Родная сторона. Стихи Игоря Нефедёнок
Светлой памяти ушедших
Игната Ивановича и
Анфизы Андреевны
Ерёминых
Посвящается:
Их давно нет, но память жива.
С благодарностью вспоминаю
Тепло и заботу близких мне людей.
Горжусь силой духа деда и бабушки.
Пройдя лихолетье тридцатых, войну, плен,
годы ожидания, голод и много чего ещё,
не сломались. Выстояли. Не растеряли
доброты, отзывчивости, любви.
Вызывает восхищение – их отношения
друг к другу, трепетные, нежные, но скрытые от
посторонних глаз, прикрытые обманчивой
строгостью.
Нам, отпрыскам есть чему поучиться.
И конечно же заслуживает внимание
их понимание Веры – Веры в Бога.
Дед Игнат:
– Бог в тебе, Бог с тобой.
Какой храм в своей душе построишь,
Таким он и будет.
И только от тебя зависит
Светлым или Темным станет он.
Бабушка Анфиза:
– Бог, Он везде есть
И чудеса…
Семейный альбом
Из-за леса, из-за гор
Едет дедушка Егор
(присказка)
- Егорка,
Ты слышишь, Егорка,
- Я не Егорка, меня зовут – Игорь.
- Нет, ты – Егорка…
Дядя Ваня изредка навещал нашу семью.
Приезжал, бывало, весёлый,
в хорошем расположении духа,
и подтрунивал, дразнил меня
Егоркой. Я сердился не понимая
шутки моего дядюшки.
Мне, наверное, шесть или семь лет было.
Иван Игнатьевич (Ерёмин) - мой дядя,
проживал в Омской губернии в селе Большеречье.
Деревенский мужичок.
Руки мастеровые, да и голова умная.
Талантище, каких поискать.
Почти вся мебель в его доме
была сделана с изяществом
мастера – отточенная, резная –
загляденье.
Со слов его сестры, Зинаиды,
Иван был прирождённый художник.
Дарил свои картины односельчанам.
Может, кто и вспоминает его
добрым словом.
Да, и куда ему было податься
со своими талантами в сибирской
глухомани,
Да и время было не то – Советское…
…Недавно узнал ещё одну тайну
о рукописях моего дяди.
Но сохранился ли этот труд,
и удастся ли нам его найти
пока не знаю.
Интересно, о чем или о ком
написал Иван Игнатьевич.
А рыбак был заядлый,
И дочерей своих (Елену и Наталью)
увлёк рыбалкой.
***
Спозаранку - на Иртыш!
Гремит ?Урал?.
Дорога…
И в заводи
играет Щука с пескарём.
Эх, удовольствие на зорьке…
Спустя годы
Я переписал присказку:
Из-за леса, из-за гор
Едет молодец Игор.
- Игорушка, вставай,
Солнце на закат…
- Игорушка – так звала
Меня моя бабушка
Анфиса.
…Но это уже другая
Страница моего детства…
От большой любви, мы все звали бабушку – Анфисой,
Хотя по паспорту – Анфиза Андреевна.
Русские прибаутки
Эх, Игорушка – вставай,
Солнце на закат.
Красны девки у ворот
Заплетают косы.
Ленты – атлас, бирюза,
Сарафанчик в моде,
Каблучок пошел плясать,
И комарик не подточит носик.
Ах, девичий хоровод –
Растревожил сердце.
Добрый молодец Игор
Выезжает с песней.
Часть 1
Моховое озеро
Заблудилась моя деревенька
В хороводе дремучих лесов.
Убежала от шума
Больших городов,
Поселилась во мхах
Безответных озёр.
И осталась навек
У плакучих берёз
Несколько страниц из детства.
Неожиданно в мой сон врывается громкоголосое
пение петухов. Я просыпаюсь. Слышу мерное
жужжание сепаратора. В избе стоит аромат
парного молока. Шипят пышки. Бабушка
Анфиса тихо хлопочет у русской печи,
передвигая ухватом черные чугунки.
Из настенных часов вываливается кукушка, сообщая сколько-то времени, и
где-то сверчок настойчиво пилит свою скрипку.
