4. Стеклянный провал Кольцо венков сонетов Ч. 13
Автор венка сонетов - ИРИНА ШУЛЕНИНА
1.
В картах бессонных витков свой озноб
чувствует кожа, но не объясняет.
Голые скалы наморщили лоб,
круто дорога свой образ меняет.
Между обрывов терялся рывок
из серпантина ушедшего чувства.
Был наш последний виток - кувырок.
Альтернатива - по кости, до хруста.
Пропасть иль неба бездонный овал,
где невесомость полета - лучами?
Скрыто ущелье от нас, само-свал
мертвой петлею притянет ночами,
где циферблат время снов заковал.
Стрелки идут, как стучат каблучками.
2.
Стрелки идут, как стучат каблучками,
плащик стеклянный рассыпался в прах.
Эти осколки ловить не сачками.
Время не скроет свой новый размах.
Гирей тяжелою стянуты звуки...
Нет там кукушки, пружинка свилась.
Оборвала нитка крылья, не руки...
Закуковалась...Ей, видно, так всласть...
Стрелка большая свой бег беспримерный
перетерпела и - новый завод!
Маленькой стрелочки нож, как в консервы,
в самое сердце - на клейкий сироп
и отдаются от стен не напевы-
эхо летает - любви прежней гроб.
3.
Эхо летает - любви прежней гроб,
стукаясь мухой о стекла и рамы.
На паутине клочки старых проб,
толчно коса налетела на камень.
В круглом проеме застыла луна...
Блики надежды - как порванный стебель,
хлопьями стали и смотрит на нас
черное, словно застышее небо.
В гнездах осиных жужжат по стене
столько вопросов и эхо встречают,
но не хочу знать ответ в тишине.
В коконе теней меня поучают
мысли чужие, как в спутанном сне,
чувствуя, как я люблю, паучками.
4.
Чувствуя, как я люблю, паучками
множатся тени и чудится хруст.
Локти кусаю себе, замечаю,
двери захлопнув тебе, мир стал пуст.
Ревность съедает, раздавлено сердце.
Выслушать надо, но гордость встает.
Горло сжимается в ком: словно перцем,
жжется обида - сказать не дает.
Я не кричу, голова распухает,
мечутся мысли клубком серых тин.
Знаю, уходишь куда, полыхает,
как на пожаре, от жгучих картин.
Я спотыкаюсь об эти ухабы-
ночи обмана в плену паутин.
5.
Ночи обмана в плену паутин...
В жесткой щетине, чужой и небритый,
в дерзкой браваде шумел и шутил,
но уходил, словно градом побитый.
Что-то пытался без толку сказать,
губы немели в немыслимой пляске,
вновь говорил, только все невпопад.
Я тоже мялась в растерянной тряске.
Как нескончаема ложь, увлекла
полупризнаний отчаянный слалом.
Дрожь у коленей, осколки стекла...
Все фотографии стерты углами,
воспоминания я извлекла-
блеск сероглазый завяжут узлами.
6.
Блеск сероглазый завяжут узлами
времени путы, где гнет лишних слов.
Как на расстреле, стою меж углами
двери проемов в молчаньи оков.
Нас разделила отнюдь не работа?
Ты спохватился, запутавшись в плащ,
вспомнил о чьих-то правах и забота-
только лицо сохранить без тепла.
Не позволяет мужская гордыня
поцеловать и прижаться к груди,
не понимает, что врозь нам - пустыня.
Как рвется сердце от слова "уйди..."
Словно веслом, оттолкнул и отныне
в мягком тумане вода между льдин.
7.
В мягком тумане вода между льдин
вплавь направляет теченьем проточным.
Выплыть возможно ли, если все дни
сердце укором горит неумолчным?
Ухнула в яму надежда моя,
похолодела душа, только в жилах
жаром пылает внутри сильный яд
и растворить в одночасье не в силах.
Сердце, как солнце, в груди до сих пор,
съежилось в точку в обугленной раме.
Выдержи и не взорвись: для опор
дочка еще есть и тихая память.
Спичка зажгла этот жаркий костер,
вспыхнула сразу по следу за нами.
8.
Вспыхнула сразу по следу за нами
жизнь и осталась коварная ржа.
Я растерялась, закрылась делами,
что можно сделать, когда жжет пожар?
Я отпустила с тобою все годы.
Спазмы удушья, придавленный крик
мне не забыть в эту ночь непогоды.
Ваккуум боли, как рухнувший миг.
