Отдать голову на ремонт
Отдать голову на ремонт,
Сорвать связки, протянутым стоном.
Взять сигарету. Одну, вторую.
Вино раздавать по субботам бездомным.
Замахнуться, подумав о целом свете.
Расстроиться, закурить по новой.
У поэтов ведь что: каждый стих — это дети,
Кто беспечен, кто канул оравой в другое.
В голове, как узнал себя, менструации.
Перевязки психологов не считаются.
Густо льёт через край,
Да оно издевается!
Вытираешься, с этим жить.
Затянуться, глотнуть, пустить слёзы,
Открыв рот, хапнуть воздуха с улицы как воды.
Можно было бы после погладить котов,
Только где они — эти коты?!
Совесть пахнет как прямогонный мазут,
Прячь-не прячь, таково всё равно проявляется.
Кто-то воет, кого-то в носилках несут, а душа,
А душа под ногами мешается.
Пал на берег, река семенит по делам,
Может эта свобода? Нет ей конца.
Подари мне, хоть что-нибудь мне подари,
Кроме ряби в воде, моего образца.
Встал, побрел к тому кто меня стережёт,
Покупает корм, наливает воды.
Я хочу убежать от него, а он утверждает,
Что нет для меня среды
Обитания,
Я неспособный, ничей.
Мне условия, я тепличный росток,
И росток испугался,
Что без воды его корни засохнут.
Росток не смог.
Шёл и думал: ?Кто ты такой и как
Распорядишься с этим лицом. После смерти?
Живое уже отойдёт,
Что тут мыслить?! Получится как с колесом.
Я не буду вновь что-нибудь изобретать.
Варианты даны, варианты заезжены,
Только мы и решения, только мы и перо,
Только мы, наги;, и привержены.
Но плоть не бумажка, она велика.
Она не прозрачна, она зловонна,
Она неудачна по габаритам, она бездонна.
Её закопать, как выбросить мусор, на тротуаре
Можно. А много ли толку?
Эксплуатированное многажды ненужное оставляет только.
Сегодня я вырос в России,
А после в Нью-Гэмпшир оставил фантик.
Однажды родился в глухой деревне,
И бабушка мне поправляла шарфик каждый гуманный день.
И что же мне, после себя оставить,
Там это тело, и после тело,
А сколько же их ещё будет в Сансаре? Страшное дело.
Если вывелась суть, не нужна обёртка,
Её упраздняют, как и пророчилось.
– Сожгите тело, когда умрёте, оно закончилось.
Я так и сделаю, завещаю:
?Всё на своих местах, по категориям,
Я размещаю свои разновидности по крематориям?.
Здесь пожил и обёртку бросил, её присылали белым снегом,
А здесь с обёрткой уже заморочились:
По течению пустили под матовым небом,
А здесь её ели, а здесь ей мазались,
Здесь долго копали, и силы кончились,
А здесь её по мешкам рассовали, не позаботились.
Когда спутник исчезнет, мир поменяется.
Возьму сигарет. Теперь уже можно.
Везите туловище в буржуйку, мне не тревожно.
Закурю на месте: вид потрясающий. Боли нет, страха нет,
И наслаждения, наконец-то, туман в карминовых лёгких, пополз без зазрения.
Не разбросаны фантики мной по планете —
Многотерпимой и всех принимающей.
Душа отойдёт, и под смрад изнуряющий обёртка поедет трещать,
Но это не важно: что было вечным, вернётся туда же, откуда прибыло.
И где бы начинка от те;льца ни была не нужно её навещать.
Принося яички и стопку водочки.
Для птиц угощение, куски селёдочки,
Душе всё равно, её номер кончился.
Оставьте её отдыхать.
На могилах людей виден взгляд, меняется.
Был строгим, сейчас уже улыбается.
Удалите в темечке странные мысли.
Им нечего нам сказать.
Пепел втиснется в изменяемое:
Воздух, листья, погоду сменяемую.
Растворяется и отец, и сын, и характер, и дух святой.
Человеческая субстанция неполноценна
Ни сегодня, ни век, ни столетия.
И ценно то, что можно рождаться стократно,
Ретироваясь на покой.
В промежности рыхлой шанс разгорится
Остаться, подумать и измениться.
Это ты, опять ты, с запятнанной кармой,
Страшненький, но живой.
Встанешь, окрепнешь, и всем покажешь,
Расскажешь поверия, костьми ляжешь,
Докажешь себе и всему человечеству,
Сформируешься, как герой.
В песочных часах черепок осыпется,
Накалякают RIP, добровольцы сыщутся
Рассказать о тебе пару фраз прекрасных,
Хваля, вытирая соль.
Перерождения цепь зазвенит, как юная.
Ты звено, уже дюжина.
Обоюдное решение провозгласит вселенная
(ставьте к архангелам в строй).
Человеческая субстанция неполноценна
Ни сегодня, ни век, ни столетия.
И ценно то, что можно рождаться стократно,
Ретироваясь на покой.
Скатываться по колючей лестнице, забираться,
Цепляясь зубами, и вместе
Менять мир, в каждом античном сознании
Соблюдая моральный устой.
Птица не может, и мышь не может,
Вода старательна, но тревожит то,
Что самый развитый вид обезьяны не в силах убрать за собой.
Сорвать связки, протянутым стоном.
Взять сигарету. Одну, вторую.
Вино раздавать по субботам бездомным.
Замахнуться, подумав о целом свете.
Расстроиться, закурить по новой.
У поэтов ведь что: каждый стих — это дети,
Кто беспечен, кто канул оравой в другое.
В голове, как узнал себя, менструации.
Перевязки психологов не считаются.
Густо льёт через край,
Да оно издевается!
Вытираешься, с этим жить.
Затянуться, глотнуть, пустить слёзы,
Открыв рот, хапнуть воздуха с улицы как воды.
Можно было бы после погладить котов,
Только где они — эти коты?!
Совесть пахнет как прямогонный мазут,
Прячь-не прячь, таково всё равно проявляется.
Кто-то воет, кого-то в носилках несут, а душа,
А душа под ногами мешается.
Пал на берег, река семенит по делам,
Может эта свобода? Нет ей конца.
Подари мне, хоть что-нибудь мне подари,
Кроме ряби в воде, моего образца.
Встал, побрел к тому кто меня стережёт,
Покупает корм, наливает воды.
Я хочу убежать от него, а он утверждает,
Что нет для меня среды
Обитания,
Я неспособный, ничей.
Мне условия, я тепличный росток,
И росток испугался,
Что без воды его корни засохнут.
Росток не смог.
Шёл и думал: ?Кто ты такой и как
Распорядишься с этим лицом. После смерти?
Живое уже отойдёт,
Что тут мыслить?! Получится как с колесом.
Я не буду вновь что-нибудь изобретать.
Варианты даны, варианты заезжены,
Только мы и решения, только мы и перо,
Только мы, наги;, и привержены.
Но плоть не бумажка, она велика.
Она не прозрачна, она зловонна,
Она неудачна по габаритам, она бездонна.
Её закопать, как выбросить мусор, на тротуаре
Можно. А много ли толку?
Эксплуатированное многажды ненужное оставляет только.
Сегодня я вырос в России,
А после в Нью-Гэмпшир оставил фантик.
Однажды родился в глухой деревне,
И бабушка мне поправляла шарфик каждый гуманный день.
И что же мне, после себя оставить,
Там это тело, и после тело,
А сколько же их ещё будет в Сансаре? Страшное дело.
Если вывелась суть, не нужна обёртка,
Её упраздняют, как и пророчилось.
– Сожгите тело, когда умрёте, оно закончилось.
Я так и сделаю, завещаю:
?Всё на своих местах, по категориям,
Я размещаю свои разновидности по крематориям?.
Здесь пожил и обёртку бросил, её присылали белым снегом,
А здесь с обёрткой уже заморочились:
По течению пустили под матовым небом,
А здесь её ели, а здесь ей мазались,
Здесь долго копали, и силы кончились,
А здесь её по мешкам рассовали, не позаботились.
Когда спутник исчезнет, мир поменяется.
Возьму сигарет. Теперь уже можно.
Везите туловище в буржуйку, мне не тревожно.
Закурю на месте: вид потрясающий. Боли нет, страха нет,
И наслаждения, наконец-то, туман в карминовых лёгких, пополз без зазрения.
Не разбросаны фантики мной по планете —
Многотерпимой и всех принимающей.
Душа отойдёт, и под смрад изнуряющий обёртка поедет трещать,
Но это не важно: что было вечным, вернётся туда же, откуда прибыло.
И где бы начинка от те;льца ни была не нужно её навещать.
Принося яички и стопку водочки.
Для птиц угощение, куски селёдочки,
Душе всё равно, её номер кончился.
Оставьте её отдыхать.
На могилах людей виден взгляд, меняется.
Был строгим, сейчас уже улыбается.
Удалите в темечке странные мысли.
Им нечего нам сказать.
Пепел втиснется в изменяемое:
Воздух, листья, погоду сменяемую.
Растворяется и отец, и сын, и характер, и дух святой.
Человеческая субстанция неполноценна
Ни сегодня, ни век, ни столетия.
И ценно то, что можно рождаться стократно,
Ретироваясь на покой.
В промежности рыхлой шанс разгорится
Остаться, подумать и измениться.
Это ты, опять ты, с запятнанной кармой,
Страшненький, но живой.
Встанешь, окрепнешь, и всем покажешь,
Расскажешь поверия, костьми ляжешь,
Докажешь себе и всему человечеству,
Сформируешься, как герой.
В песочных часах черепок осыпется,
Накалякают RIP, добровольцы сыщутся
Рассказать о тебе пару фраз прекрасных,
Хваля, вытирая соль.
Перерождения цепь зазвенит, как юная.
Ты звено, уже дюжина.
Обоюдное решение провозгласит вселенная
(ставьте к архангелам в строй).
Человеческая субстанция неполноценна
Ни сегодня, ни век, ни столетия.
И ценно то, что можно рождаться стократно,
Ретироваясь на покой.
Скатываться по колючей лестнице, забираться,
Цепляясь зубами, и вместе
Менять мир, в каждом античном сознании
Соблюдая моральный устой.
Птица не может, и мышь не может,
Вода старательна, но тревожит то,
Что самый развитый вид обезьяны не в силах убрать за собой.
Метки:
