Побег от репрессии

Часть 1.

А ведь практически не охраняется
лагерь, на его обитателей плевали.
Все в чём угодно сознаются,
под градом пыток, как бы ни врали,

грязные методы вытащат нужную подпись,
даже если невиновен, главное милиции
набрать "добровольцев" - в СССР не ошибались,
каждый новый вид пытки подобен репетиции,

игра, в которой, буквально сапогом,
давят личность, не оставляя шансов,
шпионы, мол, на Родину посягнём,
что за бред, этого не было сеанса,

нет возможности подать апелляцию,
камера на 20, в ней 60 - бросают туда,
не важно, какая была репутация,
теперь ты никто, раб для труда,

затем мытарства, кто куда, хоть не в ГУЛаг,
царство пустоты, безысходности и холода,
а не охраняют, потому что только дурак
рискнёт бежать, осаждаемый голодом,

ведь вокруг километры безмолвного леса,
либо звери задерут, либо от истощения
мутной пеленой застелет глаза завеса.
Для многих это сущее ада воплощение,

остальные - блатные, им всё можно,
греться на солнышке, когда кипит работа,
и могут безнаказанно убить безбожно.
Нужно бежать, пока совсем не измотан.

Стоит упомянуть 100 грамм хлеба на день,
и холодную похлёбку из крапивы без соли,
и на сколько бы не был силён, кремень,
здесь тебя сломают, не избежать боли,

а то и съедят, как местных собак,
ещё много чего, и это обычный лагерь,
для СССР, отсидел 25 - теперь ты чужак,
в миру не нужен, опять срок, и бумерангом

вернёшься в барак, пока будешь мешать
власти, выход только один - бежать,
без соучастий, благо я помню карту,
в какой стороне дорога, и готов к старту.

Часть 2.

Очередной мучительный день, отойду в сторонку,
оглянусь в поисках часового, что его нет, убедившись,
осторожно двинусь к забору, обвитому проволокой тонкой,
аккуратно пролез, дал силы запах свободы, взбодривши,

до обеда не хватятся, достаточно, чтоб далеко уйти,
будь ты проклят, труд каторжный, Сталина деспотизм,
не хочу умирать, но в то же время готов, здесь обречён,
надеюсь, верой молитве силу придать, судьбе преподнесён.

Думаю, путь верный, точно, выживу,
в отличие от прочих, со всех ног вперёд,
некогда рассиживать, обеспечил отпуск
бессрочный, сложно, но чутьё не подведёт.

День седьмой, сил уже нет, хорошо хоть
не зимой бежал, наверняка, напали на след,
знаю, не увижусь уже с семьёй, плохо одет,
ну хоть нашивки с номерами сорвал рукой.

Посадили ли их тоже, иль рок другой,
мне туда нельзя, а вот и железная дорога,
нервно жду поезд любой, глаза слипаются.
И вот он, родной,не быстро и вагонов немного,

бесстрашно прыгаю и цепляюсь за край,
ладони в кровь, но это и не важно,
плюхнулся на мешки, лагерь, не скучай,
наверняка ищут, пока лежу вальяжно,

сокамерники рады, что кто-то сбежал,
так всегда бывает, и работать в это время
не надо, тревога ведь, гнев начальника немал,
а теперь отдохну, провалюсь в сон, что сладок,

здесь мягче, чем на каркасе кровати твёрдом,
для нас ведь всего жалко, за людей не считаны,
рука и грязная долгая небритость смягчат морду,
окунусь в океан кошмаров и мечт несбыточных.

Лучик солнца бьёт в глаза, сколько ж я проспал,
редеет лес, похоже, скоро вокзал, вот чёрт,
там будет полнов ментов, чуть не запоздал,
нужно прыгать, каков бы не был грунт твёрд.

Как же страшно, но минута промедления чревата...
Прыгнул таки. Скачки сердца несравнимы ни с чем,
куча ссадин, и кажется, сломал палец перекатом,
нужно уходить дальше, что важнее этих проблем.

Ещё несколько суток выживания, пару раз
натыкался на деревни, украл гуся и забил собаку,
плевать, какое это впечатление создаст,
если столько не есть, и сырыми одно из лакомств,

чуть при этом не попался, залез в сеновал.
дальше иногда ел попавшиеся ягоды,
из ключей пил и на деевьях ночевал,
и старался не показывать что я там был.

Наконец-то подобрался к границе, горный перевал,
похоже, не особо охранялось, огляделся, побежал.
И... Замер, услышав голоса. Двое патрульных,
Они меня тоже заметили. Проснеслась полоса

из пуль в мою сторону, я дёрнулся к горной речке,
не отставали эти коршуны, а я, будто овечка,
подгонялся инстинктом самосохранения,
быстро наскоком перелез ограждение,

и тут в бедро впились 9 грамм свинца,
вскричал от боли, колени подогнулись,
и покатился с крутого склона к началу конца,
упал в речку, ударившись спиной, тянулись

судорожно руки уцепиться за что-то,
кое-как выбрался в заросший грот,
без сил упал, рану нечем обработать.
Да, перебрался таки, здесь никто не найдёт,

Я смог уйти от несправедливости закона,
лишившись всего, семьи, друзей, статуса,
ставши со страхом одним из заключённых,
и я выбрался из этого чёртого саспенса.

Заключение.

Прошло десять лет, постепенно добрался
до Франции, здесь много, таких, как я,
раны, особенно душевные, зажили, и оборвался
давно след. Дела как можно лучше обстоят,

выучил язык, нашёл работу, завёл семью,
по прошлой, конечно, скучаю, но охотно смеюсь,
теперь новая жизнь, всё-таки люблю Родину,
но вернуться не могу, хоть ностальгии предаюсь.