Раннее утро. Увидев, что я не сплю,
бабушка ласково говорит: ?Досыпай, внучек,
ещё рано вставать?. Берёт вёдра, коромысло, уходит.
И я погружаюсь снова в сон,
убаюканный бабушкиными словами,
запахами молока, картошки в мундире
и звуками скрипки музыканта сверчка.
***
Утро раннее,
Зорька встала.
На столе
стакан молока.
Побежал
деревенский мальчонка
Догонять облака.
***
Вспоминая бабушку и деда
Я до сих пор не могу понять,
Как можно было жить в такой нищете
при Советской Власти. Паспортов не было
(видимо хранились у председателя колхоза,
чтоб мужики не подались в город),
оплата – трудодни. Денег не давали.
С двоюродным братом (Виктором)
лазали по канавам, выискивая
кости, железные банки и тряпки.
На окраине деревни стоял большой
бревенчатый дом. Там жил тряпичник.
И вот, туда таскали мы всякое барахло.
Он взвешивал, оценивал и рассчитывался
с нами воздушными шариками. Это
дело мы смякитили и в следующие
разы просили уже деньги, (не знаю,
наверное, взрослые подсказали).
И по копеечке, когда и по две – накопили
целое состояние – десять копеек, пошли в сельпо и купили сто грамм конфет ?подушечки?.
Радости было, как тогда говорили ?Целые штаны?
***
А на озере
тишь, да гладь
В отражении
спят берёзки.
Шустрый ветер
уснул в камышах,
Не разбудишь их
вольной песней.
***
Для городского в деревне всё было
в диковинку, в удовольствие. Родители привезли
меня на лето погостить у деда с бабушкой.
О, сколько невиданного я для себя открыл! Мне было пять лет.
За старой банькой обнаружил скопище ромбовидных жуков. Обозвал их ?пожарниками? за черно-красный окрас
и за их сумасшедшую беготню.
Сталкиваясь друг с другом, разбегались они
по своим неотложным делам.
В глубине колодца – обнаружил эхо.
Ты кто? Ты где? - Кто! Где!
Забавно было слышать ответы.
А длинноногий журавель удивил меня
своим постоянством, упираясь головой в небо,
стоял с привязанным ведром.
Затем, долго, долго рассматривал плетень,
не понимая, как и из чего он сделан.
Дальше простирался луг.
И кони, вороной масти
Купались в море белой, белой ромашки.
Белое море
Черные, как смоль
Плыли кони
Средь ромашки,
Уходя куда-то вдаль…
Эх, ты, Русское приволье,
Ты тревожишь душу
Мне опять.
Не украсть тебя,
Не спрятать,
В рукавах
Не унести.
Не отдать
За грош излома
Не продать –
За пятачки.
- ?Если Незабудка родится счастливой,
То я вернусь? - так сказал
мой дедушка, уходя на фронт.
И он вернулся, но в 1954 году…
А 1941 под Москвой попал в плен.
Увезли в Норвегию, затем в Германию.
Со слов бабушки, из разговора деда:
Водили под конвоем на лесопильню
(Обратно), после работы навязывал
Из щепок аккуратные вязанки
и, по пути в барак, а шли через посёлок,
раздавал местным жителям на растопку камина.
Конвоиры не препятствовали,
Говорили ?Гут! Руссич! Гут?.
Уже на следующий день, идя обратно,
немцы выносили хлеб и отдавали деду.
Конвоиры не отбирали.
Уже потом, в бараке, делил всем поровну.
Бабушка расспрашивала деда:
?А немцы били тебя??
А дед: ?Русские не лучше?.
Скупой был на слова, да и понятно,
плен за плечами остался.
После освобождения дед скрывался
на Урале, боялся возвратиться.
Он ещё помнил лихие 30-е годы.
(теперь я знаю кто его спас).
Услышь…
Молись и плачь
Потомок рода,
За всех
Прощение проси.
Не забывай
Спасённого из рода,
За всех
Его благодари.
Потомок рода
Молится
Роняя слёзы,
Не поднимая
Поникшей головы.
За всех
И за спасённого из рода…
Чуть слышно просит
- Господи, прости…
…Горит свеча,
Не оплывая,
И ярче свет…
…И на иконе
Спас Нерукотворный.
Лик Бога,
Улыбается,
Молчит.
Бабушка Анфиза
А Незабудку
Назвали Зиной
Моя мама родилась в 1942 г.
Самая младшая из детей.
Годы войны и послевоенное время,
Нищета и голод.
Но благодаря бабушке выжили все:
Иван, Александр, Дмитрий,
Клавдия, Мария, Серафима
И Незабудка.
Хотя в сельсовете и предлагали
сдать детей в приют, бабушка отказалась
от такой помощи.
?Пока жива, все при мне будут?
Такой ответ был.
Из рассказа моей мамы.
Лебеда, крапива, кубышка…
Ели всё подряд. –
Голод не тётка
Кто из нас, живущих
Вспомнит
Ушедших.
Кто поймёт
Какой ценой
Оплатили нашу жизнь
Кто из нас…
***
В избу, вдруг, ворвались запахи
скошенного разнотравья и
спелой, лесной земляники.
И я уже, догадавшись,
слезал с русской печи, бежал, крича бабушке:
- Дед Игнат пришел…
Дед крестится у иконы в Красном углу.
Уставший, садится на лавку.
Внучата, как птенцы ждут гостинцев.
В руках деда шапка,
в ней чудеса – цветные яйца:
пестрота голубиных, сорочиных и прочих птиц.
На очереди кубышки - болотное лакомство.
Не понимая, что делать с этими
зелёными шершавыми трубочками, отдаю их деду.
Оказывается надо снять шкурку,
а под ней сочная, сладкая, твердоватая мякоть.
Вкуснотища. Да ещё какая.
Следом расходятся по рукам
Букетики спелой земляники.
И каждый из нас, говорит деду спасибо,
Вертя лесные фонарики на тонких ножках.
Время обеда.
Бабушка Анфиса неспешно собирает на стол. Появляются чугунки с отварной картошкой, приправленной свежим укропом.
В плетёнках отдыхает свежевыпеченный пузатый хлеб из русской печи. По простенькой скатерти разбегаются деревянные ложки, раскрашенные замысловатыми узорами. Для детворы резался клюквенный кисель, приготовленный на картофельном крахмале, прозрачный с ягодками внутри.
С одного края стола возвышался медный самовар, напоминая важного гостя, колотый сахар горкой, резко выделялся снежной белизной на фоне толстых помидор, лениво лежащих среди листьев салата.
Дед Игнат чинно сидел (под образами) в Красном углу. В глазах была затаённая грусть. Ещё бы, столько забот, семья большая. Вездесущие внучата лазали под столом, играя в какую-то незамысловатую игру. Постепенно за стол подсаживались остальные члены семьи.
Помню, я подбежал к деду и заявил ему
- мне, пожалуйста – первое, второе и третье.
Дед Игнат, указывая ложкой на чугунок, отвечал
- Тута тебе и первое, и второе с третьим. Ишь, городской выискался.
Довольный, что на меня обратили внимание (причем все), я присаживался рядом с бабушкой Анфисой…
Время обедать.
***
На русской печи, мы (внучата)
Не вмещались, да и на полу
в овчине сладко спалось.
Сейчас никто и не знает ?про овчинку?
А тогда…
Дед Игнат выделывал шкуры овец.
Овчина становилась мягкая, податливая.
На руках сшивал, придавая форму.
Бабушка нашивала подстёжку,
и получались ручной работы – мохнатые ковры.
…Да, давно это было…
***
Ляпота! Да ещё какая!
На полу мохнатый ковёр.
Шедевр создали Руки,
Детвора, кувыркается в нём.
***
…..У Бабушки Анфисы
в руках маленький узелок. Что же там?
Осторожно развязывает.
В нём яркое конопляное семя -
Каждому внуку по кофейной ложечке.
Довольные. Хрустели зёрнышками.
-На спокой – так говорила бабушка,
желая нам спокойной ночи.
…До сих пор помню пряный аромат.
***
Прошло почти сорок лет, время так неумолимо,
Но я, как сейчас всё это помню:
Босоногое детство - в гостях у деда Игната и бабушки Анфисы.
Букетики земляники,
Аромат парного молока
И шипящие на плите пышки…
В 1972 году – деда не стало…
Похоронили Игната Ивановича
На деревенском кладбище.
Русский эпос
Закручинилась беда,
Подалась за лес дремучий.
На болоте нищета
Высохла от скуки
Закружилася беда,
Позабыв дорожки.
Не вернётся никогда
На родные кочки.
***
Уходят вОроны
На Руси.
Уходят черные
Наши дни…
Исчезает из памяти
Лихолетье эпох.
Исчезает из времени
Цвет дураков.
Часть 2
Омск
- Игорушка, вставай!
Вставай, пришел
- Кто пришел?!
- Вставай,
?Девки ворота обосякали?.
- Бабушка, ты выдумщица.
- Игорушка, вставай
Солнце на закат
Головушка болеть будет
- Почему?
- Солнце клонится
Да и чай простынет…
Бабушка Анфиса, оставшись одна,
Переехала к нам в город.
Дом в деревне продали.
Моховое озеро в камышах осталось далеко
позади…
***
Родные стены остались позади,
В них жизнь текла, меняя русла,
И рукава так были широки,
Но не сдержали бед
идущих.
***
Изношенную одежонку, мы не выбрасывали.
Бабушка резала её тонкими ленточками
И через некоторое время в её руках
появлялись цветные клубочки.
А через несколько дней
у порога лежал уже вывязанный пёстрый коврик.
Бабушка Анфиса – была рукодельница.
И меня научила вязать крючком (правда, я уже забыл).
Первые попытки были неудачными, а затем - ничего, сносно.
А сколько варежек и носков для нас
связала бабушка, не пересчитать.
***
С Сибирской зимой
Не поспоришь.
Морозы. Ветра.
Одевай рукавички,
Городская шпана.
Построим из снега
Бастионы, дома.
Налепим снежков
И на штурм, детвора…
Вот это – забава!
Былая игра!
***
Будучи уже пионером,
(а я был дотошным малым),
приставал к бабушке Анфисе:
- А Бог есть?
- Есть!
- Бабушка, а ты Его видела?
- Нет.
- Как же так, откуда тогда та знаешь, что Он есть?
- Знаю и всё тут, не приставай, нехристь.
Не понять мне было десятилетнему
Как можно верить в Него, если не видел
Разве так бывает?!
Бабушка верила. Молилась утром
и вечером. Наверное, за всех нас.
Непутёвых, как она говорила.
И лечила молитвами.
Станет строгая. Читает чуть слышно
?Отче наш, иже еси на небеси…?
И ведь чудеса наяву!
Рана заживала, и ячмень засыхал
(это меня бабушка лечила в детстве)
Молитва – это великая тайна.
Это как волшебное слово…
Проси и по твоей вере тебе воздастся…
И бабушка просила
-Бог поможет – её слова.
Это надо понять.
Каждый из нас приходит к (Богу) Вере
По-разному, но каждый – в своё время.
Бабушка Анфиза была похоронена
в 1986 году на городском кладбище.
Услышь меня
Уходят годы грозовые
Былые беды, взяв с собой.
Тебя я встретил в этом мире
Ты мой Спаситель,
Ангел мой.
Как лист, кружащий над землёю
Несёт меня навстречу дня,
К Твоим стопам я припадаю,
Мой Лучезарный Бог,
Услышь меня.
Прости сомнений мне решенье
Неразрешённость важных дел.
Прости поспешность мне суждений
И суету вчерашних дней.
В лучах Немеркнущего света -
Я лист, кружащий над землёй,
Тебя я встретил в этом мире.
Ты мой Спаситель,
Ангел мой.
Ура! Каникулы! – Золотая пора.
Нас ждут,
Великие дела.
Мой плот
Вода качает.
И отправляясь в дальний путь,
Родной я берег,
Детству оставляю.
Игната Ивановича и
Анфизы Андреевны
Ерёминых
Посвящается:
Их давно нет, но память жива.
С благодарностью вспоминаю
Тепло и заботу близких мне людей.
Горжусь силой духа деда и бабушки.
Пройдя лихолетье тридцатых, войну, плен,
годы ожидания, голод и много чего ещё,
не сломались. Выстояли. Не растеряли
доброты, отзывчивости, любви.
Вызывает восхищение – их отношения
друг к другу, трепетные, нежные, но скрытые от
посторонних глаз, прикрытые обманчивой
строгостью.
Нам, отпрыскам есть чему поучиться.
И конечно же заслуживает внимание
их понимание Веры – Веры в Бога.
Дед Игнат:
– Бог в тебе, Бог с тобой.
Какой храм в своей душе построишь,
Таким он и будет.
И только от тебя зависит
Светлым или Темным станет он.
Бабушка Анфиза:
– Бог, Он везде есть
И чудеса…
Семейный альбом
Из-за леса, из-за гор
Едет дедушка Егор
(присказка)
- Егорка,
Ты слышишь, Егорка,
- Я не Егорка, меня зовут – Игорь.
- Нет, ты – Егорка…
Дядя Ваня изредка навещал нашу семью.
Приезжал, бывало, весёлый,
в хорошем расположении духа,
и подтрунивал, дразнил меня
Егоркой. Я сердился не понимая
шутки моего дядюшки.
Мне, наверное, шесть или семь лет было.
Иван Игнатьевич (Ерёмин) - мой дядя,
проживал в Омской губернии в селе Большеречье.
Деревенский мужичок.
Руки мастеровые, да и голова умная.
Талантище, каких поискать.
Почти вся мебель в его доме
была сделана с изяществом
мастера – отточенная, резная –
загляденье.
Со слов его сестры, Зинаиды,
Иван был прирождённый художник.
Дарил свои картины односельчанам.
Может, кто и вспоминает его
добрым словом.
Да, и куда ему было податься
со своими талантами в сибирской
глухомани,
Да и время было не то – Советское…
…Недавно узнал ещё одну тайну
о рукописях моего дяди.
Но сохранился ли этот труд,
и удастся ли нам его найти
пока не знаю.
Интересно, о чем или о ком
написал Иван Игнатьевич.
А рыбак был заядлый,
И дочерей своих (Елену и Наталью)
увлёк рыбалкой.
***
Спозаранку - на Иртыш!
Гремит ?Урал?.
Дорога…
И в заводи
играет Щука с пескарём.
Эх, удовольствие на зорьке…
Спустя годы
Я переписал присказку:
Из-за леса, из-за гор
Едет молодец Игор.
- Игорушка, вставай,
Солнце на закат…
- Игорушка – так звала
Меня моя бабушка
Анфиса.
…Но это уже другая
Страница моего детства…
От большой любви, мы все звали бабушку – Анфисой,
Хотя по паспорту – Анфиза Андреевна.
Русские прибаутки
Эх, Игорушка – вставай,
Солнце на закат.
Красны девки у ворот
Заплетают косы.
Ленты – атлас, бирюза,
Сарафанчик в моде,
Каблучок пошел плясать,
И комарик не подточит носик.
Ах, девичий хоровод –
Растревожил сердце.
Добрый молодец Игор
Выезжает с песней.
Часть 1
Моховое озеро
Заблудилась моя деревенька
В хороводе дремучих лесов.
Убежала от шума
Больших городов,
Поселилась во мхах
Безответных озёр.
И осталась навек
У плакучих берёз
Несколько страниц из детства.
Неожиданно в мой сон врывается громкоголосое
пение петухов. Я просыпаюсь. Слышу мерное
жужжание сепаратора. В избе стоит аромат
парного молока. Шипят пышки. Бабушка
Анфиса тихо хлопочет у русской печи,
передвигая ухватом черные чугунки.
Из настенных часов вываливается кукушка, сообщая сколько-то времени, и
где-то сверчок настойчиво пилит свою скрипку.
Раннее утро. Увидев, что я не сплю,
бабушка ласково говорит: ?Досыпай, внучек,
ещё рано вставать?. Берёт вёдра, коромысло, уходит.
И я погружаюсь снова в сон,
убаюканный бабушкиными словами,
запахами молока, картошки в мундире
и звуками скрипки музыканта сверчка.
***
Утро раннее,
Зорька встала.
На столе
стакан молока.
Побежал
деревенский мальчонка
Догонять облака.
***
Вспоминая бабушку и деда
Я до сих пор не могу понять,
Как можно было жить в такой нищете
при Советской Власти. Паспортов не было
(видимо хранились у председателя колхоза,
чтоб мужики не подались в город),
оплата – трудодни. Денег не давали.
С двоюродным братом (Виктором)
лазали по канавам, выискивая
кости, железные банки и тряпки.
На окраине деревни стоял большой
бревенчатый дом. Там жил тряпичник.
И вот, туда таскали мы всякое барахло.
Он взвешивал, оценивал и рассчитывался
с нами воздушными шариками. Это
дело мы смякитили и в следующие
разы просили уже деньги, (не знаю,
наверное, взрослые подсказали).
И по копеечке, когда и по две – накопили
целое состояние – десять копеек, пошли в сельпо и купили сто грамм конфет ?подушечки?.
Радости было, как тогда говорили ?Целые штаны?
***
А на озере
тишь, да гладь
В отражении
спят берёзки.
Шустрый ветер
уснул в камышах,
Не разбудишь их
вольной песней.
***
Для городского в деревне всё было
в диковинку, в удовольствие. Родители привезли
меня на лето погостить у деда с бабушкой.
О, сколько невиданного я для себя открыл! Мне было пять лет.
За старой банькой обнаружил скопище ромбовидных жуков. Обозвал их ?пожарниками? за черно-красный окрас
и за их сумасшедшую беготню.
Сталкиваясь друг с другом, разбегались они
по своим неотложным делам.
В глубине колодца – обнаружил эхо.
Ты кто? Ты где? - Кто! Где!
Забавно было слышать ответы.
А длинноногий журавель удивил меня
своим постоянством, упираясь головой в небо,
стоял с привязанным ведром.
Затем, долго, долго рассматривал плетень,
не понимая, как и из чего он сделан.
Дальше простирался луг.
И кони, вороной масти
Купались в море белой, белой ромашки.
Белое море
Черные, как смоль
Плыли кони
Средь ромашки,
Уходя куда-то вдаль…
Эх, ты, Русское приволье,
Ты тревожишь душу
Мне опять.
Не украсть тебя,
Не спрятать,
В рукавах
Не унести.
Не отдать
За грош излома
Не продать –
За пятачки.
- ?Если Незабудка родится счастливой,
То я вернусь? - так сказал
мой дедушка, уходя на фронт.
И он вернулся, но в 1954 году…
А 1941 под Москвой попал в плен.
Увезли в Норвегию, затем в Германию.
Со слов бабушки, из разговора деда:
Водили под конвоем на лесопильню
(Обратно), после работы навязывал
Из щепок аккуратные вязанки
и, по пути в барак, а шли через посёлок,
раздавал местным жителям на растопку камина.
Конвоиры не препятствовали,
Говорили ?Гут! Руссич! Гут?.
Уже на следующий день, идя обратно,
немцы выносили хлеб и отдавали деду.
Конвоиры не отбирали.
Уже потом, в бараке, делил всем поровну.
Бабушка расспрашивала деда:
?А немцы били тебя??
А дед: ?Русские не лучше?.
Скупой был на слова, да и понятно,
плен за плечами остался.
После освобождения дед скрывался
на Урале, боялся возвратиться.
Он ещё помнил лихие 30-е годы.
(теперь я знаю кто его спас).
Услышь…
Молись и плачь
Потомок рода,
За всех
Прощение проси.
Не забывай
Спасённого из рода,
За всех
Его благодари.
Потомок рода
Молится
Роняя слёзы,
Не поднимая
Поникшей головы.
За всех
И за спасённого из рода…
Чуть слышно просит
- Господи, прости…
…Горит свеча,
Не оплывая,
И ярче свет…
…И на иконе
Спас Нерукотворный.
Лик Бога,
Улыбается,
Молчит.
Бабушка Анфиза
А Незабудку
Назвали Зиной
Моя мама родилась в 1942 г.
Самая младшая из детей.
Годы войны и послевоенное время,
Нищета и голод.
Но благодаря бабушке выжили все:
Иван, Александр, Дмитрий,
Клавдия, Мария, Серафима
И Незабудка.
Хотя в сельсовете и предлагали
сдать детей в приют, бабушка отказалась
от такой помощи.
?Пока жива, все при мне будут?
Такой ответ был.
Из рассказа моей мамы.
Лебеда, крапива, кубышка…
Ели всё подряд. –
Голод не тётка
Кто из нас, живущих
Вспомнит
Ушедших.
Кто поймёт
Какой ценой
Оплатили нашу жизнь
Кто из нас…
***
В избу, вдруг, ворвались запахи
скошенного разнотравья и
спелой, лесной земляники.
И я уже, догадавшись,
слезал с русской печи, бежал, крича бабушке:
- Дед Игнат пришел…
Дед крестится у иконы в Красном углу.
Уставший, садится на лавку.
Внучата, как птенцы ждут гостинцев.
В руках деда шапка,
в ней чудеса – цветные яйца:
пестрота голубиных, сорочиных и прочих птиц.
На очереди кубышки - болотное лакомство.
Не понимая, что делать с этими
зелёными шершавыми трубочками, отдаю их деду.
Оказывается надо снять шкурку,
а под ней сочная, сладкая, твердоватая мякоть.
Вкуснотища. Да ещё какая.
Следом расходятся по рукам
Букетики спелой земляники.
И каждый из нас, говорит деду спасибо,
Вертя лесные фонарики на тонких ножках.
Время обеда.
Бабушка Анфиса неспешно собирает на стол. Появляются чугунки с отварной картошкой, приправленной свежим укропом.
В плетёнках отдыхает свежевыпеченный пузатый хлеб из русской печи. По простенькой скатерти разбегаются деревянные ложки, раскрашенные замысловатыми узорами. Для детворы резался клюквенный кисель, приготовленный на картофельном крахмале, прозрачный с ягодками внутри.
С одного края стола возвышался медный самовар, напоминая важного гостя, колотый сахар горкой, резко выделялся снежной белизной на фоне толстых помидор, лениво лежащих среди листьев салата.
Дед Игнат чинно сидел (под образами) в Красном углу. В глазах была затаённая грусть. Ещё бы, столько забот, семья большая. Вездесущие внучата лазали под столом, играя в какую-то незамысловатую игру. Постепенно за стол подсаживались остальные члены семьи.
Помню, я подбежал к деду и заявил ему
- мне, пожалуйста – первое, второе и третье.
Дед Игнат, указывая ложкой на чугунок, отвечал
- Тута тебе и первое, и второе с третьим. Ишь, городской выискался.
Довольный, что на меня обратили внимание (причем все), я присаживался рядом с бабушкой Анфисой…
Время обедать.
***
На русской печи, мы (внучата)
Не вмещались, да и на полу
в овчине сладко спалось.
Сейчас никто и не знает ?про овчинку?
А тогда…
Дед Игнат выделывал шкуры овец.
Овчина становилась мягкая, податливая.
На руках сшивал, придавая форму.
Бабушка нашивала подстёжку,
и получались ручной работы – мохнатые ковры.
…Да, давно это было…
***
Ляпота! Да ещё какая!
На полу мохнатый ковёр.
Шедевр создали Руки,
Детвора, кувыркается в нём.
***
…..У Бабушки Анфисы
в руках маленький узелок. Что же там?
Осторожно развязывает.
В нём яркое конопляное семя -
Каждому внуку по кофейной ложечке.
Довольные. Хрустели зёрнышками.
-На спокой – так говорила бабушка,
желая нам спокойной ночи.
…До сих пор помню пряный аромат.
***
Прошло почти сорок лет, время так неумолимо,
Но я, как сейчас всё это помню:
Босоногое детство - в гостях у деда Игната и бабушки Анфисы.
Букетики земляники,
Аромат парного молока
И шипящие на плите пышки…
В 1972 году – деда не стало…
Похоронили Игната Ивановича
На деревенском кладбище.
Русский эпос
Закручинилась беда,
Подалась за лес дремучий.
На болоте нищета
Высохла от скуки
Закружилася беда,
Позабыв дорожки.
Не вернётся никогда
На родные кочки.
***
Уходят вОроны
На Руси.
Уходят черные
Наши дни…
Исчезает из памяти
Лихолетье эпох.
Исчезает из времени
Цвет дураков.
Часть 2
Омск
- Игорушка, вставай!
Вставай, пришел
- Кто пришел?!
- Вставай,
?Девки ворота обосякали?.
- Бабушка, ты выдумщица.
- Игорушка, вставай
Солнце на закат
Головушка болеть будет
- Почему?
- Солнце клонится
Да и чай простынет…
Бабушка Анфиса, оставшись одна,
Переехала к нам в город.
Дом в деревне продали.
Моховое озеро в камышах осталось далеко
позади…
***
Родные стены остались позади,
В них жизнь текла, меняя русла,
И рукава так были широки,
Но не сдержали бед
идущих.
***
Изношенную одежонку, мы не выбрасывали.
Бабушка резала её тонкими ленточками
И через некоторое время в её руках
появлялись цветные клубочки.
А через несколько дней
у порога лежал уже вывязанный пёстрый коврик.
Бабушка Анфиса – была рукодельница.
И меня научила вязать крючком (правда, я уже забыл).
Первые попытки были неудачными, а затем - ничего, сносно.
А сколько варежек и носков для нас
связала бабушка, не пересчитать.
***
С Сибирской зимой
Не поспоришь.
Морозы. Ветра.
Одевай рукавички,
Городская шпана.
Построим из снега
Бастионы, дома.
Налепим снежков
И на штурм, детвора…
Вот это – забава!
Былая игра!
***
Будучи уже пионером,
(а я был дотошным малым),
приставал к бабушке Анфисе:
- А Бог есть?
- Есть!
- Бабушка, а ты Его видела?
- Нет.
- Как же так, откуда тогда та знаешь, что Он есть?
- Знаю и всё тут, не приставай, нехристь.
Не понять мне было десятилетнему
Как можно верить в Него, если не видел
Разве так бывает?!
Бабушка верила. Молилась утром
и вечером. Наверное, за всех нас.
Непутёвых, как она говорила.
И лечила молитвами.
Станет строгая. Читает чуть слышно
?Отче наш, иже еси на небеси…?
И ведь чудеса наяву!
Рана заживала, и ячмень засыхал
(это меня бабушка лечила в детстве)
Молитва – это великая тайна.
Это как волшебное слово…
Проси и по твоей вере тебе воздастся…
И бабушка просила
-Бог поможет – её слова.
Это надо понять.
Каждый из нас приходит к (Богу) Вере
По-разному, но каждый – в своё время.
Бабушка Анфиза была похоронена
в 1986 году на городском кладбище.
Услышь меня
Уходят годы грозовые
Былые беды, взяв с собой.
Тебя я встретил в этом мире
Ты мой Спаситель,
Ангел мой.
Как лист, кружащий над землёю
Несёт меня навстречу дня,
К Твоим стопам я припадаю,
Мой Лучезарный Бог,
Услышь меня.
Прости сомнений мне решенье
Неразрешённость важных дел.
Прости поспешность мне суждений
И суету вчерашних дней.
В лучах Немеркнущего света -
Я лист, кружащий над землёй,
Тебя я встретил в этом мире.
Ты мой Спаситель,
Ангел мой.
Ура! Каникулы! – Золотая пора.
Нас ждут,
Великие дела.
Мой плот
Вода качает.
И отправляясь в дальний путь,
Родной я берег,
Детству оставляю.
Метки:
