Храни меня здесь
Письмо в конверте, лежавшее на небольшом столе в однокомнатной квартире, не распечатано. Дата затерта временем, и ветром, который врывался в комнату. Врывался каждый день, тихо или шумно, в зависимости от непогоды за окном. В форточку, которую забыла закрыть, последняя выходящая из квартиры. Форточка не мешала другим жильцам многоквартирного дома, не открывалась и не закрывалась. Её хорошо закрепили брусочком дерева. И за много лет он вросся между такими же деревянными делениями в раме.
Эта комната, мебель в ней, разбросанные в беспорядки вещи, тяжелели пылью последние десять лет. За это время никто не выходил из квартиры, где была открыта форточка, никто не входил.
Алой, в пластиковом горшке-банке, видел, о чём писалось в письме. Он стоял рядом, на том же столе. Сейчас от него остался только горшок, с землёй превратившийся за десять лет в земляной песок.
Эта квартиру можно было бы продать, сдать, закрыть форточку. Новые жильцы впустили бы свет, раздвинув шторы. Но этого не происходило.
Всё начиналось, наверно как у всех, я про хозяев этой квартиры. Он увидел её, и что-то увидел в ней своё. Бывает, это начинается тихо: во взглядах, в перебрасывание фраз друг другу, с первыми свиданиями. А бывает, смотришь в глаза, и они вас моментально связывают, образовывая ажурную пуповину. Которая тянется во все стороны, куда бы вы ни отошли друг от друга. И не спружинивает обратно, чтобы вас соединить, а посылает такие импульсы, ты не можешь больше ни секундочки, чтобы не посмотреть в эти глаза. Или не написать сообщение, хоть буквой завернутой в гигабайт, не прикоснуться к своему человеку.
У него был второй вариант. Он увидел и сразу прикрепился к её глазам. Он остановился, забыл, зачем и куда ему надо было, и пошёл следом. Если она поворачивала, он тоже поворачивал. Если она замедлялась, то и он так же выравнивал свой шаг. Потом она вошла в подъезд дома. Он записал адрес и быстро повернувшись, ушёл, дальше уже по своим делам.
После этого дня было несколько праздничных дней. Неприятная погода стояла на улице. Но он ждал её сначала два дня, возле того подъезда куда она вошла, также ближе к вечеру, как и проводил до него. Потом вспомнил, что и она, наверное, отдыхает в праздничные дни. И не возвращается в это время домой. Решил, что начнёт через два дня ждать. Но не мог удержаться и все эти два дня в разное время приходил к её дому, на час. А задерживался часа на два. Её не было.
Мимо проходили жители дома. Спросить их? Нет, пока не надо. Мало ли, кто её напугает, что незнакомый мужчина, спрашивает о ней, возле подъезда.
Когда закончились праздничные дни, начались будни. Он ждал, уже после работы. Неделю, две недели. Её не было. Потом он всё-таки начал вызывать подозрения у местных пенсионеров. Они быстро передали по всему подъезду, что кого-то или что-то караулит подозрительный, на их взгляд тип. С ним решили поговорить, два видимо, самых авторитетных жителя подъезда.
Он объяснил, но не вызвал этим доверие у них. Припугнули его, если ещё раз увидят, добром это для него не кончится.
Не трус, но и сейчас решил, что не стоит накалять атмосферу. Стал сидеть через два подъезда. Жители его подъезда все равно просматривали на него косо. Уже весь дом знал о нем, о его ожидание, со слов авторитетных тех двух и пенсионерки Ольги Николаевны. Она, как опытный житель, знающий не только свой подъезд, но и все остальные. Кто, во сколько, зачем и почему входит и выходит из всех дверей дома, решила ему помочь. Качала головой, когда он описывал глаза той, которая должна была здесь проживать. И ?прикормила? его, как своего внука, он в её двух комнатке , починил кран, поправил стеллажи на кухне. И с огромным удовольствием согревался всем, чем она его кормила. Её внуки жили далеко, и не в этом городе. А он был сирота, так она его называла, свою маму он похоронил давно, а папа.… О нем он не говорил.
Ольга Николаевна начала поиски. Все девушки дома, не важно, какие были у них глаза, под присмотром Ольги Николаевны познакомлены с ним.
Подъезд, а следом и весь дом гудел. Его стали называть принц. Но никто не говорил это грубо, наоборот, он стал родным, сблизил всех соседей, кто до этого и не знал другого, не здоровался. А сейчас с ним оставляли рядом коляски, если мамочка, что то забыла взять в квартире, доносил сумки тяжёлые. Ужинал, у кого-то в будние дни, обедал в выходные.
Было понятно всем, здесь она не живёт. И он это понял. Только дом его не отпускал. Он практически знал уже все о каждом его жители. Они сами рассказывали свои истории, кто-то доносил сплетнями или переживаниями.
Удивлялся он сам, да и жители дома неоднозначно, но хорошо относились к сложившийся ситуации. Обычный парень, создал отдельный мир в их дворе. Он и сам просто иногда не мог поверить. Всё происходило как само собой разумеющиеся. Но у него появилась семья или даже он не знал, как это выразить. Его огромный дом.
Всеми, практически было решено, что он должен здесь купить квартиру, или в доме напротив. Как только, будут продавать. Ольга Николаевна была за это ответственная. Большую часть времени, он проводил у неё.
Занялся продажей своей. Если его квартиру купят, а продавать никто не будет в его доме, может пожить у Ольги Николаевны. Так решил, тоже весь дом.
Квартира нашлась почти одновременно, когда он уже получил за свою деньги. Дети решили забрать к себе Петра Филимоновича, в столицу. Стар он один здесь жить.
Обговаривание деталей покупки квартиры, у Петра Филимоновича, происходило на десятом этаже этого же подъезда, где он начал ждать ее. Присутствовал и сын, приехавший для этого, и Ольга Николаевна, и ещё один из тех авторитетных, который прогонял его с ?добром?. Знающий хорошо сына Петра Филимоновича, Андрея с детства, и решил рассказать, что надёжный парень покупает их маленькую одно комнатку.
Раздался звонок в дверь. Пётр Филимонович, жестом показал, что сам откроет. Совсем старый, и тяжело передвигающийся, ворчал на решение сына и невестки. Но не сильно спорил, одиноко ему тут. Ноги уже не те, чтобы самому устраивать постоянные прогулки хотя бы между чужих прохожих. А там каждый вечер будут его окружать родные.
Сын Петра Филимоновича, продолжил заполнять бумаги на продажу, взятые у юриста. Город маленький, все друг друга знают, и не надо лишний раз возить старика. Ольга Николаевна присела в кресло, осматривая своим зорким взглядом стены. С ремонтом можно сильно не спешить. Квартирка чистая и ухоженная.
Андрей вспомнил, что под ванной, вчера он обнаружил небольшую течь. Решил её показать, чтоб потом не было неожиданностью. Отремонтировать он сам не успеет. Решил, что отца в поезде не повезёт, тяжело ему там будет. Поэтому попросил своего друга подъехать через пару дней, и на комфортабельном внедорожнике вернуться в новое для Петра Филимоновича место место проживания. Заполнив бумаги, они вышли к ванне. На кухне Пётр Филимонович был с девушкой, как поняли из разговора, почтальонша. Пенсию принесла.
Девушка-почтальон обернулась. И тут, наверное, не надо лишних подробностей. Как встретились они глазами, он и она. Созданные друг для друга. Все, помнят это. Ты смотришь на другого человека, а он на тебя. И вот между вами жизнь, ваша жизнь с ним. С рассветами, с ужинами, покупками бытовых мелочей, очередями за билетами в долгожданный отпуск. Где всё сложно, и так просто хорошо, что именно они рядом.
Можно даже не описывать эту нить между глазами, которая сшивает и сердце, и все органы внутри. Они начинают перетекать в друг друга. Сначала только прикосновениями, как попыткой понюхать, ощутить, что это правда. Вот стоишь перед витриной, и там торт со сливками или мясо под сырной воздушной шубой. И хочется пальчиком, лёгким движением это подцепить. Облачное настроение твоего организма.
Почти два года они жили в своей квартире. И в один из дней июля, она проснулась и увидела на столе конверт. Не запечатанный. Он просил там её стать его женой. Это не было большой неожиданностью, так как они говорили, что сначала подождут, пока она заочно окончит институт, в который поступила ещё до их знакомства. Но долгожданным событием.
У них стало приятной традицией оставлять друг другу записочки в конвертах. Никогда их не запечатывали. Почему они этого не делали, и сами вряд ли бы ответили на этот вопрос. Просто так было. У каждой пары есть свои слова, ритуалы, маленькие праздники, только их. И объяснять, зачем и почему, откуда – это мелочь для такого небольшого для глобального мира действия и огромное счастье для двоих.
Решив немного всё поддержать в приятном и лёгком напряжение, она не стала писать ответное письмо. Сделает это в пятницу, приготовив заранее романтическую обстановку, вкусный ужин. И положит ему письмо под тарелку.
В пятницу она раньше него всегда приходила домой. И к 19.00, к его приходу находилась в лёгком волнение. Неожиданном для себя, присев в кресло и просто улыбалась под любимую мелодию, которая нравилась им двоим.
Раздался стук в дверь. Кто именно сообщил ей, что на него наехала машина, она не помнит. И что потом было в больнице, после слов врача, что шансов нет, тоже не помнит. В этот момент всё внутри залили бетоном. Она как будто потеряла слух, зрение. Внутри машина, которая её вводила по коридорам больницы, по его палате, даже когда он приходил в себя ненадолго. Что сильно удивляло врачей, а в ней начал бетон рассыпаться, но только он вновь закрывал глаза, бетон снова застывал.
Сын Петра Филимоновича приехал в родной двор, чтобы помянуть отца, который умер месяц назад. Перебрав с алкогольными напитками, со всеми кто помнил его и папу, сел за руль. И не контролируя себя и машину, нажал со всей силы и поехал быстро назад. Не только наехал на человека, но и, решив, что это бордюр, несколько раз сдавал туда-сюда, не слыша, как ему кричали, кто это видел, остановиться.
Три недели и вот похороны. Ни капли слезинки на её глазах, вокруг даже шептались, она слышала.
Вернувшись в пустую квартиру, достала купленные сигареты и вышла на балкон. Она бросила курить, когда он попросил её об этом. Небо было ясное. Но только она прикурила, как огромная капля упала на только зажжённую сигарету. Молча опустившись на пол балкона, она почувствовала, как такие же капли плывут из её глаз. Больно вырываются, колют и царапают кожу лица.
На следующий день, собрав свои вещи. Взяла в руки конверт, где было написано ?Да?, она его запечатала и навсегда покинула их дом, открыв форточку и положив туда деревянный брусок.
Эта комната, мебель в ней, разбросанные в беспорядки вещи, тяжелели пылью последние десять лет. За это время никто не выходил из квартиры, где была открыта форточка, никто не входил.
Алой, в пластиковом горшке-банке, видел, о чём писалось в письме. Он стоял рядом, на том же столе. Сейчас от него остался только горшок, с землёй превратившийся за десять лет в земляной песок.
Эта квартиру можно было бы продать, сдать, закрыть форточку. Новые жильцы впустили бы свет, раздвинув шторы. Но этого не происходило.
Всё начиналось, наверно как у всех, я про хозяев этой квартиры. Он увидел её, и что-то увидел в ней своё. Бывает, это начинается тихо: во взглядах, в перебрасывание фраз друг другу, с первыми свиданиями. А бывает, смотришь в глаза, и они вас моментально связывают, образовывая ажурную пуповину. Которая тянется во все стороны, куда бы вы ни отошли друг от друга. И не спружинивает обратно, чтобы вас соединить, а посылает такие импульсы, ты не можешь больше ни секундочки, чтобы не посмотреть в эти глаза. Или не написать сообщение, хоть буквой завернутой в гигабайт, не прикоснуться к своему человеку.
У него был второй вариант. Он увидел и сразу прикрепился к её глазам. Он остановился, забыл, зачем и куда ему надо было, и пошёл следом. Если она поворачивала, он тоже поворачивал. Если она замедлялась, то и он так же выравнивал свой шаг. Потом она вошла в подъезд дома. Он записал адрес и быстро повернувшись, ушёл, дальше уже по своим делам.
После этого дня было несколько праздничных дней. Неприятная погода стояла на улице. Но он ждал её сначала два дня, возле того подъезда куда она вошла, также ближе к вечеру, как и проводил до него. Потом вспомнил, что и она, наверное, отдыхает в праздничные дни. И не возвращается в это время домой. Решил, что начнёт через два дня ждать. Но не мог удержаться и все эти два дня в разное время приходил к её дому, на час. А задерживался часа на два. Её не было.
Мимо проходили жители дома. Спросить их? Нет, пока не надо. Мало ли, кто её напугает, что незнакомый мужчина, спрашивает о ней, возле подъезда.
Когда закончились праздничные дни, начались будни. Он ждал, уже после работы. Неделю, две недели. Её не было. Потом он всё-таки начал вызывать подозрения у местных пенсионеров. Они быстро передали по всему подъезду, что кого-то или что-то караулит подозрительный, на их взгляд тип. С ним решили поговорить, два видимо, самых авторитетных жителя подъезда.
Он объяснил, но не вызвал этим доверие у них. Припугнули его, если ещё раз увидят, добром это для него не кончится.
Не трус, но и сейчас решил, что не стоит накалять атмосферу. Стал сидеть через два подъезда. Жители его подъезда все равно просматривали на него косо. Уже весь дом знал о нем, о его ожидание, со слов авторитетных тех двух и пенсионерки Ольги Николаевны. Она, как опытный житель, знающий не только свой подъезд, но и все остальные. Кто, во сколько, зачем и почему входит и выходит из всех дверей дома, решила ему помочь. Качала головой, когда он описывал глаза той, которая должна была здесь проживать. И ?прикормила? его, как своего внука, он в её двух комнатке , починил кран, поправил стеллажи на кухне. И с огромным удовольствием согревался всем, чем она его кормила. Её внуки жили далеко, и не в этом городе. А он был сирота, так она его называла, свою маму он похоронил давно, а папа.… О нем он не говорил.
Ольга Николаевна начала поиски. Все девушки дома, не важно, какие были у них глаза, под присмотром Ольги Николаевны познакомлены с ним.
Подъезд, а следом и весь дом гудел. Его стали называть принц. Но никто не говорил это грубо, наоборот, он стал родным, сблизил всех соседей, кто до этого и не знал другого, не здоровался. А сейчас с ним оставляли рядом коляски, если мамочка, что то забыла взять в квартире, доносил сумки тяжёлые. Ужинал, у кого-то в будние дни, обедал в выходные.
Было понятно всем, здесь она не живёт. И он это понял. Только дом его не отпускал. Он практически знал уже все о каждом его жители. Они сами рассказывали свои истории, кто-то доносил сплетнями или переживаниями.
Удивлялся он сам, да и жители дома неоднозначно, но хорошо относились к сложившийся ситуации. Обычный парень, создал отдельный мир в их дворе. Он и сам просто иногда не мог поверить. Всё происходило как само собой разумеющиеся. Но у него появилась семья или даже он не знал, как это выразить. Его огромный дом.
Всеми, практически было решено, что он должен здесь купить квартиру, или в доме напротив. Как только, будут продавать. Ольга Николаевна была за это ответственная. Большую часть времени, он проводил у неё.
Занялся продажей своей. Если его квартиру купят, а продавать никто не будет в его доме, может пожить у Ольги Николаевны. Так решил, тоже весь дом.
Квартира нашлась почти одновременно, когда он уже получил за свою деньги. Дети решили забрать к себе Петра Филимоновича, в столицу. Стар он один здесь жить.
Обговаривание деталей покупки квартиры, у Петра Филимоновича, происходило на десятом этаже этого же подъезда, где он начал ждать ее. Присутствовал и сын, приехавший для этого, и Ольга Николаевна, и ещё один из тех авторитетных, который прогонял его с ?добром?. Знающий хорошо сына Петра Филимоновича, Андрея с детства, и решил рассказать, что надёжный парень покупает их маленькую одно комнатку.
Раздался звонок в дверь. Пётр Филимонович, жестом показал, что сам откроет. Совсем старый, и тяжело передвигающийся, ворчал на решение сына и невестки. Но не сильно спорил, одиноко ему тут. Ноги уже не те, чтобы самому устраивать постоянные прогулки хотя бы между чужих прохожих. А там каждый вечер будут его окружать родные.
Сын Петра Филимоновича, продолжил заполнять бумаги на продажу, взятые у юриста. Город маленький, все друг друга знают, и не надо лишний раз возить старика. Ольга Николаевна присела в кресло, осматривая своим зорким взглядом стены. С ремонтом можно сильно не спешить. Квартирка чистая и ухоженная.
Андрей вспомнил, что под ванной, вчера он обнаружил небольшую течь. Решил её показать, чтоб потом не было неожиданностью. Отремонтировать он сам не успеет. Решил, что отца в поезде не повезёт, тяжело ему там будет. Поэтому попросил своего друга подъехать через пару дней, и на комфортабельном внедорожнике вернуться в новое для Петра Филимоновича место место проживания. Заполнив бумаги, они вышли к ванне. На кухне Пётр Филимонович был с девушкой, как поняли из разговора, почтальонша. Пенсию принесла.
Девушка-почтальон обернулась. И тут, наверное, не надо лишних подробностей. Как встретились они глазами, он и она. Созданные друг для друга. Все, помнят это. Ты смотришь на другого человека, а он на тебя. И вот между вами жизнь, ваша жизнь с ним. С рассветами, с ужинами, покупками бытовых мелочей, очередями за билетами в долгожданный отпуск. Где всё сложно, и так просто хорошо, что именно они рядом.
Можно даже не описывать эту нить между глазами, которая сшивает и сердце, и все органы внутри. Они начинают перетекать в друг друга. Сначала только прикосновениями, как попыткой понюхать, ощутить, что это правда. Вот стоишь перед витриной, и там торт со сливками или мясо под сырной воздушной шубой. И хочется пальчиком, лёгким движением это подцепить. Облачное настроение твоего организма.
Почти два года они жили в своей квартире. И в один из дней июля, она проснулась и увидела на столе конверт. Не запечатанный. Он просил там её стать его женой. Это не было большой неожиданностью, так как они говорили, что сначала подождут, пока она заочно окончит институт, в который поступила ещё до их знакомства. Но долгожданным событием.
У них стало приятной традицией оставлять друг другу записочки в конвертах. Никогда их не запечатывали. Почему они этого не делали, и сами вряд ли бы ответили на этот вопрос. Просто так было. У каждой пары есть свои слова, ритуалы, маленькие праздники, только их. И объяснять, зачем и почему, откуда – это мелочь для такого небольшого для глобального мира действия и огромное счастье для двоих.
Решив немного всё поддержать в приятном и лёгком напряжение, она не стала писать ответное письмо. Сделает это в пятницу, приготовив заранее романтическую обстановку, вкусный ужин. И положит ему письмо под тарелку.
В пятницу она раньше него всегда приходила домой. И к 19.00, к его приходу находилась в лёгком волнение. Неожиданном для себя, присев в кресло и просто улыбалась под любимую мелодию, которая нравилась им двоим.
Раздался стук в дверь. Кто именно сообщил ей, что на него наехала машина, она не помнит. И что потом было в больнице, после слов врача, что шансов нет, тоже не помнит. В этот момент всё внутри залили бетоном. Она как будто потеряла слух, зрение. Внутри машина, которая её вводила по коридорам больницы, по его палате, даже когда он приходил в себя ненадолго. Что сильно удивляло врачей, а в ней начал бетон рассыпаться, но только он вновь закрывал глаза, бетон снова застывал.
Сын Петра Филимоновича приехал в родной двор, чтобы помянуть отца, который умер месяц назад. Перебрав с алкогольными напитками, со всеми кто помнил его и папу, сел за руль. И не контролируя себя и машину, нажал со всей силы и поехал быстро назад. Не только наехал на человека, но и, решив, что это бордюр, несколько раз сдавал туда-сюда, не слыша, как ему кричали, кто это видел, остановиться.
Три недели и вот похороны. Ни капли слезинки на её глазах, вокруг даже шептались, она слышала.
Вернувшись в пустую квартиру, достала купленные сигареты и вышла на балкон. Она бросила курить, когда он попросил её об этом. Небо было ясное. Но только она прикурила, как огромная капля упала на только зажжённую сигарету. Молча опустившись на пол балкона, она почувствовала, как такие же капли плывут из её глаз. Больно вырываются, колют и царапают кожу лица.
На следующий день, собрав свои вещи. Взяла в руки конверт, где было написано ?Да?, она его запечатала и навсегда покинула их дом, открыв форточку и положив туда деревянный брусок.
Метки:
