12. Онегин и Ржевский на балу у Кати
(предыдущий фрагмент главы-повести ?Купеческая вдова? из романа ?Евгений О?
?11. Стыдливость славная для дев, ну а для женщин...?
http://stihi.ru/2021/07/23/5480)
– ...Отбросьте прочь свой тон остротный!
В возможность чистой, благородной
Любви способны верить... вы?!
В горячем импульсе вдовы
Гусар отметил романтичность,
Но и желаний хаотичность.
– Любви большой и светлой вам
Желаю искренне, мадам.
. . .
Всё было классно тут и там
У здешней челяди с муштровкой.
Блистая пышной сервировкой
И от букетов роз багрян,
Стол был накрыт, как у дворян,
И слуги с должною сноровкой
Вносили в пиршественный храм
Всё, чтобы гость был сыт и пьян.
Прищурив глаз, играя бровкой,
Амур искал в сердцах ?изъян?.
Помимо пудры и румян,
Легло на лица покрывало
Такого флёра, что, ей-ей,
Тут дом зачатия детей!
Вино таскали из подвала
На стол всё чаще – круг гостей
Рос, становясь всё веселей,
Причём без почвы для скандала…
Когда последним запоздало
Явился пахнущий, как клей,
Весь в бакенбардах, некий штатский,
То шум стоял почти что адский,
Все веселились, кто как мог.
У Женьки в горле встал комок
Досадной робости при виде
Той, что рассталась с ним в обиде.
(Из глаз мужских слёз не лилось,
Но… впереди всё – клей был едким
Иль горько было нервным клеткам.)
Его приняв, коль уж пришлось,
Хозяйка глянула лишь вскользь
На запоздавшего повесу.
К бровям, лохматым вкривь и вкось,
Примкнул и клей ещё по весу,
Да плюс грядущих слёз печать –
Ну, словом, Женьку не узнать.
Как он смотрелся? Тихо, бледно;
Как гость на Катю худо-бедно
Глаза мог пялить из угла
И план победы жечь дотла
В душе расстроенной. Лить свет на
Чью-либо душу – нет посла
От той, что светлой тут была…
Кидая взоры незаметно
На лица, локоны, тела,
Средь прочих дам Евгений тщетно
Искал замену ей – мила
И в сердце прочно уж вросла.
Ужель страсть новая бессмертна?!
Гостей, казалось, тут несметно,
Но выпадал он беспросветно
В толпе из общего числа.
Внезапно, с долею тепла,
Ему на выручку конкретно,
Нельзя сказать, что беспредметно,
Сама же Катя и пришла:
– Вы самый трезвый, что заметно.
– Пить начал позже всех, но впредь…
Ну, как от вас не запьянеть!
Я буду пьян определённо.
Не осерчав и благосклонно
Переваривши комплимент,
Зарделась Катенька в момент.
Пусть всё банально и салонно,
Но… комплимент есть комплимент –
Он проникает, аж до лона.
Гость имитировал акцент,
Зато без фальши ел влюблённо
Глазами Катю беспардонно.
– Вы к нам сюда издалека? –
Хозяйка напряглась слегка. –
Вас мне представить не успели…
– Из обрусевших Церетели…
Для вас – Георгий. Ваш слуга.
Хозяйка сделалась строга.
?Нет, он не то чтоб сумасшедший
Сей незнакомец, в дом вошедший,
Но как заходит далеко!
И оголтелый, как никто?! –
Так рассудила поневоле
Она, пугаясь странной роли.
Онегин к действию готов –
Не наломать бы сходу дров.
Чтоб день не кончился провалом,
На подготовку уповал он
Этапов сложных и простых.
К своим критичен недостаткам,
Над ними верха он достиг.
К изящным кремовым перчаткам
Имел он пару запасных.
Всё шло к его перстням-печаткам.
