Детали
1
И чьи-то губы на моих губах.
И, как всегда, рябина слишком терпка.
И птицы не сидят на проводах,
и больше не поют на тонких ветках.
И птиц неудержимо тянет в даль
и в пенных облаках густую просинь.
И губы на губах моих – деталь.
Рябина рдеет. И приходит осень.
2
Распластанный у ног кусок батиста
струится на пол прямо со стены.
И, как на полотне сюрреалиста,
в окне моем безмолвном две луны.
Две жаркие луны в час полнолунья,
два блюдечка парного молока.
А я, мой друг, и кошка, и колдунья.
Но ты не знаешь этого пока.
3
Февраль. Февраль. Зима на убыль…
Я знаю всё о феврале:
как стынут на морозе губы,
когда целуют их во мгле,
как колоколом ходит платье,
когда вплетается в подол
вдруг ветер, как твои объятья
над всем творят свой произвол.
И чьи-то губы на моих губах.
И, как всегда, рябина слишком терпка.
И птицы не сидят на проводах,
и больше не поют на тонких ветках.
И птиц неудержимо тянет в даль
и в пенных облаках густую просинь.
И губы на губах моих – деталь.
Рябина рдеет. И приходит осень.
2
Распластанный у ног кусок батиста
струится на пол прямо со стены.
И, как на полотне сюрреалиста,
в окне моем безмолвном две луны.
Две жаркие луны в час полнолунья,
два блюдечка парного молока.
А я, мой друг, и кошка, и колдунья.
Но ты не знаешь этого пока.
3
Февраль. Февраль. Зима на убыль…
Я знаю всё о феврале:
как стынут на морозе губы,
когда целуют их во мгле,
как колоколом ходит платье,
когда вплетается в подол
вдруг ветер, как твои объятья
над всем творят свой произвол.
Метки: