10. Послушная девочка
Жила-была очень послушная девочка. Слушалась она
всегда и во всем свою любимую маму. И папу слушалась,
и бабушку с дедушкой, и тетю с дядей, и брата с сестрой.
Во всем мире не было такого удивительного ребенка.
Другие дети, даже хорошие, все-таки иногда капризничали,
топали ногами, плевались кефиром, били родителей смертным боем.
Но наша умница, наша красавица - никогда. Мама, бывало и
разозлиться-то не успеет, а кашка уже съедена, тарелка вымыта,
зубы начищены, платьице на стульчике висит, а дочка спит
в кроватке на правом боку, как цуцик.
Девочка знала, конечно, что она самая-самая и гордилась
ужасно. Как послушается кого, так и раздувается вся от гордости,
чуть не лопается.
И что вы думаете? Как-то раз надулась она вообще без всякой
меры и - бабах! - лопнула взаправду, как мячик. Ужас.
Мама прибежала на шум. Удивилась, понятно, и расстроилась,
но не растерялась ни капли. Все кусочки по комнате собрала,
тут подклеила, там подштопала - стала девочка как новенькая.
Слушаться только совсем перестала, боится все-таки.
Зато теперь, говорят, на всем белом свете она самая-самая скромная.
всегда и во всем свою любимую маму. И папу слушалась,
и бабушку с дедушкой, и тетю с дядей, и брата с сестрой.
Во всем мире не было такого удивительного ребенка.
Другие дети, даже хорошие, все-таки иногда капризничали,
топали ногами, плевались кефиром, били родителей смертным боем.
Но наша умница, наша красавица - никогда. Мама, бывало и
разозлиться-то не успеет, а кашка уже съедена, тарелка вымыта,
зубы начищены, платьице на стульчике висит, а дочка спит
в кроватке на правом боку, как цуцик.
Девочка знала, конечно, что она самая-самая и гордилась
ужасно. Как послушается кого, так и раздувается вся от гордости,
чуть не лопается.
И что вы думаете? Как-то раз надулась она вообще без всякой
меры и - бабах! - лопнула взаправду, как мячик. Ужас.
Мама прибежала на шум. Удивилась, понятно, и расстроилась,
но не растерялась ни капли. Все кусочки по комнате собрала,
тут подклеила, там подштопала - стала девочка как новенькая.
Слушаться только совсем перестала, боится все-таки.
Зато теперь, говорят, на всем белом свете она самая-самая скромная.
Метки: