Мы жили по соседству
Поезд шел по расписанию, не опаздывал. За окном мелькали столбы, зелень кустарников. На такой скорости невозможно было понять, какие именно кустарники, что-то цветущее, пассажирке Тане было просто интересно смотреть в окошко, тем более, что остальные пассажиры в купе спали и, вообще, больше нечего было делать.
Привычка просыпаться рано и в этот раз не изменила себе, Таня тихонько встала, взяла полотенце, зубную щетку, пасту и пошла умываться. Выходя из купе, она почти столкнулась с мужчиной, стоявшим у окна напротив двери ее купе. На ее ?ой? он посторонился:
- Проходите, пожалуйста.
- Спасибо, - произнесла она, мельком взглянув на пассажира и пошла по вагону, закусив нижнюю губу:
-Боже! Неужели?! Вот это встреча!
Мужчины с течением времени внешне изменяются меньше, если, конечно, не злоупотребляют спиртным. Женщины же часто меняются до неузнаваемости и не всегда в этом виноват макияж.
Вот и сейчас, Таня сразу узнала его, даже голос его сразу узнала, потому и взглянула. Внешне ничего не произошло, она так же шла умываться с полотенцем на плече, но если бы кто-нибудь сейчас шел ей навстречу, увидел бы широко распахнутые глаза и закушенную губу.
Быстро умывшись, Таня пошла назад, но в коридоре никого не было. На миг ей показалось, что бредит, а на самом деле никого и не было, но в это время из купе рядом появился он и тоже с полотенцем на плече, посмотрел на нее - симпатичную чуть полноватую шатенку и сказал:
- Пока никого нет, умоюсь тоже. И ?схитрил? глаза.
Таня в ответ улыбнулась ему, поджав губы и моргнув сразу двумя глазами, как это делала в похожих ситуациях, вошла в купе.
Значит, не вышел, значит, еще встретимся, подумала Таня. А как хотелось крикнуть:
- Саша, это же я!
Но она только что умылась, Надо привести себя в порядок, подкраситься. И можно сдаваться, пошутила она сама с собой.
С одной стороны, хотелось, чтоб он ее узнал после 30-ти лет разлуки, а вот с другой – как все женщины, она боялась, что он увидит, как она постарела. Может, пусть лучше помнит ее ту: стройную длинноногую соседку, которой пел под гитару: ?Таня, Таня, ты меня за все прости, трудно, Таня, от тебя такой уйти?.
Да, Танюша, сказала она себе, не узнала тебя твоя первая любовь. А, может, и не надо говорить, лукавила она себе, замазывая веснушки, Вот по ним он должен был узнать, но не узнал же.
В купе было темновато, пришлось подойти к двери и с помощью маленького зеркала, в котором был виден только один глаз, тушью подкрасила ресницы, Немного добавила не веки голубых теней. Ну вот, знакомый образ появился, она так привыкла ?краситься?, что если дома с утра не подводила глаза, в зеркале себя не узнавала.
Чуть-чуть мазнула помадой, растерев ее губами, не стоило наводить полный лоск, все-таки в дороге, да и неудобно было - поезд шел, качало. Но ждать, когда он остановится, она и не думала. А вдруг он сейчас сойдет с поезда. Ей все-таки хотелось еще раз посмотреть на него.
Прошел проводник, пожелав ей доброго утра, а она спросила, когда остановка. Ну, нет, через 40 минут он не выйдет, подумала, тогда бы он уже стоял собранным на выход.
-Чай скоро?- спросил у проводника возвращающийся умытый сосед. И ей:- Вы тоже не любите в поезде спать?
-Угу,- ответила она теми же поджатыми губами.
-Знаете, вы мне кого-то напоминаете, - вдруг сказал ?умытый?.
-И кого же, интересно?- пококетничала она.
Он улыбнулся и промолчал. Потом, как бы очнувшись, спросил:- Вам еще долго ехать?
-Да,- ответила она, - завтра в 9 утра буду на месте.
-А мне в 7 вечера сегодня, - вздохнул он.
Таня отвернулась к окну: - У вас есть семья, ждут?
Саша ответил не сразу: - Да, двое детей, двое внуков.
-У вас внуки?
Она и впрямь удивилась. для нее он остался тем же пареньком-соседом, каким был – длинные волосы (под ?битлов?), брюки - клеш, гитара, да, в общем-то, он почти и не изменился, если не учитывать седину, морщинки возле глаз, какую-то очерченность лица. Даже прическа осталась почти такая же, чуть короче, чем в юности.
-Да, конечно, внуки. Я, правда, вижу их редко, но очень люблю.
Проводник объявил, что чай готов и к титану потянулись люди. Со стаканами, раскачиваясь в такт поезду, шли назад. Таня зашла в дверь купе, чтобы пропустить человека, а собеседник понял, что она пошла на свое место и тоже зашел в свое купе. Когда она появилась в дверях – его не было в коридоре, и она решила тоже сходить за чаем, со стаканами они опять встретились и тогда он предложил попить чай в его купе. Сосед-пассажир спал на верхней полке, а внизу Саша был один, тем более, что в ее купе все сразу проснулись и собирались завтракать.
Таня взяла из пакета ароматную кяту, которую ей испекла в дорогу сестра, от нее-то она сейчас и ехала домой, угостила попутчика, который очень удивился,оказывается он когда-то (когда – это Таня точно знала)жил в одной южной республике и там ел такую же вещь.
-А где вы жили?- спросила она.
А он, как будто ждал вопроса и стал рассказывать о своей юности. Таня понимала, что неспроста он вдруг совсем незнакомой женщине в поезде рассказывает то, что другим и не расскажет. Все-таки она ему напоминала себя, хоть он этого и не понял еще, а во-вторых, люди в поезде рассказывают друг другу многое, сойдут с поезда и не встретятся больше, а душе и легче, что выговорился.А, может, она ему просто опять понравилась. А она, коварная, думала о себе Татьяна, слушает и не признается, что она именно та самая соседка в веснушках, которая ему очень нравилась, и он даже знал, что она его любит, но вот не стала с ним ?дружить?. Интересная девочка была,- говорил он,- а когда уходил в армию и родители устроили проводы, он пришел за ней, объявив, что уходит в армию – она только спросила с широко открытыми глазами: - Ты в армию? И пошла к маме, отпрашиваться на его проводы.
А потом весь вечер избегала его взглядов. Смешная девчонка…. И когда он, танцуя с ней, поцеловал в шею – она жалобно посмотрела, и он сказал, что нельзя мужчине подставлять такое красивое место, если не хочешь, чтобы он поцеловал.
Он хотел в этот вечер поговорить с ней, но его друзья приглашали и приглашали ее танцевать. А потом за ней пришла мама и они ушли. Он ждал ее утром, думал, что она придет проводить его в военкомат, но она не пришла. И больше они не виделись.
Вот так и стоит передо мной, - печально произнес он,- с широко раскрытыми глазами. Она, конечно, ждала, что я скажу ей о своих чувствах. Я не сказал, да не успел же. Она не поняла и обиделась, наверно.
Чай был выпит, кята съедена. Поезд выстукивал свою мелодию дорог. Они немного помолчали.
- А вы не могли ей написать и все прояснить?
- Писал, фотографию послал, и она мне отвечала, писала о знакомых, школе, она же еще училась. Но вот о своих чувствах ко мне - нет, ничего не дождался, ни слова, что скучает, что любит…
- А может быть, она этого от вас ждала первым?
- Да, может быть, но я же боялся, а вдруг я ее не так понял. А потом, вдруг, и - ?я выхожу замуж?. Я матери написал, она к ней, ведь только 18 лет, а ее мать не дала поговорить, любит, не мешайте. Не могу до сих пор понять. Ведь знал, что любит, по глазам видел, а потерял…
- А у вас было что-нибудь такое в юности?- спросил, взглянув на нее.
Таня вздохнула: - Да, я тоже любила соседа, - не сразу ответила, - и подружка моя его тоже любила. Из-за этой вот дружбы и не стала встречаться с ним. С подружкой не хотела ссориться. А он в армии стал ухаживать за командирской дочкой, друзьям своим написал, а они мне рассказали. Горько мне стало, и решила я, глупая, выйти за первого, кто предложит, так и получилось. А накануне свадьбы тоже пришла его мама выяснять, почему это я ему письма писала, а замуж выхожу. Хотела я поплакаться у нее на плече, да меня тоже мама оберегала от всего и не дала поговорить.
Пока Таня это говорила - смотрела в окно, замолчав, перевела глаза на него и вдруг увидела его остановившийся взгляд:- Не может быть! Таня, это ты?
- А что, я так изменилась?
- А я думаю, - улыбнулся Саша,- ну почему меня так потянуло к этой женщине, почему я ей все выкладываю. А это ты, Танечка, конопушка ты моя. А, кстати, где твои веснушки?
- Ну почему так случилось, - он взял ее за руку, - Ведь я дважды был женат и все равно о тебе помню, как о самой светлой девчонке. Как ты живешь?- вглядывался он в свою соседку, наверно, пытался понять, что ее так изменило, что не узнал.
- Замужем, все нормально? Дети?
Таня смотрела на него, свою первую и, может быть, единственную настоящую любовь. И в этот момент он был тем задорным соседом из юности. Ну, как у Льва Ошанина ?Мы жили по соседству, встречались просто так…?. Ей хотелось сказать ему сейчас (особенно после воспоминаний о ?командирской дочке?), что все хорошо, что она счастлива, что и без него обошлась. Но он с такой радостью на нее смотрел, и не могла она ему соврать. Да, дочь, внуки. Да, счастье. Но одна и уже много-много лет. И всегда его помнила.
Но ничего этого она не смогла сейчас сказать, только печально произнесла:
- Давай больше не будем терять друг друга.
И Саша, ее Саша, на которого она когда-то смотрела сквозь занавеску, когда он шел из школы, а для этого бежала коротким путем домой, чтобы спрятаться за эту занавеску (а в это время ее самая близкая подружка, с которой они и сейчас дружат, плакала и причитала: ?Какая ты счастливая, ты любишь?), которому она не могла в глаза смотреть, чтобы он не понял, как она его любит, и который лишь однажды поцеловал ее, да и то в шею, вдруг сел у ее ног прямо на вагонный пол и уткнулся в ее колени.
Таня гладила его волосы и слезы текли из ее накрашенных глаз. Саша поднял голову, провел рукой по ее щеке, утирая слезинку, и сказал: - Милая моя девочка (в 47 лет она для него оставалась той 17-летней девочкой), мы сойдем с поезда в 7 вечера и я тебя больше никуда не отпущу.
- А командирская дочка?- спросила Таня.
- Да не было никакой командирской дочки, пошутил я, хотелось перед ребятами показать, какой я бравый.
-А давай так: я приехал из армии, ты меня встретила и мы начинаем счастливую жизнь. Согласна?
- Согласна, - улыбнулась Таня.
Не хотелось сейчас думать о работе, делах, которые ждали.
-Мы начинаем счастливую жизнь, - повторила она.
А я верхней полки на них удивленно глядел пассажир и боялся нарушить их вернувшееся счастье.
Привычка просыпаться рано и в этот раз не изменила себе, Таня тихонько встала, взяла полотенце, зубную щетку, пасту и пошла умываться. Выходя из купе, она почти столкнулась с мужчиной, стоявшим у окна напротив двери ее купе. На ее ?ой? он посторонился:
- Проходите, пожалуйста.
- Спасибо, - произнесла она, мельком взглянув на пассажира и пошла по вагону, закусив нижнюю губу:
-Боже! Неужели?! Вот это встреча!
Мужчины с течением времени внешне изменяются меньше, если, конечно, не злоупотребляют спиртным. Женщины же часто меняются до неузнаваемости и не всегда в этом виноват макияж.
Вот и сейчас, Таня сразу узнала его, даже голос его сразу узнала, потому и взглянула. Внешне ничего не произошло, она так же шла умываться с полотенцем на плече, но если бы кто-нибудь сейчас шел ей навстречу, увидел бы широко распахнутые глаза и закушенную губу.
Быстро умывшись, Таня пошла назад, но в коридоре никого не было. На миг ей показалось, что бредит, а на самом деле никого и не было, но в это время из купе рядом появился он и тоже с полотенцем на плече, посмотрел на нее - симпатичную чуть полноватую шатенку и сказал:
- Пока никого нет, умоюсь тоже. И ?схитрил? глаза.
Таня в ответ улыбнулась ему, поджав губы и моргнув сразу двумя глазами, как это делала в похожих ситуациях, вошла в купе.
Значит, не вышел, значит, еще встретимся, подумала Таня. А как хотелось крикнуть:
- Саша, это же я!
Но она только что умылась, Надо привести себя в порядок, подкраситься. И можно сдаваться, пошутила она сама с собой.
С одной стороны, хотелось, чтоб он ее узнал после 30-ти лет разлуки, а вот с другой – как все женщины, она боялась, что он увидит, как она постарела. Может, пусть лучше помнит ее ту: стройную длинноногую соседку, которой пел под гитару: ?Таня, Таня, ты меня за все прости, трудно, Таня, от тебя такой уйти?.
Да, Танюша, сказала она себе, не узнала тебя твоя первая любовь. А, может, и не надо говорить, лукавила она себе, замазывая веснушки, Вот по ним он должен был узнать, но не узнал же.
В купе было темновато, пришлось подойти к двери и с помощью маленького зеркала, в котором был виден только один глаз, тушью подкрасила ресницы, Немного добавила не веки голубых теней. Ну вот, знакомый образ появился, она так привыкла ?краситься?, что если дома с утра не подводила глаза, в зеркале себя не узнавала.
Чуть-чуть мазнула помадой, растерев ее губами, не стоило наводить полный лоск, все-таки в дороге, да и неудобно было - поезд шел, качало. Но ждать, когда он остановится, она и не думала. А вдруг он сейчас сойдет с поезда. Ей все-таки хотелось еще раз посмотреть на него.
Прошел проводник, пожелав ей доброго утра, а она спросила, когда остановка. Ну, нет, через 40 минут он не выйдет, подумала, тогда бы он уже стоял собранным на выход.
-Чай скоро?- спросил у проводника возвращающийся умытый сосед. И ей:- Вы тоже не любите в поезде спать?
-Угу,- ответила она теми же поджатыми губами.
-Знаете, вы мне кого-то напоминаете, - вдруг сказал ?умытый?.
-И кого же, интересно?- пококетничала она.
Он улыбнулся и промолчал. Потом, как бы очнувшись, спросил:- Вам еще долго ехать?
-Да,- ответила она, - завтра в 9 утра буду на месте.
-А мне в 7 вечера сегодня, - вздохнул он.
Таня отвернулась к окну: - У вас есть семья, ждут?
Саша ответил не сразу: - Да, двое детей, двое внуков.
-У вас внуки?
Она и впрямь удивилась. для нее он остался тем же пареньком-соседом, каким был – длинные волосы (под ?битлов?), брюки - клеш, гитара, да, в общем-то, он почти и не изменился, если не учитывать седину, морщинки возле глаз, какую-то очерченность лица. Даже прическа осталась почти такая же, чуть короче, чем в юности.
-Да, конечно, внуки. Я, правда, вижу их редко, но очень люблю.
Проводник объявил, что чай готов и к титану потянулись люди. Со стаканами, раскачиваясь в такт поезду, шли назад. Таня зашла в дверь купе, чтобы пропустить человека, а собеседник понял, что она пошла на свое место и тоже зашел в свое купе. Когда она появилась в дверях – его не было в коридоре, и она решила тоже сходить за чаем, со стаканами они опять встретились и тогда он предложил попить чай в его купе. Сосед-пассажир спал на верхней полке, а внизу Саша был один, тем более, что в ее купе все сразу проснулись и собирались завтракать.
Таня взяла из пакета ароматную кяту, которую ей испекла в дорогу сестра, от нее-то она сейчас и ехала домой, угостила попутчика, который очень удивился,оказывается он когда-то (когда – это Таня точно знала)жил в одной южной республике и там ел такую же вещь.
-А где вы жили?- спросила она.
А он, как будто ждал вопроса и стал рассказывать о своей юности. Таня понимала, что неспроста он вдруг совсем незнакомой женщине в поезде рассказывает то, что другим и не расскажет. Все-таки она ему напоминала себя, хоть он этого и не понял еще, а во-вторых, люди в поезде рассказывают друг другу многое, сойдут с поезда и не встретятся больше, а душе и легче, что выговорился.А, может, она ему просто опять понравилась. А она, коварная, думала о себе Татьяна, слушает и не признается, что она именно та самая соседка в веснушках, которая ему очень нравилась, и он даже знал, что она его любит, но вот не стала с ним ?дружить?. Интересная девочка была,- говорил он,- а когда уходил в армию и родители устроили проводы, он пришел за ней, объявив, что уходит в армию – она только спросила с широко открытыми глазами: - Ты в армию? И пошла к маме, отпрашиваться на его проводы.
А потом весь вечер избегала его взглядов. Смешная девчонка…. И когда он, танцуя с ней, поцеловал в шею – она жалобно посмотрела, и он сказал, что нельзя мужчине подставлять такое красивое место, если не хочешь, чтобы он поцеловал.
Он хотел в этот вечер поговорить с ней, но его друзья приглашали и приглашали ее танцевать. А потом за ней пришла мама и они ушли. Он ждал ее утром, думал, что она придет проводить его в военкомат, но она не пришла. И больше они не виделись.
Вот так и стоит передо мной, - печально произнес он,- с широко раскрытыми глазами. Она, конечно, ждала, что я скажу ей о своих чувствах. Я не сказал, да не успел же. Она не поняла и обиделась, наверно.
Чай был выпит, кята съедена. Поезд выстукивал свою мелодию дорог. Они немного помолчали.
- А вы не могли ей написать и все прояснить?
- Писал, фотографию послал, и она мне отвечала, писала о знакомых, школе, она же еще училась. Но вот о своих чувствах ко мне - нет, ничего не дождался, ни слова, что скучает, что любит…
- А может быть, она этого от вас ждала первым?
- Да, может быть, но я же боялся, а вдруг я ее не так понял. А потом, вдруг, и - ?я выхожу замуж?. Я матери написал, она к ней, ведь только 18 лет, а ее мать не дала поговорить, любит, не мешайте. Не могу до сих пор понять. Ведь знал, что любит, по глазам видел, а потерял…
- А у вас было что-нибудь такое в юности?- спросил, взглянув на нее.
Таня вздохнула: - Да, я тоже любила соседа, - не сразу ответила, - и подружка моя его тоже любила. Из-за этой вот дружбы и не стала встречаться с ним. С подружкой не хотела ссориться. А он в армии стал ухаживать за командирской дочкой, друзьям своим написал, а они мне рассказали. Горько мне стало, и решила я, глупая, выйти за первого, кто предложит, так и получилось. А накануне свадьбы тоже пришла его мама выяснять, почему это я ему письма писала, а замуж выхожу. Хотела я поплакаться у нее на плече, да меня тоже мама оберегала от всего и не дала поговорить.
Пока Таня это говорила - смотрела в окно, замолчав, перевела глаза на него и вдруг увидела его остановившийся взгляд:- Не может быть! Таня, это ты?
- А что, я так изменилась?
- А я думаю, - улыбнулся Саша,- ну почему меня так потянуло к этой женщине, почему я ей все выкладываю. А это ты, Танечка, конопушка ты моя. А, кстати, где твои веснушки?
- Ну почему так случилось, - он взял ее за руку, - Ведь я дважды был женат и все равно о тебе помню, как о самой светлой девчонке. Как ты живешь?- вглядывался он в свою соседку, наверно, пытался понять, что ее так изменило, что не узнал.
- Замужем, все нормально? Дети?
Таня смотрела на него, свою первую и, может быть, единственную настоящую любовь. И в этот момент он был тем задорным соседом из юности. Ну, как у Льва Ошанина ?Мы жили по соседству, встречались просто так…?. Ей хотелось сказать ему сейчас (особенно после воспоминаний о ?командирской дочке?), что все хорошо, что она счастлива, что и без него обошлась. Но он с такой радостью на нее смотрел, и не могла она ему соврать. Да, дочь, внуки. Да, счастье. Но одна и уже много-много лет. И всегда его помнила.
Но ничего этого она не смогла сейчас сказать, только печально произнесла:
- Давай больше не будем терять друг друга.
И Саша, ее Саша, на которого она когда-то смотрела сквозь занавеску, когда он шел из школы, а для этого бежала коротким путем домой, чтобы спрятаться за эту занавеску (а в это время ее самая близкая подружка, с которой они и сейчас дружат, плакала и причитала: ?Какая ты счастливая, ты любишь?), которому она не могла в глаза смотреть, чтобы он не понял, как она его любит, и который лишь однажды поцеловал ее, да и то в шею, вдруг сел у ее ног прямо на вагонный пол и уткнулся в ее колени.
Таня гладила его волосы и слезы текли из ее накрашенных глаз. Саша поднял голову, провел рукой по ее щеке, утирая слезинку, и сказал: - Милая моя девочка (в 47 лет она для него оставалась той 17-летней девочкой), мы сойдем с поезда в 7 вечера и я тебя больше никуда не отпущу.
- А командирская дочка?- спросила Таня.
- Да не было никакой командирской дочки, пошутил я, хотелось перед ребятами показать, какой я бравый.
-А давай так: я приехал из армии, ты меня встретила и мы начинаем счастливую жизнь. Согласна?
- Согласна, - улыбнулась Таня.
Не хотелось сейчас думать о работе, делах, которые ждали.
-Мы начинаем счастливую жизнь, - повторила она.
А я верхней полки на них удивленно глядел пассажир и боялся нарушить их вернувшееся счастье.
Метки:
