Ванюшкина Свирель
1.
Когда ночная молния ударила в старый раскидистый клён, небо и земля содрогнулись. По стволу от кроны к земле пробежали огненные змейки. Ветер мгновенно стих. Ветвистый исполин, засветившись красным светом изнутри, лёг на землю, покачивая ветвями, словно испустил последний вздох...
Старожилы говорили, что ему было около двух тысяч лет. Правда это, или нет - я не знаю. Да и кто из людей может это подтвердить? Ведь люди столько не живут. Но как бы то ни было, повидал он на своем веку немало. И многое мог бы рассказать нам с вами.
Наутро гроза утихла, словно и не было её никогда. Широкий луг и полоска леса вдалеке осветились розово-золотистым сиянием восходящего солнца. Светился нежно-розовыми переливами и поверженный клён. Листва его пахла свежевымытым небом. По стволу ползало множество разнообразных жучков всех расцветок и мастей, больших и совсем крошечных.
Таким и увидел его старый пастух, собиравший по всей деревне коров и овец, чтобы гнать на пастбище.
- Да-а, стихия... Такую силищу сгубила. А ведь он ещё прапрадедов моих помнил! Теперь вот и памяти не останется... - вздохнул пастух. - Да, всё уходит...
Он снял кепку с седой головы, немного постоял у клёна в задумчивости. Затем улыбнулся в усы, достал из-за голенища большой нож, поплевал на ладони, и с силой вонзил его в ствол дерева. Вырезав часть древесины, он завернул её в клетчатый платок и забрал с собой.
Весь тот вечер и всю ночь он что-то увлечённо мастерил. А наутро следующего дня торжественно сказал прибежавшему к нему белобрысому внуку:
- Вот, Ванюшка, держи! Это тебе от деда на память!
- Ой, деда, дудка!!! - захлопал в ладоши семилетний мальчуган и запрыгал от радости, звонко ударяя голыми пятками по дощатому полу.
- Не дудка, а Свирель! - важно поправил дед. - Музыкальный инструмент!
Вздохнул, присел на лавку, закурил.
- Мой дед был мастер по этому делу, певучие свирели вырезал, хоть и тогда никто уж не играл на них. Просто, чтобы ремесло сохранить. И меня вот научил. Да только кому теперь-то все это нужно? Нынче у всех другая музыка - магнитофоны да ... как их там ... плееры всякие. Ну а ты всё равно учись, играй на ней Ванюшка! Я тебе покажу вечером, как нужно, а сейчас на работу пора.
До полудня Ванюша дул в Свирель. Но выходило плохо. Свирель стонала, сопела, свистела, а музыки никакой не получалось. К обеду у бабушки заболела голова. Прикрикнув на Ваню, она отняла Свирель и прибрала её на полку повыше.
А когда дед вернулся с пастбища, Ваня едва дал ему разуться и умыться.
- Ну давай, деда! Научи меня на дудке! Я научиться хочу!
Так началась у них учёба, и уже вскоре Ваня наигрывал весёлые песенки и тихие напевные мелодии. "Раздумчивые", как называла их бабушка.
Свирель звучала чудесно. На верхних ладах она издавала ясные и чистые звуки, которые веселили сердце, а на нижних звучала чуть сипловато, но так светло, что хотелось погрустить, подумать и помечтать. А Ваня с каждым днём все ловчее и ловчее перебирал пальцами, заставляя Свирель петь именно так, как он того хотел. Но ему всё было мало. Всё ему казалось, что есть песня, которую он ещё не может подобрать - волшебная песня. Эта песня пряталась у него внутри, иногда снилась во сне, пробуждая среди ночи. Но, проснувшись, он уже не мог её вспомнить: обрывки нездешней мелодии растворялись, как туман, и исчезали вместе со сном. Ваня досадовал на себя за неуловимую мелодию, и эта досада разжигала в нём желание совершенствоваться в исполнении. "Виртуоз" - так в шутку прозвали его деревенские друзья, которым очень нравилось Ванино музицирование. "Ишь ты, Моцарт всамделишный! - качали головами взрослые. - Учиться бы надо пареньку, талант у него пропадает!"
2.
Так прошло два года. Было юному музыканту Ванюше уже целых девять лет, когда случилось это невероятное событие. Дело было так... Ранней весной, когда только начало припекать солнце, а на ветках набухли почки, мимо их деревни проходил Странствующий Музыкант.
Вы возразите, что Странствующих Музыкантов в наше время не бывает? Что все они давно сидят в Филармонии, или в Большом театре, играют в оркестре и если и выезжают куда, то только на гастроли?
