Хлеб за собаку или последнее письмо Хемингуэя

Пощечина зазвенела, как звенит лопнувшая гитарная струна, оставляя долгий, утихающий, но все еще ощущаемый телом звук. Дид Бергсон не сумел среагировать. Нет подготовки. Он еще долго смотрел на меня испуганными глазами, влажными от боли, как у ужаленной пчелой собаки. Мне стало смешно.
Придти ко мне с подобным предложением? Лишить моих детей, моих потомков заслуженно пользоваться достоянием, оставленным им пращуром!
Нет, это бедность сводит меня с ума. Моя пощечина - она лишь обнаружила мою слабость. Поступок достойный, но выводы плачевны, как плачевно и мое материальное положение.
Я решил написать эти строки, чтобы потом не было разговоров о слабом, неустойчивом характере человека, который уходит из жизни по собственной воле. Поймут ли, в чем честь и достоинство человека подставившего свой лоб под пулю? Да еще в моем унылом возрасте.
Как будто никто не понимает, что движет людьми в их последний час, в тот миг, когда взведен курок, и во времени остается место лишь для слабого, лишенного всякого смысла движения…
Растянутой тяжестью разливается ром по жилам. Это не для храбрости, это привычка: и пишется, и дышится легко! Никто из вас до конца не понимает прелести этого напитка. Кто из вас побывал на Кубе и видел, как растет и высится тростник? Человек, приложив труд, обрезая свои руки о тонкие стебли, вытирая со лба пот, крупный, как слезы, растит и собирает его, – и все это для того, чтобы я, наслаждаясь этим напитком, вспомнил об этом труде!
Исправить положение не в моих силах. Приношу в жертву собаку, чтобы родным достался хлеб. Загнанный пес? – Нет, только неясное, запутанное финансовое положение, которое уже вне моей воли.
Тот человек, что приходил ко мне, предложил выкупить все мои долги за исключительное право издавать мои произведения. Каков мерзавец!
Решение есть. Оно зреет медленно, но верно, как стебли сахарного тростника. Последние мои произведения не увидят свет. Все сочтут, что я сумасшедший. Я не хочу этого. То, что уже опубликовано – и этого довольно.
Я отдаю собаку за хлеб. Собака – это я, недорезанное капитализмом существо, вступившее в борьбу с его постылыми условиями.
Стреляться – не страшно. Достаточно представить, что ты – бешеная собака, а охотник там, с другой стороны целится тебе в висок и спускает курок. Я - просто жертва на охоте, собака динго или просто бешеный пес. Как все просто. Долги мои запущенны настолько, что никто и ничто уже не поможет мне. Моя честь? Моя честь в том, что я не сделался банкротом. Итак – хлеб за собаку!
Завещание на моих детей и права на переиздание им же. Выжигам, негодяям и пройдохам – ничего. Кому я ставлю мат своим поступком?
Мои дети поймут, что я передаю им свою честь и права на мои произведения. Большего просто нет. Что еще? Мое понимание жизни? Все в моих книгах.
Я ухожу чистым, честным, необесчещенным мужчиной. Денежные дела мои – продайте все имущество, чтобы погасить долги. Я же не могу без своего дома, солнечного луча в его восточном окне, своей печатной машинки, моей страсти к морю.
Начинать все сначала? – Поздно. Хлеб за собаку.