След

В голове ещё стоял горохот тракторного двигателя, а Иван наскоро умывшись; в ушах, в ноздрях и где только можно улеглась пыль чернозёма умётских полей, и быстро расправившись с нехитрым ужином приготовленным маманей, поспешил к сараю, где лежало ровное дубовое бревно длинной метр семьдесят и сантиметров двадцать в диаметре. Иван достал с полки старое, ещё дедово, наполовину стёртое плавной выемкой точило и на всякий случай попеременно с одной и с другой стороны направил лезвие и без того острого топора. Потом аккуратно наметил мелом линию ровно посередине бревна и несколькими уверенными движениями расколол бревно на две части. Закипела работа.
Ивану 14 лет. Он закончил семь классов и его взяли в совхоз трактористом . Парень толковый и проверенный на селе работник. Уже с восьми лет был назначен сторожем при правлении. 300 дохрущёвских рублей на дороге не валялись. Отгонял кур от полисадника, гордо раскинувшегося перед конторой и обильно засеянного цветами. А когда закончил семь классов, по исполнении 14 лет, пошёл работать на трактор. Трактористом получал больше бригадира. 14-летке полагалось работать 6 часов, а сверхурочные оплачивались вдвойне.

Иван задумал сделать лыжи.
Соседу Митьке лыжи сделал отец плотник из досок. Выпилил форму, передние концы замочил в воде загнул, закрепил и дал высохнуть.
Митька щеголял на лыжах, свысока поглядывая на друзей.
У Ивана досок не было, но в 15 километрах от села был дубовый лес. После работы Иван встал на короткие снегоступы, засунул за пояс пилу ножовку и зашагал по искрящемуся в красных лучах заходящего солнца снегу в ту сторону, где жил своей жизнью старый и дремучий лес. В лесу водились волки и Иван это знал. На всякий случай он захватил топор , который тоже был заткнут за пояс с другой стороны от пилы.
В темнеющей лесной чаще, почти на ощупь, выбрал подходящий дубок, терпеливо, вытирая время от времени пот, спилил его ножёвкой, привязал к салазкам и покатил уже ночью домой. Хорошо ночь была лунная, дорога была видна. Как- то послышался и волчий вой. Но к Ивану подойти побоялись. Человек- не баран, от него живым можно не вернуться и волки это хорошо знали. Волки видели издалека искрящуюся белую полоску наточенного топора, зуб, которого не было ни у одного лесного зверя.
Два вечера Иван рубил лыжи. Хотя Иван и не спешил, был осторожен, чтобы не испортить работу, но топор ловко мелькал в его руках и не разу не было ошибки, промаха. На третий день лыжи были готовы. На верстаке отфугованы днища. Из конской сбруи налажены крепления. Осталось сделать последнюю деталь, которой не было в Митькиных лыжах.
Когда городские приезжали иногда в село и выходили на лыжах, след от лыжи у них был красиво украшен бороздкой от каймы, что стройно проходила по середине лыжины.
Иван достал фигурную стамеску, в задней части полозьев сделал разметку и аккуратно нанёс бороздки, но не на всю лыжу а только сантиметров на 20-30, чтобы след красивый оставлять на снегу, а остальные подошвы лыж оставил гладкими, чтобы виражи при спуске по склону оврага ловчее было делать …

Матрос Поляков Иван Агафонович лежал на своей койке и вспоминал далёкий умётский край, реку Ворону, сестру, маму. Отца Иван не видел никогда, отец погиб в боях на Курской дуге.
Через несколько минут наступала пора выходить на вахту.
Дизельная подводная лодка С-300 входила в зону Карибского бассейна. Лодка шла на поверхности в составе бригады, оставляя за собой красивый белый буран в тёмных изумрудных волнах. Эту искрящуюся белую полоску снятую английским истребителем на бреющем полёте пролетевшим над С-300, с горькой усмешкой рассматривал седой господин, отозваанный с уикэнда в штаб ЦРУ США.
- От этих русских можно не уйти живыми-
Вздохнул господин, готовя рекомендации для белого дома.
Шёл 1962 год.