Как бы ни так! Есть Странствующие Музыканты и сейчас. Правда, их совсем немного. Может быть, всего один такой и остался... Будем считать, что именно его, этого Музыканта, непонятно каким ветром и занесло в Ванину деревню весной. Врать не буду, не знаю. Только знаю, что ходил он по земле в поисках ключей от Жизни. Много дорог прошёл он, многое повидал на своём пути. Был на Небе, и в Преисподнюю нисходил, и назад вернулся невредим. Он играл и на гуслях, и на флейтах, и на таких невиданных инструментах, для которых у людей и названия не придумано. Он играл музыку трёх миров - Яви, Прави и Нави. Но для людей она была жутка, как завывание смерти. И тогда они, заткнув уши, убегали прочь, прятались в своих домах. Но отважные, которые оставались и прислушивались к странным звукам, вдруг начинали слышать Музыку Жизни. И ни где-нибудь, а внутри самих себя. И тогда они волновались, рыдали, метались... Но на следующий же день внутри них распускались чудесные белые цветы, похожие на цветы вишни... Их мир становился другим. Он наполнялся величием и смыслом. И все видели, как светлели лица тех людей, как преображалась их речь, и глаза становились бездонными...
И случилось так, что Музыкант, проходя той деревней, остановился переночевать ни где-нибудь, а у старого пастуха, Ванюшиного деда. У того уже ноги почти отказали, коров он не пас, а всё больше лежал на печи. Но ради гостя слез и сел за стол. Бабушка хлопотала с угощением, а они вдвоём долго вели беседы, вспоминали прежние времена, рассуждали о будущем, пока в дверях не появился Ваня со Свирелью в руках.
- А вот это - наш виртуоз Иван Александрович! Прошу любить и жаловать, - хитро улыбнулся дед.
- Здравствуй, Иван! Что это? Умеешь играть? - заинтересовался Музыкант, показывая на Свирель.
- Покажи, покажи человеку, как ты можешь! - гордо сказал дед.
Ваня вдруг застеснялся, замялся и ... протянул Свирель. Он догадался, кто перед ним. Слышал про того Музыканта многое, но и подумать не мог, что окажется перед ним лицом к лицу.
- Вот... Возьмите... Лучше вы сами...
А Музыканта и уговаривать не пришлось! Он оглядел Ваню с ног до головы, посмотрел в голубые глаза, словно в душу его заглянул, приложил Свирель к устам, и вдруг ... она запела! Да как! Ваня сразу же узнал ту самую волшебную песню! Ту, которая звучала внутри него. Которую слышал он во сне и никак не мог поймать! Ту, ради которой готов был всё отдать, потому что с нею и родился!
Но откуда? Откуда знал её Музыкант? Как угадал? Как почувствовал, увидел, понял? Это было подобно чуду! Ваня стоял, широко открыв глаза, и никак не мог прийти в себя. Казалось, что в руках Музыканта пела не Свирель, а пел он сам - Ваня, - наполняя мир вокруг то ли музыкой, то ли светом...
- А теперь выйдем-ка с тобой, брат, на улицу! - предложил Музыкант, видимо, сам воодушевлённый происходящим.
Они вышли на крыльцо, и Музыкант заиграл снова. Играл он на высоких ладах - звонко, смело, легко, на всю деревню. И вот тут-то стали происходить настоящие чудеса! Почки на деревьях стали набухать и распускаться зелёной листвой прямо на глазах. Остатки снега растаяли, и из-под земли показались ... нет, не подснежники, а какие-то необыкновенной красоты диковинные цветы. Вот пролетела пчела! За ней другая, третья! Бабочка затрепетала крыльями. Всё пришло в движение. Вот петух взлетел на забор и, отряхнувшись гордо, закукарекал! Люди стали собираться со всей деревни вместе с малыми ребятишками. С ними вместе бежали собаки, виляя хвостами. И даже коты-домоседы слезли с тёплых печей и потрусили по талому снегу навстречу песне. Все радовались, все ликовали!
А когда народ собрался, Музыкант заиграл на низких ладах. И вдруг природа стихла. Дети стали серьёзны и задумчивы. А лица взрослых просветлели, словно проникли в Вечную Тайну, куда обычному человеку доступа нет. Звери и птицы заговорили человеческими голосами, и Ангелы открыли небесные окна, чтобы посмотреть, кто же на земле поёт такую песнь, которой только они одни и обучены?
А Свирель в руках Музыканта светилась розово-золотым сиянием. Никогда ещё она не звучала так, никогда так не пела!
- Вот это да..., - только и вымолвил Ваня, когда Музыкант опустил инструмент. - Спасибо! Но... могу ли я сам ... вот так...?
- Этому можно научиться, - ответил Музыкант. - Но для этого надо узнать Жизнь, встретиться со Смертью и победить её. И когда Жизнь в тебе восторжествует победой, твоя песня останется с тобою навсегда, потому что станет твоей Мудростью. Она уже не станет убегать и скрываться. Ты будешь одно с нею и сможешь ею располагать, как самим собой. А пока что она дана тебе как задаток. Она твоя, но ещё не принадлежит тебе целиком. Поэтому и скрывается, и не даётся в руки. Чтобы ты не остановится, не возгордился, а продолжал свой добрый путь до победы. До победы Жизни над смертью.
3.
- Надо бы тебе, дружок мой, в музыкальную школу, - сказал дед, когда Музыкант покинул дом. - А что? Будешь жить в городе с отцом и матерью, получать образование.
Так порешили они и быстро дело сладили: отправился Ваня в город, взяв с собой Свирель. Успехов в музыке и учёбе он достиг немалых. Был серьёзен и настойчив, учителя хвалили его и прочили серьёзную музыкальную карьеру. Ваня специализировался по классу кларнета, а на Свирели играл лишь дома в свободное время. Правда, всё реже и реже, потому что этого самого свободного времени у него становилось всё меньше и меньше. Ведь надо было готовиться к конкурсам. И не просто участвовать, а побеждать в них.
И Ваня побеждал! Ему льстило то, что он лучше других детей, что выбирают именно его. Даже в Москве, где собрались ребята со всей страны и из-за рубежа, он, Ваня, оказался лучшим! Но он и не думал гордиться. Его мысли были заняты другим: постоянной работой над собой, над совершенством своего мастерства. Он был улыбчив и приветлив, ровен со всеми, дружелюбен. И потому Ваню любили все - и сверстники, и учителя. А Свирель терпеливо ждала его дома и очень радовалась, когда он доставал её из коробки и подносил к губам. Как она пела в эти минуты, не хватит человеческих слов, чтобы передать!
Незаметно пролетело ещё восемь лет. Ваня окончил школу. Теперь это был уже не белобрысый мальчик Ванюша, а стройный юноша по имени Иван - образованный, талантливый музыкант, подающий большие надежды. Он был честолюбив, немного высокомерен и сдержан. Он ясно видел свою цель.
Куда же вела его светлая дорога? Конечно, в Консерваторию! Всегда в памяти своей хранил он образ Музыканта, впервые показавшего ему высоту, красоту и волшебство Музыки. Высоту его, Ваниной, песни! Конечно, ему нужно расти до этой высоты, расти над самим собой! А значит, много учиться и работать, работать, работать.
4.
Ну а дальше всё закружилось и галопом понеслось вперёд. Только уже совсем не сказочная это история, не волшебная, а потому подробности её мы опустим. Была и Консерватория, было много конкурсов и призов. Была работа в больших оркестрах. Был даже Венский Филармонический оркестр! И Рождественские концерты были, которые транслировались по всему миру! Вы их, наверное, тоже видели по телевизору? А может, видели и Ивана?! Ведь он там солировал! И было много-много музыки, прекрасной и изящной. Рукоплескали огромные залы, были слёзы восторга на глазах людей.
Да почему же были? Всё это и есть, и никуда и не делось вовсе! В нашей сказке нет и не может быть плохого конца! Было много цветов. Целое море прекрасных, великолепных... Только не было тех волшебных цветов, вырастающих прямо из-под земли... И почки раньше времени не распускались на деревьях, а лишь в своё время, как им и положено. И лица людей были прекрасны, но так далеки от Вечной Тайны... Звери и птицы больше не говорили человеческими голосами. И Ангелы не открывали своих небесных окон, чтобы послушать музыку. Не то, чтобы им не нравилось, нет. Им это было попросту неинтересно...
5.
А что же Свирель? Все эти годы она терпеливо ждала. Иван брал её в руки всё меньше и реже, и ещё реже подносил к губам. Он, конечно же, помнил о ней, он любил её. Просто, у него не было времени. Концерты, гастроли, поездки, встречи, репетиции - всё это отнимало очень много времени и сил. И Свирель это понимала.
Когда с близкими долго не общаешься, они незаметно становятся чужими. Когда в домах годами не живут, они горбятся, высыхают и уходят под землю... Когда на инструментах годами не играют, они, конечно, никуда не уходят, но высыхают ничуть не меньше. То же самое случилось со Свирелью. Кажется, что она уменьшилась в размерах. Так ли это было на самом деле, я не знаю, но только однажды на её кленовом теле появилась небольшая трещина. Потом отвалился мунштук. А потом, когда Иван Александрович переезжал в новую квартиру в элитном доме, Свирель и вовсе затерялась. Может быть, её выкинули вместе со старым хламом, или другое что-то случилось, но только Свирель исчезла с концами. И когда Ивану однажды захотелось вспомнить деда, деревню, юные годы и подудеть в Свирель, он её не нашёл.
Её не было нигде - ни в кладовке, ни в гардеробной, ни в книжном шкафу. Ни жена, ни юная красавица дочь не знали, куда подевалась Свирель. Они вообще мало всем этим интересовались, хотя и очень любили Ивана. Но вот сам Иван Александрович расстроился не на шутку.
Он сел в широкое кожаное кресло, обхватил седеющую голову руками и всё повторял: "Ну где же ты теперь?" Его словно молнией ударило: он понял сейчас, что так и не смог исполнить ту самую свою песню! Ту, с которой родился. И ради которой, видимо, пришёл в мир. Она так и не далась ему. Все-таки, ускользнула, растаяла, как сон на рассвете. Он научился многому, многого достиг, но так и не научился играть ту единственную волшебную мелодию, которую призван был исполнить людям.
И ещё одно понял Иван: её, эту свою волшебную мелодию, можно сыграть только на своей волшебной Свирели! Потому что в ней - двухтысячелетняя память отцов, дедов и прадедов. Потому Свирель - это он сам, Иван, белобрысый Ванюшка. И другого такого Ванюшки больше нет! И другой Свирели такой нет, и другой песни...
Он не плакал, потому что, как считается, мужчина не может плакать. Тем более, когда мужчина уже не Ваня, а Иван Александрович...
Поэтому он не плакал, а выл. Выл беззвучно, где-то глубоко-глубоко внутри, как воют большие смертельно раненые звери, заглянувшие в жёлтые глаза Смерти. Ведь мужчинам выть не возбраняется...
6.
Но, как мы уже знаем, в нашей сказке нет и не может быть плохого конца! И потому на следующий день Иван Александрович взял бессрочный отпуск без содержания и ... отправился на поиски Свирели. На этот раз, впервые за всю жизнь, у него не было чёткой цели, и куда держать путь, он не знал. Поэтому, он решил вернуться к началу и оттуда начать свои поиски. Поехал он на свою родину, в деревню, в тот дом, где когда-то, больше полувека назад, жил с бабушкой и дедом.
Так куда же делась Свирель? А она и вправду второпях была позабыта при переезде, и новые хозяева квартиры выбросили её, как ненужный хлам. Но Свирель была волшебная, она дружила с ветром! Помните ураган в Москве? Так вот именно тогда ветер подхватил ее и понёс далеко-далеко...
7.
Иван Александрович вылез из машины и огляделся по сторонам. Как же всё заросло! Лопухи да колючая крапива по пояс. А вот и старенький дедовский дом. Сколько уж лет он пустует? Забор зарос сизым мхом, покосился, а местами и вообще упал. Окон нет, только гнилые чёрные глазницы, открытые всем ветрам. В крыше зияет дыра. Труба рассыпалась. Но зато как поёт соловей на яблоне в саду! Как будто всё по-прежнему, словно и не было этих лет.
Иван побрёл по дороге на край деревни. Справа и слева такие же покосившиеся избы, давно оставленные их обитателями. Только ветер, насквозь продувающий ветер. "И почему я так легко оделся?" - подумал Иван Александрович. А ветер трепал полы его куртки, резко скинул капюшон, холодной струёй забился в рукава, в нос, в горло, не давая вздохнуть. "По-о-й! П-о-о-й!" - завывал ветер, и Ивану показалось, что он сам - Свирель, а ветер силится вырвать из него звуки, давно позабытые и стертые. "П-о-о-й!" - выл ветер. "Не могу! Забыл, как...", - мысленно отвечал ему Иван, задыхаясь. "П-о-о-й!" - настаивал на своём ветер. "Не умею", - хотел было возразить Иван, но вдруг понял, что музыка уже звучит в нём. Звучит ЕГО песня! Та самая, волшебная! Или не в нём? Или откуда-то сверху? Иван поднял голову. Перед ним возвышался огромный клён, а на самом верху, плотно зажатая между ветвями, пела ... Свирель! Та самая, точно! Он узнал бы её по голосу среди тысяч других. Ветер играл на ней, и она пела его, Ивана, песню! Да так, что Иван перестал чувствовать холод.
По телу, от головы к ногам, пробежали огненные змейки и ушли в землю. И мир исчез. Только он, Свирель, Клён и Ветер! И больше ничего! А больше ничего и не нужно было! Сейчас только Иван это понял. И долго стоял он так, слушая Свирель, слушая себя самого... И не мог наслушаться, надышаться...
Позже от оставшихся местных он узнал, что клёну тому около шестидесяти лет. И вырос он на месте исторического дерева, в которое когда-то давным давно ударила молния... Местные помогли достать Свирель, и в тот же день Иван Александрович уехал домой.
Он увозил с собой Свирель и вновь обретённую волшебную песню. Свою Песню, которую впервые исполнил сам.
Не знаю, правда ли это, но говорят, что теперь он - Странствующий Музыкант...
Когда ночная молния ударила в старый раскидистый клён, небо и земля содрогнулись. По стволу от кроны к земле пробежали огненные змейки. Ветер мгновенно стих. Ветвистый исполин, засветившись красным светом изнутри, лёг на землю, покачивая ветвями, словно испустил последний вздох...
Старожилы говорили, что ему было около двух тысяч лет. Правда это, или нет - я не знаю. Да и кто из людей может это подтвердить? Ведь люди столько не живут. Но как бы то ни было, повидал он на своем веку немало. И многое мог бы рассказать нам с вами.
Наутро гроза утихла, словно и не было её никогда. Широкий луг и полоска леса вдалеке осветились розово-золотистым сиянием восходящего солнца. Светился нежно-розовыми переливами и поверженный клён. Листва его пахла свежевымытым небом. По стволу ползало множество разнообразных жучков всех расцветок и мастей, больших и совсем крошечных.
Таким и увидел его старый пастух, собиравший по всей деревне коров и овец, чтобы гнать на пастбище.
- Да-а, стихия... Такую силищу сгубила. А ведь он ещё прапрадедов моих помнил! Теперь вот и памяти не останется... - вздохнул пастух. - Да, всё уходит...
Он снял кепку с седой головы, немного постоял у клёна в задумчивости. Затем улыбнулся в усы, достал из-за голенища большой нож, поплевал на ладони, и с силой вонзил его в ствол дерева. Вырезав часть древесины, он завернул её в клетчатый платок и забрал с собой.
Весь тот вечер и всю ночь он что-то увлечённо мастерил. А наутро следующего дня торжественно сказал прибежавшему к нему белобрысому внуку:
- Вот, Ванюшка, держи! Это тебе от деда на память!
- Ой, деда, дудка!!! - захлопал в ладоши семилетний мальчуган и запрыгал от радости, звонко ударяя голыми пятками по дощатому полу.
- Не дудка, а Свирель! - важно поправил дед. - Музыкальный инструмент!
Вздохнул, присел на лавку, закурил.
- Мой дед был мастер по этому делу, певучие свирели вырезал, хоть и тогда никто уж не играл на них. Просто, чтобы ремесло сохранить. И меня вот научил. Да только кому теперь-то все это нужно? Нынче у всех другая музыка - магнитофоны да ... как их там ... плееры всякие. Ну а ты всё равно учись, играй на ней Ванюшка! Я тебе покажу вечером, как нужно, а сейчас на работу пора.
До полудня Ванюша дул в Свирель. Но выходило плохо. Свирель стонала, сопела, свистела, а музыки никакой не получалось. К обеду у бабушки заболела голова. Прикрикнув на Ваню, она отняла Свирель и прибрала её на полку повыше.
А когда дед вернулся с пастбища, Ваня едва дал ему разуться и умыться.
- Ну давай, деда! Научи меня на дудке! Я научиться хочу!
Так началась у них учёба, и уже вскоре Ваня наигрывал весёлые песенки и тихие напевные мелодии. "Раздумчивые", как называла их бабушка.
Свирель звучала чудесно. На верхних ладах она издавала ясные и чистые звуки, которые веселили сердце, а на нижних звучала чуть сипловато, но так светло, что хотелось погрустить, подумать и помечтать. А Ваня с каждым днём все ловчее и ловчее перебирал пальцами, заставляя Свирель петь именно так, как он того хотел. Но ему всё было мало. Всё ему казалось, что есть песня, которую он ещё не может подобрать - волшебная песня. Эта песня пряталась у него внутри, иногда снилась во сне, пробуждая среди ночи. Но, проснувшись, он уже не мог её вспомнить: обрывки нездешней мелодии растворялись, как туман, и исчезали вместе со сном. Ваня досадовал на себя за неуловимую мелодию, и эта досада разжигала в нём желание совершенствоваться в исполнении. "Виртуоз" - так в шутку прозвали его деревенские друзья, которым очень нравилось Ванино музицирование. "Ишь ты, Моцарт всамделишный! - качали головами взрослые. - Учиться бы надо пареньку, талант у него пропадает!"
2.
Так прошло два года. Было юному музыканту Ванюше уже целых девять лет, когда случилось это невероятное событие. Дело было так... Ранней весной, когда только начало припекать солнце, а на ветках набухли почки, мимо их деревни проходил Странствующий Музыкант.
Вы возразите, что Странствующих Музыкантов в наше время не бывает? Что все они давно сидят в Филармонии, или в Большом театре, играют в оркестре и если и выезжают куда, то только на гастроли?
Как бы ни так! Есть Странствующие Музыканты и сейчас. Правда, их совсем немного. Может быть, всего один такой и остался... Будем считать, что именно его, этого Музыканта, непонятно каким ветром и занесло в Ванину деревню весной. Врать не буду, не знаю. Только знаю, что ходил он по земле в поисках ключей от Жизни. Много дорог прошёл он, многое повидал на своём пути. Был на Небе, и в Преисподнюю нисходил, и назад вернулся невредим. Он играл и на гуслях, и на флейтах, и на таких невиданных инструментах, для которых у людей и названия не придумано. Он играл музыку трёх миров - Яви, Прави и Нави. Но для людей она была жутка, как завывание смерти. И тогда они, заткнув уши, убегали прочь, прятались в своих домах. Но отважные, которые оставались и прислушивались к странным звукам, вдруг начинали слышать Музыку Жизни. И ни где-нибудь, а внутри самих себя. И тогда они волновались, рыдали, метались... Но на следующий же день внутри них распускались чудесные белые цветы, похожие на цветы вишни... Их мир становился другим. Он наполнялся величием и смыслом. И все видели, как светлели лица тех людей, как преображалась их речь, и глаза становились бездонными...
И случилось так, что Музыкант, проходя той деревней, остановился переночевать ни где-нибудь, а у старого пастуха, Ванюшиного деда. У того уже ноги почти отказали, коров он не пас, а всё больше лежал на печи. Но ради гостя слез и сел за стол. Бабушка хлопотала с угощением, а они вдвоём долго вели беседы, вспоминали прежние времена, рассуждали о будущем, пока в дверях не появился Ваня со Свирелью в руках.
- А вот это - наш виртуоз Иван Александрович! Прошу любить и жаловать, - хитро улыбнулся дед.
- Здравствуй, Иван! Что это? Умеешь играть? - заинтересовался Музыкант, показывая на Свирель.
- Покажи, покажи человеку, как ты можешь! - гордо сказал дед.
Ваня вдруг застеснялся, замялся и ... протянул Свирель. Он догадался, кто перед ним. Слышал про того Музыканта многое, но и подумать не мог, что окажется перед ним лицом к лицу.
- Вот... Возьмите... Лучше вы сами...
А Музыканта и уговаривать не пришлось! Он оглядел Ваню с ног до головы, посмотрел в голубые глаза, словно в душу его заглянул, приложил Свирель к устам, и вдруг ... она запела! Да как! Ваня сразу же узнал ту самую волшебную песню! Ту, которая звучала внутри него. Которую слышал он во сне и никак не мог поймать! Ту, ради которой готов был всё отдать, потому что с нею и родился!
Но откуда? Откуда знал её Музыкант? Как угадал? Как почувствовал, увидел, понял? Это было подобно чуду! Ваня стоял, широко открыв глаза, и никак не мог прийти в себя. Казалось, что в руках Музыканта пела не Свирель, а пел он сам - Ваня, - наполняя мир вокруг то ли музыкой, то ли светом...
- А теперь выйдем-ка с тобой, брат, на улицу! - предложил Музыкант, видимо, сам воодушевлённый происходящим.
Они вышли на крыльцо, и Музыкант заиграл снова. Играл он на высоких ладах - звонко, смело, легко, на всю деревню. И вот тут-то стали происходить настоящие чудеса! Почки на деревьях стали набухать и распускаться зелёной листвой прямо на глазах. Остатки снега растаяли, и из-под земли показались ... нет, не подснежники, а какие-то необыкновенной красоты диковинные цветы. Вот пролетела пчела! За ней другая, третья! Бабочка затрепетала крыльями. Всё пришло в движение. Вот петух взлетел на забор и, отряхнувшись гордо, закукарекал! Люди стали собираться со всей деревни вместе с малыми ребятишками. С ними вместе бежали собаки, виляя хвостами. И даже коты-домоседы слезли с тёплых печей и потрусили по талому снегу навстречу песне. Все радовались, все ликовали!
А когда народ собрался, Музыкант заиграл на низких ладах. И вдруг природа стихла. Дети стали серьёзны и задумчивы. А лица взрослых просветлели, словно проникли в Вечную Тайну, куда обычному человеку доступа нет. Звери и птицы заговорили человеческими голосами, и Ангелы открыли небесные окна, чтобы посмотреть, кто же на земле поёт такую песнь, которой только они одни и обучены?
А Свирель в руках Музыканта светилась розово-золотым сиянием. Никогда ещё она не звучала так, никогда так не пела!
- Вот это да..., - только и вымолвил Ваня, когда Музыкант опустил инструмент. - Спасибо! Но... могу ли я сам ... вот так...?
- Этому можно научиться, - ответил Музыкант. - Но для этого надо узнать Жизнь, встретиться со Смертью и победить её. И когда Жизнь в тебе восторжествует победой, твоя песня останется с тобою навсегда, потому что станет твоей Мудростью. Она уже не станет убегать и скрываться. Ты будешь одно с нею и сможешь ею располагать, как самим собой. А пока что она дана тебе как задаток. Она твоя, но ещё не принадлежит тебе целиком. Поэтому и скрывается, и не даётся в руки. Чтобы ты не остановится, не возгордился, а продолжал свой добрый путь до победы. До победы Жизни над смертью.
3.
- Надо бы тебе, дружок мой, в музыкальную школу, - сказал дед, когда Музыкант покинул дом. - А что? Будешь жить в городе с отцом и матерью, получать образование.
Так порешили они и быстро дело сладили: отправился Ваня в город, взяв с собой Свирель. Успехов в музыке и учёбе он достиг немалых. Был серьёзен и настойчив, учителя хвалили его и прочили серьёзную музыкальную карьеру. Ваня специализировался по классу кларнета, а на Свирели играл лишь дома в свободное время. Правда, всё реже и реже, потому что этого самого свободного времени у него становилось всё меньше и меньше. Ведь надо было готовиться к конкурсам. И не просто участвовать, а побеждать в них.
И Ваня побеждал! Ему льстило то, что он лучше других детей, что выбирают именно его. Даже в Москве, где собрались ребята со всей страны и из-за рубежа, он, Ваня, оказался лучшим! Но он и не думал гордиться. Его мысли были заняты другим: постоянной работой над собой, над совершенством своего мастерства. Он был улыбчив и приветлив, ровен со всеми, дружелюбен. И потому Ваню любили все - и сверстники, и учителя. А Свирель терпеливо ждала его дома и очень радовалась, когда он доставал её из коробки и подносил к губам. Как она пела в эти минуты, не хватит человеческих слов, чтобы передать!
Незаметно пролетело ещё восемь лет. Ваня окончил школу. Теперь это был уже не белобрысый мальчик Ванюша, а стройный юноша по имени Иван - образованный, талантливый музыкант, подающий большие надежды. Он был честолюбив, немного высокомерен и сдержан. Он ясно видел свою цель.
Куда же вела его светлая дорога? Конечно, в Консерваторию! Всегда в памяти своей хранил он образ Музыканта, впервые показавшего ему высоту, красоту и волшебство Музыки. Высоту его, Ваниной, песни! Конечно, ему нужно расти до этой высоты, расти над самим собой! А значит, много учиться и работать, работать, работать.
4.
Ну а дальше всё закружилось и галопом понеслось вперёд. Только уже совсем не сказочная это история, не волшебная, а потому подробности её мы опустим. Была и Консерватория, было много конкурсов и призов. Была работа в больших оркестрах. Был даже Венский Филармонический оркестр! И Рождественские концерты были, которые транслировались по всему миру! Вы их, наверное, тоже видели по телевизору? А может, видели и Ивана?! Ведь он там солировал! И было много-много музыки, прекрасной и изящной. Рукоплескали огромные залы, были слёзы восторга на глазах людей.
Да почему же были? Всё это и есть, и никуда и не делось вовсе! В нашей сказке нет и не может быть плохого конца! Было много цветов. Целое море прекрасных, великолепных... Только не было тех волшебных цветов, вырастающих прямо из-под земли... И почки раньше времени не распускались на деревьях, а лишь в своё время, как им и положено. И лица людей были прекрасны, но так далеки от Вечной Тайны... Звери и птицы больше не говорили человеческими голосами. И Ангелы не открывали своих небесных окон, чтобы послушать музыку. Не то, чтобы им не нравилось, нет. Им это было попросту неинтересно...
5.
А что же Свирель? Все эти годы она терпеливо ждала. Иван брал её в руки всё меньше и реже, и ещё реже подносил к губам. Он, конечно же, помнил о ней, он любил её. Просто, у него не было времени. Концерты, гастроли, поездки, встречи, репетиции - всё это отнимало очень много времени и сил. И Свирель это понимала.
Когда с близкими долго не общаешься, они незаметно становятся чужими. Когда в домах годами не живут, они горбятся, высыхают и уходят под землю... Когда на инструментах годами не играют, они, конечно, никуда не уходят, но высыхают ничуть не меньше. То же самое случилось со Свирелью. Кажется, что она уменьшилась в размерах. Так ли это было на самом деле, я не знаю, но только однажды на её кленовом теле появилась небольшая трещина. Потом отвалился мунштук. А потом, когда Иван Александрович переезжал в новую квартиру в элитном доме, Свирель и вовсе затерялась. Может быть, её выкинули вместе со старым хламом, или другое что-то случилось, но только Свирель исчезла с концами. И когда Ивану однажды захотелось вспомнить деда, деревню, юные годы и подудеть в Свирель, он её не нашёл.
Её не было нигде - ни в кладовке, ни в гардеробной, ни в книжном шкафу. Ни жена, ни юная красавица дочь не знали, куда подевалась Свирель. Они вообще мало всем этим интересовались, хотя и очень любили Ивана. Но вот сам Иван Александрович расстроился не на шутку.
Он сел в широкое кожаное кресло, обхватил седеющую голову руками и всё повторял: "Ну где же ты теперь?" Его словно молнией ударило: он понял сейчас, что так и не смог исполнить ту самую свою песню! Ту, с которой родился. И ради которой, видимо, пришёл в мир. Она так и не далась ему. Все-таки, ускользнула, растаяла, как сон на рассвете. Он научился многому, многого достиг, но так и не научился играть ту единственную волшебную мелодию, которую призван был исполнить людям.
И ещё одно понял Иван: её, эту свою волшебную мелодию, можно сыграть только на своей волшебной Свирели! Потому что в ней - двухтысячелетняя память отцов, дедов и прадедов. Потому Свирель - это он сам, Иван, белобрысый Ванюшка. И другого такого Ванюшки больше нет! И другой Свирели такой нет, и другой песни...
Он не плакал, потому что, как считается, мужчина не может плакать. Тем более, когда мужчина уже не Ваня, а Иван Александрович...
Поэтому он не плакал, а выл. Выл беззвучно, где-то глубоко-глубоко внутри, как воют большие смертельно раненые звери, заглянувшие в жёлтые глаза Смерти. Ведь мужчинам выть не возбраняется...
6.
Но, как мы уже знаем, в нашей сказке нет и не может быть плохого конца! И потому на следующий день Иван Александрович взял бессрочный отпуск без содержания и ... отправился на поиски Свирели. На этот раз, впервые за всю жизнь, у него не было чёткой цели, и куда держать путь, он не знал. Поэтому, он решил вернуться к началу и оттуда начать свои поиски. Поехал он на свою родину, в деревню, в тот дом, где когда-то, больше полувека назад, жил с бабушкой и дедом.
Так куда же делась Свирель? А она и вправду второпях была позабыта при переезде, и новые хозяева квартиры выбросили её, как ненужный хлам. Но Свирель была волшебная, она дружила с ветром! Помните ураган в Москве? Так вот именно тогда ветер подхватил ее и понёс далеко-далеко...
7.
Иван Александрович вылез из машины и огляделся по сторонам. Как же всё заросло! Лопухи да колючая крапива по пояс. А вот и старенький дедовский дом. Сколько уж лет он пустует? Забор зарос сизым мхом, покосился, а местами и вообще упал. Окон нет, только гнилые чёрные глазницы, открытые всем ветрам. В крыше зияет дыра. Труба рассыпалась. Но зато как поёт соловей на яблоне в саду! Как будто всё по-прежнему, словно и не было этих лет.
Иван побрёл по дороге на край деревни. Справа и слева такие же покосившиеся избы, давно оставленные их обитателями. Только ветер, насквозь продувающий ветер. "И почему я так легко оделся?" - подумал Иван Александрович. А ветер трепал полы его куртки, резко скинул капюшон, холодной струёй забился в рукава, в нос, в горло, не давая вздохнуть. "По-о-й! П-о-о-й!" - завывал ветер, и Ивану показалось, что он сам - Свирель, а ветер силится вырвать из него звуки, давно позабытые и стертые. "П-о-о-й!" - выл ветер. "Не могу! Забыл, как...", - мысленно отвечал ему Иван, задыхаясь. "П-о-о-й!" - настаивал на своём ветер. "Не умею", - хотел было возразить Иван, но вдруг понял, что музыка уже звучит в нём. Звучит ЕГО песня! Та самая, волшебная! Или не в нём? Или откуда-то сверху? Иван поднял голову. Перед ним возвышался огромный клён, а на самом верху, плотно зажатая между ветвями, пела ... Свирель! Та самая, точно! Он узнал бы её по голосу среди тысяч других. Ветер играл на ней, и она пела его, Ивана, песню! Да так, что Иван перестал чувствовать холод.
По телу, от головы к ногам, пробежали огненные змейки и ушли в землю. И мир исчез. Только он, Свирель, Клён и Ветер! И больше ничего! А больше ничего и не нужно было! Сейчас только Иван это понял. И долго стоял он так, слушая Свирель, слушая себя самого... И не мог наслушаться, надышаться...
Позже от оставшихся местных он узнал, что клёну тому около шестидесяти лет. И вырос он на месте исторического дерева, в которое когда-то давным давно ударила молния... Местные помогли достать Свирель, и в тот же день Иван Александрович уехал домой.
Он увозил с собой Свирель и вновь обретённую волшебную песню. Свою Песню, которую впервые исполнил сам.
Не знаю, правда ли это, но говорят, что теперь он - Странствующий Музыкант...
Метки:
