Беглянка. Часть первая. Встреча

Ночь пришла неожиданно. Туманом были залиты все окрестности: лес, поляны, болотистые низины.
Голуба глубоко вздохнула, передернула плечами и осторожно, глядя себе под ноги, сделала шаг в сторону шалаша, верх которого, как пика, торчал в белесой мгле. Лес был молчалив. Лишь изредка от низины доносилось какое-то неразборчивое урчание, чуть слышные, со стороны маленького озерка, шлепки об воду, хлопки и вздохи скованного мхом болота.
Шаг за шагом, преодолев в себе робость, Голуба продвигалась к своей цели: к теплу, к защите от этой сырости, к возможности осмыслить все, что произошло за этот день. Она очень устала. Ноги плохо слушались ее приказов, временами готовы были отказаться от очередного шага. Уже много часов они не знали отдыха, шагали и шагали по лесу, лесным буреломам, сухим веткам, через кусты. Как им хотелось согнуться, опереться на колени. Но они пока еще подчинялись воле Голубы и, она понимала, что наступает предел их прочности и спешила найти место для отдыха.
Откинув палкой от входа в шалаш ветви хвойника и охапку траву, она заглянула внутрь. Пусто. Справа подстилка, ворох из мелких веток и сухой травы, рядом невысокий, широкий пенек вместо стола, в левом углу наваленная груда непонятных и неопознанных в темноте вещей.
Голуба упала на эту подстилку, вытянулась. Не чувствуя ни боли в израненных ногах, ни усталости, только и думала о свалившейся беде. Что там сейчас происходит? Живы ли ее мать, отец, два малых брата? Что делать ей дальше? Куда идти? Решение пришло неожиданно быстро: утром надо вернуться. Домой. И она провалилась в беспокойный и вязкий сон.
Проснулась на рассвете так же неожиданно, как и уснула. Рядом с шалашом чувствовалось какое-то движение: захрустела сухая ветка, слышны чьи-то осторожные шаги и приглушенное дыхание. Не вставая, нащупала рукой палку, затаилась. Шорох убираемой от входа травы заставил поднять голову. В проеме входа шалаша, на фоне молочного тумана и раннего неясного рассвета, высвечивался полусогнутый профиль человека. Через мгновение она услышала мужской голос:
- Есть кто-нибудь?
- Да, есть. Ты кто?
- Я, Мелеха, охотник. Шалаш наш. Мы с тятей здесь охотничаем.
Голуба поднялась, села на подстилке, судорожно сжимая палку в руке.
-Сейчас уйду. Я Голуба. Мы брали ягоду,нас спугнул медведь и я заблудилась.
На краю горизонта появился луч солнца, как-то сразу все ожило: пропал утренний сумрак, туман расползался на рваные куски, разбегаясь от лучей солнца и ввысь, к небу, и в низину.
Мелеха, все также, склонившись, молча, взмахом руки пригласил Голубу выйти из шалаша. Сам, отступив на шаг, повернулся, пошел под навес, покрытый лапником и сухой травой. Голуба увидела под навесом стол, две скамьи, связанные из неотесанных сухих стволов молодых сосенок.
Настороженно вглядываясь друг в друга, они сели за стол. Помолчали, не зная как начать разговор. Мелеха молодой, высокий, широкогрудый, белоголовый парень, смущенно поглядывая на Голубу, заулыбался. Его яркие, голубые глаза излучали неуемные искорки, которые вот-вот могут превратиться в задорный и раскатистый смех. Чтобы не рассмеяться, он быстро поднялся, отошел под дерево и, потянув за болтавшуюся палку, снял с ветки узелок.
Смахнув с лица застенчивую улыбку, предложил:
- Голуба, перекусим, что Бог послал.
Слезы неуемно закапали по щекам Голубы. От неожиданности, Мелеха, отложив узелок, сел напротив. Смущенно, крепкой мозолистой ладонью погладил руку Голубы. Она не убрала ее, а зарыдала навзрыд.
Голос Мелехи мягкий и ласковый успокоил ее. Она вспомнила, что отец вот также ласково говорил с ней, когда она хмурилась или плакала после родительского окрика за ее озорные проделки и безделицу.
- Тихо, тихо девица, успокойся, расскажи, какая беда у тебя?
И Голуба, сама не ведая почему, беспредельно доверившись этому сильному и спокойному, незнакомому парню, начала рассказывать, как она оказалась одна в лесу, в этом шалаше, за непроходимыми болотами, вдали от дома.