Как же простить мне цинизм едкой речи
и двоедушия бледный курсив?
Видно, себя ты жалел в этой встрече.
Губы поджаты и нудный мотив,
словно оса зажужжала, перечив
заревом ярким костров тучных нив.
9.
Заревом ярким костров тучных нив
женская доля, как щепка, сгорела
и потрясенье, меня изменив,
до основания пересмотрело.
Перевернуло наивный мой мир,
выбросив мерки обыденной ступки
прежних понятий добра, где кумир
ядрышком ссохся в лохмотьях скорлупки.
Благодарила за правду судьбу,
не опускалась до чувства возмездий
и отпустила тебя без обуз.
У провиденья плохих нет известий.
Как облегчение жизненных уз,
ночь замерцала огнями из бездны.
10.
Ночь замерцала огнями из бездны,
луч опуская в ладони, как шар.
Воздух свободы дороги отрезал,
запах проник в душу, словно нектар.
Всю до остатка наполнило слово.
Я позабыла, как виден с травы
облик застенчивых звезд и подкова*!
За мясорубкой пропущена высь...
Но возвращенье назад, как подарок,
словно прозренье и аперитив.
Боже, спасибо за все...Светлым даром
стал для меня незамеченный риф.
Высветил свет нам пробоины барок,
но залепил нам глаза, ослепив.
*Месяц
11.
Но залепил нам глаза, ослепив,
омут привычки, который мир рушит.
Люди не могут простить свой же срыв
и обвиняют других в равнодушьи.
Ищут причины в осколках посуд.
Для оправдания нет в них сомнений
и, навязав миру собственный суд,
перечень строят своих обвинений.
Если ж причина без всяких хлопот
сбросила маску и нет в ней претензий
от облегчения, значит, потом
надо взять ваксу, но все бесполезно:
дерзкая фурия плавит фантом-
снег расставаний - холодный блеск лезвий.
12.
Снег расставаний - холодный блеск лезвий
время притупит, темнеет металл.
Остановился бег времени резвый
только на миг, потому что устал.
Ноша признаний? А что? - баба с возу...
Новые стрелки, как компас в судьбе,
крутятся вновь в колесе и без спросу
неутомимо меняют рубеж.
Все невозможно успеть и сначала
белка в спирали, судьбу отразив,
для восхожденья поток повстречала,
лапками бьет, душу всю истомив.
Радует то, что и не намечала:
если не снег, то туманы, как миф.
13.
Если не снег, то туманы, как миф,
мир окружают и зреют надеждой.
Свадебным танцем картины затмив,
вьют журавли гнезда в страсти безбрежной.
Но не безоблачна целая жизнь,
дарит мгновенья жестокой науки.
В этом полете не все вверх - и вниз
надо лететь, взявшись крепко за руки.
Если ж последний полет будет врозь,
то приземление станет полезней.
Коль направление вкривь или вкось,
остановись хоть на грани у лезвий.
Жизнь перейти - не дороги полей.
Время зарницы врачует болезни.
14.
Время зарницы врачует болезни,
прячутся в ножны из сердца клинки.
Формою в небе летающей песни
вылеплен нежный букет и венки.
Свет впечатлений разносит волнами.
Ночь золотая во весь свой размах
звездную мантию стелит над нами,
складки шелками шуршат на ветрах.
Парус поднимет на призрачной мачте.
Что это с нами? Из тысячи проб
звездами путь непростой предназначен.
За облаками из брошенных торб
льются потоки комет и не прячут
в картах бессонных витков свой озноб.
МАГИСТРАЛ (4-ый сонет 13-го венка Магистралов):
В картах бессонных витков свой озноб.
Стрелки идут, как стучат каблучками.
Эхо летает - любви прежней гроб.
Чувствуя, как я люблю, паучками
ночи обмана в плену паутин
блеск сероглазый завяжут узлами.
В мягком тумане вода между льдин
вспыхнула сразу по следу за нами.
Заревом ярким костров тучных нив,
ночь замерцала огнями из бездны.
Но залепил нам глаза, ослепив,
снег расставаний - холодный блеск лезвий.
Если не снег, то туманы, как миф.
Время зарницы врачует болезни.
В магистрале цитируется ЯС Юлии Акатовой:
эхо летает - чувствуя как я люблю - ночи обмана
блеск сероглазый - в мягком тумане....судьба - вспыхнула сразу
заревом ярким костров - ночь замерцала
но залепил нам глаза - снег раставаний
Ред. 11.06.2011 г.
1.
В картах бессонных витков свой озноб
чувствует кожа, но не объясняет.
Голые скалы наморщили лоб,
круто дорога свой образ меняет.
Между обрывов терялся рывок
из серпантина ушедшего чувства.
Был наш последний виток - кувырок.
Альтернатива - по кости, до хруста.
Пропасть иль неба бездонный овал,
где невесомость полета - лучами?
Скрыто ущелье от нас, само-свал
мертвой петлею притянет ночами,
где циферблат время снов заковал.
Стрелки идут, как стучат каблучками.
2.
Стрелки идут, как стучат каблучками,
плащик стеклянный рассыпался в прах.
Эти осколки ловить не сачками.
Время не скроет свой новый размах.
Гирей тяжелою стянуты звуки...
Нет там кукушки, пружинка свилась.
Оборвала нитка крылья, не руки...
Закуковалась...Ей, видно, так всласть...
Стрелка большая свой бег беспримерный
перетерпела и - новый завод!
Маленькой стрелочки нож, как в консервы,
в самое сердце - на клейкий сироп
и отдаются от стен не напевы-
эхо летает - любви прежней гроб.
3.
Эхо летает - любви прежней гроб,
стукаясь мухой о стекла и рамы.
На паутине клочки старых проб,
толчно коса налетела на камень.
В круглом проеме застыла луна...
Блики надежды - как порванный стебель,
хлопьями стали и смотрит на нас
черное, словно застышее небо.
В гнездах осиных жужжат по стене
столько вопросов и эхо встречают,
но не хочу знать ответ в тишине.
В коконе теней меня поучают
мысли чужие, как в спутанном сне,
чувствуя, как я люблю, паучками.
4.
Чувствуя, как я люблю, паучками
множатся тени и чудится хруст.
Локти кусаю себе, замечаю,
двери захлопнув тебе, мир стал пуст.
Ревность съедает, раздавлено сердце.
Выслушать надо, но гордость встает.
Горло сжимается в ком: словно перцем,
жжется обида - сказать не дает.
Я не кричу, голова распухает,
мечутся мысли клубком серых тин.
Знаю, уходишь куда, полыхает,
как на пожаре, от жгучих картин.
Я спотыкаюсь об эти ухабы-
ночи обмана в плену паутин.
5.
Ночи обмана в плену паутин...
В жесткой щетине, чужой и небритый,
в дерзкой браваде шумел и шутил,
но уходил, словно градом побитый.
Что-то пытался без толку сказать,
губы немели в немыслимой пляске,
вновь говорил, только все невпопад.
Я тоже мялась в растерянной тряске.
Как нескончаема ложь, увлекла
полупризнаний отчаянный слалом.
Дрожь у коленей, осколки стекла...
Все фотографии стерты углами,
воспоминания я извлекла-
блеск сероглазый завяжут узлами.
6.
Блеск сероглазый завяжут узлами
времени путы, где гнет лишних слов.
Как на расстреле, стою меж углами
двери проемов в молчаньи оков.
Нас разделила отнюдь не работа?
Ты спохватился, запутавшись в плащ,
вспомнил о чьих-то правах и забота-
только лицо сохранить без тепла.
Не позволяет мужская гордыня
поцеловать и прижаться к груди,
не понимает, что врозь нам - пустыня.
Как рвется сердце от слова "уйди..."
Словно веслом, оттолкнул и отныне
в мягком тумане вода между льдин.
7.
В мягком тумане вода между льдин
вплавь направляет теченьем проточным.
Выплыть возможно ли, если все дни
сердце укором горит неумолчным?
Ухнула в яму надежда моя,
похолодела душа, только в жилах
жаром пылает внутри сильный яд
и растворить в одночасье не в силах.
Сердце, как солнце, в груди до сих пор,
съежилось в точку в обугленной раме.
Выдержи и не взорвись: для опор
дочка еще есть и тихая память.
Спичка зажгла этот жаркий костер,
вспыхнула сразу по следу за нами.
8.
Вспыхнула сразу по следу за нами
жизнь и осталась коварная ржа.
Я растерялась, закрылась делами,
что можно сделать, когда жжет пожар?
Я отпустила с тобою все годы.
Спазмы удушья, придавленный крик
мне не забыть в эту ночь непогоды.
Ваккуум боли, как рухнувший миг.
Как же простить мне цинизм едкой речи
и двоедушия бледный курсив?
Видно, себя ты жалел в этой встрече.
Губы поджаты и нудный мотив,
словно оса зажужжала, перечив
заревом ярким костров тучных нив.
9.
Заревом ярким костров тучных нив
женская доля, как щепка, сгорела
и потрясенье, меня изменив,
до основания пересмотрело.
Перевернуло наивный мой мир,
выбросив мерки обыденной ступки
прежних понятий добра, где кумир
ядрышком ссохся в лохмотьях скорлупки.
Благодарила за правду судьбу,
не опускалась до чувства возмездий
и отпустила тебя без обуз.
У провиденья плохих нет известий.
Как облегчение жизненных уз,
ночь замерцала огнями из бездны.
10.
Ночь замерцала огнями из бездны,
луч опуская в ладони, как шар.
Воздух свободы дороги отрезал,
запах проник в душу, словно нектар.
Всю до остатка наполнило слово.
Я позабыла, как виден с травы
облик застенчивых звезд и подкова*!
За мясорубкой пропущена высь...
Но возвращенье назад, как подарок,
словно прозренье и аперитив.
Боже, спасибо за все...Светлым даром
стал для меня незамеченный риф.
Высветил свет нам пробоины барок,
но залепил нам глаза, ослепив.
*Месяц
11.
Но залепил нам глаза, ослепив,
омут привычки, который мир рушит.
Люди не могут простить свой же срыв
и обвиняют других в равнодушьи.
Ищут причины в осколках посуд.
Для оправдания нет в них сомнений
и, навязав миру собственный суд,
перечень строят своих обвинений.
Если ж причина без всяких хлопот
сбросила маску и нет в ней претензий
от облегчения, значит, потом
надо взять ваксу, но все бесполезно:
дерзкая фурия плавит фантом-
снег расставаний - холодный блеск лезвий.
12.
Снег расставаний - холодный блеск лезвий
время притупит, темнеет металл.
Остановился бег времени резвый
только на миг, потому что устал.
Ноша признаний? А что? - баба с возу...
Новые стрелки, как компас в судьбе,
крутятся вновь в колесе и без спросу
неутомимо меняют рубеж.
Все невозможно успеть и сначала
белка в спирали, судьбу отразив,
для восхожденья поток повстречала,
лапками бьет, душу всю истомив.
Радует то, что и не намечала:
если не снег, то туманы, как миф.
13.
Если не снег, то туманы, как миф,
мир окружают и зреют надеждой.
Свадебным танцем картины затмив,
вьют журавли гнезда в страсти безбрежной.
Но не безоблачна целая жизнь,
дарит мгновенья жестокой науки.
В этом полете не все вверх - и вниз
надо лететь, взявшись крепко за руки.
Если ж последний полет будет врозь,
то приземление станет полезней.
Коль направление вкривь или вкось,
остановись хоть на грани у лезвий.
Жизнь перейти - не дороги полей.
Время зарницы врачует болезни.
14.
Время зарницы врачует болезни,
прячутся в ножны из сердца клинки.
Формою в небе летающей песни
вылеплен нежный букет и венки.
Свет впечатлений разносит волнами.
Ночь золотая во весь свой размах
звездную мантию стелит над нами,
складки шелками шуршат на ветрах.
Парус поднимет на призрачной мачте.
Что это с нами? Из тысячи проб
звездами путь непростой предназначен.
За облаками из брошенных торб
льются потоки комет и не прячут
в картах бессонных витков свой озноб.
МАГИСТРАЛ (4-ый сонет 13-го венка Магистралов):
В картах бессонных витков свой озноб.
Стрелки идут, как стучат каблучками.
Эхо летает - любви прежней гроб.
Чувствуя, как я люблю, паучками
ночи обмана в плену паутин
блеск сероглазый завяжут узлами.
В мягком тумане вода между льдин
вспыхнула сразу по следу за нами.
Заревом ярким костров тучных нив,
ночь замерцала огнями из бездны.
Но залепил нам глаза, ослепив,
снег расставаний - холодный блеск лезвий.
Если не снег, то туманы, как миф.
Время зарницы врачует болезни.
В магистрале цитируется ЯС Юлии Акатовой:
эхо летает - чувствуя как я люблю - ночи обмана
блеск сероглазый - в мягком тумане....судьба - вспыхнула сразу
заревом ярким костров - ночь замерцала
но залепил нам глаза - снег раставаний
Ред. 11.06.2011 г.
Метки:
