Побег

В небе жаворонком парила весна. Кое-где даже проклюнулась трава. Как-то вечером Ксения пригласила в кухню обоих сыновей, налила им чаю, поставила на стол масло, хлеб, варенье.
- Вот что, хлопчики, Александра Ивановича отсюда переводят, - сказала она сыновьям, и как бы себе, опустив голову, - думаю, что от стыда подальше. – Взглянула на братьев: - Так что переезжать будем втроём под Москву. А ты, - посмотрела на младшего, - на работе попроси общежитие, оставайся. Живи и трудись; а к нам в отпуск приедешь.
Вовка вскочил, крепко сжав кулаки, и отправился в спальню. Назревал скандал. Стало ясно Сашке и, конечно, матери, что Вовка даст бой за брата. Сашка тоже встал, но Ксения задержала его:
- Впрочем, я попытаюсь поговорить с Александром Ивановичем, чтобы он и тебя взял.
Александр Иванович оказался тут как тут. Он появился неслышно, едва не задохнулся от возмущения:
- Как не стыдно! Это я тебя уговаривал не оставлять его в чужом городе! – Казалось, он был готов ударить её. И снизил тон до спокойного: - Увольняйся, Саша, едем все.

Получив расчёт, Сашка деньги передал матери. На работе он забежал в цех попрощаться с Феликсом. Тот, торопясь куда-то, на ходу пожелал ему не забывать их компанию. Сашка зашёл к директору. Сказал ему только одно: ? Спасибо вам, буду вас всю жизнь помнить…? Директор крепко обнял Сашку и, ничего не сказав, по-дружески легонько подтолкнул его к выходу.
Последние дни в доме царил полнейший хаос, вокруг были разбросаны узлы, а в спальне углы завалила посуда. Но с каждым днём её становилось всё меньше: Сашка с утра до вечера сидел на базаре, где торговал фужерами, чашками, тарелками, ложками и вешалками.

Так пролетела неделя. В плацкартном вагоне семья поехала в Москву. Братья часто уходили в тамбур соседнего вагона, где, укрывшись от взора мамочки, курили. Она весь путь общалась с мужем и Вовкой, совсем не замечая Сашку. Прибыв в Москву, семья перетащила вещи на соседнюю платформу: им предстояло ехать на электричке в Ногинск. Сашка был потрясён тем, что увидел в окно при подъезде к вокзалу. Москва! Захотелось пройтись по столице пешком, посмотреть на её здания, улицы, площади. Он предложил брату сбежать, помня, что тот ему показывал триста рублей. Но Вовка отказался.
В Ногинске нанято было такси. На нём семья прибыла к мамочкиной подруге, которая жила в высоком деревянном доме. После ужина братьев отправили на ночь в маленькую комнатку. Вовка сразу же уснул, а Сашка, лёжа, глядел на окно, через которое проглядывалось небо, усыпанное звёздами; вспоминал столицу, и почему-то вспомнил Скребка. Из коридора до его ушей долетел заглушённый дверью голос. Кажется, это голос мамочки. Сашка тихо подошёл к двери и приставил к щели ухо. Точно, говорила она:
- Пойми, Оленька, не будь этих паразитов, мы с мужем могли бы остаться в Москве, у сестры его. Но это не главное. Муж ударился в пьянку. Главный инженер стройки – живи, радуйся. Так нет же… В шею выгонят. За каждую выпитую им рюмку боюсь.

У Ксениной подруги семья прожила неделю, пока не было снято полдома в посёлке Фрязево, это недалеко от Ногинска. Дом был убог, и стоял на отшибе. Прямо за ним тянулся густой кустарник. Братья с утра отправились погулять. Прошли кустарник, увидели поляну. Сели. Вовка вытащил тайную папироску, закурили. Опять замутило, особенно Сашку. Зарекался же! Вовка долго тряс его. Мамочка встретила обоих зло, обратив внимание на мутные глаза и болтающуюся походку. И не посадила за стол. А от выкуренной папироски их стал мучить голод. Опохмелившись крепким чаем, Александр Иванович ушёл на работу. Собиралась уйти и мамочка. Сашка был в полудрёме, муть из головы у него ещё не выветрилась. Но он услышал шёпот её:
- Вова, в кухне картошка вчерашняя, поешь, и колбаса есть. А когда проснётся этот, скажешь, что нет кроме хлеба ничего.
Когда она ушла, Вовка растолкал брата и потащил его завтракать картошкой с колбасой. О мамочкином наказе ни слова.
Мамочка словно озверела по отношению к младшему сыну. Снова начались упрёки в дармоедстве, и уже пару раз рука её опускалась на Сашкин затылок. Это Сашку не устраивало, унижало, ведь когда-то на злое обращение мамочки он отвечал побегами отчаянными из дома. И теперь с нападками её он мириться не захотел. Однажды выбежал из дома, держась за разбитый мамочкой нос. Навстречу ему шёл Вовка.
- Ты что весь в крови? - спросил Вовка.
- Не догадываешься?
- Стерва… А я по Москве полазил, в мавзолее, в Третьяковке был. Столица! Ну, а ты что надумал?
- Уезжаю, Вовочка… Насовсем.
- Может, на работу устроишься куда-нибудь?
- Куда? Я и в пастухи просился. Но, говорят, унас полно своих. Так что, пока, Вова. Я уже намылился, прямо так, сходу.
Он повернулся и пошёл своей дорогой. Вдруг Вовка догнал его и, не говоря ни слова, сунул в ладонь ему сто рублей.
- Спасибо. - Больше не сказал Сашка ничего. В последнее время он заметил перемену в брате: прежде он бы утихомирил мамочку, не позволил бы издеваться над братом, не дал бы уйти из дома.