Звезда и Смерть матроса Дыбенко. Ми
Девять.
ХOP МАЛЬЧИШЕК-ГАЗЕТЧИКОВ
- Газета ?Правда?! Приятная весть!
- ?Советская Россия?! Спешите прочесть!
- Золото Калифорнии!
- Силиконовая долина!
В верхней части сцены — шествие Зазывал, они в масках: техасцы, люди в балахонах и т. п. Зычные голоса с иностранным акцентом, усиленные рупором, гремят из-за сцены.
Во время этой сцены участники Хора воздвигают Деревянный Броневик и солидный философски белый пароход ?Dream? водоизмещением в шестьсот тонн, с двигателем в двести лошадиных сил под командованием капитана ТюрКОТа, испытанного морского волка, избороздившего все океаны под всеми широтами... На корме ?Дрима? был начертан девиз: ?Действуй смело и верь?. Напевая Морскую Песню, все впрягаются в канаты и ДИАЛЕКТИЧЕСКИ растаскивают броневик и пароход в разные стороны сцены. Мало-помалу песня затихает, становится музыкальным фоном, мелодией без слов. Часть хора поднимается на борт ?Dream?-А, часть – на броневик...
Поднимаясь на борт парохода, писатель-оппозиционер Михаил Осоргин (Ильин) говорит: ?От революции пострадав, революцию не проклинаем и о ней не жалеем, мало здесь людей, которые мечтали бы о возврате прежнего. Вызывают ненависть властители, но не дело обновления России?.
Учитель собирается подняться на борт… Появляются матросы, впереди – Павел Дыбенко!
?Мы остаемся, чтобы защищать добытую нами свободу!? - восторженно говорит Дыбенко.
Учитель: ?Свобода только говорит: освободитесь, избавьтесь от всякого гнета, но она не показывает вам, кто вы такие… Своеобразие, наоборот, зовет вас назад, к себе самому; оно говорит: ?Приди в себя!? … Своеобразный изначально свободен?. А лишенный внутреннего своеобразия человек не способен воспользоваться любой свободой. Громко раздаются всюду крики о ?свободе?. Но разве чувствуют и знают, что означает дарованная, предоставленная из милости свобода? Не понимают люди всего смысла того, что всякая свобода, в сущности – самоосвобождение, то есть что я могу иметь лишь столько свободы, сколько добуду себе благодаря моему своеобразию. Что пользы овцам в том, что никто не ограничивает их свободу слова? Все равно они будут только блеять?.
Часть 3.
(Аденин)
На МегаФОНЕ ?Облачного Атласа? поет Эдмунд Шклярский: ?Слово – это ветер, а ветер – это…
На заре тихо солнце разбудит
Все, что захочешь, все так и будет
День уходящий сбросит оковы,
Зачеркни старый, нарисуй новый…
Музыка СТИХает. Голос суфлера:
?Ну-у… Тоскливый вечер. Обыватели печальны. Ветер пробирает до костей. В нем я слышу голоса. Это вой… Вой предков. Они рассказывают свои истории. Их голоса сплетаются в хор. Но один голос особенный. Этот голос шепчет, преследует тебя из мрака. Он вьет в твоем сознании Странные Петли, ?Вплетает тебя в свое кружево? и толкает в бесконечный нейрологический регресс, имеющий точный аналог в квантовой механике, известный как ?катастрофа фон Неймана?. Клыкастый дьявол, сам Старина Джорджи. Приготовитесь слушать…?
(Гуанин)
Сцена.
Дыбенко, позволь узнать, ты на самом деле веришь в то, что вы строите коммунистическое общество?
— Конечно, нет, — честно ответил он.
— Значит, вы понимаете, что эксперимент не удался, и вы строите буржуазное общество. Тогда почему вы высылаете нас?
— Конечно, я не заместитель председателя ВСНХ СССР Г. Л. Пятаков, но скажу прямо… Вы не принимаете во внимание того, что в России идут параллельно два процесса, — пояснил Дыбенко. — Один (1) из них — восстановление буржуазного общества; другой (0) — приспособление Советского правительства к этому обществу. Первый процесс протекает быстрее, чем второй. Это несет угрозу нашему существованию. Наша цель — заморозить развитие первого процесса. Вот почему вас выдворяют за границу. Возможно, через 2–3 года мы пригласим вас вернуться обратно.
— Благодарю покорно, — сказал Питирим Сорокин, — надеюсь вернуться в мою страну без вашего разрешения. Прощайте!
Прощайте, Дыбенко! – сказал Николай Бердяев. - Не знаю, какое несчастье случиться в будущем с коммунистом матросом-финном Вайноненом, в силу анархических взглядов Сиплого, но с русской интеллигенцией в силу исторического ее положения случилось вот какого рода несчастье: любовь к уравнительной справедливости, к общественному добру, к народному благу парализовала любовь к истине, почти что уничтожила интерес к истине. А философия есть школа любви к истине, прежде всего к истине. Интеллигенция не могла бескорыстно отнестись к философии, потому что корыстно относилась к самой истине, требовала от истины, чтобы она стала орудием общественного переворота, народного благополучия, людского счастья. Она шла на соблазн великого инквизитора, который требовал отказа от истины во имя счастья людей. Основное моральное суждение интеллигенции укладывается в формулу: да сгинет истина, если от гибели ее народу будет лучше житься, если люди будут счастливее…
- С интеллигенцией мы разберемся! – улыбнулся Дыбенко.
Прощайте, матрос Дыбенко! – сказал Учитель, - С интеллигенцией вы разберетесь, не сомневаюсь. Это вам не алгебра Буля. Как-то, известному немецкому математику и логику Эрнесту Шредеру пришло в голову предложить в качестве знака для обозначения ложного суждения цифру О, что, конечно, привело к обозначению истины цифрой 1. Вы же знаете, что нужно делать с цифрой 1… ?Упадок Лжи? вам не угрожает.
- К чему вы КЛОНите!?! – мужественно возмутились матросы.
- Социализм! Коммунизм! Для наиболее полного развития Жизни на пути к наивысшему совершенству необходимо нечто большее. И это – Индивидуализм. Если Социализм станет авторитарен, если будущие Правления вооружаться экономической властью, как ныне они вооружены властью политической, словом, если нам грозит Индустриальное Самовластье, - то будущее человечества страшней, чем настоящее…
- Допустим МЫ этого не допустим? – обратился Дыбенко к матросам.
- Допустим не допустим! – дружно ответили матросы.
Учитель поднялся на борт. Несколько оборотов винта, и пароход стал медленно отчаливать.
- Прощай, Дыбенко!
- Прощай, Учитель!
Дыбенко сделал несколько шагов по сцене и, подойдя к фортепьяно, машинально ударил по клавише указательным пальцем. Раздалось ре-бемоль самой нижней октавы, печальная нота, выразившая его истинное душевное состояние.
(Цитозин)
Звучит…. Рёв, подавляющий мощью и скорбью. Стремительные взрывы могучего восторга, теснящего дыхание и обжигающего. Шум человеческих деяний, тоскливый вопль ?зачем??; неистовые искания ответов и нахождения. Нас было восемьдесят пять тысяч балтийских и сорок тысяч черноморских матросов. Мы также искали ответов.
….И вот двое и их разговор.
Первый (рассматривая пришедших на трагедию). Кто это?
Второй. Публика. Наши потомки. Наше будущее, о котором, помнишь, мы тосковали когда-то на кораблях. Сидят в YouTube… Пьют Колу…
Первый. Интересно посмотреть на осуществившееся будущее. Тут тысячи полторы, и наблюдают за нами… Не видели моряков!
Второй. Молчат. Пришли посмотреть на героические деяния, на героических людей.
Первый. Тогда им проще глядеть друг на друга.
Второй. Какая вежливая тишина! Неужели нельзя встать кому-нибудь и сказать что-нибудь?? (Обращаясь к кому-то из министров культуры.) Вы вот, товарищ, чего-то насупились. Здесь-де не военкомат, а театр… Вы, может быть, полагаете, что в данном случае у военкомата и у театра разные дела? Ага, не полагаете… Ну, что ж, начнём! (Как вступление к поэме.) Отложите свои вечерние дела. Матросский полк, прошедший свой путь до конца, обращается к вам — к потомству.
Медленно, с тяжёлым грохотом открываются колоссальные броневые закрытия…
Выбегает Балтийского флота матрос первой статьи Алексей. Его появление заставило людей примолкнуть. Алексей (подавленно и гневно). Военные моряки! Анархисты! Опасность!
Вайнонен. Где? Что?
Высокий матрос. Опасность?
Рябой. Полундра!
От тревожного возгласа гул распространился среди людей. Движение к Алексею и возгласы: ?Где, что, кто??
Алексей '(спиной ко всем, мрачно)'. Назначен нам комиссар.
Высокий матрос. Пора. Вайнонен. Вот теперь он тебе о жизни объяснит…
К напряжённо молчащей толпе мужчин откуда-то подходит женщина. Её появление кажется странным, невозможным, нарушающим давние понятия. Кажется, что от первых же вопросов, заданных грубыми голосами, с этой женщиной произойдёт что-то непоправимое. Её разглядывают, но не удостаивают вопросом. Алексей. Я бы советовал этого комиссара…
Дыбенко. Я бы советовал мне не советовать! Пауза.
(Остаток фосфорной кислоты)
Неожиданно для всех на сцену выбегают член коллегии ВЧК, председатель Всероссийской комиссии по улучшению санитарного состояния Республики Михаил Сергеевич Кедров и активисты движения ?Хрюшки против?, в своих настоящих плющевых костюмах...
- От имени Роспотребнадзора, требуем немедленно прекратить этот балаган!!!
Кедров кивком дает понять, что этот вопрос ясен и обсуждать его не стоит. Кто-то, оправившись от столбняка, изумлённо открывает рот.
Голос. Н-ну…
- Чем питается душа, Дыбенко? – спросил Кедров.
- Знаниями, разумеется, - Недоуменно ответил Дыбенко.
- В первую очередь она питается диалектическим материализмом! А что такое диалектический материализм? – Михаил Сергеич пристально посмотрел в глаза Дыбенко.
- Одному Карлу Р. Попперу известно! – спокойно ответил Павел Ефимыч
И тогда Дыбенко подумал, а матросы стали внимательно слушать: ?Только бы, друг мой, не надул нас Михаил Сергеевич, выхваляя то, что продает ЕГО ПАРТИЯ, как те купцы или разносчики, что торгуют телесною пищей. Потому что и сами они не знают, что в развозимых ими товарах полезно, а что вредно для тела, но расхваливают все ради продажи, и покупающие у них этого не знают, разве случится кто-нибудь сведущий в гимнастике или врач. Так же и те, что развозят знания по городам и продают их оптом и в розницу всем желающим, хоть они и выхваляют все, чем торгуют, но, может быть, друг мой, из них некоторые и не знают толком, хорошо ли то, что они продают, или плохо для души; и точно так же не знают и покупающие у них, разве лишь случится кто-нибудь сведущий во врачевании души. Так вот, если ты знаешь, что здесь полезно, а что - нет, тогда тебе не опасно приобретать знания и у самого Министра Культуры, и у кого бы то ни было другого; если же нет, то смотри, друг мои, как бы не проиграть самого для тебя дорогого. Ведь гораздо больше риска в приобретении знании, чем в покупке съестного. Съестное-то и напитки, купив их у торговца или разносчика, ты можешь унести в сосудах, и, прежде чем принять в свое тело в виде еды и питья, их можно хранить дома и посоветоваться со знающим человеком, что следует есть или пить и чего не следует, а также сколько и в какое время. При такой покупке риск не велик. Знания же нельзя унести в сосуде, а поневоле придется, уплатив цену, принять их в собственную душу и, научившись чему-нибудь, уйти либо с ущербом для себя, либо с пользой?.
Матросы плотным кольцом окружили Кедрова и поросят… Теперь было понятно, что ультиматум анархистов, обещавших начать расстрел заложников с шести утра, не блеф. К полуночи полицейское оцепление отодвинули на сто метров. Вскоре появилась информация - штурм начнется в три ночи. Группы спецназовцев начали распределяться практически по всему периметру здания театрального центра. Постоянно прибывали машины "скорой помощи" (их было около ста), бригады спасателей и пожарных. В четыре утра к собравшимся возле оцепления журналистам вышел сотрудник ФСБ в камуфляже. Не представляясь, он потребовал: "Прекратить видео- и фотосъемку, не передавать информацию! В здании находятся заложники, вы можете помешать, фиксируя наши перемещения". Прямой эфир был прекращен. Этому приказу не послушались только американцы. CNN, прервав репортажи о поимке вашингтонского снайпера-маньяка, четыре часа в прямом эфире показывала, что происходит вокруг ДК…………………………….
ХOP МАЛЬЧИШЕК-ГАЗЕТЧИКОВ
- Газета ?Правда?! Приятная весть!
- ?Советская Россия?! Спешите прочесть!
- Золото Калифорнии!
- Силиконовая долина!
В верхней части сцены — шествие Зазывал, они в масках: техасцы, люди в балахонах и т. п. Зычные голоса с иностранным акцентом, усиленные рупором, гремят из-за сцены.
Во время этой сцены участники Хора воздвигают Деревянный Броневик и солидный философски белый пароход ?Dream? водоизмещением в шестьсот тонн, с двигателем в двести лошадиных сил под командованием капитана ТюрКОТа, испытанного морского волка, избороздившего все океаны под всеми широтами... На корме ?Дрима? был начертан девиз: ?Действуй смело и верь?. Напевая Морскую Песню, все впрягаются в канаты и ДИАЛЕКТИЧЕСКИ растаскивают броневик и пароход в разные стороны сцены. Мало-помалу песня затихает, становится музыкальным фоном, мелодией без слов. Часть хора поднимается на борт ?Dream?-А, часть – на броневик...
Поднимаясь на борт парохода, писатель-оппозиционер Михаил Осоргин (Ильин) говорит: ?От революции пострадав, революцию не проклинаем и о ней не жалеем, мало здесь людей, которые мечтали бы о возврате прежнего. Вызывают ненависть властители, но не дело обновления России?.
Учитель собирается подняться на борт… Появляются матросы, впереди – Павел Дыбенко!
?Мы остаемся, чтобы защищать добытую нами свободу!? - восторженно говорит Дыбенко.
Учитель: ?Свобода только говорит: освободитесь, избавьтесь от всякого гнета, но она не показывает вам, кто вы такие… Своеобразие, наоборот, зовет вас назад, к себе самому; оно говорит: ?Приди в себя!? … Своеобразный изначально свободен?. А лишенный внутреннего своеобразия человек не способен воспользоваться любой свободой. Громко раздаются всюду крики о ?свободе?. Но разве чувствуют и знают, что означает дарованная, предоставленная из милости свобода? Не понимают люди всего смысла того, что всякая свобода, в сущности – самоосвобождение, то есть что я могу иметь лишь столько свободы, сколько добуду себе благодаря моему своеобразию. Что пользы овцам в том, что никто не ограничивает их свободу слова? Все равно они будут только блеять?.
Часть 3.
(Аденин)
На МегаФОНЕ ?Облачного Атласа? поет Эдмунд Шклярский: ?Слово – это ветер, а ветер – это…
На заре тихо солнце разбудит
Все, что захочешь, все так и будет
День уходящий сбросит оковы,
Зачеркни старый, нарисуй новый…
Музыка СТИХает. Голос суфлера:
?Ну-у… Тоскливый вечер. Обыватели печальны. Ветер пробирает до костей. В нем я слышу голоса. Это вой… Вой предков. Они рассказывают свои истории. Их голоса сплетаются в хор. Но один голос особенный. Этот голос шепчет, преследует тебя из мрака. Он вьет в твоем сознании Странные Петли, ?Вплетает тебя в свое кружево? и толкает в бесконечный нейрологический регресс, имеющий точный аналог в квантовой механике, известный как ?катастрофа фон Неймана?. Клыкастый дьявол, сам Старина Джорджи. Приготовитесь слушать…?
(Гуанин)
Сцена.
Дыбенко, позволь узнать, ты на самом деле веришь в то, что вы строите коммунистическое общество?
— Конечно, нет, — честно ответил он.
— Значит, вы понимаете, что эксперимент не удался, и вы строите буржуазное общество. Тогда почему вы высылаете нас?
— Конечно, я не заместитель председателя ВСНХ СССР Г. Л. Пятаков, но скажу прямо… Вы не принимаете во внимание того, что в России идут параллельно два процесса, — пояснил Дыбенко. — Один (1) из них — восстановление буржуазного общества; другой (0) — приспособление Советского правительства к этому обществу. Первый процесс протекает быстрее, чем второй. Это несет угрозу нашему существованию. Наша цель — заморозить развитие первого процесса. Вот почему вас выдворяют за границу. Возможно, через 2–3 года мы пригласим вас вернуться обратно.
— Благодарю покорно, — сказал Питирим Сорокин, — надеюсь вернуться в мою страну без вашего разрешения. Прощайте!
Прощайте, Дыбенко! – сказал Николай Бердяев. - Не знаю, какое несчастье случиться в будущем с коммунистом матросом-финном Вайноненом, в силу анархических взглядов Сиплого, но с русской интеллигенцией в силу исторического ее положения случилось вот какого рода несчастье: любовь к уравнительной справедливости, к общественному добру, к народному благу парализовала любовь к истине, почти что уничтожила интерес к истине. А философия есть школа любви к истине, прежде всего к истине. Интеллигенция не могла бескорыстно отнестись к философии, потому что корыстно относилась к самой истине, требовала от истины, чтобы она стала орудием общественного переворота, народного благополучия, людского счастья. Она шла на соблазн великого инквизитора, который требовал отказа от истины во имя счастья людей. Основное моральное суждение интеллигенции укладывается в формулу: да сгинет истина, если от гибели ее народу будет лучше житься, если люди будут счастливее…
- С интеллигенцией мы разберемся! – улыбнулся Дыбенко.
Прощайте, матрос Дыбенко! – сказал Учитель, - С интеллигенцией вы разберетесь, не сомневаюсь. Это вам не алгебра Буля. Как-то, известному немецкому математику и логику Эрнесту Шредеру пришло в голову предложить в качестве знака для обозначения ложного суждения цифру О, что, конечно, привело к обозначению истины цифрой 1. Вы же знаете, что нужно делать с цифрой 1… ?Упадок Лжи? вам не угрожает.
- К чему вы КЛОНите!?! – мужественно возмутились матросы.
- Социализм! Коммунизм! Для наиболее полного развития Жизни на пути к наивысшему совершенству необходимо нечто большее. И это – Индивидуализм. Если Социализм станет авторитарен, если будущие Правления вооружаться экономической властью, как ныне они вооружены властью политической, словом, если нам грозит Индустриальное Самовластье, - то будущее человечества страшней, чем настоящее…
- Допустим МЫ этого не допустим? – обратился Дыбенко к матросам.
- Допустим не допустим! – дружно ответили матросы.
Учитель поднялся на борт. Несколько оборотов винта, и пароход стал медленно отчаливать.
- Прощай, Дыбенко!
- Прощай, Учитель!
Дыбенко сделал несколько шагов по сцене и, подойдя к фортепьяно, машинально ударил по клавише указательным пальцем. Раздалось ре-бемоль самой нижней октавы, печальная нота, выразившая его истинное душевное состояние.
(Цитозин)
Звучит…. Рёв, подавляющий мощью и скорбью. Стремительные взрывы могучего восторга, теснящего дыхание и обжигающего. Шум человеческих деяний, тоскливый вопль ?зачем??; неистовые искания ответов и нахождения. Нас было восемьдесят пять тысяч балтийских и сорок тысяч черноморских матросов. Мы также искали ответов.
….И вот двое и их разговор.
Первый (рассматривая пришедших на трагедию). Кто это?
Второй. Публика. Наши потомки. Наше будущее, о котором, помнишь, мы тосковали когда-то на кораблях. Сидят в YouTube… Пьют Колу…
Первый. Интересно посмотреть на осуществившееся будущее. Тут тысячи полторы, и наблюдают за нами… Не видели моряков!
Второй. Молчат. Пришли посмотреть на героические деяния, на героических людей.
Первый. Тогда им проще глядеть друг на друга.
Второй. Какая вежливая тишина! Неужели нельзя встать кому-нибудь и сказать что-нибудь?? (Обращаясь к кому-то из министров культуры.) Вы вот, товарищ, чего-то насупились. Здесь-де не военкомат, а театр… Вы, может быть, полагаете, что в данном случае у военкомата и у театра разные дела? Ага, не полагаете… Ну, что ж, начнём! (Как вступление к поэме.) Отложите свои вечерние дела. Матросский полк, прошедший свой путь до конца, обращается к вам — к потомству.
Медленно, с тяжёлым грохотом открываются колоссальные броневые закрытия…
Выбегает Балтийского флота матрос первой статьи Алексей. Его появление заставило людей примолкнуть. Алексей (подавленно и гневно). Военные моряки! Анархисты! Опасность!
Вайнонен. Где? Что?
Высокий матрос. Опасность?
Рябой. Полундра!
От тревожного возгласа гул распространился среди людей. Движение к Алексею и возгласы: ?Где, что, кто??
Алексей '(спиной ко всем, мрачно)'. Назначен нам комиссар.
Высокий матрос. Пора. Вайнонен. Вот теперь он тебе о жизни объяснит…
К напряжённо молчащей толпе мужчин откуда-то подходит женщина. Её появление кажется странным, невозможным, нарушающим давние понятия. Кажется, что от первых же вопросов, заданных грубыми голосами, с этой женщиной произойдёт что-то непоправимое. Её разглядывают, но не удостаивают вопросом. Алексей. Я бы советовал этого комиссара…
Дыбенко. Я бы советовал мне не советовать! Пауза.
(Остаток фосфорной кислоты)
Неожиданно для всех на сцену выбегают член коллегии ВЧК, председатель Всероссийской комиссии по улучшению санитарного состояния Республики Михаил Сергеевич Кедров и активисты движения ?Хрюшки против?, в своих настоящих плющевых костюмах...
- От имени Роспотребнадзора, требуем немедленно прекратить этот балаган!!!
Кедров кивком дает понять, что этот вопрос ясен и обсуждать его не стоит. Кто-то, оправившись от столбняка, изумлённо открывает рот.
Голос. Н-ну…
- Чем питается душа, Дыбенко? – спросил Кедров.
- Знаниями, разумеется, - Недоуменно ответил Дыбенко.
- В первую очередь она питается диалектическим материализмом! А что такое диалектический материализм? – Михаил Сергеич пристально посмотрел в глаза Дыбенко.
- Одному Карлу Р. Попперу известно! – спокойно ответил Павел Ефимыч
И тогда Дыбенко подумал, а матросы стали внимательно слушать: ?Только бы, друг мой, не надул нас Михаил Сергеевич, выхваляя то, что продает ЕГО ПАРТИЯ, как те купцы или разносчики, что торгуют телесною пищей. Потому что и сами они не знают, что в развозимых ими товарах полезно, а что вредно для тела, но расхваливают все ради продажи, и покупающие у них этого не знают, разве случится кто-нибудь сведущий в гимнастике или врач. Так же и те, что развозят знания по городам и продают их оптом и в розницу всем желающим, хоть они и выхваляют все, чем торгуют, но, может быть, друг мой, из них некоторые и не знают толком, хорошо ли то, что они продают, или плохо для души; и точно так же не знают и покупающие у них, разве лишь случится кто-нибудь сведущий во врачевании души. Так вот, если ты знаешь, что здесь полезно, а что - нет, тогда тебе не опасно приобретать знания и у самого Министра Культуры, и у кого бы то ни было другого; если же нет, то смотри, друг мои, как бы не проиграть самого для тебя дорогого. Ведь гораздо больше риска в приобретении знании, чем в покупке съестного. Съестное-то и напитки, купив их у торговца или разносчика, ты можешь унести в сосудах, и, прежде чем принять в свое тело в виде еды и питья, их можно хранить дома и посоветоваться со знающим человеком, что следует есть или пить и чего не следует, а также сколько и в какое время. При такой покупке риск не велик. Знания же нельзя унести в сосуде, а поневоле придется, уплатив цену, принять их в собственную душу и, научившись чему-нибудь, уйти либо с ущербом для себя, либо с пользой?.
Матросы плотным кольцом окружили Кедрова и поросят… Теперь было понятно, что ультиматум анархистов, обещавших начать расстрел заложников с шести утра, не блеф. К полуночи полицейское оцепление отодвинули на сто метров. Вскоре появилась информация - штурм начнется в три ночи. Группы спецназовцев начали распределяться практически по всему периметру здания театрального центра. Постоянно прибывали машины "скорой помощи" (их было около ста), бригады спасателей и пожарных. В четыре утра к собравшимся возле оцепления журналистам вышел сотрудник ФСБ в камуфляже. Не представляясь, он потребовал: "Прекратить видео- и фотосъемку, не передавать информацию! В здании находятся заложники, вы можете помешать, фиксируя наши перемещения". Прямой эфир был прекращен. Этому приказу не послушались только американцы. CNN, прервав репортажи о поимке вашингтонского снайпера-маньяка, четыре часа в прямом эфире показывала, что происходит вокруг ДК…………………………….
Метки:
