Крик фельетониста

Обычный зимний полдень,
Ничего удивительного,
По общественным каналам
Также. Всё хорошо и подозрительно.

Уставшая от обыденности,
Душа хочет бури.
Неугомонная, право,
Хочет кипения, словно в жерло вулкана.

Предостерегающее сердце
Просит быть рассудительнее,
Но коль хочет душа, то
Сердцу не остановить её.

Внезапным движением
Я остановил агитку,
Встал, оделся, собрался в путь
На искания Фимиды.

Но осадил меня здраво мозг:
"Ну, куда держишь путь?
До вокзала, в столицу, власть громыхнуть?"

Нет. А правда, куда?
Сейчас? Вперёд?
На дурную коробку?
Дурак.

Сел обратно,
Включил "Новости". Правда..
Куда шёл?
Сходишь раз, там второй, по этапу.

И так сотни тысяч живут,
Как включишь вещатель,
Здесь взорвут, там сожгут.

Только скрытые в глубине души твоей
Стержни покажут правды копья,
То подумаешь вновь,
Не запрятать ли снова?

И так множество раз
Осекаешь себя:
Дрогнешь, встанешь,
А дальше нельзя.

Думал ты, что с правдой своей
Один в сто тысяч миришься?
Выкинь шаблонность из головы,
Со мной в общую правду к пьедесталу взойди!

Правду узри,
Ведь недаром в одиннадцатом, двенадцатом
Наша столица, что Болотною площадью славится,
Разгоралась от лозунгов.
Идёт больше. На Питер в восемнадцатом.

Я как могу наконечником чернильным
Пробиваюсь к Нашей правде.
Но читавшие стих мой подумают:
"Кстати, твой, дорогуша, недостих, скорее, - фельетон, да и тот нерифмованный!

Мне не важно как будете вы поносить
Мой слог,
Покуда один хоть читает -
Живу!

И пока он со мной тот один,
С правдой моей, что читает мой крик,
А не псевдопейзажи заучивает -
Пустокрасивенький пшик,
То я буду писать,
А когда он уйдет, последний читатель,
Я умру как поэт,
Растворюсь в суете,
В обыденности дня,
Там, где только бессвет.