Чукотка. 7 глава

7. ПОДРОСТКИ.

Лето в том году выдалось жаркое даже на Чукотке, не говоря уже о центральной России. А в Ленинграде и старожилы не помнили такого зноя. Именно тогда всё семейство собралось в отпуск, и, надо сказать, отдохнули мы на славу: сначала в Сестрорецке, а потом у тётушки на Украине. Загорели, как шоколадки, наелись вдоволь фруктов и наплавались.
Девятичасовой перелёт от Анадыря до Москвы, конечно, утомлял, но такова была плата за отдых на материке.
Сестрёнка не помнила уже, как выглядят деревья, садовые цветы, не видала тёплого моря и тенистых аллей. Она подходила и гладила листочки, присев на корточки, нюхала цветы и удивлялась их разнообразию. Без слёз не взглянешь на эту трогательную картину.
При перелёте мы застряли на несколько часов в Тикси, пережидали это время в гостинице и там, вдруг, потеряли Иришку. Забеспокоились, куда ребёнок пропал... Как оказалось, малышка обнаружила цивилизованные "удобства" и зависла там в нирване: нигде ведь не дуло, не морозило - красота!
Я уже выглядела, как взрослая девушка, но не понимала этого, поведением и мозгами оставаясь прежней пацанкой, лишь удивлялась, что это мне вдруг стали покупать красивые платья и даже сумочку стильную приобрели, ведь раньше я спокойно обходилась юбками, перешитыми мамой из старых форменных брюк отца, и меня это вполне устраивало. А уж что делать с сумочкой и вовсе не могла сообразить.
Взрослые парни оглядывались и пытались познакомиться, не подозревая, что перед ними всего лишь "щенок" с наивностью и неискушённостью превышающими всякие нормальные пределы. Впрочем, наивность служила хорошей защитой: не трогали. Ну что можно сделать малохольной, которая на вопрос - "девушка, как Вас зовут?" - отвечала - "дурак, я с папой" - и бежала догонять зазевавшегося отца.
Парни впадали в шок от такого диалога.
Вернулись мы на север через долгих два месяца. Мохнатые наши питомцы были вне себя от счастья. Если кот ещё как-то скрывал свою радость, лишь чаще, чем обычно, тёрся у ног, то пёс скакал, обнимался, вставая на задние лапы, и лизал в щёки. Хвост при этом вертелся наподобие молотилки.
При всей своей внешней грозности он, как и я, был ещё подростком, и мир мы воспринимали одинаково, а потому и понимали друг друга как нельзя лучше.
Подростки... Трудный возраст, когда не понимаешь, что с тобой происходит, нигилизм зашкаливает, а все советы воспринимаются в штыки. Самое лучшее для родителей, это дать чаду перебеситься и быть на подхвате, пока не закончится столь беспокойное время.
На откровения с папой я не шла, лишь фырчала наподобие Пушка при малейшем посягательстве на своё личное пространство.
Отец, переживая за округлившуюся не по возрасту дочь, заявил маме:"Не услежу один, перебирайся работать ближе к дому."
И мама перебралась. Дипломированный высококлассный геолог пошла работать в школьную столовую официанткой (в военных посёлках всегда была женская безработица), лишь бы доченьки были всё время под присмотром.
А я с Туманчиком балдела от свободы.
Оба мы обладали характером вольнолюбивым и упёртым: не терпели никаких оков, а на малейшее давление тут же возникало противодействие.
В свободное время шлялись далеко в тундре, в радиусе нескольких километров знали каждую кочку, шлёпали с восторгом по мелкой речке Шаманке и пугали евражек на кочках, выслеживая их с одинаковым вдохновением. Близко к чокнутым не подходил никто, ведь частенько в довесок с нами моталась вся собачья команда.
Излюбленным занятием было хождение по разобранной теплотрассе за школой. Ширина бортика равнялась, примерно, ширине моей стопы, а высота доходила до трёх метров над землёй. Этаким вопиющим безобразием баловались только я и Туман. Вестибулярный аппарат у обоих был натренирован, а ветерок на высоте приятно щекотал нервы. Нас не одёргивали, даже если замечали: боялись, что свалимся.
Ухаживания противоположного пола вызывали любопытство, и однажды, в ответ на нежное объяснение в любви, заверение в преданности и обещании ждать столько, сколько понадобится (а что ещё оставалось делать с такой бестолковкой), решила позволить себя поцеловать. Интересно же, ёлки-палки!
Ага, сейчас, размечталась! Туман был рядом! Только я положила руки на плечи парню в ожидании чего-то необыкновенного, как пёсик, хорошо помнивший наши игры, тут же встал ему на спину и, разинув пасть, тихо улыбнулся в затылок. Парнишка окаменел, он даже пошевелиться боялся, лишь прошептал тихо:"Убери собаку". Нет, ну какое разочарование: поцелуя не получилось! Туманчик, хоть и очень добрый, за хозяйку мог порвать любого. Все заверения, что он ещё "маленький" и просто играет, действия не возымели, парень после таких экстремальных обнимашек держался на "пионерском" расстоянии и рисковать больше не пробовал.
Впрочем, по поводу сорвавшегося поцелуя особых переживаний не случилось. Вокруг было столько интересного.
Я любила мотаться на велосипеде к лиману и смотреть на мелькавших вдалеке белух, в босоножках вставать на огромные пласты льда на берегу, которые не успевали растаять за короткое северное лето, но лезть в воду не пробовала, смущало ледяное соседство.
А вот искупаться в озере, коих в тундре было великое множество - дело святое. И плевать, что там на дне тоже лёд, его ж не видно, а чего не вижу, того не существует!
Вот и попёрлась я со всей собачьей бригадой до ближайшего водоёма.
Плавала я к тому времени довольно уверенно, вот только трогать меня на глубине не стоило. Но собаки об этом не подозревали и затеяли весёлую игру с наскоками прямо на середине озера... Силы заканчивались довольно быстро, а барбосы всё резвились. Спасибо Туману, за то, что отогнал расшалившихся псов и плыл рядом со мной до самого берега. Там мы с облегчением вытянулись среди мягких кочек и долго лежали рядышком, поглядывая друг на друга.
Оставался последний год на Чукотке...
Он пролетел до обидного быстро. Покидать полюбившиеся места не хотелось. Но родители не разделяли этого моего сожаления, они с радостью паковали вещи.
Мы ехали в неизвестность, а потому не могли взять с собой животных, они переходили к следующим хозяевам, которые занимали наше жильё. Так уж здесь было заведено. Да и не выжила бы вольная северная собака, не знавшая даже ошейника, в скованных условностями западных краях, даже кота некуда было везти...
Так и расстались со слезами на глазах.
Прощай Туман, прощай Пушок, прощай Чукотка.