Вошедши, он не то что б сник,
Но вверил сам себя зачаткам
Того, что вытащив на свет,
Он выдаст за менталитет
Далёкой Грузии. Актёрство
По сути выше, чем притворство.
Ну разве можно раскисать?!
Когда ему роль мужа снилась
С Катюшей, то был райский сад!
Взирать на рай нельзя устать!
Как хороша Катюша! Милость
Небес – за нею наблюдать!
Его душа не зря стремилась
В себе пассивность обуздать.
Влюбился, не моргнув и глазом,
По новой пылко он и разом.
Взор перестал в толпе блуждать.
Рой прочих дам померк, уж дать
Не вправе сердцу чью-то фразу,
На флирт играющую сразу.
Герой, являвший видом знать,
Словил вновь робость, как заразу.
Едва вошёл он в дверь, как разум
Ему готов был отказать.
Как будто пьяному маразму,
Свою на откуп отдал стать
Герой, теряя грёз печать.
Повиновался он соблазну.
Но рисковал не понапрасну.
Онегин вышел из угла
И поклонился. Как мила!
Гость испытал перерожденье,
Но смелость это не спасло.
Живая Катя иль виденье?
Ему на счастье иль на зло?
Безумство или провиденье
Страдальца к той сейчас вело,
Чей образ – страсти порожденье.
И в амплуа, и в ремесло,
Испив и страх, и наслажденье,
Актёр внедрялся тяжело:
Объект любви свой запредельно
Воспринимал, как сновиденье.
Принявши за нору жильё,
Вполз тихой сапой во владенья
И влился в ауру её,
Где на волне самозабвенья
Он от неё ни на мгновенье
Отплыть уж был не в силах сам.
Прикован взор к её глазам.
Увы, не крутят шуры-муры
С ним, то раскрытые в ажуре,
То затаённые в прищуре,
Два совершенных василька.
Столь осторожного зверька
Из недр её натуры гордой
Прельстить легко ль фальшивой мордой?!
Герой зубами не сверкал,
Но всё ж улыбчив был слегка.
Он мог бы, что ничуть не хуже,
Опять воздействуя на уши,
Продолжить начатое вслух,
Ведь к зову сердца ум не глух!
Но, повинуясь некой неге,
Немногословен был Онегин.
Безмолвно он поведал ей
То, что в речах внушить трудней.
Но это лишь его томленье,
Что в каждом теплится яйце…
Не в силах в первом отделенье
Он снять со зрителя сомненье:
Правдива ль пьеса? Что в конце?
Вновь, то прищур, то изумленье
У Катерины на лице.
Не то горит, на загляденье,
Синь самоцветами в ларце,
Не то два омута-колодца
В глубь завлекают синевой.
Невольно можно расколоться,
Ведь роль грузина-то впервой
Он на себя всерьёз примерил
И необъявленной премьерой
Рискнул продолжить ту игру,
Что тут не каждой по нутру.
Так вызывающе их пара
В безлюдном нежилась углу,
Что неминуемо попала
Под взор толпы. Толпа шептала
О том, о чём бы поутру
Злословить ей высокопарно…
Сей паре, ввергнутой в игру,
Пора бы прятаться в нору,
Как жаждут многие попарно.
На них двоих хватило б чар, но,
Жаль, ритм сердец их не совпал.
Вдова, смущаясь чрезвычайно,
Поспешно прервала молчанье:
– Был небольшой, но всё же бал.
В оркестре скромном, не в ударе,
Но музыканты нам играли,
Пока скрипач наш не припал
К бутылке – поздно отодрали…
Мне Ржевский ногу оттоптал –
На мне ведь туфли не из стали…
А вы чего же опоздали?
– Я… мне… я сам не ожидал,
Что так нуждаться буду в даре,
Что мне, похоже, Бог послал.
Безумно жаль, что этот бал
Я пропустил. Потерян шанс мой
Вас пригласить, но я, несчастный,
Жду, что, позволив погостить,
Вы согласитесь возместить
Великодушно мне утрату…
За столь же чувственную плату.
