И ещё четыре и ещё чуть-чуть к тем, что выше...

*

Зачем тебе, моя отрада
в гранитном тереме грустить -
здесь воздух городом отравлен,
а мы всего за час езды

домчим до Моря-Окияна,
где облака ползут по дну,
и пенит ветер окаянный
чуть полусонную волну.

Всего за час, без проволочек,
излишних сборов, толкотни,
одев, что крепче и попроще,
и вот - поди и догони!

Что день менять на промедленья,
на выдумки о том и сём!
Сухие, твёрдые поленья
в дом из сарая принесём.

И дабы завтра до полудня
смогли растопкой пренебречь,
огонь трещит напропалую,
вовсю испытывает печь.

А коли дождь распустит нюни -
разыщем сказок древний том,
и время чудно и не втуне
и в непогоду проведём.

*

Сбежим из этой кутерьмы,
прервём докучные занятья,
а то и не увидим мы
как осень примеряет платья.

Порой - дождливое, с искрой,
под вечер, с блёстками без счёта:
его слегка свободный крой
скрыл ежечасные заботы.

А утром - ситцевый халат
поразухабистей расцветки,
а где такой купить смогла -
вопрос оставит без ответа.

Парчой расшиты башмаки,
их не сберечь бродя по лужам,
она ж - по лужам взапуски,
и об утеряном не тужит..

Скорее, надобно успеть,
чтоб посмотреть на осень в оба -
и так изношены на треть
сентябрьские гардеробы


*

Я вышел из дому, а там
не солнца свет, увы,
но за ночь, с осенью в ладах,
нападало листвы.

Лежит повсюду - по углам,
ступеням и вокруг,
что никому ненужный хлам,
как - выпала из рук.

И столько много намело,
что счесть - не перечесть,
ведь даже дальний уголок
засыпало как есть.

А там и в пору ясных дней
вовсю лежал тенёк -
теперь, в берёзовой листве,
желтей чем солнцепёк.

Всё будто охрой наугад
размалевал узбек,
который был наверняка
прекрасный человек.

*

Без суеты и укоризны,
без лишних мыслей и словес,
просторами больш(н)ой Отчизны
таскаю православный крест.

То надерусь на посиделках,
то на поминках погрущу,
в остатки пищи на тарелке
уныло щёку опущу.

Порой моё свинячье рыло
в калашном светится ряду,
то с серафимом шестикрылым
базар поспешный заведу.

А коли о земной юдоли
чуток и загрустит душа -
звяк недалёкой колокольни
колышет волосы в ушах.

Так и живу - без глупых пыток,
как многим удаётся жить,
и что-нибудь переменить
почти не делаю попыток.

*

Зачем-то вдруг припомнил летний день,
когда я сладко задремал на пляже;
плескались искры в солнечной воде,

мерцали волны - мне приснилось даже,
как будто пёстрой бабочкой душа
вдруг выпорхнула из груди куражась,

взметнулась в беспокойных виражах,
а через миг взяла да полетела,
где в гиацинтах ангелы кружат...

Да в это время пробудилось тело,
и чтоб дополнить радость бытия,
оно немедля выпить захотело...

Ну я ж тогда нажрался - что свинья!


*

Овидию

...Мы превратимся в варваров затем,
погрязнем в грузной меховой одёже,
и башмаками из надёжной кожи
захрюкаем по снежной бороде
Мороза-Воеводы, выдыхая
огромный дым , чтоб каждый - как дракон
в ущельях улиц ли, промеж лесных колонн,
и позабыв, что может быть другая
жизнь - с птицами поющими вразлад,
вокабулами ливня за стеною -
там торс покрыв хламидою льняною
глядел в окно, в Рим грозовых рулад.
Мы изгнаны за песни о любви,
что Цезарю отныне не по нраву.
А что мне делать с истиной корявой,
которой я от бешенства привит?


*

В коробку всунули и заперли в шкафу,
защёлкой чиркнули вослед и напоследок -
пускай там копошатся и живут,
зверьками зыркают из клеток
в гиперборейский дождь, в осенюю судьбу,
в крадущуюся воровато речку,
и говорят впотьмах : " Не помни, позабудь,
прими как есть, нимало не переча."
Им пыльных пиний не вернуть вовек -
в линейном времени ничтожен шанс возврата,
и то не солнышко - подкрашивают свет
имперские строенья Петрограда.
Но хоть бы так - вовсю закрыв глаза,
захлопнув веки столь, что не отыщем щёлки,
и может быть дано сейчас увидеть за -
тосканских куполов раздувшиеся щёки.


МУДРОСТЬ

" Кого они алкали удивить
своими байками? Вы видели их лица -
фальшивых и лукавых стариков.
Ну, нас не провести - ведь невозможно жить
с той стороны Земли и не свалиться.
Трепались бы о чём-нибудь другом!
С той стороны коль есть и кто живой -
проходит долго ль долу головой?
Плюс - из карманов деньги будет сеять,
а те покатят к Чёрту прямиком.
Доверчива ты, Матушка-Рассея!
Нет - станет самым главным дураком
кто примет бред за чистую монету.
Но - фигушки - у нас таковских нету!"