Тарагарщина. часть 20

* * * *


Когда с голодухи подводит бока,
У нас первым делом винят Вожака.
Но весь парадокс ситуации в том,
Что каждый пытается стать Вожаком.


Секрет этой жажды могу приоткрыть:
У нас возглавлять - это значит ДЕЛИТЬ,
И каждому куш пожирнее подай...
...За место схватилось враз несколько стай.


Схлестнулись несчадно и жестко - лоб в лоб,
Чтоб слабым вмиг вырвать и сердце, и зоб,
Других заманить под жакан и в вольер...
Одну стаю вел, как известно, Премьер.


Стать лидером дивные данные есть:
Большие клыки и красивая шерсть.



Та стая считалась других помощней
И прихвостни клеились именно к ней,
Чтоб - свару когда прекратят паханы -
Свои выгрызть ломти из туши страны.


Степан с любопытством за всем наблюдал,
Мотая на ус, не встревая. Он ждал
Момента, как профи-боксер из угла,
Когда подвернется чужая скула


Иль грудь для удара откроется вдруг -
Туда и вонзить сокрушающий хук.
Тем хуком на ринге он многих пронзал,
Он помнил, как стонет восторженно зал.


Премьер тоже профи (не путать с “профан”),
Но много техничней Премьера Степан.



Премьер агитацию вел молодцом:
По “ящику” он заливался скворцом,
Печатал листовки и тонны брошюр...
Как танк надвигался на них первый тур -


Под скрежет моторов и лязг гусениц.
Все ждали его, как турнира ждет “блиц”
Плохой шахматист, шея - ждет топора,
Собака - ошейник... Ну полно, пора


Степану заняться подпилом стропил,
Которыми Крышу Премьер укрепил...
...Под рубрикой скромной “Вопрос и ответ”
Статья появилась в одной из газет.


Игра? Провокация? Или курьез? -
Всплыл в нужное время вдруг нужный вопрос.



Читателей группа из города Эм
Ждет срочный ответ по такой из проблем:
“Имеем слушок (успокойте людей):
Премьер наш - главнейший в стране богатей”.


Статья отвергает все начисто, в пух:
“Молва про богатства - не больше, чем слух!
Таких средств не может быть у гослица...
Он в первой десятке девятый с конца”.


Потом (кой-кому обеспечен запор!)
Шел список известных премьерских Контор,
Точнее сказать - его дойных коров.
...Так с Крыши был сдернут секретный покров.


Весь вынесен мусор и выбита пыль
И в этом читался ивановский стиль.




В статье приводились еще имена...
...В хорошую почву легли семена,
Ту землю рыхлила газет борона,
А влагу давала ей телеволна.


Но не M-TV. И зачем им нужна
Открытая с Первым министром война?
Хоть силой Марина с Премьером равна,
Но лезть на рожон ей с какого рожна?


Она до поры от боев - сторона,
Но скоро сумеет послать его “на”.
Отмечу, не строя из мухи слона:
Достаточно стала Марина сильна.


Раз есть аппетит - набегает слюна,
Как признак здоровых желудков она.




Премьеру непросто поставить гамбит
И натиск степанов им ловко отбит:
В своем заявленьи для медиа-масс
Сказал про статью: “Социальный заказ!”


Внушителен. Строгий костюм - индпошив,
К себе репортеров тем расположив,
Вещал: “Я живу на зарплаты рубли.
Богатство? Квартира да плюс “Жигули”.


В конце он проделал блистательный ход ,
Позвав журналистов на свой теплоход,
Что без расписанья и дат, налегке
Идет агитрейсом по Волге-реке.


Круиз по воде - это сказочный сон.
И полный к тому же еще пансион.




И утром - лишь склянок ударила медь -
Пришла на причал журналистская цветь.
Чтоб до отправления время убить,
Взялись меж собою каюты делить.


Но вот сформирован спецрейса спецштат,
На пристань является сам Кандидат:
В фуражке морской, при тельняшке Премьер,
Ему в зубы трубку - совсем флибустьер!


Хотя, для пирата фигурой тяжел...
Хозяйской походкой на мостик прошел,
И, власть с капитаном на судне деля,
Дал длинный гудок и сам встал у руля.


Есть страсти, которые не уталить.
Средь них - неуемная жажда РУЛИТЬ.




“Травите швартовы и полный вперед!...”
Тогда почему теплоход не плывет?
И вымпел премьерский не вздернут на нос,
В спасательной шлюпке спит пьяный матрос?


Совсем разболтались, увлекшись игрой
В свободу без мер. Да, он гибок порой,
Но не бесконечно, не как полимер,
Ведь все-таки главный российский Премьер!


Выиграет выборы - и, без балды,
В родимой стране он закрутит болты.
Чтоб вспомнили время, когда ни гу-гу...
“Простите, от рейда уйти не могу”, -


Прервал его мысли зеленый старпом.
От слов этих в палубу врос он столбом.



“Ты что, белены умудрился поесть?
Нет топлива что ли?” “Нет, топливо есть.”
“Не ждешь ли цунами? Не сел ли на мель?
А может, по-нашему скажем так - хмель


Тебя заставляет нести этот бред?”
Но слышит все то же железное “нет”:
“Погода в порядке, ругаетесь зря,
Но рейс не оплачен. Отдать якоря!”


Премьер разъярился: “Копать-колотить!
Контора должна была рейс оплатить”.
Старпом на своем все стоял, словно мул:
“Совет Главных Вкладчиков счет завернул”.


Закон: после тысячи ветреных миль
На море спускается мертвенный штиль.




Бывает молчанье - острей острых вил.
Такое настало, лишь он объявил,
Что рейс, де, отложен до лучших времен,
До следующих выборов... Был оскорблен


Строчаще-снимающе-пишущий люд,
Успевший обжить ряд отдельных кают,
Настроенный на осетровый шашлык...
К таким обхождениям он не привык.


Да будь ты хоть дважды, хоть трижды премьер,
Любому обидно навроде фанер
Вот так пролетать, став потехой для всех
Коллег, что поднимут беднягу на смех.


Особо друзей обожаем тогда,
Когда настигает их бед череда.




Когда все стропила сгнивают у Крыш,
В обратном свидетелей не убедишь,
Бесспорность - как “К Каспию Волга течет”...
Вернувшись в газеты, напишут отчет,


Начнут выводить крючкотворную вязь,
На злые эпитеты не поскупясь:
Мол, глуп и смешон, празднословен и скуп...
Так в морге эксперт препарирует труп.


Но сам виноват, репортерам дав путь
Про Крыши скандал снова к жизни вернуть.
В вечерних, дневных и ночных новостях
Попляшут они на премьерских костях.


Он знает их стиль - плотоядны, как гриф,
Им труп расчлененный сойдет за ростбиф.



С нокдауном с ринга уходит Премьер.
Нокаут с собою привез дипкурьер,
Таких извещений не знал за весь стаж:
Ему надлежало прибыть в арбитраж.


Пока он ответчик. Марина - истец.
(Настал ее звездный момент, наконец!)
Она, как Контор главный акционер,
В письме его просит покинуть пленэр,


Чтоб переписать на нее весь реестр.
А до арбитража на целый семестр
Она заморозит его депозит -
Пока суд решение не огласит.


Матросы на берег валили гурьбой,
А рында с причала звонила отбой.




Вам скажет бегун, что пройти марафон
Нетрудно, коль трасса ведет под уклон,
И тренеры все, не считая за труд,
То время подскажут, то пить подадут.


Но вот затяжной потянулся подъем
И жажда терзает уже. Но при нем
Ни друга, ни тренера - вот это финт! -
Тогда марафоном покажется спринт.


Оставшись без средств, претендент в Вожаки
Стал просто чиновником средней руки.
Когорта соратников тает, как снег:
Раз счет перекрыт, то какой вам забег?


На трассе тот первым остался без сил,
Кто силы на старте переоценил.




* * * *



Глянь в телепрограмму - охватит экстаз,
Каких только конкурсов нету у нас:
Красавиц , животных, острот, толстяков...
И даже проводят свой меж дураков -


Чтоб выяснить кто самый умный дурак!
Но если нет конкурса, выявишь как,
Кто самый циничный и пошлый трепач:
Политик, актер, журналист или врач?


Пред этим вопросом я - мышь пред горой.
Но выводы сделал наш главный герой -
Покуда парил над землей, как Икар:
“Конечно же, доктор!” - ответит Захар.


Уверенность эту Захару дала
Подъемная сила аэрокрыла.



Быть может случайность, а может и нет,
Попался ему говорливый сосед:
Улыбчив, навязчив и очень речист,
В душевных недугах он специалист.


Иными словами, сосед - психиатр.
Послушал Захар - это просто театр! -
Субмарина им как приемный покой,
Невротиков лечат они глубиной.


Подлодка, неся Красный Крест за бортом,
Не лодка уже, а плавучий дурдом,
Влачит по морям сумасшедший свой груз...
Так некогда плавал безумный индус,


Воспетый творцом фантастических тем,
Но тот был далек от душевных проблем.




Больных принимали на длительный срок,
Чем глубже недуг, тем мощнее нырок.
Клин клином лечили болезни назло
И кое-кому, говорят, повезло:


Тревоги и страхи снимало рукой
И там обретался душевный покой,
Куда эффективней, чем бром или йод.
В плавклинику очередь на год вперед.


Но это лишь проба, программа-пилот.
Есть планы весь списанный атомный флот,
От носа его обновив до руля,
Пустить на подводные госпиталя.


Проект дорогой: риск, оплата врачей...
Но в мире есть много больных богачей.




А в море, задав глубину метров в сто,
Лечить все болезни от СПИДа и до
Расстройства желудка (в народе понос)...
Такой вот у них предприимчивый босс.


Уже через год поплывет медконвой...
...Захар все краснел и кивал головой
Пока собеседник словами играл.
Уже под крылом завиднелся Урал.


Земля разлинована, словно матрас.
Пора выполнять партизанский наказ,
Кричать: мол, спокойно, не то всем каюк,
Велеть экипажу лечь курсом на юг.


Всеобщая паника, слезы и шок -
Крутые проценты на старый должок!



“А что, если...” - аж зачесалась спина
И он покосился на говоруна,
Который как попка ему говорит
Про флот, погружения и гайморит,


Про омоложенье, болезней клубок...
Захар потихоньку достал коробок,
Весьма осторожно - как водку в стакан -
Его бултыхнул цицерону в карман.


Уйдя в туалет, не жалел он чернил,
Записку с угрозами там сочинил.
А через минуту стюарт-новичок
Лежащим в проходе нашел тот клочок.


Читая, бледнел молодой человек,
Потом пошагал в командирский отсек.




Во многих невзгодах Захар закален.
Но тем, что случилось, и он удивлен:
Послание так летунов проняло,
Что лайнер, качнувшись, упал на крыло.


Нежданный маневр и крутой разворот
Переполошили летящий народ.
И чтоб притушить нездоровый азарт,
К ним вышел в салон тот же юный стюард:


“Урал, господа, далеко не курорт.
Циклон разразился, и аэропорт
Нас не принимает - не видно огней.
Без паники! Сядем немного южней.”


Есть выдержка в нем, объяснял молодцом,
Но только чуток стал белее лицом.




Был очень расстроен сосед-куролес,
Он не успевал на какой-то конгресс.
А завтра уже (подери его бес!)
Спецрейсом летит он на Пелопоннес.


К нему подошла бригадир стюардесс:
“Себя и других вы вгоняете в стресс!
Не сможет помочь нам само МЧС,
Коль из-за циклона мы рухнем на лес”.


Но доктор, как видно, в бутылку полез,
Скандальный, наверно, у парня замес.
Слов не подбирая на вкус и на вес,
Грозился сожрать всех и с солью, и без,


Компанию ввергнуть в судебный процесс!
...Предложенный ужин отверг наотрез.




Захар утешал его эдак и так...
“Летун - не подводник, отсюда бардак”, -
Сошлись в общем мнении оба они.
Динамик пропел: “Пристегните ремни”.


Ведь сели! Вокруг только горы да зной.
А Исламабад это? Дели? Ханой?...
Но ясность внесли восемь дюжих ребят -
Как поняли все - пограничный наряд.


Тот, что с автоматом и мордой мясист
Спросил по-простому: “Ну, где террорист?”
Протопал к врачу - строен, ладен и смел:
“Сказали, что ты, раз всех громче шумел”.


Себя и родных чтобы не огорчать,
В полете полезнее просто молчать.




“Я все объясню!...” - тот чирикал как чиж.
Ему возражали: “Другим объяснишь”.
“Позвольте!...” - и доктор попробовал встать.
“Все в морге позволят, гибрид твою мать!


Сиди, мусульманин, не дергай веслом...”
Рука гиппократа пошла на излом,
Прием отработанный - блок и замок.
Вязать грубияна Захар им помог.


Он знал, что сегодня его бенефис,
А обыск служивым дал новый сюрприз:
В надежде изъять нож, кастет или ствол
Сержант из кармана достал толуол.


Майор зашипел на врача как гюрза
И грустными стали у дока глаза.




В порту, очень тесном - как старый пенал,
Захар от коллег по несчастью узнал,
Что сели они и шмонал их наряд
В окрестностях города Зеленобад.


Каким стал коварным воздушный наш флот...
Да нет! Подвело знанье южных широт,
У штурмана опыт еще маловат:
“Ислама-”, “Зелено-”... - ему лишь бы “бад”.

-----------------------------------------------------------

Доволен Отар, пальцы веером гнет:
“По телеканалам два дня напролет
О нас говорят. А ты дошлый, гляжу,
Еще одно дельце тебе предложу.”


Отложим на время наш спор на предмет:
В рубашке родился Захар или нет.



(продолжение следует)