Ну а пока что я в пыли
У ваших ног и жду решенья.
– Пусть вы затейливо сплели
Своё циничное прошенье,
Отвечу прямо, без затей:
Вы – самый дерзкий из гостей,
Пусть даже самый утончённый!
Но воздыхатель вы никчёмный,
Коль не желаете пройти
По романтичному пути.
– Да не дикарь я и не зверь я!
Мне ваше дорого доверье.
Свиданьем с вами дорожу
И в землю лягу обречённо,
Коль вас навеки рассержу.
Когда б не с детства обручённый,
Я вас своей бы наречённой
Сам без раздумий бы назвал.
А вы решили: я – нахал?!
Мол, раз грузин, то не романтик?
Иль мордой от гусарских харь
Я в чём отличен в худшем? Жаль,
Коль вам гусарский аксельбантик,
Весь этот пестрый доломан,
Милей, чем сердце Церетели.
– А соловьиные мне трели,
Как Ржевский, будете вы петь?
– Посмел он петь?! – Примерно треть
Того, что я была способна
Без скуки выслушать… – Прискорбно
То, что он спеть посмел их вам!
– И что с того? – Да я, болван,
Ему доверился всецело!
Он знал, что я влюблён! То ценно
Нам в честной дружбе не терять,
Что позволяет доверять…
Пройдёт, не ведая коварства,
Мужская дружба все мытарства
И станет крепче во сто крат!
Босяк ты иль аристократ –
Не оскверняй святые узы,
Коль в дружбе нет тебе обузы!
Однако Ржевский без преград
Тут волочился всё ж за вами!
Со мною равными правами
Посмел воспользоваться гад!
И мне ни слова! Вот так сводня!
Себя поднять на постамент
Гусарской славы нынче модно.
– Да, но не тут и не сегодня.
Недавно в парке прецедент
Произошёл, вполне свободно,
Пусть по-гусарски, но не вдруг,
Причём в кругу моих подруг.
– Так это всё в далёком прошлом!
Порой мой друг быть может пошлым,
Но предавать друзей ни-ни!
Кремень, Господь его храни!
Я рад, сударыня, безмерно:
Никто меж нами не стоит.
Надеюсь, вам отчасти льстит
Признанье смелое? – Вы скверно
О дамах думаете. Спит
Во мне всё то, что не язвит.
На то, что я вдруг легковерно
Доверюсь вам, лишь вы вошли,
Моя надежда эфемерна.
Хотя упрямством вы в ослы
Вполне годитесь, ради Бога,
Не распаляйтесь так с порога!
Меня и так вы потрясли
Своим наскоком, Церетели!
– Но я любовью распалён!
– Мне преподать вы захотели
Свой темперамент южный в деле,
Где мне не нужен компаньон.
А вы, поди, ведь и ревнивец?
– Когда недавно обронён
Платок был вами, я, счастливец,
Не поспешил вам вслед – вернуть.
Застыл, чтоб на него взглянуть
Тайком, как на судьбы подарок.
– Поступок ваш бесчестен, жалок,
Но я прощаю вам легко.
Платку не сыщется аналог.
Такой где-либо на базарах
Своей горячей Сулико
Вы не найдёте ведь… для бала,
Чтобы она его роняла.
– Узор причудливый, кривой…
Такому странному впервой
Дивлюсь, хоть видывал нимало.
– Я, став безвременно вдовой,
В бреду платочек вышивала:
Без сна сидела над канвой,
Едва владея головой.
Потери мне не жаль заранее.
– Ужели все без замиранья
Сердец бросают прочь итог
Печали скорбной? – Лоскуток?
Мне так горьки воспоминанья,
Что… с глаз долой, из сердца вон!
Излишни ваши покаянья,
Но странно, что на вышиванье
Не понеслись со всех сторон,
Чтоб взять, другие кавалеры.
– Я всё равно бы принял меры,
Чтоб конкурентов упредить.
Уместней было б подарить
Мне, чем потом считать всех павших,
Всех от дуэлей пострадавших
Иль оценивших поздно прыть,
С которой я могу зарыть.
– Бретёр! – Грузинский темперамент
Сложней, чем вышитый орнамент!
Его не выдернуть за нить!
– Мне нет заботы вас дразнить,
Но вы мой гость – так отчего же
Мне, ради вас, не лезть из кожи,
Чтоб, опьянив, вас отрезвить?
Всё ж лучше, чем за пыл казнить.
– Я уловил ещё в прихожей:
Мы темпераментом не схожи…
Меня успели укорить.
Но дайте шанс мне примирить
Мой жар и вашу осторожность!
– Вы странный. В этом-то и сложность.
– Однако, странность не порок.
– Вас разгадать мне дайте срок.
– Что ж, есть у вас и слух, и зренье.
– Меня тревожат опасенья:
Не для любовных ли интриг
Пришли ко мне вы в воскресенье?
Любовь поесть – для нас спасенье,
Иначе же у нас двоих
Любовь поест весь разум вмиг.
– А вам, ценя ваш дар природный,
Поручик Ржевский сумасбродный
Польстить бы мог за каламбур.
– Час наступил для пищи плотной,
А не воздушной, как Амур.
Вас тоже ужин ждёт добротный:
Тьма рыбы, снеди огородной.
И дичь по вам уж извелась.
Прошу к столу, мой ловелас.
Когда в меня свой взор голодный
Вы тут метнули в первый раз,
Понятно стало всё без фраз.
Увы, мой разум не был чуток,
Чтоб вашу страсть загнать в желудок.
Я искуплю свою вину,
Вас заполняя в глубину
Всем, чем богат сегодня стол мой…
Тут Ржевский с хохмой к ним: – Ну-ну.
Мой друг с не меньшей бы истомой
Вас мог бы, и не вас одну,
На всю заполнить глубину....
(продолжение в http://stihi.ru/2021/07/25/5233)
?11. Стыдливость славная для дев, ну а для женщин...?
http://stihi.ru/2021/07/23/5480)
– ...Отбросьте прочь свой тон остротный!
В возможность чистой, благородной
Любви способны верить... вы?!
В горячем импульсе вдовы
Гусар отметил романтичность,
Но и желаний хаотичность.
– Любви большой и светлой вам
Желаю искренне, мадам.
. . .
Всё было классно тут и там
У здешней челяди с муштровкой.
Блистая пышной сервировкой
И от букетов роз багрян,
Стол был накрыт, как у дворян,
И слуги с должною сноровкой
Вносили в пиршественный храм
Всё, чтобы гость был сыт и пьян.
Прищурив глаз, играя бровкой,
Амур искал в сердцах ?изъян?.
Помимо пудры и румян,
Легло на лица покрывало
Такого флёра, что, ей-ей,
Тут дом зачатия детей!
Вино таскали из подвала
На стол всё чаще – круг гостей
Рос, становясь всё веселей,
Причём без почвы для скандала…
Когда последним запоздало
Явился пахнущий, как клей,
Весь в бакенбардах, некий штатский,
То шум стоял почти что адский,
Все веселились, кто как мог.
У Женьки в горле встал комок
Досадной робости при виде
Той, что рассталась с ним в обиде.
(Из глаз мужских слёз не лилось,
Но… впереди всё – клей был едким
Иль горько было нервным клеткам.)
Его приняв, коль уж пришлось,
Хозяйка глянула лишь вскользь
На запоздавшего повесу.
К бровям, лохматым вкривь и вкось,
Примкнул и клей ещё по весу,
Да плюс грядущих слёз печать –
Ну, словом, Женьку не узнать.
Как он смотрелся? Тихо, бледно;
Как гость на Катю худо-бедно
Глаза мог пялить из угла
И план победы жечь дотла
В душе расстроенной. Лить свет на
Чью-либо душу – нет посла
От той, что светлой тут была…
Кидая взоры незаметно
На лица, локоны, тела,
Средь прочих дам Евгений тщетно
Искал замену ей – мила
И в сердце прочно уж вросла.
Ужель страсть новая бессмертна?!
Гостей, казалось, тут несметно,
Но выпадал он беспросветно
В толпе из общего числа.
Внезапно, с долею тепла,
Ему на выручку конкретно,
Нельзя сказать, что беспредметно,
Сама же Катя и пришла:
– Вы самый трезвый, что заметно.
– Пить начал позже всех, но впредь…
Ну, как от вас не запьянеть!
Я буду пьян определённо.
Не осерчав и благосклонно
Переваривши комплимент,
Зарделась Катенька в момент.
Пусть всё банально и салонно,
Но… комплимент есть комплимент –
Он проникает, аж до лона.
Гость имитировал акцент,
Зато без фальши ел влюблённо
Глазами Катю беспардонно.
– Вы к нам сюда издалека? –
Хозяйка напряглась слегка. –
Вас мне представить не успели…
– Из обрусевших Церетели…
Для вас – Георгий. Ваш слуга.
Хозяйка сделалась строга.
?Нет, он не то чтоб сумасшедший
Сей незнакомец, в дом вошедший,
Но как заходит далеко!
И оголтелый, как никто?! –
Так рассудила поневоле
Она, пугаясь странной роли.
Онегин к действию готов –
Не наломать бы сходу дров.
Чтоб день не кончился провалом,
На подготовку уповал он
Этапов сложных и простых.
К своим критичен недостаткам,
Над ними верха он достиг.
К изящным кремовым перчаткам
Имел он пару запасных.
Всё шло к его перстням-печаткам.
Вошедши, он не то что б сник,
Но вверил сам себя зачаткам
Того, что вытащив на свет,
Он выдаст за менталитет
Далёкой Грузии. Актёрство
По сути выше, чем притворство.
Ну разве можно раскисать?!
Когда ему роль мужа снилась
С Катюшей, то был райский сад!
Взирать на рай нельзя устать!
Как хороша Катюша! Милость
Небес – за нею наблюдать!
Его душа не зря стремилась
В себе пассивность обуздать.
Влюбился, не моргнув и глазом,
По новой пылко он и разом.
Взор перестал в толпе блуждать.
Рой прочих дам померк, уж дать
Не вправе сердцу чью-то фразу,
На флирт играющую сразу.
Герой, являвший видом знать,
Словил вновь робость, как заразу.
Едва вошёл он в дверь, как разум
Ему готов был отказать.
Как будто пьяному маразму,
Свою на откуп отдал стать
Герой, теряя грёз печать.
Повиновался он соблазну.
Но рисковал не понапрасну.
Онегин вышел из угла
И поклонился. Как мила!
Гость испытал перерожденье,
Но смелость это не спасло.
Живая Катя иль виденье?
Ему на счастье иль на зло?
Безумство или провиденье
Страдальца к той сейчас вело,
Чей образ – страсти порожденье.
И в амплуа, и в ремесло,
Испив и страх, и наслажденье,
Актёр внедрялся тяжело:
Объект любви свой запредельно
Воспринимал, как сновиденье.
Принявши за нору жильё,
Вполз тихой сапой во владенья
И влился в ауру её,
Где на волне самозабвенья
Он от неё ни на мгновенье
Отплыть уж был не в силах сам.
Прикован взор к её глазам.
Увы, не крутят шуры-муры
С ним, то раскрытые в ажуре,
То затаённые в прищуре,
Два совершенных василька.
Столь осторожного зверька
Из недр её натуры гордой
Прельстить легко ль фальшивой мордой?!
Герой зубами не сверкал,
Но всё ж улыбчив был слегка.
Он мог бы, что ничуть не хуже,
Опять воздействуя на уши,
Продолжить начатое вслух,
Ведь к зову сердца ум не глух!
Но, повинуясь некой неге,
Немногословен был Онегин.
Безмолвно он поведал ей
То, что в речах внушить трудней.
Но это лишь его томленье,
Что в каждом теплится яйце…
Не в силах в первом отделенье
Он снять со зрителя сомненье:
Правдива ль пьеса? Что в конце?
Вновь, то прищур, то изумленье
У Катерины на лице.
Не то горит, на загляденье,
Синь самоцветами в ларце,
Не то два омута-колодца
В глубь завлекают синевой.
Невольно можно расколоться,
Ведь роль грузина-то впервой
Он на себя всерьёз примерил
И необъявленной премьерой
Рискнул продолжить ту игру,
Что тут не каждой по нутру.
Так вызывающе их пара
В безлюдном нежилась углу,
Что неминуемо попала
Под взор толпы. Толпа шептала
О том, о чём бы поутру
Злословить ей высокопарно…
Сей паре, ввергнутой в игру,
Пора бы прятаться в нору,
Как жаждут многие попарно.
На них двоих хватило б чар, но,
Жаль, ритм сердец их не совпал.
Вдова, смущаясь чрезвычайно,
Поспешно прервала молчанье:
– Был небольшой, но всё же бал.
В оркестре скромном, не в ударе,
Но музыканты нам играли,
Пока скрипач наш не припал
К бутылке – поздно отодрали…
Мне Ржевский ногу оттоптал –
На мне ведь туфли не из стали…
А вы чего же опоздали?
– Я… мне… я сам не ожидал,
Что так нуждаться буду в даре,
Что мне, похоже, Бог послал.
Безумно жаль, что этот бал
Я пропустил. Потерян шанс мой
Вас пригласить, но я, несчастный,
Жду, что, позволив погостить,
Вы согласитесь возместить
Великодушно мне утрату…
За столь же чувственную плату.
Ну а пока что я в пыли
У ваших ног и жду решенья.
– Пусть вы затейливо сплели
Своё циничное прошенье,
Отвечу прямо, без затей:
Вы – самый дерзкий из гостей,
Пусть даже самый утончённый!
Но воздыхатель вы никчёмный,
Коль не желаете пройти
По романтичному пути.
– Да не дикарь я и не зверь я!
Мне ваше дорого доверье.
Свиданьем с вами дорожу
И в землю лягу обречённо,
Коль вас навеки рассержу.
Когда б не с детства обручённый,
Я вас своей бы наречённой
Сам без раздумий бы назвал.
А вы решили: я – нахал?!
Мол, раз грузин, то не романтик?
Иль мордой от гусарских харь
Я в чём отличен в худшем? Жаль,
Коль вам гусарский аксельбантик,
Весь этот пестрый доломан,
Милей, чем сердце Церетели.
– А соловьиные мне трели,
Как Ржевский, будете вы петь?
– Посмел он петь?! – Примерно треть
Того, что я была способна
Без скуки выслушать… – Прискорбно
То, что он спеть посмел их вам!
– И что с того? – Да я, болван,
Ему доверился всецело!
Он знал, что я влюблён! То ценно
Нам в честной дружбе не терять,
Что позволяет доверять…
Пройдёт, не ведая коварства,
Мужская дружба все мытарства
И станет крепче во сто крат!
Босяк ты иль аристократ –
Не оскверняй святые узы,
Коль в дружбе нет тебе обузы!
Однако Ржевский без преград
Тут волочился всё ж за вами!
Со мною равными правами
Посмел воспользоваться гад!
И мне ни слова! Вот так сводня!
Себя поднять на постамент
Гусарской славы нынче модно.
– Да, но не тут и не сегодня.
Недавно в парке прецедент
Произошёл, вполне свободно,
Пусть по-гусарски, но не вдруг,
Причём в кругу моих подруг.
– Так это всё в далёком прошлом!
Порой мой друг быть может пошлым,
Но предавать друзей ни-ни!
Кремень, Господь его храни!
Я рад, сударыня, безмерно:
Никто меж нами не стоит.
Надеюсь, вам отчасти льстит
Признанье смелое? – Вы скверно
О дамах думаете. Спит
Во мне всё то, что не язвит.
На то, что я вдруг легковерно
Доверюсь вам, лишь вы вошли,
Моя надежда эфемерна.
Хотя упрямством вы в ослы
Вполне годитесь, ради Бога,
Не распаляйтесь так с порога!
Меня и так вы потрясли
Своим наскоком, Церетели!
– Но я любовью распалён!
– Мне преподать вы захотели
Свой темперамент южный в деле,
Где мне не нужен компаньон.
А вы, поди, ведь и ревнивец?
– Когда недавно обронён
Платок был вами, я, счастливец,
Не поспешил вам вслед – вернуть.
Застыл, чтоб на него взглянуть
Тайком, как на судьбы подарок.
– Поступок ваш бесчестен, жалок,
Но я прощаю вам легко.
Платку не сыщется аналог.
Такой где-либо на базарах
Своей горячей Сулико
Вы не найдёте ведь… для бала,
Чтобы она его роняла.
– Узор причудливый, кривой…
Такому странному впервой
Дивлюсь, хоть видывал нимало.
– Я, став безвременно вдовой,
В бреду платочек вышивала:
Без сна сидела над канвой,
Едва владея головой.
Потери мне не жаль заранее.
– Ужели все без замиранья
Сердец бросают прочь итог
Печали скорбной? – Лоскуток?
Мне так горьки воспоминанья,
Что… с глаз долой, из сердца вон!
Излишни ваши покаянья,
Но странно, что на вышиванье
Не понеслись со всех сторон,
Чтоб взять, другие кавалеры.
– Я всё равно бы принял меры,
Чтоб конкурентов упредить.
Уместней было б подарить
Мне, чем потом считать всех павших,
Всех от дуэлей пострадавших
Иль оценивших поздно прыть,
С которой я могу зарыть.
– Бретёр! – Грузинский темперамент
Сложней, чем вышитый орнамент!
Его не выдернуть за нить!
– Мне нет заботы вас дразнить,
Но вы мой гость – так отчего же
Мне, ради вас, не лезть из кожи,
Чтоб, опьянив, вас отрезвить?
Всё ж лучше, чем за пыл казнить.
– Я уловил ещё в прихожей:
Мы темпераментом не схожи…
Меня успели укорить.
Но дайте шанс мне примирить
Мой жар и вашу осторожность!
– Вы странный. В этом-то и сложность.
– Однако, странность не порок.
– Вас разгадать мне дайте срок.
– Что ж, есть у вас и слух, и зренье.
– Меня тревожат опасенья:
Не для любовных ли интриг
Пришли ко мне вы в воскресенье?
Любовь поесть – для нас спасенье,
Иначе же у нас двоих
Любовь поест весь разум вмиг.
– А вам, ценя ваш дар природный,
Поручик Ржевский сумасбродный
Польстить бы мог за каламбур.
– Час наступил для пищи плотной,
А не воздушной, как Амур.
Вас тоже ужин ждёт добротный:
Тьма рыбы, снеди огородной.
И дичь по вам уж извелась.
Прошу к столу, мой ловелас.
Когда в меня свой взор голодный
Вы тут метнули в первый раз,
Понятно стало всё без фраз.
Увы, мой разум не был чуток,
Чтоб вашу страсть загнать в желудок.
Я искуплю свою вину,
Вас заполняя в глубину
Всем, чем богат сегодня стол мой…
Тут Ржевский с хохмой к ним: – Ну-ну.
Мой друг с не меньшей бы истомой
Вас мог бы, и не вас одну,
На всю заполнить глубину....
(продолжение в http://stihi.ru/2021/07/25/5233)
Метки:
