Она

Он сидел молча, лениво перебирая струны пальцами, грязными от грязных же семечек, пытаясь создать что-то новое. Он спокойно наблюдал за вибрирующими струнами, удивляясь нелепости и неказистости получавшейся мелодии, если это бренчание вообще можно назвать мелодией...

Ему почему-то стало казаться, что именно этот тонкий слой грязи мешал его игре на гитаре,
изничтожал красоту звука, оставляя лишь звук как таковой. А может ему мешает поступь
больших настенных часов?- его взгляд нехотя скользнул по стрелкам, движение которых
показалось ему слишком быстрым - может быть, хотя он уже к ним привык. Привык к "тиканью", привык к маятнику, который покачивался за стеклом маленького окошка.
Хорошо ещё, что ему они достались без бойков, иначе часы давали бы о себе знать каждый
час, и ему пришлось бы привыкать к этому тоже.

В отдельные моменты он переставал слышать и звук гитары, и звук часов - не слышал ничего
абсолютно... Он погружался в мысли и приходил в себя, лишь когда необходимость вдохнуть немного бездумья заставляла его выныривать из бесконечности этих самых мыслей. Вдох -
полсекунды - и снова мысли.... сначала на поверхности... потом они затягивали его всё глубже и
глубже, пока известная необходимость не заставляла совершать движение в сторону их отсутствия. Странно, но тонул он в них не вниз, а вверх. "Интересно, а что будет, если утонуть
слишком высоко? Что же вверху, на дне?" Но страх пока держал позиции в борьбе с желанием
это узнать. Ктому же, ему мешал сон, отбирающий душу у мыслей, которым остаётся только хаотично метаться, исчезать и появляться в содержимом его черепной коробки, создавая и уничтожая различные образы, действия, ситуации, большей частью странные. Мысли теперь в голове, и это просто мысли, а когда они в душе - это чувства.

Он прошёл в ванную комнату, наклонился над раковиной, чтобы вымыть руки и вдруг, как-то
совершенно неожиданно для себя самого, увидел своё отражение в зеркале. Он немного
прищурился, как бы стараясь что-то рассмотреть, и замер. Сколько раз до этого он пытался
заглянуть себе в глаза, заглянуть в душу. Но все попытки оказывались неудачными:
взгляд его отражения как будто ускользал от его взгляда... Сейчас же...

Лишь одно чувство осталось в его душе, в самом укромном и тёплом уголке. Этим чувством он живёт. Оно заставляет его душу противиться наступающему сну, который рано или поздно возьмёт верх, но пока ему упорно сопротивляются мысли, рождённые чувством.
Мысль рождает мысль; чувство – тоже мысль, только в душе. Мир всё ещё существует
только благодаря этому чувству. Именно оно рождало мысли о ней... и музыку.

Он сидел молча, перебирая струны ... Он чувствовал её душу... Он наслаждался мелодией...