На прозу Вознесенского
?Книга - огромная сила.? В И. Ленин.
?Книги - дети разума.? Свифт Д.
Эти цитаты, найденные в интернете, более всего отражают моё отношение к книге. Коротко и верно!
С детства хотелось обладать множеством этой ?силы?.
А чтобы полностью представить эту страсть, со жгучим стыдом признаюсь, я, наверно, cмогла бы своровать книгу, которая понравилась мне. (Конечно, в детстве, когда книг было мало.) Представляете?
Верхний ряд книг в моей библиотеке очень трудно пылесосить, надо стоять на стремянке, балансировать и держать при этом шланг пылесоса. Чертыхаясь, пыталась все же дисциплинированно проделать полезное для своих ?питомцев?, коих насчитывается более 5 тыс. Одна книга почему-то выпрыгнула из ряда, ударив меня по голове, спланировала на пол, нисколько не пострадав. Я опустилась с верхотуры вниз, подняла непокорную и раскрыла томик. И всё! Забыла обо всём.
Опустилась на золотые ступеньки, ведущие на первый этаж... и зачиталась.
Хотите знать какая книга заставила меня ?выпасть? из времени и погрузится в поэтический мир? Ежели эта книга, не новая и изданием 1984 года, есть у меня, значит она обязательно прочитана.
Но читала я её как в первый раз.
И так. Андрей Вознесенский ?Прорабы духа?. Ниже...Советский писатель.
Синяя твёрдая обложка, а выше написанное – золотом и небрежным почерком.
Прочитайте обязательно! Истинное наслаждение!
Говорят, что если человек талантлив, то грани его таланты, словно грани алмаза, могут сверкать в разных областях. Вспомните Великих!
Ломоносов например...
Эта проза Вознесенского особенная. Поэтический язык, смысловое повествование – оригинально! Но главное - это с какой нежной теплотой описаны друзья, знакомые и их творчество.
Не скажу, чтобы я сильно зачитывалась стихотворениями Вознесенского, одно то, что сей томик стоял на полках высоко, а не был в тех стопках, которые вольготно гуляют на столе или где-то под рукой. Наверно надо было ударить меня по голове этой синей книжицей, чтоб я поняла, как Велик был этот поэт!
Хочу отдать дань погибшему (а не умершему!) ПОЭТУ.
Путь коряво, пусть без тех неповторимых образов, как могу!
Лишь рубль да плюс в копейках сорок-
За синий томик небольшой!
Живых событий - целый ворох,
Великих жизней - непокой!
Поет оригинальность взгляда -
Гармонией в пятьсот страниц.
Садовнику письма - отрада,
Букет цветов в пространстве лиц!
Повесть ?О?.
Немного из текста. Здесь и далее в кавычках.
?Однажды в душный предгрозовой полдень я забыл закрыть форточку и ко мне залетела чёрная дыра.?
?Почему Маяковский мог пить чай с солнцем, а я не могу пообедать с чёрной дырой??
?О чём писалось в тот день? О дырах судеб.?
Вечор пришла дыра к поэту.
И шпагу он в неё вонзил-
Сверкающей частицей света,
Из глубины душевных сил.
? Тебя Пастернак к телефону!?
? Он стоял в дверях.
Всё поплыло передо мной. На меня глядело удивлённое удлинённо – смуглое пламя лица.?
Специально больше не стала писать выдержки из текста о встрече с Пастернаком. Это надо читать! А я боялась просто дотронуться и вспугнуть яркую ?бабочку? повествования, настолько воздушны строчки. Но как нежны и глубоки по содержанию!
На поле юности - вот встреча!
Случайностью расцветший мак...
В серебряный, матёрый вечер
Беседу дарит Пастернак.
?Он сидит на табуретке в своих очёчках на востром носу, шевеля выгоревшими на воле пушистыми бровями, великий английский скульптор, похожий на мужичка – лесовика, мурлыча улыбочку, он сидит и мастерит своих ?мурят? - нас с вами...?
?Сумерничаю с Муром.?
И тянет ?О? на долгом вздохе,
Вгрызаясь в камни, в суть текстур,
Природу шелуша на крохи,
Из Йоркшира овальный Мур.
Объёмы видятся в движеньях,
И воздух тоже инструмент!
Скульптуры дарят наслажденье...
Ребро гитары – монумент!
?Попытавшийся нарисовать его с удивлением вдруг обнаруживал в его лице античные черты...?
?Это была уличная античность, ставшая говорком нашей повседневности, - он был классикой московских дворов.
"Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее..."
?Он вызывал на себя прожектор, вжимал его в себя, как бревно, в живот, в кишки и на срыве голоса заканчивал...
?Пошли мне, господь, второго...?
Он пел - вздувалась вена сине..
Его античные черты
Кричали изнурённо, сильно-
Я вижу то, что видишь ты!
Он сердце брал твоё в ладони,
Струной душевной слал в полёт!
Над пропастью летели кони...
И пусть второго Бог пошлёт!
?Ностальгический Булат, основоположник струнной стихии в стихе, с будничной властностью настраивает незнакомую гитару...?
И там стихией струнной - первый,
Тюльпаном редким цвёл Булат!
А с резкостью надрыва нервов,
Кричала Белла в звездопад!
?Помню ее в чёрном на кушетке, как бы оттолкнувшуюся от слушателей. Она сидит вполоборота, склонившись, как царскосельский изгиб с кувшином. Глаза её выключены. Она слушает шеей. Модильянистой своей шеей, линией позвоночника, кожей слушает.?
Плисецкая, как дух Эола,
Летела с белого листа.
Мир покорила русской школой,
Где могут фуэте до ста!
Почему в своем стишке я взяла наугад для образов всего несколько строчек о Великих? Не знаю.
Но всего на пятистах страницах поселено много современников поэта. Они врастали в него встречами. Это его жизнь, ценная для нас.
И жизнь окружавших его талантов, которую поэт роскошно ЖИВОПИСАЛ.
Я полностью поняла это слово! ЖИВОПИСАЛ!
С Тарковским - запросто в знакомстве!
О, сколько их! Не перечесть!
Печать на вечность – вероломство:
Встречал... и знать имею честь!
Вместил таланты томик синий.
Вселенные в руках, с собой.
Их взлёт причудливостью линий
Чертил поэт своей рукой!
Прочитайте! Это наслаждение нам подарили задаром!
Как и все книги, любые.
Вот весь мой стишок!
На прозу Вознесенского о Великих..
Лишь рубль да плюс в копейках сорок-
За синий томик небольшой!
Живых событий - целый ворох,
Великих жизней - непокой!
Поёт оригинальность взгляда -
Гармонией в пятьсот страниц.
Садовнику письма - отрада,
Букет цветов в пространстве лиц!
Вечор пришла дыра к поэту.
И шпагу он в неё вонзил -
Сверкающей частицей света,
Из глубины душевных сил.
На поле юности - вот встреча!
Случайностью расцветший мак...
В серебряный, матёрый вечер
Беседу дарит Пастернак.
И тянет ?О? на долгом вздохе,
Вгрызаясь в камни, в суть текстур,
Природу шелуша на крохи,
Из Йоркшира овальный Мур.
Объемы видятся в движеньях,
И воздух тоже инструмент!
Скульптуры дарят наслажденье...
Ребро гитары - монумент!
Он пел - вздувалась вена сине..
Его античные черты
Кричали изнуренно, сильно-
Я вижу то, что видишь ты!
Он сердце брал твоё в ладони,
Струной душевной слал в полёт!
Над пропастью летели кони...
И пусть второго Бог пошлёт!
И там стихией струнной - первый,
Тюльпаном редким цвёл Булат!
А с резкостью надрыва нервов,
Кричала Белла в звездопад!
Плисецкая, как дух Эола,
Летела с белого листа.
Мир покорила русской школой,
Где могут фуэте до ста!
С Тарковским - запросто в знакомстве!
О, сколько их! Не перечесть!
Печать на вечность – вероломство:
Встречал... и знать имею честь!
Вместил таланты томик синий.
Вселенные в руках, с собой.
Их взлёт причудливостью линий
Чертил поэт своей рукой!
?Книги - дети разума.? Свифт Д.
Эти цитаты, найденные в интернете, более всего отражают моё отношение к книге. Коротко и верно!
С детства хотелось обладать множеством этой ?силы?.
А чтобы полностью представить эту страсть, со жгучим стыдом признаюсь, я, наверно, cмогла бы своровать книгу, которая понравилась мне. (Конечно, в детстве, когда книг было мало.) Представляете?
Верхний ряд книг в моей библиотеке очень трудно пылесосить, надо стоять на стремянке, балансировать и держать при этом шланг пылесоса. Чертыхаясь, пыталась все же дисциплинированно проделать полезное для своих ?питомцев?, коих насчитывается более 5 тыс. Одна книга почему-то выпрыгнула из ряда, ударив меня по голове, спланировала на пол, нисколько не пострадав. Я опустилась с верхотуры вниз, подняла непокорную и раскрыла томик. И всё! Забыла обо всём.
Опустилась на золотые ступеньки, ведущие на первый этаж... и зачиталась.
Хотите знать какая книга заставила меня ?выпасть? из времени и погрузится в поэтический мир? Ежели эта книга, не новая и изданием 1984 года, есть у меня, значит она обязательно прочитана.
Но читала я её как в первый раз.
И так. Андрей Вознесенский ?Прорабы духа?. Ниже...Советский писатель.
Синяя твёрдая обложка, а выше написанное – золотом и небрежным почерком.
Прочитайте обязательно! Истинное наслаждение!
Говорят, что если человек талантлив, то грани его таланты, словно грани алмаза, могут сверкать в разных областях. Вспомните Великих!
Ломоносов например...
Эта проза Вознесенского особенная. Поэтический язык, смысловое повествование – оригинально! Но главное - это с какой нежной теплотой описаны друзья, знакомые и их творчество.
Не скажу, чтобы я сильно зачитывалась стихотворениями Вознесенского, одно то, что сей томик стоял на полках высоко, а не был в тех стопках, которые вольготно гуляют на столе или где-то под рукой. Наверно надо было ударить меня по голове этой синей книжицей, чтоб я поняла, как Велик был этот поэт!
Хочу отдать дань погибшему (а не умершему!) ПОЭТУ.
Путь коряво, пусть без тех неповторимых образов, как могу!
Лишь рубль да плюс в копейках сорок-
За синий томик небольшой!
Живых событий - целый ворох,
Великих жизней - непокой!
Поет оригинальность взгляда -
Гармонией в пятьсот страниц.
Садовнику письма - отрада,
Букет цветов в пространстве лиц!
Повесть ?О?.
Немного из текста. Здесь и далее в кавычках.
?Однажды в душный предгрозовой полдень я забыл закрыть форточку и ко мне залетела чёрная дыра.?
?Почему Маяковский мог пить чай с солнцем, а я не могу пообедать с чёрной дырой??
?О чём писалось в тот день? О дырах судеб.?
Вечор пришла дыра к поэту.
И шпагу он в неё вонзил-
Сверкающей частицей света,
Из глубины душевных сил.
? Тебя Пастернак к телефону!?
? Он стоял в дверях.
Всё поплыло передо мной. На меня глядело удивлённое удлинённо – смуглое пламя лица.?
Специально больше не стала писать выдержки из текста о встрече с Пастернаком. Это надо читать! А я боялась просто дотронуться и вспугнуть яркую ?бабочку? повествования, настолько воздушны строчки. Но как нежны и глубоки по содержанию!
На поле юности - вот встреча!
Случайностью расцветший мак...
В серебряный, матёрый вечер
Беседу дарит Пастернак.
?Он сидит на табуретке в своих очёчках на востром носу, шевеля выгоревшими на воле пушистыми бровями, великий английский скульптор, похожий на мужичка – лесовика, мурлыча улыбочку, он сидит и мастерит своих ?мурят? - нас с вами...?
?Сумерничаю с Муром.?
И тянет ?О? на долгом вздохе,
Вгрызаясь в камни, в суть текстур,
Природу шелуша на крохи,
Из Йоркшира овальный Мур.
Объёмы видятся в движеньях,
И воздух тоже инструмент!
Скульптуры дарят наслажденье...
Ребро гитары – монумент!
?Попытавшийся нарисовать его с удивлением вдруг обнаруживал в его лице античные черты...?
?Это была уличная античность, ставшая говорком нашей повседневности, - он был классикой московских дворов.
"Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее..."
?Он вызывал на себя прожектор, вжимал его в себя, как бревно, в живот, в кишки и на срыве голоса заканчивал...
?Пошли мне, господь, второго...?
Он пел - вздувалась вена сине..
Его античные черты
Кричали изнурённо, сильно-
Я вижу то, что видишь ты!
Он сердце брал твоё в ладони,
Струной душевной слал в полёт!
Над пропастью летели кони...
И пусть второго Бог пошлёт!
?Ностальгический Булат, основоположник струнной стихии в стихе, с будничной властностью настраивает незнакомую гитару...?
И там стихией струнной - первый,
Тюльпаном редким цвёл Булат!
А с резкостью надрыва нервов,
Кричала Белла в звездопад!
?Помню ее в чёрном на кушетке, как бы оттолкнувшуюся от слушателей. Она сидит вполоборота, склонившись, как царскосельский изгиб с кувшином. Глаза её выключены. Она слушает шеей. Модильянистой своей шеей, линией позвоночника, кожей слушает.?
Плисецкая, как дух Эола,
Летела с белого листа.
Мир покорила русской школой,
Где могут фуэте до ста!
Почему в своем стишке я взяла наугад для образов всего несколько строчек о Великих? Не знаю.
Но всего на пятистах страницах поселено много современников поэта. Они врастали в него встречами. Это его жизнь, ценная для нас.
И жизнь окружавших его талантов, которую поэт роскошно ЖИВОПИСАЛ.
Я полностью поняла это слово! ЖИВОПИСАЛ!
С Тарковским - запросто в знакомстве!
О, сколько их! Не перечесть!
Печать на вечность – вероломство:
Встречал... и знать имею честь!
Вместил таланты томик синий.
Вселенные в руках, с собой.
Их взлёт причудливостью линий
Чертил поэт своей рукой!
Прочитайте! Это наслаждение нам подарили задаром!
Как и все книги, любые.
Вот весь мой стишок!
На прозу Вознесенского о Великих..
Лишь рубль да плюс в копейках сорок-
За синий томик небольшой!
Живых событий - целый ворох,
Великих жизней - непокой!
Поёт оригинальность взгляда -
Гармонией в пятьсот страниц.
Садовнику письма - отрада,
Букет цветов в пространстве лиц!
Вечор пришла дыра к поэту.
И шпагу он в неё вонзил -
Сверкающей частицей света,
Из глубины душевных сил.
На поле юности - вот встреча!
Случайностью расцветший мак...
В серебряный, матёрый вечер
Беседу дарит Пастернак.
И тянет ?О? на долгом вздохе,
Вгрызаясь в камни, в суть текстур,
Природу шелуша на крохи,
Из Йоркшира овальный Мур.
Объемы видятся в движеньях,
И воздух тоже инструмент!
Скульптуры дарят наслажденье...
Ребро гитары - монумент!
Он пел - вздувалась вена сине..
Его античные черты
Кричали изнуренно, сильно-
Я вижу то, что видишь ты!
Он сердце брал твоё в ладони,
Струной душевной слал в полёт!
Над пропастью летели кони...
И пусть второго Бог пошлёт!
И там стихией струнной - первый,
Тюльпаном редким цвёл Булат!
А с резкостью надрыва нервов,
Кричала Белла в звездопад!
Плисецкая, как дух Эола,
Летела с белого листа.
Мир покорила русской школой,
Где могут фуэте до ста!
С Тарковским - запросто в знакомстве!
О, сколько их! Не перечесть!
Печать на вечность – вероломство:
Встречал... и знать имею честь!
Вместил таланты томик синий.
Вселенные в руках, с собой.
Их взлёт причудливостью линий
Чертил поэт своей рукой!
Метки:
