Один день из жизни Витька, или- На присягу
За окном неспешно менялись зимние пейзажи, плавно перетекая из одного в другой. Январь не поскупился на снег и он накрыл собой землю, как бы давая глазам отдохнуть от пестроты красок осенней листвы на деревьях, или того буйства, которым одарило нас лето. Вагон, плавно покачиваясь и равномерно постукивая на стыках, вёз меня на юг, в сторону Анапы. В принципе, не много было желающих в январе рвануть на юга, и в этом была своя прелесть, исключающая сутолоку, гомон со всех сторон, а только созерцание природы уходящего дня за окном. Спокойствие, монотонность дороги настраивала на умиротворённость. И мысли о скорой встрече с сыном, к которому ехал на присягу, каким- то теплом грели душу и заполняли собой всё вокруг. Прошло два месяца, как стоя у военкомата с его друзьями махал в след уезжающему автобусу, под крупные хлопья падающего первого снега. Блин - тогда казалось, что легче снова самому отслужить, настолько камнем лежало внутри это расставание.. хотя последние пол года его учёбы в медицинском в Новочеке немного подготовили к этому моменту. Потом, первая весточка из Севастополя, куда их команда прибыла для прохождения службы, а потом - перевод под Анапу, в подразделение морской пехоты. И вот - впереди присяга!
Полупустой вагон, отмеряя километр за километром, покачиваясь, катил в ночную даль, сокращая расстояние. Немногочисленный народ потихоньку готовился ко сну, практически не общаясь. А за окном только свет фонарей на редких перегонах, разрезал наступающую ночь.
Как-то сами собой стали всплывать разные картинки из прошлого. То грустные, то весёлые, переплетаясь и хаотично сменяя друг друга, ложились в замысловатую мозаику, давая чувствам ничем не скованную свободу. То совсем свежие отрывки с проводов, то давно забытые, уже похороненные в глубинах памяти, воспоминания. – Вот старший брат, после очередной рюмки, стал учить молодёжь, как вести себя в армии, а вот и наш с ним первый звонок. Вспомнилось и как после очередных скандалов, которые переполнили чашу, забрал его и на велосипеде отмерив в последний раз двадцать километров, вернулся в родной хутор, в дом, построенный когда-то отцом, и началась жизнь с нового листа. Как - будто бы и не было этих тринадцати лет, пролетевших, словно комета, оставив лишь калейдоскоп из воспоминаний. Одно радовало и успокаивало, что несмотря ни на какие сюрпризы, которые любит нам подбрасывать избалованная женщина с именем – Судьба, всё же удалось вырастить настоящего парня.
?М-да? -, чуть слышно произнёс я, отхлёбывая только, что заваренный чай. – Действительно, чего только не было. И проведённые ночи в больнице, когда ему сделали операцию. Эти полтора часа ожидания перед операционной уж точно не забудутся. И его первый выпускной после восьмого класса, когда он пришел под утро, а мне надо было уже на работу, после почти бессонной ночи. А ещё….нет, хватит, пора и на боковую, а то поди и Краснодар скоро. А там. Через пару часов, и моя станция.
…..Тоннельная – станция, где мне надо было выходить, встретила лёгким морозцем и почти безлюдным перроном в этот ранний, всё еще тёмный, утренний час. Недремлющие таксисты шумно интересовались, кому куда ехать и слегка навязчиво предлагали свои услуги. Молодой парень, что вёз меня в Анапу, был весьма разговорчив и бойко вёл машину по свободной трассе. Попутно весело рассказывая, что и где, хотя за окном кроме фонарей практически ничего не было видно. Узнав, что я приехал к сыну на присягу он с удовольствием поведал мне как, где, когда и на чём я смогу доехать до Утаж. Как-то понравился мне этот словоохотливый таксист с его весёлыми комментариями по дороге. А может просто давно я не покидал пределы области, а эта новизна и составила свою атмосферу. У автовокзала он показал, где стоит автобус и пожелав всего наилучшего - поспешил по своим делам.
Серое утро, прогоняя сон, встречало своих первых прохожих. Это не лето, с его беззаботными отдыхающими, которые – либо по магазинам, либо к морю. Январь! Из разговоров скоро стало понятно, что большая часть пассажиров едет в Утаж именно на присягу. В компании, и веселей, и легче найти дорогу в незнакомом месте. Непроизвольно отметил про себя своеобразный говорок, который был знаком с детства. Тогда я часто ездил в Горький и как там говорят, хорошо помню. Да и наш, донской говор, тоже легко узнаётся другими, кто его слышал, но проживает далеко от Ростова. Разговорился - и вправду с Нижнего! Едут к сыну мать и сестра. Мы решили держаться вместе, когда приехали и стали расспрашивать дорогу до части, которая оказалась на краю станицы. Несколько километров, которые шли по улочкам посёлка, балке, небольшой лес, в конце которого мы упёрлись в забор части, прошли за разговором и в предвкушении скорой встрече с нашими чадами. Как- то не замечался ни поднявшийся ветер, ни слякоть от тающего снега под ногами, а только сердце чуть быстрее стучало. Может от ходьбы, хотя не меня пугать расстояниями, может от нарастающего волнения. Когда подъезжали к станице - сын позвонил и было слышно, как он был рад, что и к нему приехали, что он не будет в этот праздничный для них день, сидеть, скучая, в казарме.
…У КПП, куда мы подошли, уже было много народу, да и машин десятка два стояло вдоль дороги. Я с интересом разглядывал и бетонное сооружение недалеко от ворот, и окопчик, и иногда выходивших солдат в чёрной, морской форме. Хоть и давно, но я, всё же, служил и меня это очень интересовало. Просто непроизвольно, где- то в глубине мозга, всё это фиксировалось, сравнивалось, вспоминалось. Причём сразу, кувырком - не передать. Да и само ожидание - не только твоё, личное, а всех этих людей, приехавших к своим детям, слитое воедино и поэтому энергетически усиленное – не передаваемое ощущение. Холодный, насыщенный влагой, ветер забрался в любую щель в одежде, и все старались зайти в помещение. Благо дежурный по КПП разрешил впустить родителей. Вскоре коридор и небольшие комнаты стали напоминать улей с жужжащим внутри роем. Вот тут-то и потянулись минуты ожидания, превращаясь в вечность. Руки устали держать внушительного веса сумку, гул от разговоров стал давить на уши, теснота – О, это было что- то!
?- Пап, щяс после завтрака, нас выведут на построение!? - услышал я в телефоне. Да и нам в скорости разрешили пройти на плац.
- Ну, наконец-то!
На удивление количество приехавших было весьма и весьма. Публика разная. И целыми семьями, и матери, и отцы. Мы стояли большой группой на краю плаца, и каждый хотел выбрать удобное место, что бы было всё видно и была возможность снимать. Строились и бойцы. Командиры строили свои подразделения, знаменосцы заняли своё место. Я, естественно, искал глазами сына, попутно снимая на цифровик. Я увидел его во второй шеренге улыбающегося, довольного, молодого бойца, который через несколько минут произнесёт слова воинской присяги. Не просто какого-то там текста, а клятвы перед стоящими напротив родителями. Клятвы в готовности защитить их, не спасовать перед трудностями, готовности выполнить приказ и встать на защиту нашего Отечества. Слова, которые делают из наших детей, вчерашних школьников, уже настоящих мужчин. Слова, которые так же произносились до, и будут произноситься после ...
Полупустой вагон, отмеряя километр за километром, покачиваясь, катил в ночную даль, сокращая расстояние. Немногочисленный народ потихоньку готовился ко сну, практически не общаясь. А за окном только свет фонарей на редких перегонах, разрезал наступающую ночь.
Как-то сами собой стали всплывать разные картинки из прошлого. То грустные, то весёлые, переплетаясь и хаотично сменяя друг друга, ложились в замысловатую мозаику, давая чувствам ничем не скованную свободу. То совсем свежие отрывки с проводов, то давно забытые, уже похороненные в глубинах памяти, воспоминания. – Вот старший брат, после очередной рюмки, стал учить молодёжь, как вести себя в армии, а вот и наш с ним первый звонок. Вспомнилось и как после очередных скандалов, которые переполнили чашу, забрал его и на велосипеде отмерив в последний раз двадцать километров, вернулся в родной хутор, в дом, построенный когда-то отцом, и началась жизнь с нового листа. Как - будто бы и не было этих тринадцати лет, пролетевших, словно комета, оставив лишь калейдоскоп из воспоминаний. Одно радовало и успокаивало, что несмотря ни на какие сюрпризы, которые любит нам подбрасывать избалованная женщина с именем – Судьба, всё же удалось вырастить настоящего парня.
?М-да? -, чуть слышно произнёс я, отхлёбывая только, что заваренный чай. – Действительно, чего только не было. И проведённые ночи в больнице, когда ему сделали операцию. Эти полтора часа ожидания перед операционной уж точно не забудутся. И его первый выпускной после восьмого класса, когда он пришел под утро, а мне надо было уже на работу, после почти бессонной ночи. А ещё….нет, хватит, пора и на боковую, а то поди и Краснодар скоро. А там. Через пару часов, и моя станция.
…..Тоннельная – станция, где мне надо было выходить, встретила лёгким морозцем и почти безлюдным перроном в этот ранний, всё еще тёмный, утренний час. Недремлющие таксисты шумно интересовались, кому куда ехать и слегка навязчиво предлагали свои услуги. Молодой парень, что вёз меня в Анапу, был весьма разговорчив и бойко вёл машину по свободной трассе. Попутно весело рассказывая, что и где, хотя за окном кроме фонарей практически ничего не было видно. Узнав, что я приехал к сыну на присягу он с удовольствием поведал мне как, где, когда и на чём я смогу доехать до Утаж. Как-то понравился мне этот словоохотливый таксист с его весёлыми комментариями по дороге. А может просто давно я не покидал пределы области, а эта новизна и составила свою атмосферу. У автовокзала он показал, где стоит автобус и пожелав всего наилучшего - поспешил по своим делам.
Серое утро, прогоняя сон, встречало своих первых прохожих. Это не лето, с его беззаботными отдыхающими, которые – либо по магазинам, либо к морю. Январь! Из разговоров скоро стало понятно, что большая часть пассажиров едет в Утаж именно на присягу. В компании, и веселей, и легче найти дорогу в незнакомом месте. Непроизвольно отметил про себя своеобразный говорок, который был знаком с детства. Тогда я часто ездил в Горький и как там говорят, хорошо помню. Да и наш, донской говор, тоже легко узнаётся другими, кто его слышал, но проживает далеко от Ростова. Разговорился - и вправду с Нижнего! Едут к сыну мать и сестра. Мы решили держаться вместе, когда приехали и стали расспрашивать дорогу до части, которая оказалась на краю станицы. Несколько километров, которые шли по улочкам посёлка, балке, небольшой лес, в конце которого мы упёрлись в забор части, прошли за разговором и в предвкушении скорой встрече с нашими чадами. Как- то не замечался ни поднявшийся ветер, ни слякоть от тающего снега под ногами, а только сердце чуть быстрее стучало. Может от ходьбы, хотя не меня пугать расстояниями, может от нарастающего волнения. Когда подъезжали к станице - сын позвонил и было слышно, как он был рад, что и к нему приехали, что он не будет в этот праздничный для них день, сидеть, скучая, в казарме.
…У КПП, куда мы подошли, уже было много народу, да и машин десятка два стояло вдоль дороги. Я с интересом разглядывал и бетонное сооружение недалеко от ворот, и окопчик, и иногда выходивших солдат в чёрной, морской форме. Хоть и давно, но я, всё же, служил и меня это очень интересовало. Просто непроизвольно, где- то в глубине мозга, всё это фиксировалось, сравнивалось, вспоминалось. Причём сразу, кувырком - не передать. Да и само ожидание - не только твоё, личное, а всех этих людей, приехавших к своим детям, слитое воедино и поэтому энергетически усиленное – не передаваемое ощущение. Холодный, насыщенный влагой, ветер забрался в любую щель в одежде, и все старались зайти в помещение. Благо дежурный по КПП разрешил впустить родителей. Вскоре коридор и небольшие комнаты стали напоминать улей с жужжащим внутри роем. Вот тут-то и потянулись минуты ожидания, превращаясь в вечность. Руки устали держать внушительного веса сумку, гул от разговоров стал давить на уши, теснота – О, это было что- то!
?- Пап, щяс после завтрака, нас выведут на построение!? - услышал я в телефоне. Да и нам в скорости разрешили пройти на плац.
- Ну, наконец-то!
На удивление количество приехавших было весьма и весьма. Публика разная. И целыми семьями, и матери, и отцы. Мы стояли большой группой на краю плаца, и каждый хотел выбрать удобное место, что бы было всё видно и была возможность снимать. Строились и бойцы. Командиры строили свои подразделения, знаменосцы заняли своё место. Я, естественно, искал глазами сына, попутно снимая на цифровик. Я увидел его во второй шеренге улыбающегося, довольного, молодого бойца, который через несколько минут произнесёт слова воинской присяги. Не просто какого-то там текста, а клятвы перед стоящими напротив родителями. Клятвы в готовности защитить их, не спасовать перед трудностями, готовности выполнить приказ и встать на защиту нашего Отечества. Слова, которые делают из наших детей, вчерашних школьников, уже настоящих мужчин. Слова, которые так же произносились до, и будут произноситься после ...
Метки:
