Бусинка. Рождественская история
В одном шумном городе холодным весенним утром мирно, в своей постели, скончалась старенькая-престаренькая нянюшка Марфа. У неё совсем не было родственников – одна-одинёшенька во всём белом свете. За свою долгую и честную жизнь она вынянчила и воспитала такое пребольшое количество ребятишек - девочек и мальчиков, что на её похороны собралось столько народу, сколько к артистам и депутатам не приходят. Здесь были и взрослые дяди, и тёти, которые с умилением воспоминали, как сидели на коленях у нянюшки Марфы; и совсем ещё юные создания, недавно выпорхнувшие из-под нянюшкиного крыла в гимназии и лицеи. Все они любили свою добрую воспитательницу и искренне плакали у её смертного одра.
Все знали, что нянюшка была бедна и не накопила богатств. У неё даже счета в банке не было. Всё своё скромное жалование она тратила на безумные с точки зрения горожан вещи – каждый день и зимой, и летом покупала крупу и рассыпала зёрнышки под окнами своего домика.
- Пусть птички поклюют! Где же ещё им добыть себе пищу? Они не сеют и не жнут, и живут одним днём… Божьи созданьица – одним словом!
А на каждое Рождество и Пасху нянюшка Марфа делала подарки всем своим воспитанникам, и теперешним, и бывшим – никого не забывала. А дарила она им собственноручно связанные варежки с дивными оленями, шапочки с яркими орнаментами и разные чудные поделки. Ах, сколько было радости и смеха, объятий и поцелуев!
Однако, никто конечно же и не думал, что нянюшка Марфа оставит после себя завещание. Если нет ни имущества, ни состояния, чего же завещать? Ан нет! После завершение погребения и совершения молодым священником, бывшим воспитанником нянюшки Марфы, панихиды, у свежей могилки появился обтекаемого вида мужчина в круглых очках-пенсне. Все знали, что это городской нотариус по фамилии Добронрав. И он вдруг заявил во всеуслышание:
- Покойная нянюшка Марфа назначила меня своим душеприказчиком. Попрошу всех присутствующих явиться в понедельник в мою контору для оглашения завещания, составленного мною по просьбе нянюшки Марфы. До оглашения все подробности завещания держатся в полной секретности.
По рядам присутствующих, словно лёгкий ветерок, пробежал шепоток. Ай да нянюшка! Ай да милая старушка! Вот уж всех удивила! Никто-никто не ожидал! И что же могла оставить стольким наследникам скромная труженица?
И в понедельник все наследники собрались в нотариальной конторе. Зал для заседаний был полон – пришли и много просто любопытствующих обывателей. Слух о завещании нянюшки распространялся по городу с быстротой молнии. Нотариус Добронрав был необычайно строг в деловом чёрном костюме и внимательно рассматривал всех заходящих в зал. И вот, когда зал заполнился до отказа, по рядам пробежал приглушённый шёпот. Все разом оглянулись и увидели, как в дверной проём робко протиснулись худенькая бледная девочка лет десяти и с нею кудрявый мальчик лет пяти, похожий на ангелочка-херувима, изображённого на росписях в местном храме. Дети были ухожены и хорошо одеты. На девочке был накинут модный лёгкий салопчик с капюшоном, а на мальчике красовался бархатный зелёный костюмчик и яркий галстук-бабочка. Дети производили хорошее впечатление, но к всеобщему удивлению, с ними не было никого из взрослых. Присутствующих в зале немного озадачило и то, что этих детей никто из горожан не видел и не знал. Не было детей и на похоронах нянюшки. Откуда же взялись эти необычные отроки? Волнение в рядах зрителей усилилось. А нотариус Добронрав облегченно вздохнул и даже улыбнулся уголками губ. И, постучав молоточком по столу, заговорил:
- Ну вот теперь все в сборе. Можем начинать. Итак, оглашается завещание нянюшки Марфы Никитичны, составленное мною, нотариусом Добронравом, и собственноручно подписанное завещателем в здравом уме и твёрдой памяти. А завещает она всё своё имущество в равных долях каждому вынянченному ею мальчику и девочке, независимо от возраста, достигнутого на данный момент… За исключением последней доли, которая достается во владение любым девочке и мальчику, оказавшимися на оглашение завещания последними по счастливой случайности, а значит – по воле Бога.
На какое-то мгновение зал затих, а потом раздались крики:
- Вот они! Вот они! Эти девочка и мальчик! Они зашли последними. Вот они, счастливцы!
И все стали показывать на детей, по-прежнему скромно стоящих у дверей. От всеобщего внимания они ещё больше смутились и стали пятится назад, словно хотели провалиться сквозь землю. А люди кричали и хлопали в ладоши. И только одна худая тётенька, закутанная в тёмную шаль, так что был виден один длинный нос, выкрикнула из толпы недовольно и сварливо:
- Чему вы радуетесь? Надо сначала узнать, чего такого необычного завещала детям та выжившая из ума старуха? Может быть какую-то сущую безделицу? И чему здесь радоваться?
Но соседи недоброжелательницы зашикали на неё, и она поспешила спрятать свой длинный нос за спину толстяка-пирожника Власа.
А нотариус Добронрав тем временен приступил к самому главному – вскрытию шкатулки с загадочным имуществом Марфы Никитичны. И на глазах у всех присутствующих торжественно достал из белого конверта маленький ключик, который вставил в отверстие шкатулки и повернул три раза. И тут крышка шкатулки откинулась сама собой, и всех на мгновение ослепило яркое белое свечение. Свет этот исходил от дивного жемчужного ожерелья. Такого никто ещё не видывал – до чего же хорош был этот белый гладкий и крупный жемчуг. Ровно сто ослепительно сияющих жемчужин! Девяносто девять из них нотариус выдал по списку наследникам всех возрастов – тётенькам, дяденькам, девочкам и мальчикам. А когда на нитке осталась последняя сотая, нотариус Добронрав жестом подозвал девочку и мальчика, пришедших последними.
- Подходите сюда, юные господа. Эта последняя жемчужина по праву ваша. Скажите нам, как вас звать?
Девочка и мальчик, взявшись за руки, подошли к столу нотариуса.
- Меня зовут Василиса. А это мой младший брат Сёмушка. Наша мама умерла четыре года назад, а папа снова женился. А когда месяц назад умер папа, мы остались круглыми сиротами, а злая мачеха выгнала нас из собственного дома. Теперь мы ходим по домам и просим милостыню. Иногда мне удается что-нибудь заработать мытьём полов и стиркой белья. И тогда мы с братиком кушаем досыта.
- Ах, какие замечательные дети! – воскликнул нотариус Добронрав и протянул Василисе ослепительную белую жемчужину. Девочка приняла дар и с благоговением положила жемчужину на ладошку. Жемчужина засияла ещё ярче.
И вдруг из толпы вырвалась та злая тётка с длинным носом и попыталась выхватить наследство из рук девочки. Василиса вовремя отдернула руку с сокровищем и спрятала за спину, сжимая в кулачке.
- Что Вы себе позволяете? – закричал нотариус, - Немедленно прекратите безобразие! Как Вам не стыдно?
- А вам какое дело? – огрызнулась злая тётка, - И вообще это не справедливо! Я могу ещё стерпеть, что всем воспитанникам старухи, кроме меня, досталось по жемчужине… Но эти-то сбоку припёка! Старуха их и не знала вовсе. А меня – её лучшей воспитанницы в завещание не оказалось! А я ведь была одной из первых. И кончено самая-самая лучшая из всех. Мне должно достаться всё ожерелье! Но я не буду спорить, если мне отдадут последнюю жемчужину. Видите, какая я на удивление справедливая?
Но люди вокруг почему-то стали смеяться и показывать на злую тётку пальцем. И наконец из толпы выступил мельник Селиван и, поклонившись господину Добронраву, молвил.
- Не слушайте её, господин нотариус. Я её знаю. Это мошенница из мошенниц. И зовут её – Врунильда. Её действительно с любовью вынянчила Марфа Никитична, но та ответила доброй нянюшке чёрной неблагодарностью. Когда Врунильда выросла, она ни разу не навестила свою няню и распускала лживые сплетни о ней. Нянюшка конечно знала всё и по своей неизреченной доброте молилась о душе заблудшей Врунильды. Но отдать сокровище в руки вруньи она не могла – не по совести это было. И теперь мне понятно, почему нянюшка лишила Врунильду наследства и отдала сокровище этим несчастным детям.
- Ах, ты негодный мельник! Как ты смеешь называть меня вруньей, меня – Врунильду?
– закричала в негодовании Врунильда, вызвав у присутствующих новый приступ смеха.
Нотариусу Добронраву снова пришлось брать в руки молоточек и стучать по столу. Когда все успокоились, господин Добронрав сказал:
- Жемчужина достаётся Василисе и Семёну по праву. Но это право – не право справедливости, а право Любви. Господь любит всех – и тех, кто пришёл к Нему в первый день и тех, кто пришёл – в последний. Нянюшка Марфа знала заповеди Господни и жила по ним. И хотела, чтобы все её воспитанники жили по заповедям Любви. Но Врунильда не захотела жить по заповедям и была наказана и по закону, и по справедливости. Она сама отказалась от любви, и теперь право Любви к ней не применимо. Но если она одумается и раскается, то сама Любовь подарит ей ещё большее сокровище – чистое и доброе сердце.
Услышав такую пламенную речь, горожане встали и начали возносить благодарение Господу Богу. А Врунильда впервые в жизни заплакала не от обиды, а от осознания собственного несовершенства. Она стояла около стены и плакала, и плакала… А слёзы раскаяния потихоньку очищали её душу, пока сердце женщины не сделалось чистым и добрым…
- Не плачь, тётенька. Я знаю, внутри ты - добрая и хорошая, - вдруг раздался ангельский голосок.
Это кудрявый Сёмушка подошёл к Врунильде и погладил её руку.
- Правда, правда – ты хорошая! – подтвердила и Василиса, взяв женщину за другую руку.
Радостная улыбка осенила лицо женщины. А глаза засияли, словно жемчужины. И носик у неё оказался не такой уж и длинный, а красивый и тонкий. Тёмная шаль, в которую куталась женщина, упала на пол и всем открылось, что Врунильда совсем не старая и злая тётка, а молодая и изящная девушка.
- А я и вправду стала другой – доброй и хорошей. И сердце моё очистилось…
- Это всё из-за Любви. Потому что ты приняла Любовь всем своим сердцем, - сказал господин Добронрав.
- Но ведь меня все зовут Врунильдой. Как быть с этим?
- А имя можно сменить. Я кое-что понимаю в юридических тонкостях и помогу Вам исправить это недоразумение. Как насчет – имени Любовь? – заулыбался нотариус. Девушка покраснела и ответила с пылом:
- О да! Любовь – это прекрасное имя. Мне нравится. А про Врунильду пусть все забудут.
- А мы уже и забыли. А знаем только Любушку, - люди захлопали в ладоши.
Любушка засмеялась и, переполняясь радостью, обняла Василису и Сёмушку.
- Спасибо вам, мои родные!
А потом вдруг о чём-то вспомнила и встревоженно вскрикнула:
- А что будет с ними? Они ведь сиротки и жить им негде.
И тут такое началось. Горожане начали наперебой звать детей к себе в семьи. Некоторые даже поспорили, у кого детям будет лучше. Встревоженная не на шутку Любушка, обняла детей и закричала:
- Тихо! Тихо! Прошу прекратить спор! Я возьму детей к себе. У меня большой дом. И я буду им хорошей матерью.
- Дом-то у тебя и вправду большой, но вот мужа у тебя нет. А у меня – полная семья. Жена добрая. Детей четверо. И ещё двоим будем рады, - распалился было мельник Селиван. А потом, опомнившись, в оправдание промямлил, - Ты, Любушка, прости конечно. Я ведь не со зла это. А так к слову сказал.
А Любушка снова заплакала.
- Это вы меня простите, люди добрые! Я ведь, когда злая была, всех женихов распугала своим гордым нравом. Вот одна и осталась…
- Не стоит так переживать. Это дело поправимое, - нотариус Добронрав вытащил из вазы, стоящей на подоконнике, три прекрасных розы и протянул их девушке.
- Это мне? – удивилась девушка, посмотрев на нежные лепестки роз. И невольно уронила на них несколько слезинок, которые сияли словно дивные жемчужины.
А все окружающие залюбовались Любушкой – от слёз она стала краше и светлее, а глаза её – совсем добрыми-добрыми.
- Да тебе, Любушка! А ты выйдешь за меня замуж? - спросил вдруг нотариус Добронрав. Произнося последние слова, молодой человек густо покраснел, - Я ведь тебя ещё в школе полюбил. А ты меня и не замечала.
- Замечала. Ты ведь Захар - такой смешной очкарик, - вспомнила Любушка и таинственно улыбнулась. И добавила, немного смущаясь, - Захар Добронрав, я выйду за тебя замуж… И пускай дети живут с нами.
И опять раздались громкие аплодисменты. Радости и веселью не было конца. Такого никто из горожан даже припомнить не мог – столько чудес за один день!
Летом всем миром справили свадьбу Любушки и Захара. А больше всех радовались приёмные дети Добронравов – Василиса и Сёмушка. А вскоре горожане стали звать семью – Добронравовы. Вот ведь какая добрая фамилия получилась, благодаря всем этим чудесным событиям.
А семья Добронравовых стала жить - поживать, да добра наживать. И на радостях не заметили, как наступила Рождественская ночь.
Ночная тьма подкралась словно на цыпочках. Глава семейства Захар Добронравов достал красные праздничные свечи и поставил на рояль серебряный подсвечник. Медленно, словно совершая ритуал, Захар зажёг свечи. Пламя их замерцало, освещая наряженную ёлку, бумажный Рождественский вертеп и богато сервированный стол. И высветило часть улицы - по ту сторону полуовальных окон столовой начался снегопад. Пушистые снежные хлопья падали и падали с неба. От этого на душе у всех стало светло и радостно. Сердца у всех замерли в предвкушении Рождественского чуда. И оно не замедлило случиться.
Как только из открытой двери кабинета хозяина донёсся мелодичный звон – старинные фамильные часы пробили двенадцать, одно из полуовальных окон с шумом распахнулось и вместе со снежными хлопьями в дом влетел чудесный Ангел. От неожиданности Захар, Любушка, Василиса и Сёмушка застыли с открытыми ртами.
- Ну что молчите? – спросил Ангел женским голосом и стал стряхивать налипшие на крылья и на белый палантин комья мокрого снега. А на голове у Ангела был повязан белоснежный ситцевый платочек. Ангел вытащил из кармана большие круглые очки с дужками и одел их себе на нос. И тут всем стало ясно – перед ними нянюшка Марфа!
- Ах, это ты, наша милая нянюшка! Ты стала Ангелом! – закричали Захар и Любушка. А дети бросились обнимать дивную старушку и знакомиться с ней. Расцеловав всех, нянюшка Марфа, сообщила:
- Да я вовсе и не ангел... Но я непрестанно молилась за всех моих бывших подопечных деток. Вот Господь и разрешил мне сегодня совершить это маленькое чудо – встретиться с вами. И Ангел-хранитель одолжил мне свои дивные крылья.
- Вот так чудо! – хором воскликнули дети и взрослые.
- А уж вы меня как порадовали! Такие молодцы! Смогли забыть все обиды и преодолеть все нестроения. И создали такую прекрасную семью.
- Нянюшка Марфа, а ты к нам прилетишь на следующее Рождество? – закричали Василиса и Сёмушка.
- Нет, мои милые. Больше не прилечу. У меня ведь ещё много воспитанников. И я ещё только обучаюсь всяким премудростям. И по правилу Небесной канцелярии могу посетить только одну семью раз в году на Рождество Христово. Так что уж не обессудьте. А вот о молитвенной помощи просите меня в любое время. А я услышу и с небес. И сами молитесь. Настоящие чудеса ведь не магия. Они совершаются не по людскому хотению, а по Божьему велению. И все – и Святые, и Ангелы исполняют волю Божию.
Василиса и Сёмушка повздыхали, поохали, но послушно согласились. Ведь и другим людям хочется встретиться с настоящим Рождественским чудом! Ну хотя бы раз в жизни!
- Но вы не печальтесь, мои дорогие! Я всегда приду к вам на помощь. Незримо я всегда рядом, - заверила детей и родителей нянюшка на прощание. И, взмахнув ангельскими крыльями, вылетела в распахнутое окошко…
Наступила тишина. Так как будто ничего и не случилось… И была ли на самом деле эта чудесная встреча?
- Смотрите… Там розы… - прошептала Василиса и показала в сторону ёлки. Под елью рядом с бумажным Рождественским вертепом лежали пять прекрасных белых роз, источая дивный аромат - с лепестков роз обильно стекало благоухающее мирро… А над малюсеньким Младенцем Христом, лежащем в яслях в вертепе, вдруг зажглась яркая звезда – засияла необычным светом та самая бусинка-жемчужина, завещанная Василисе и Сёмушке доброй нянюшкой, никогда не видевшей их при земной жизни. Ещё утром дети продели в драгоценную бусинку ниточку и повесили её на еловую ветку над Рождественским вертепом – будто бы и они принесли свой дар Младенцу Христу.
С тех пор счастье и радость навсегда поселились в дружном доме Добронравовых. А домочадцы договорились между собой передавать эту маленькую семейную тайну и дальше – из века в век, из поколения в поколение. А бусинка и пять засушенных роз стали фамильной реликвией. И каждый раз накануне Рождества Христова все члены семейного клана Добронравовых вновь становились свидетелями маленького чуда – пять белых роз таинственным образом оживали и благоухали всю ночь. И очаровывали присутствующих ароматом нежности, заботы и любви дивного небожителя – нянюшки Марфы. А скромная бусинка светилась, словно Вифлеемская звезда.
Все знали, что нянюшка была бедна и не накопила богатств. У неё даже счета в банке не было. Всё своё скромное жалование она тратила на безумные с точки зрения горожан вещи – каждый день и зимой, и летом покупала крупу и рассыпала зёрнышки под окнами своего домика.
- Пусть птички поклюют! Где же ещё им добыть себе пищу? Они не сеют и не жнут, и живут одним днём… Божьи созданьица – одним словом!
А на каждое Рождество и Пасху нянюшка Марфа делала подарки всем своим воспитанникам, и теперешним, и бывшим – никого не забывала. А дарила она им собственноручно связанные варежки с дивными оленями, шапочки с яркими орнаментами и разные чудные поделки. Ах, сколько было радости и смеха, объятий и поцелуев!
Однако, никто конечно же и не думал, что нянюшка Марфа оставит после себя завещание. Если нет ни имущества, ни состояния, чего же завещать? Ан нет! После завершение погребения и совершения молодым священником, бывшим воспитанником нянюшки Марфы, панихиды, у свежей могилки появился обтекаемого вида мужчина в круглых очках-пенсне. Все знали, что это городской нотариус по фамилии Добронрав. И он вдруг заявил во всеуслышание:
- Покойная нянюшка Марфа назначила меня своим душеприказчиком. Попрошу всех присутствующих явиться в понедельник в мою контору для оглашения завещания, составленного мною по просьбе нянюшки Марфы. До оглашения все подробности завещания держатся в полной секретности.
По рядам присутствующих, словно лёгкий ветерок, пробежал шепоток. Ай да нянюшка! Ай да милая старушка! Вот уж всех удивила! Никто-никто не ожидал! И что же могла оставить стольким наследникам скромная труженица?
И в понедельник все наследники собрались в нотариальной конторе. Зал для заседаний был полон – пришли и много просто любопытствующих обывателей. Слух о завещании нянюшки распространялся по городу с быстротой молнии. Нотариус Добронрав был необычайно строг в деловом чёрном костюме и внимательно рассматривал всех заходящих в зал. И вот, когда зал заполнился до отказа, по рядам пробежал приглушённый шёпот. Все разом оглянулись и увидели, как в дверной проём робко протиснулись худенькая бледная девочка лет десяти и с нею кудрявый мальчик лет пяти, похожий на ангелочка-херувима, изображённого на росписях в местном храме. Дети были ухожены и хорошо одеты. На девочке был накинут модный лёгкий салопчик с капюшоном, а на мальчике красовался бархатный зелёный костюмчик и яркий галстук-бабочка. Дети производили хорошее впечатление, но к всеобщему удивлению, с ними не было никого из взрослых. Присутствующих в зале немного озадачило и то, что этих детей никто из горожан не видел и не знал. Не было детей и на похоронах нянюшки. Откуда же взялись эти необычные отроки? Волнение в рядах зрителей усилилось. А нотариус Добронрав облегченно вздохнул и даже улыбнулся уголками губ. И, постучав молоточком по столу, заговорил:
- Ну вот теперь все в сборе. Можем начинать. Итак, оглашается завещание нянюшки Марфы Никитичны, составленное мною, нотариусом Добронравом, и собственноручно подписанное завещателем в здравом уме и твёрдой памяти. А завещает она всё своё имущество в равных долях каждому вынянченному ею мальчику и девочке, независимо от возраста, достигнутого на данный момент… За исключением последней доли, которая достается во владение любым девочке и мальчику, оказавшимися на оглашение завещания последними по счастливой случайности, а значит – по воле Бога.
На какое-то мгновение зал затих, а потом раздались крики:
- Вот они! Вот они! Эти девочка и мальчик! Они зашли последними. Вот они, счастливцы!
И все стали показывать на детей, по-прежнему скромно стоящих у дверей. От всеобщего внимания они ещё больше смутились и стали пятится назад, словно хотели провалиться сквозь землю. А люди кричали и хлопали в ладоши. И только одна худая тётенька, закутанная в тёмную шаль, так что был виден один длинный нос, выкрикнула из толпы недовольно и сварливо:
- Чему вы радуетесь? Надо сначала узнать, чего такого необычного завещала детям та выжившая из ума старуха? Может быть какую-то сущую безделицу? И чему здесь радоваться?
Но соседи недоброжелательницы зашикали на неё, и она поспешила спрятать свой длинный нос за спину толстяка-пирожника Власа.
А нотариус Добронрав тем временен приступил к самому главному – вскрытию шкатулки с загадочным имуществом Марфы Никитичны. И на глазах у всех присутствующих торжественно достал из белого конверта маленький ключик, который вставил в отверстие шкатулки и повернул три раза. И тут крышка шкатулки откинулась сама собой, и всех на мгновение ослепило яркое белое свечение. Свет этот исходил от дивного жемчужного ожерелья. Такого никто ещё не видывал – до чего же хорош был этот белый гладкий и крупный жемчуг. Ровно сто ослепительно сияющих жемчужин! Девяносто девять из них нотариус выдал по списку наследникам всех возрастов – тётенькам, дяденькам, девочкам и мальчикам. А когда на нитке осталась последняя сотая, нотариус Добронрав жестом подозвал девочку и мальчика, пришедших последними.
- Подходите сюда, юные господа. Эта последняя жемчужина по праву ваша. Скажите нам, как вас звать?
Девочка и мальчик, взявшись за руки, подошли к столу нотариуса.
- Меня зовут Василиса. А это мой младший брат Сёмушка. Наша мама умерла четыре года назад, а папа снова женился. А когда месяц назад умер папа, мы остались круглыми сиротами, а злая мачеха выгнала нас из собственного дома. Теперь мы ходим по домам и просим милостыню. Иногда мне удается что-нибудь заработать мытьём полов и стиркой белья. И тогда мы с братиком кушаем досыта.
- Ах, какие замечательные дети! – воскликнул нотариус Добронрав и протянул Василисе ослепительную белую жемчужину. Девочка приняла дар и с благоговением положила жемчужину на ладошку. Жемчужина засияла ещё ярче.
И вдруг из толпы вырвалась та злая тётка с длинным носом и попыталась выхватить наследство из рук девочки. Василиса вовремя отдернула руку с сокровищем и спрятала за спину, сжимая в кулачке.
- Что Вы себе позволяете? – закричал нотариус, - Немедленно прекратите безобразие! Как Вам не стыдно?
- А вам какое дело? – огрызнулась злая тётка, - И вообще это не справедливо! Я могу ещё стерпеть, что всем воспитанникам старухи, кроме меня, досталось по жемчужине… Но эти-то сбоку припёка! Старуха их и не знала вовсе. А меня – её лучшей воспитанницы в завещание не оказалось! А я ведь была одной из первых. И кончено самая-самая лучшая из всех. Мне должно достаться всё ожерелье! Но я не буду спорить, если мне отдадут последнюю жемчужину. Видите, какая я на удивление справедливая?
Но люди вокруг почему-то стали смеяться и показывать на злую тётку пальцем. И наконец из толпы выступил мельник Селиван и, поклонившись господину Добронраву, молвил.
- Не слушайте её, господин нотариус. Я её знаю. Это мошенница из мошенниц. И зовут её – Врунильда. Её действительно с любовью вынянчила Марфа Никитична, но та ответила доброй нянюшке чёрной неблагодарностью. Когда Врунильда выросла, она ни разу не навестила свою няню и распускала лживые сплетни о ней. Нянюшка конечно знала всё и по своей неизреченной доброте молилась о душе заблудшей Врунильды. Но отдать сокровище в руки вруньи она не могла – не по совести это было. И теперь мне понятно, почему нянюшка лишила Врунильду наследства и отдала сокровище этим несчастным детям.
- Ах, ты негодный мельник! Как ты смеешь называть меня вруньей, меня – Врунильду?
– закричала в негодовании Врунильда, вызвав у присутствующих новый приступ смеха.
Нотариусу Добронраву снова пришлось брать в руки молоточек и стучать по столу. Когда все успокоились, господин Добронрав сказал:
- Жемчужина достаётся Василисе и Семёну по праву. Но это право – не право справедливости, а право Любви. Господь любит всех – и тех, кто пришёл к Нему в первый день и тех, кто пришёл – в последний. Нянюшка Марфа знала заповеди Господни и жила по ним. И хотела, чтобы все её воспитанники жили по заповедям Любви. Но Врунильда не захотела жить по заповедям и была наказана и по закону, и по справедливости. Она сама отказалась от любви, и теперь право Любви к ней не применимо. Но если она одумается и раскается, то сама Любовь подарит ей ещё большее сокровище – чистое и доброе сердце.
Услышав такую пламенную речь, горожане встали и начали возносить благодарение Господу Богу. А Врунильда впервые в жизни заплакала не от обиды, а от осознания собственного несовершенства. Она стояла около стены и плакала, и плакала… А слёзы раскаяния потихоньку очищали её душу, пока сердце женщины не сделалось чистым и добрым…
- Не плачь, тётенька. Я знаю, внутри ты - добрая и хорошая, - вдруг раздался ангельский голосок.
Это кудрявый Сёмушка подошёл к Врунильде и погладил её руку.
- Правда, правда – ты хорошая! – подтвердила и Василиса, взяв женщину за другую руку.
Радостная улыбка осенила лицо женщины. А глаза засияли, словно жемчужины. И носик у неё оказался не такой уж и длинный, а красивый и тонкий. Тёмная шаль, в которую куталась женщина, упала на пол и всем открылось, что Врунильда совсем не старая и злая тётка, а молодая и изящная девушка.
- А я и вправду стала другой – доброй и хорошей. И сердце моё очистилось…
- Это всё из-за Любви. Потому что ты приняла Любовь всем своим сердцем, - сказал господин Добронрав.
- Но ведь меня все зовут Врунильдой. Как быть с этим?
- А имя можно сменить. Я кое-что понимаю в юридических тонкостях и помогу Вам исправить это недоразумение. Как насчет – имени Любовь? – заулыбался нотариус. Девушка покраснела и ответила с пылом:
- О да! Любовь – это прекрасное имя. Мне нравится. А про Врунильду пусть все забудут.
- А мы уже и забыли. А знаем только Любушку, - люди захлопали в ладоши.
Любушка засмеялась и, переполняясь радостью, обняла Василису и Сёмушку.
- Спасибо вам, мои родные!
А потом вдруг о чём-то вспомнила и встревоженно вскрикнула:
- А что будет с ними? Они ведь сиротки и жить им негде.
И тут такое началось. Горожане начали наперебой звать детей к себе в семьи. Некоторые даже поспорили, у кого детям будет лучше. Встревоженная не на шутку Любушка, обняла детей и закричала:
- Тихо! Тихо! Прошу прекратить спор! Я возьму детей к себе. У меня большой дом. И я буду им хорошей матерью.
- Дом-то у тебя и вправду большой, но вот мужа у тебя нет. А у меня – полная семья. Жена добрая. Детей четверо. И ещё двоим будем рады, - распалился было мельник Селиван. А потом, опомнившись, в оправдание промямлил, - Ты, Любушка, прости конечно. Я ведь не со зла это. А так к слову сказал.
А Любушка снова заплакала.
- Это вы меня простите, люди добрые! Я ведь, когда злая была, всех женихов распугала своим гордым нравом. Вот одна и осталась…
- Не стоит так переживать. Это дело поправимое, - нотариус Добронрав вытащил из вазы, стоящей на подоконнике, три прекрасных розы и протянул их девушке.
- Это мне? – удивилась девушка, посмотрев на нежные лепестки роз. И невольно уронила на них несколько слезинок, которые сияли словно дивные жемчужины.
А все окружающие залюбовались Любушкой – от слёз она стала краше и светлее, а глаза её – совсем добрыми-добрыми.
- Да тебе, Любушка! А ты выйдешь за меня замуж? - спросил вдруг нотариус Добронрав. Произнося последние слова, молодой человек густо покраснел, - Я ведь тебя ещё в школе полюбил. А ты меня и не замечала.
- Замечала. Ты ведь Захар - такой смешной очкарик, - вспомнила Любушка и таинственно улыбнулась. И добавила, немного смущаясь, - Захар Добронрав, я выйду за тебя замуж… И пускай дети живут с нами.
И опять раздались громкие аплодисменты. Радости и веселью не было конца. Такого никто из горожан даже припомнить не мог – столько чудес за один день!
Летом всем миром справили свадьбу Любушки и Захара. А больше всех радовались приёмные дети Добронравов – Василиса и Сёмушка. А вскоре горожане стали звать семью – Добронравовы. Вот ведь какая добрая фамилия получилась, благодаря всем этим чудесным событиям.
А семья Добронравовых стала жить - поживать, да добра наживать. И на радостях не заметили, как наступила Рождественская ночь.
Ночная тьма подкралась словно на цыпочках. Глава семейства Захар Добронравов достал красные праздничные свечи и поставил на рояль серебряный подсвечник. Медленно, словно совершая ритуал, Захар зажёг свечи. Пламя их замерцало, освещая наряженную ёлку, бумажный Рождественский вертеп и богато сервированный стол. И высветило часть улицы - по ту сторону полуовальных окон столовой начался снегопад. Пушистые снежные хлопья падали и падали с неба. От этого на душе у всех стало светло и радостно. Сердца у всех замерли в предвкушении Рождественского чуда. И оно не замедлило случиться.
Как только из открытой двери кабинета хозяина донёсся мелодичный звон – старинные фамильные часы пробили двенадцать, одно из полуовальных окон с шумом распахнулось и вместе со снежными хлопьями в дом влетел чудесный Ангел. От неожиданности Захар, Любушка, Василиса и Сёмушка застыли с открытыми ртами.
- Ну что молчите? – спросил Ангел женским голосом и стал стряхивать налипшие на крылья и на белый палантин комья мокрого снега. А на голове у Ангела был повязан белоснежный ситцевый платочек. Ангел вытащил из кармана большие круглые очки с дужками и одел их себе на нос. И тут всем стало ясно – перед ними нянюшка Марфа!
- Ах, это ты, наша милая нянюшка! Ты стала Ангелом! – закричали Захар и Любушка. А дети бросились обнимать дивную старушку и знакомиться с ней. Расцеловав всех, нянюшка Марфа, сообщила:
- Да я вовсе и не ангел... Но я непрестанно молилась за всех моих бывших подопечных деток. Вот Господь и разрешил мне сегодня совершить это маленькое чудо – встретиться с вами. И Ангел-хранитель одолжил мне свои дивные крылья.
- Вот так чудо! – хором воскликнули дети и взрослые.
- А уж вы меня как порадовали! Такие молодцы! Смогли забыть все обиды и преодолеть все нестроения. И создали такую прекрасную семью.
- Нянюшка Марфа, а ты к нам прилетишь на следующее Рождество? – закричали Василиса и Сёмушка.
- Нет, мои милые. Больше не прилечу. У меня ведь ещё много воспитанников. И я ещё только обучаюсь всяким премудростям. И по правилу Небесной канцелярии могу посетить только одну семью раз в году на Рождество Христово. Так что уж не обессудьте. А вот о молитвенной помощи просите меня в любое время. А я услышу и с небес. И сами молитесь. Настоящие чудеса ведь не магия. Они совершаются не по людскому хотению, а по Божьему велению. И все – и Святые, и Ангелы исполняют волю Божию.
Василиса и Сёмушка повздыхали, поохали, но послушно согласились. Ведь и другим людям хочется встретиться с настоящим Рождественским чудом! Ну хотя бы раз в жизни!
- Но вы не печальтесь, мои дорогие! Я всегда приду к вам на помощь. Незримо я всегда рядом, - заверила детей и родителей нянюшка на прощание. И, взмахнув ангельскими крыльями, вылетела в распахнутое окошко…
Наступила тишина. Так как будто ничего и не случилось… И была ли на самом деле эта чудесная встреча?
- Смотрите… Там розы… - прошептала Василиса и показала в сторону ёлки. Под елью рядом с бумажным Рождественским вертепом лежали пять прекрасных белых роз, источая дивный аромат - с лепестков роз обильно стекало благоухающее мирро… А над малюсеньким Младенцем Христом, лежащем в яслях в вертепе, вдруг зажглась яркая звезда – засияла необычным светом та самая бусинка-жемчужина, завещанная Василисе и Сёмушке доброй нянюшкой, никогда не видевшей их при земной жизни. Ещё утром дети продели в драгоценную бусинку ниточку и повесили её на еловую ветку над Рождественским вертепом – будто бы и они принесли свой дар Младенцу Христу.
С тех пор счастье и радость навсегда поселились в дружном доме Добронравовых. А домочадцы договорились между собой передавать эту маленькую семейную тайну и дальше – из века в век, из поколения в поколение. А бусинка и пять засушенных роз стали фамильной реликвией. И каждый раз накануне Рождества Христова все члены семейного клана Добронравовых вновь становились свидетелями маленького чуда – пять белых роз таинственным образом оживали и благоухали всю ночь. И очаровывали присутствующих ароматом нежности, заботы и любви дивного небожителя – нянюшки Марфы. А скромная бусинка светилась, словно Вифлеемская звезда.
Метки:
