работы. И тут стало ясно – голова у нас в порядке, ноги не идут. Кое - как добрался до своей комнаты, успел прыгнуть в постель, одним глазом поприветствовал маму, когда она вошла.
А потом наступило утро, стук в дверь и голос Вани: "Юрок,скорей вставай,одевайся, бежим в "Культтовары", привезли электропроигрыватели". Мы рванули в магазин
и при переходе дороги, на проезжей части,у меня отнялась одна нога. Иван подхватывает меня на руки, уносит с дороги, массажирует ногу, она оживает,
и мы бежим дальше. Какова же мораль сей басни? Кроме много определяющей генетики, очень важно помнить о золотой середине. Выпить можно,а иногда и нужно. Главное
с кем, где,когда и сколько.С тех пор я этому принципу и следую.

Пионерский лагерь.

Весна 1951 года. Мне 12 лет. Шестой класс,к своему же удивлению, закончил
на отлично. Недалеко от своего дома с ребятами играем в расшибалку (игра
с монетами). В это время со школы домой шла наша классная руководительница Нина
Георгиевна. Неожиданно подходит ко мне. Я замер в предчувствии вынесения
приговора. И приговор прозвучал: "Юра,скажи маме, что летом 25 лучших учеников Колымы отправят на два месяца под Владивосток в Дальстроевский пионерский лагерь. Пусть мама зайдёт ко мне". Незадолго до отъезда мы с моим другом Борей Ткаченко,
в случайном разговоре с дядей Витей – шеф -поваром школьной столовой, узнали, что
в лагере, куда мы едим, шеф -повар тоже дядя Витя, бывший друг нашего шефа. Дядя Витя сказал нам,что кормёжка там хилая, поэтому возьмите деньжат для горючего. Вот вам моя записка для Виктора, это ваше спасение. На океанском лайнере за четверо суток нас доставили на место. В каюте нас было несколько человек,
и за время пути сформировался штаб отряда. Кости Шмелёву – 14 лет, но выглядел на 17, симпатяга с атлетическим сложением. Он единогласно был признан атаманом. Володька Игумнов стал отцом Игумно. Я стал переводчиком. Итак, конечный пункт нашего круиза – железнодорожная станция "Океанская". В первый день осматривались, обустраивались. После двухдневной гречки мы с Борей Ткаченко на утро третьего дня отправились к шеф-повару. Вручили ему записку от его коллеги и тёзки. Дядя Витя успокоил нас, сказал, дуйте на станцию, покупайте четвертинку и прямиком
в ледник (подземный бункер для хранения продуктов). На станции мы с удивлением лицезрели два эшелона – один в сторону Кореи с новенькими танками, другой
в обратную сторону с танками покорёженными. Война была рядом. Войдя в ледник, мы попали в ресторан. На столе были пельмени, отбивные, салаты, соки. После трапезы дядя Витя познакомил нас со своим псом – овчаркой Бостоном. Красивый, умный пёс сразу подружился со мной и два месяца мы были неразлучны. Частенько ночью брали
гамаки, привязывали в лесу к деревьям и ночевали под охраной Бостона. Богатая
природа, ласковое море вдохновляли нашу команду на всяческие подвиги. Например, проходили операции по раскрашиванию акварелью лиц девчонок во время сна. На ночь электропитание отключалось, двери не закрывались. Ещё забавней было,когда мы
с Бостоном подкрадывались,я указывал объект, который он должен лизнуть в лицо.
И мы затаивались под кроватью, подавляя смех, вызванный реакцией девочки. Бывало, что и нас по ночам мазали краской. Костя был отчаянный ловелас.
За время нашего пребывания он крутанул романы с несколькими самыми привлекательными пионервожатыми. Внешне Апполон, он внутренне был простоват,
и тут пригодилась моя миссия переводчика. На тот момент, общаясь с высокоинтеллектуальными друзьями – соседями по бараку, я знал всю теорию общения
с женщинами. К тому же было прочитано достаточно литературы,в том числе почти весь Мопассан. Поэтому Костя любил брать меня на свои свидания. А насчёт питания, мы с Борей раза два в неделю по отработанной схеме брали четвертинку и шли
в ресторан "Ледник". Таким было тёплое лето 1951 года.

Детский сад.

Пребывание моё в детском саду выпало на тяжёлые военные годы. Радости было мало, поэтому и запомнилось немного. До сих пор помню большущие зелёные глаза Эммы Капустиной. Помню Валерку Кулагину – сопливую девчонку – гадкого утёнка, которая затем превратилась в прекрасного лебедя. Помню, как однажды на спор я быстрей всех разделся, лёг под одеяло и прокукарекал. За это был выброшен в холодный, тёмный тамбур на несколько часов. Не могу забыть, как насильно мне в рот заталкивали овсянку и кипячёное молоко,а у меня всё шло обратно. За это меня ночью раздетого на несколько часов ставили к стенке в спальне,и я в ярком свете луны считал, сколько мышей пробежит мимо меня.А когда в воскресенье (единственный выходной день) мама пришла забрать меня домой,ей сказали, что я штрафник и меня не отпустят на волю. И только когда до них дошло, что это всё-таки детский сад,
а не тюрьма, они отпустили. И конечно, помню, как мы в раздевалке собирались на
прогулку,и в этот момент по радио прозвучало сообщение о капитуляции. Альбина – воспитательница так плясала, что от туфлей отлетели каблуки. Вскоре прибежала мама с банкой сгущёнки. Вот и всё.

Первый полёт.

Лето 1950 года, Закончил пятый класс. Подошло время отпуска мамы, который давался раз в три года. Мне предстояло впервые увидеть большую землю (материк). Прибыли на аэродром на тринадцатом километре Колымского шоссе. Из-за непогоды вылет задерживается,в итоге, на сутки. От дождя и холода ютимся в маленькой деревянной будочке. Вскоре подъезжает трактор, нас выгоняют и трактор увозит наше пристанище. Примерно сутки мы ждали лётной погоды. Наконец, мы голодные
и холодные садимся в шестнадцати местный двухмоторный ИЛ-14 и летим до Хабаровска
с промежуточной посадкой в Николаевске на Амуре. Память о полётах в таких самолётах осталась у меня навсегда. При небольшой скорости на трассе, изобилующей воздушными ямами, самолёт то камнем падал вниз,то, как будто, брюхом упирался во что-то. Но до промежуточной посадки мы дотянули, не пользуясь спецпакетами.
В буфете аэродрома мама купила компот ткемали,полагая, что это улучшит моё состояние,а получилось наоборот, пакеты пригодились. В Хабаровске я вышел полуживым. В гостинице ждал сюрприз. Захотелось пить,и когда сделал первый глоток местной воды, мне стало страшно. Знающий только вкус Магаданской воды горной реки,я не понимал, как можно такую воду пить. На следующий день восторг от витрин промтоварных и продовольственных магазинов погасил предыдущее разочарование. Большой город, величавый Амур произвели впечатление. Через день мы
уже ехали в поезде Хабаровск – Москва. Ну, Москва и тогда была Москва. Одни
величавые высотки чего стоят. Гостили мы у друзей в Большом Дровяном переулке в семье таксиста. У мамы была путёвка на курорт Крыма, а у меня в Дальстроевский пионерлагерь под Сочи – станция "Лоо". Время ещё было, и мы съездили к
родственникам в Астрахань. Восторг – это Волга, кошмар – жара и большие чёрные
тараканы, из-за которых мы проснулись рано утром. Двоюродный брат Борис – парень с придурью, отвёл меня на Кутум – приток Волги. Он затащил меня на отмель
метров двадцать от берега и смылся. Я особо не волновался, будучи уверенным,
что он скоро вернётся. Но прошёл час,два, и я понял, что мне надо срочно научиться плавать. Как я доплыл до берега,не понимаю, но факт рождения пловца состоялся. Через неделю мы вернулись в Москву, где спустя несколько дней мама
провожала меня с курского вокзала в пионерский лагерь. В поезд мы садились уже
сформированными отрядами. В дорогу нас родители снарядили великолепными
продуктами и в таком количестве, что их съесть было невозможно. Страна ещё залечивала послевоенные раны, и многим людям было очень тяжело жить. Нам оставалось ещё ехать немного, а продуктов было с избытком. До сих пор стоит перед
глазами образ худенькой старушки перед окном вагона во время стоянки поезда, которая просила хлебушка. И мы бросали ей в сумочку котлеты, курятину, охотничьи
колбаски, а она содрогалась от слёз счастья. В первые часы пребывания в лагере,
после знакомства с земляками, один мальчик предложил мне сходить с ним в лес за
алычой. Тропинка вела нас на подъём. В том месте, где две тропинки переходили в
одну тропу. Рос огромный куст колючей ежевики. Я шёл впереди, мальчик позади.
Вдруг из кустов выскочила гадюка и бешеными прыжками ринулась ко мне. Почувствовав смертельную угрозу, я развернулся и, промахнувшись мимо тропинки,
влетел в куст ежевики. Вырвавшись из куста, весь в крови (из одежды были одни трусики) я побежал по тропинке. Скорость тела опередила скорость перестановки
ног, и я полетел кубарем. Когда я, весь окровавленный и в грязи, вбежал в палату,
отряд застыл в немой сцене, а мой дружок с гордостью объявил: "Юрка дрался с тигром". Вскоре море и солнце залечили мои раны. В Чёрном море я окончательно закрепил свои успехи в плавании. В лагере было прекрасное футбольное поле. Здесь
и начался мой переход от дворового к футболу цивилизованному. Там же свершился факт моего выбора команды, за которую до сих пор болею. Однажды после игры я слушал по радио репортаж о матче Спартака с венграми, и Спартак продул. В
Москве мы с мамой купили настоящую футбольную экипировку. Затем опять поехали в Астрахань, где загостились до начала учебного года и недели три шестого класса там проучился. Здесь проявилось превосходство уровня Магаданской школьной подготовки. Не напрягаясь, я получал одни пятёрки. Затем снова Москва. Откуда поездом до Владивостока, который был тогда закрытым городом. Добрались до Находки. Где обречены были ждать парохода на Магадан в так называемой транзитке". Это барак без комнат с нарами, отделёнными друг от друга занавесками. Здесь люди ели, пили (выпивали), матерились, дрались, кормили клопов. Ситуация складывалась тяжёлая. Я пропускал много дней учёбы, надвигались холода. Нас спасла встреча со знакомым майором НКВД. Он устроил нам палубный билет и забрал нас к себе в каюту, где были ещё его жена и дочь. Так закончился мой первый вояж на большую землю.


ЮРИЙ МИНУЛИН
ПОЭЗИЯ И ПРОЗА В МОЕЙ ЖИЗНИ
Редактор В. Богданов
Сдано в набор 14 марта 2010 г.
Подписано в печать 31 марта 2010 г.
Формат 60х90/32
Объем 7,25 усл. печ. л.
Тираж 150 экз. Печать офсетная.
Бумага офсетная.
Заказ №
Для писем: [email protected]
Адрес сайта:
http://orbita-1.narod.ru/index.html
Отпечатано в ГУП МО “Коломенская типография”
140400, Московская обл., г. Коломна, ул. III Интернационала, 2а
Тел. 8(496) 618-69-33, 8(496) 618-60-16. ИНН 5022013940.