Сатисфактор

САТИСФАКТОР.

Предисловие автора.
Вообще-то, можно было бы и не писать это вступление специально, а просто перекатать его из предыдущего романа. Тем более что ничего нового относительно собственного плагиаторства я тут не скажу. Но, с одной стороны, воровать тексты у себя самого - вовсе уж последнее дело. С другой - боюсь, что многим данная книга попадет в руки куда раньше предыдущей. Весь тираж ?Сына Ветра? читатели за несколько дней просто смели с прилавков, а когда случится его переиздание - неизвестно.
Итак, еще раз: я - не настоящий плагиатор. Отнюдь. Просто в голове скопилось так много всего, что где-то читал, слышал, видел. Этого с лихвой хватило на первую книгу и, как видите, осталось на вот эту вот. Стало быть, вторая книга - тоже попытка хоть как-то сюжетно упорядочить тот хлам, который накопился в памяти. Ну, не пропадать же добру….
Еще раз напомню, что если кто-нибудь из маститых (и не очень) литераторов обнаружит в ?Сатисфакторе? что-то знакомое или откровенно свое, то пусть на меня не обижается и по судам не затаскивает. Во-первых, сразу и безоговорочно (прямо сейчас) признаю за ним авторство. Во-вторых – низкий ему поклон за ценный подарок, поскольку ничего нелюбопытного в моем чердаке, который называется мозгами, не задерживается. И уж, тем более, не просится обратно на бумагу.

Глава 1. Роза, мыльня и гость с татуировкой.
Дальше порога я его не пустил. Незнакомец стоял в проеме двери и распространял вокруг себя такую вонищу, на какую разве только человек и способен. Молох вон, уж на что не брезглив, но, как только убедился, что мне никакая опасность не угрожает, моментально снялся со своего любимого места у камина и потрусил за дверь. Я отчетливо видел, как пес при этом старался не дышать. И уже из-за порога раздался его раздраженный чих.
Между прочим, меня всегда удивляло свойство людей иной раз пахнуть до того отвратительно, что ни одна другая божья тварь соперничать не возьмется. Рассмотрим, к примеру, степного чупа-вонючку, того, что мерзким своим запахом врагов отгоняет, сами знаете - не подарок. Благоухает этот зверек премерзко, но все же как-то природно, натурально, во всяком случае, не до тошноты.
Бог знает, зачем я его слушаю? Гость давно уж заслуживал того, чтобы его вознаградили медяком за изобретательность и спустили с лестницы. Однако он имел нахальство назваться ?принцем в изгнании? и, мало этого, с порога предложил мне принять участие в восстановлении попранной справедливости. Мол, только такому умелому бойцу, как я, подобное мероприятие под силу. Убедившись, что я в нужной мере опешил от столь нахального пассажа, этот самый ?наследник престола? посулил мне за труды немыслимую по нашим временам сумму. Особенно меня заинтересовало то, что сумма была представлена очень конкретной и очень некруглой цифрой. Впрочем, цифра эта маячила лишь в грядущем. А до того, изволите видеть, предприятие надлежало финансировать Вашему покорному слуге.
- Ну, хорошо, для простого нищего история получилась излишне витиеватой, - я на время отказался от рукоприкладства и решил откровенно позабавиться, - Только пока что Вы для меня не более чем ловкоязыкий повествователь.
В глазах вечернего гостя промелькнула тень досады, и он начал задирать правый рукав, распространяя вокруг себя очередную волну запаха давно немытой ноги. Я поморщился, однако комедию было уже интересно досмотреть до конца. Вышвырнуть Ихнее Драное Высочество я всегда успею.
- Хорошо, снимите все это совсем, - я указал на тряпье ?опального принца?, вложив в жест как можно больше брезгливости, и позвонил в колокольчик, - Только, умоляю, не далее порога!
Тальт, как гость сам отрекомендовался, немедленно скинул свою рухлядь, разулся и предстал передо мной в первозданной и удивительно чумазой наготе. Оружия под одеждой не оказалось. Насекомых, хвала Святым, тоже. Как ни странно. При этом принц-лишенец повернулся так, чтобы я мог заметить вытатуированный на плече красочный герб. Картинка была витиевата и многоцветна, но сама по себе ни о чем не говорила. Подобное, и даже похлеще, легко можно устроить у любого ярмарочного пигментатора за небольшую плату. Правда, осанка, манера выражаться и надменные искорки в глазах свидетельствовали, что гость если и завирается, то не слишком. Эх, лучше бы он безбожно лгал….
Мужчина оказался молодым и для городского попрошайки на удивление хорошо сложенным. Широкие плечи, узкая талия, длинные мускулистые ноги. Худой вот только до ужаса, аж ребра наружу. Все это прежде скрывалось тем, что он использовал в качестве одежды. Предстоящая беседа обещала быть уже более содержательной, по крайней мере, в смысле развеяния скуки, однако продолжать ее в создавшейся атмосфере было решительно невозможно. Я встал, подошел к окну, распахнул створку и уселся на подоконник. На сквознячке дышалось полегче. Незнакомец продолжал стоять в проеме двери, когда, вызванная колокольчиком, в комнату проникла Роза, моя служанка.
- В печь, - указал я ей на груду ветхой одежды у ног гостя и перевел палец на него самого, - Отмыть, накормить, напоить, привести в чувство. Последовательность - на твое усмотрение.
Я заметил, что в течение всей этой сцены посетитель даже не сделал попытки прикрыть срам. Ясное дело, у благородных не принято стесняться прислуги. Ну, а Роза уж тем более не пришла в замешательство при виде обнаженного мужчины. Она только блеснула глазенками по поводу приведения в чувство такого дивного, по ее мнению, тела.
Вообще-то, служанку звали так заковыристо, что язык вывихнешь, поэтому с первого же дня была она решительно переименована в Розу, к чему отнеслась совершенно равнодушно. Роза прекрасно вела мое хозяйство и в этом смысле была безукоризненной экономкой. Однако эта крупная, не без привлекательности, молодая женщина имела один существенный недостаток. Все, что выходило за рамки управления домом, сводилось к удовлетворению самой простой и естественной женской утехи. Первое время она даже нахально попыталась подбить клинья под меня самого, но тут уж дудки. Загодя осведомленный об ее талантах по этой части, я сразу пресек все поползновения завести шашни с хозяином. С целью утихомиривания и дрессировки, как только в глазах Розы разгоралось пламя тоски, я приводил из Нижнего Града девку с ладной фигурой и смазливой мордашкой. При этом старался выбрать особь погрязнее и садистски заставлял экономку в мыльне приводить барышню в состояние, достойное употребления. Кстати сказать, содержание тела в чистоте стало для Розы второй страстью после вышеупомянутой.

Глава 2. Роза, мыльня и всадники Апокалипсиса.
Тут следует остановиться и лишний раз помянуть противоречия, возникающие в нашей жизни на каждом шагу. Например, очутившись в этом, благословленном Господом месте, я поначалу не мог нарадоваться на жизненный уклад, напрочь лишенный вселенских бед и несчастий. Исключая, разумеется, мелкие недоразумения, вроде потасовок на рынке, дуэлей со смертельным исходом или публичных казней в назидание гражданам. Тогда казалось, что я, грешный, дикий и неотесанный, попал в этот земной рай только по недосмотру кого-то там, наверху. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что не все так расчудесно, как виделось сперва. В частности, среди населения совершенно не в моде было поддержание чистоты. Причем, касалось это всего, куда ни плюнь. Нечистоты, начиная от овощных очисток и кончая содержимым ночной вазы, например, выплескивались из окон прямо на мостовую. Народ ходил до ужаса чумазым и ничуть этим не тяготился, хотя парша и гноеглазие процветали повсеместно, особенно в Нижнем Граде. Достоверно были известны случаи, когда тело вообще обмывали лишь дважды - сразу после родов и перед погребением. То есть, при жизни - всего один раз. Совершенно непонятно, какой логике следовали, когда споласкивали упокойничка: тому было уж тем более все равно…
Которые благородные - те, конечно, пытались ежедневно смочить физиономию, хотя бы во время бритья, но в основном предпочитали бороться с грязью лишь частой сменой одежды и умащиванием тела всяк-разными благовониями. Мой-то народ в этом смысле был куда как более чистоплотен.
Та земля, где мне довелось появиться на свет, видать, очень приглянулась всем четырем Всадникам Апокалипсиса. Здесь они то и дело упражнялись и по одиночке и скопом. Наверное, чтобы не растерять сноровки к соответствующему моменту. А посему редкий год обходился без мора, глада, набега кочевников, а то и того и другого и третьего, вместе взятых. Отбиваться от конных разбойников, налетавших из Мутной Степи, приходилось всем миром и, порой, не единожды за лето. А уж в резню встревать следует вымытым, да в свежевыстиранном исподнем. Каждому известно, что любая рана куда как быстрее заживает, коли тело чистое.
Вот и здесь, как только представилась возможность, то есть, поднакоплены средства и куплен дом, я первым делом заказал плотникам мыльню на заднем дворе. Постройкой пришлось руководить самому, поскольку подобного рода заведений в городе не возводили отродясь. Мыльня получилась отличная. Сработанная из не гниющей кисской сосны, она топилась уже не по-черному, как на моей родине. Тут я не поскупился на настоящую парную печь, сложенную из отличного красного кирпича, который умеют обжигать только в Сантре, городке черепичников и гончаров. Несмотря на качественно выполненную работу, мастера так и не уразумели назначения постройки и, унося в мошнах щедрую плату, долго еще по моему поводу крутили пальцами у виска.
Для пробы я сначала слегка прогрел мыльню, загнал туда недавно нанятую Розу и от души отхлестал ее пучками свежих веток волосяного дерева, а после этого заставил раз-другой окунуться в громадную кадку с ледяной водой. Служанка явно рассчитывала на романтическое продолжение, поэтому за все время помывки и не пикнула, покорно снося весь процесс очищения. Однако я обманул ее смелые ожидания и выставил за дверь с распоряжением об ужине. А потом накалил мыльню до предела и поблаженствовал всласть.
Роза быстро раскусила удовольствие от того, как с каждым заходом в жаркую парную пот, брызгающий изо всех пор, становится все чище и прозрачнее, как наливаются силой и приятной истомой все мышцы, как светло и легко становится в голове. Более того, все ее поклонники с некоторых пор допускались к роскошному телу лишь после чистилища, самолично ею же и учиняемого. Я не возражал, было бы прибрано, и служанка ревностно следила за чистотой. Правда, выдерживали подобное издевательство немногие. У одних это вызывало непреодолимое желание покинуть даму как можно скорее, пусть даже через узкое окно и полуодетым, а у других - полный упадок сил. Причем такой, что, присутствуют они подле соблазнительной женщины или отсутствуют, проку все равно никакого. Дольше всех пока держится, как я заметил, Зико - здоровенный детина, соседа-кузнеца молотобоец. Ему, видно, тоже пришлось по душе собственное чистое тело, особенно после тяжкой работы в чаду у наковальни.
Пока принц-лишенец терпел адовы муки в ловких руках Миллиабауэры (Господи, выговорил, наконец!), я все стоял у окна и тяжко раздумывал. Ветерок постепенно освежал помещение, но было ясно, что ковры пойдут на выброс. Впрочем, может быть, Роза изыщет способ, как их проветрить.
Итак, я безусловно уверен в себе, но… Опыт - опытом, искусство - искусством, а Ее Величество Дуэль как была испокон веку дамой капризной и непредсказуемой, так ею поныне и остается. Стало быть, ежели и находить достойное применение собственным талантам, так уж за хорошую плату. Конечно, пока я ни в грош не ставил бредни Тальта, но чем чорт не шутит, не лежит ли за ними нечто более соблазнительное, нежели карьера простого, хоть и умелого, сатисфактора.
А ни к чему другому я не приучен. Способности мои былые дикий мед разыскивать никому тут не понадобились. Да и искать его просто негде. По всей стране нет ни одной пчелиной семьи. Привозят мед как лакомство заморское откуда-то из стран полуденных да по цене бешеной. Только, говорят, там пчел-то по дворам содержат, вроде как коров. Разводят рои в колодах рукотворных. Стало быть, и за морем мне дела б не нашлось. Хвала еще Учителю Хою, подобрал балбеса, обучил клинком размахивать. Теперь, вот, удовлетворяю амбиции благородных.
Поединки промеж знати Верховным Указом запрещены строго-настрого, а простолюдинам - тем пожалуйста. Так что, поссорятся, бывает, кто из Изысканных, потом о поединке для удовлетворения гонора уговорятся и нанимают таких, как я. Все чин-чинарем, по правилам, со свидетелями. До первой крови, там, или до окончательного смертоубийства, это как договорено будет. Плата, разумеется, соответствующая. Нанятые, значит, прыгают друг вокруг дружки, пыряют лезвиями. А эти, благородные которые, тем временем сидят на возвышении за одним столом, попивают шипучие вина, да поверх собственного оскорбленного достоинства еще и ставки делают. Хоть и противно бывает до омерзения, но работа, между прочим, не хуже и не лучше другой какой. Меня вот в последнее время очень даже высоко ценят за качества фехтовальные. Иным, случается, и нанять не по карману. С другой стороны - надоело все до опустошения души…
- Накормила и отмыла, в чувство приводиться отказался напрочь, - Роза вплыла в комнату. Она была очень раздосадована тем обстоятельством, что, Тальт отверг ее методы приведения в чувство. Недовольство ее выразилось в мстительном заявлении, что тряпье она не сожгла, согласно распоряжению, а вынесла на улицу и отдала какому-то бродяге.
- Поить тоже сами будете! - Роза вколотила еще один гвоздь в доску своей мнимой независимости от хозяина, крутанула юбкой и была такова.

Глава 3. Инкантатор, бакулярия и пироксидия с питонацией.
- Ништо, со мною тут можно без церемоний, - толкнув дверь, я вошел в залу. И едва успел сделать шаг, как сверху раздался пронзительный крик, и что-то с шумом свалилось на пол. Я повернулся. Возле стены на четвереньках стояла тощенькая девушка и испуганно хлопала на нас с Тальтом длиннющими ресницами. Была она боса, простоволоса и одета только в белую длинную рубашку на бретельках, задравшуюся так, что видны были коленки.
- Здравствуй, Бела, - я приветственно помахал ладонью, - Ты чего это на карачках ползаешь?
- Опять ты здесь? - сзади раздался сердитый гулкий голос, - С каждым твоим визитом, Сильва, несчастья становятся все более выпуклыми. Вон, теперь девка чуть не покалечилась…
Глубокий бас поселился в теле, совершенно для этого, казалось, не предназначенном. В дверях стоял захудалого вида сморчок с кривыми ногами, белоснежными космами и сморщенным, как сушеная груша, лицом. Был он, правда, подвижен и старчески румян, ну вылитый Святой Поэль - тот, что разносит детям гостинцы в честь окончания Зимнего Чернотропа, когда ночи начинают убывать. Кроме выдающегося голоса вошедший обладал еще и совершенно особенным носом. Огромный, похожий на клюв хищной птицы, этот нос давно уже стал неисчерпаемым источником шуток для городских острословов. Многие, например, во всеуслышанье удивлялись, как это его хозяина не заносит на поворотах? Однако никому и в голову не приходило озвучить тему носа в присутствии самого владельца. Старикашка был инкантатором и держал самую знаменитую в округе школу ведьм. Звали его Виром.
Между прочим, это весьма почтенное и прибыльное занятие. Ну кому, как ни ведьме, при нужде кровь заговорить да лихорадку отогнать? Или роды принять тяжкие? Или, скажем, нежить из дому выпростать? Или приворожить сердце чье? Или наоборот, гулящего мужа от шлюх отвадить? Только ведьме. Стало быть, спрос на их искусство весьма в народе велик. Я уж не говорю о таких тонкостях, как свалить на кого вину за несчастье или бедствие какое-нибудь вселенское. К примеру, за ураган или же за падеж скота. Очень, знаете ли, публичное ведьмосожжение граждан успокаивает и от бунта способствует…. Так что ведьмы, куда ни кинь, на вес золота. Ну, и плата за их услуги соответствующая…
Ага, понятно. Я по обыкновению своему бесцеремонному прервал урок бакулярии, летания на ихнем языке, то есть. Думаете, ведьмы летают на метле? Ничего подобного, они сами по себе летают. А помело, скажем, или вилы берут просто для того, чтобы хоть на чем-то усесться. В принципе, можно было бы пользовать и более удобные вещи, например, кресло. Да только, давняя традиция - не поощряются у них разные нововведения.
Судя по грохоту, Бела от неожиданности сверзилась аж с самого потолка. Вообще, ведьмак прав, последнее время я появляюсь тут в уж очень неподходящие моменты. В прошлый раз мой приход так испугал одну из институток, что вспыхнул рабочий стол самого Вира, на котором стояла свеча. До этого бедная девочка больше трех часов кряду безуспешно пыталась зажечь ее взором. И рисковала в случае неудачи в наказание остаться без ужина. Как потом сказал ее учитель, это упражнение называется пироксидия. А позапрошлое мое появление оказалось губительным для кувшина с водой, который та же Бела на занятиях по питонации удерживала в воздухе перед собой усилием воли.
- А больно успешно ты их обучаешь, - огрызнулся я, - Вот, с мастерством и несчастья растут. Слушай, а что они у тебя такие нервные, плохо кормишь, что ль? Здравствуй, кстати, Великий Мастер!
Польщенный старик мановением руки выпроводил девушку за дверь.
- Знал бы ты, Сильва, сколько они способны съесть, хоть кожа да кости одни. А пугливые - что ж, работа такая, вся на нервах, - произнес он и закричал вслед улизнувшей Беле, - Да не вздумай на дворе упражняться! Лови тебя потом! На сегодня все, закончили! Слыхала, проказница?

Глава 4. Бой у камина, досужие сплетни и дырки на обоих плечах.
Вир мне весьма благоволил, поэтому я и позволял себе открывать двери его дома, как говорится, задней левой. Само собой, такие отношения могли наладиться между молодым разгильдяем и мудрым ведьмаком только по протекции покойного Учителя Хоя. Тот был большим другом старика-инкантатора и по непонятным причинам лестно меня отрекомендовал при первой же возможности. В противном случае Вашего покорного слугу вышибли бы из этого заведения с той же помпой, с какой наших прародителей поперли из райских кущ. Быть может, и с еще более пышной. Вообще Учитель и Маг частенько засиживались здесь вечерами, попивали винцо, неспешно беседовали на совершенно отвлеченные темы и поигрывали в шахматы, искусно вырезанные из кости морского быка. Причем, делали они это все одновременно. Я присутствовал на посиделках в виде совершенно бесплотного существа, молча следил за тем, чтобы в камине не переводились дрова, исподтишка приглядывался к игре и прислушивался к разговорам. Однажды между стариками зашел спор на тему прикладной магии. Причем Хой утверждал, что любая качественно выполненная работа - тоже своего рода волшебство, независимо, имеет она отношение к потустороннему или нет.
- Да что ты говоришь! - хозяин тогда откровенно развеселился и предложил сразиться на мечах прямо в просторной зале при свете камина и свечей. Я разинул рот от удивления. Нелепая комплекция Вира была как нельзя менее подходящей, чтобы бросать вызов признанному мастеру клинка. Однако Хоя это ничуть не смутило, он вышел на середину зала, смахнул ножны с верного лезвия и встал в позицию. Дальше я был приведен в совершеннейшее изумление. Инкантатор и не двинулся из своего кресла, а только пристально посмотрел на стену напротив. В тот же миг одна из тонких рапир сама собой соскочила с ковра и ринулась в бой, да так ловко, будто находилась в руке самого Учителя Хоя. Тот изящно ушел от выпада и контратаковал. Со стороны казалось, что движения фехтовальщика были просты и небрежны, но я, немного понимая толк в поединках, прекрасно видел, каких усилий стоило Учителю уворачиваться от мечущегося в воздухе острия. В то время я уже настолько сносно помахивал клинком, что Учитель Хой даже давал мне возможность подзаработать, разрешая склоки своих наименее платежеспособных клиентов. Тем временем хозяин продолжал прихлебывать вино и хитро посверкивать глазами на рапиру поверх кубка. В конце концов, Хой начал выдыхаться, в отблесках свечей на его лбу засверкали жемчужины пота, и искусный боец, он решил разом покончить с противником. Два шага назад, два в сторону вприставочку, приоткрыть свободное плечо и… Рапира, а вместе с ней и Вир попались на эту нехитрую удочку. Магистр нахмурил брови, и трехгранный клинок провел прямой молниеносный выпад. Завершая пируэт, Учитель взмахнул рукой и резким ударом сверху вниз перерубил проскочившую мимо его бока рапиру пополам. Обе половинки со звоном рухнули на пол.
- Да, сталь у тебя замечательная, - Вир продолжал лакать из кубка, - Не изувечь ты мне хорошую вещь, на противоходе получил бы гардой в ухо.
Старики продолжили распитие своего зелья и одновременно - словесную дуэль на предмет наличия признаков магии в мастерстве закалки стали, изготовлении глиняных горшков и прочих приземленных занятиях.
- Все ж ты со мной не справился, - звучал основной аргумент моего Учителя. И, похоже, старому ведьмаку крыть было нечем.
Настал грустный день, я похоронил Учителя и через некоторое время пришел к выводу, что она профессия - хорошо, а две - лучше. Само собой, я направил стопы прямо в хоромы Вира, дабы напроситься в ученики. Однако несмотря на явное ко мне благорасположение, инкантатор воспринял эту идею без какого-либо энтузиазма.
- Хочешь остаться совсем без средств? - он увидел мой открытый от удивления рот и пояснил, - Если прознают о твоем новом увлечении, то кому ж придет в голову нанимать тебя для честного поединка, а? И так уж ходят досужие слухи…
Тут старик был совершенно прав. Слухи действительно имели место быть... Причем я своими удачами на дуэлях их только разжигал. В конце концов, для того, чтобы пригасить вздорные подозрения, я плюнул на доходы и провел ряд неудачных боев, давая соперникам возможность нанести неприятные удары, чего раньше, конечно, никому не позволял. Разумеется, подобные фокусы я проделывал, если условия схватки не предполагали смертоубийства. Восстанавливать репутацию ценой своей собственной жизни было бы глупо. Как всегда, доброе дело без неприятностей не обошлось. Порвав мне острием шпаги кожу на обоих плечах, молодой Сатор возомнил себя равным самому Сильве. Мне, то есть. И что Вы думаете, гордыня была наказана буквально на следующий день. Парень настолько поверил в свое несуществующее мастерство, что потерял бдительность, и Гор Пелиец легко проткнул ему сердце насквозь с первого же выпада. Сатора, кстати, подающего большие надежды фехтовальщика, похоронили как раз в день его Святого. Я решил прекратить подобные штучки и просто пореже ходил в гости к Магистру, дабы не возбуждать суеверий среди коллег. Ведь в своей среде мы прекрасно друг друга знали и были хорошо осведомлены, кто на что горазд. Несмотря на почти ежедневный риск оказаться лицом к лицу и быть убитым, многие из нас вообще имели откровенно приятельские отношения.

Глава 5. Тревожный колокол, рогатина и мостовая под затылком.
- Никогда, нигде, ничего похожего, - задумчиво произнес Вир.
Мы сидели в той самой зале за тем самым столом, за которым Учитель Хой и хозяин когда-то коротали вечера. На столешнице стояли те же самые бокалы, наполненные тем же самым красным вином. Смеркалось, зажжены уж были свечи, а Тальт успел рассказать инкантатору свою историю. Однако название его страны старику-магистру абсолютно ничего не говорило.
- Не нравится мне все это, Сильва, - Вир, наконец, прервал молчание, - Очень не нравится! История принца тебе ничего напоминает?
Ну, еще бы! Поменяй имена и события, и, пожалуйста, вот вам обстоятельства моего собственного появления в Виваде.
Я, как уже говорил, родился где-то в другом месте. Рос, работал, пристрастился к бортничеству, тем паче, что в моем родном селении занятие это считалось весьма почтенным. А с пчелками у меня установились самые приятельские отношения. Вместе с другими моими соплеменниками я ел, пил, спал, отбивался рогатиной, коль налетали кочевники, веселился в праздники, портил девок и пил хмельной взвар. И голодать приходилось в неурожайный год или ежели степняки нивы пожгут. И родных хоронил, зимним мором побитых. В общем, как все. И вот однажды, когда в очередной раз далеко-далеко зарыдал тревожный колокол на башне, я переоделся во все чистое, взял рогатину, да и вышел за частокол на привычное уж дело. Кочевники...
Колокол наш слышен издалека. Старики сказывали, что когда его отлили, то медь охлаждали слезами матерей, чьих сынов степные головорезы порубили, а дочерей в полон увели. Оттого он и не звонит, а как бы плачет навзрыд, по всей округе слышно. Возле колокола бесперечь находятся дозорные, в Мутную Степь смотрят. Чуть орда вдали покажется, сразу набат. И ни разу не было ложной тревоги. Степняки уж если пришли, то…
Встали мы тогда цепью, как предки рекомендовали. Кочевники налетают со свистом, с улюлюканьем, то ли нас пугают, то ли себе смелости добавить пытаются. Тут гляди в оба: прорвут цепь - начнется резня. С коня-то разрозненный пеший строй легко рубится. Или одно время взяли они в моду осаживать коней на расстоянии полета стрелы, и ну из луков пулять. Выбьют половину бойцов, с оставшимися - и саблями порубиться можно. Да только быстро их раскусили. Как натянут поводья, передняя цепь наша, что с рогатинами, ничком наземь хлоп! А со второй уж лучники стрелы мечут. А с ними степнякам тягаться трудно: наши луки-то поболе будут и лупят дальше. Стрелы тяжкие иной раз всадника с коня напрочь сносили.
И говорили ж предки, мол, не гонитесь за ордой, коли назад повернула. Уловка это. Поломаешь цепь, а в лощинке ихний запасной отряд тут как тут. Да молодые разве когда старших слушают? Вот и я попался, взыграла кровь, размахнулся, засадил кочевнику рогатину в спину. Так он с ней и поскакал. Помер уж, а с коня не спадает, прохвост. Ну, думаю, пропала моя рогатина, всего неделю как сработанная. Надо возвернуть, ладная рогатина была. С такой что на кочевника, что на мишку - все сподручно. Не зря же я ковалю за инструмент годовалого телка отдал. Коняка-то под мертвецом не шибко скачет, смекаю, догоню. И рванул вслед, благо ногами Господь не обидел, бывало, с волком тягался, не уступал. Только через овраг перескочил - вот они, голубчики, тут как тут. Окружили, камчами с коней порют, скалятся. Ну, изловчился, подпрыгнул, вцепился в одного, сдернул с седла, под себя подмял. Только успел шею свернуть, услыхал лишь, как хребет хрустнул. Тут и провалился во тьму кромешную - чем-то тяжким дали сзади по башке.
Очнулся - лежу на твердом, аж спина ноет. Оказалось потом - мостовая, камнем мощеная. Голова как набатный колокол гудит, перед глазами то ли пятна, то ли лица какие маячат. Напряг взор - мужик в странной одежде меня по щекам мордует.
- Сомлел, сынок, - слышу, - Ну, не мудрено, вон жара-то какая… Идти сможешь?
Поблагодарил я сердобольного, поднялся, покачался, снова чуть не завалился. Поддержал он меня под руку, повел куда-то. Как оказалось, к себе домой. Пока благодетель меня вдоль улицы почти что на себе волок, я ни на что внимания не обращал, уж больно все перед глазами плыло, да и тошнило изрядно. Это уж потом, как в башке полегчало, принялся на городскую жизнь таращиться да удивляться. И до сих пор не знаю, кто меня в сей город завез? И никто пока мне не подсказал, где та степь…
Через пару дней очухался, за ужином порассказал спасителю про жизнь свою, про кочевников, да про рогатину. Сильно он тогда инструментом моим пропавшим заинтересовался. Повел в конюшню, дал в руки вилы, мол, нету рогатины, но вот этим покажи, на что способен. А сам тонкое такое лезвие из-за пояса выметнул, только чехол в сторону отлетел. Ну, я не мудрствуя лукаво, вилы-то в него и кинул, постарался, правда, чуть выше макушки засветить. Но тот ловко крутанулся, ушел бы от удара, даже если б я ему в грудь трезубьем саданул. Не успел я и моргнуть, как спиной к стене оказался припертым, а острие кадык щекочет.
- Силен, - говорит, а сам смеется, - И откуда ты такой прыткий?
Так я и познакомился с Учителем Хоем, славным мастером клинка из Вивада.
Тальта, как выяснилось, тоже в беспамятстве нашли. Только ему повезло меньше, чем мне. Его обнаружили возле церкви, отходили и приняли к себе в общину городские бездомные.

Глава 6. Невыносимый Сосс, рыжая Павда и зеленый синяк.
- Я знаю в округе все вдоль и поперек, но о твоей стране, незнакомец, слышу впервые, - Вир почесал лохмы на затылке.
- Может, кто из твоих учениц чего скажет? - из вежливости я сделал вид, что тащу спасительную соломинку для принца мифического государства. Старик позвонил в колокольчик, и в дверях бесшумно возник долговязый парень с глазами доброго пройдохи.
- Где Павда?
Парень возвел очи горе.
- Упражняется, - он повел плечом, указывая примерное направление, где в данный момент может находиться эта самая Павда.
Старик внимательно и, в то же время, насмешливо посмотрел на слугу, тот опустил глаза и принялся шаркать ногой.
- Ну, повторяет дневной урок, - парень был явно смущен, хотя старался держаться по возможности независимо, - Да не волнуйтесь, Хозяин, к утру утомится, сама собой опустится потихоньку…
- Нет, Сосс, ты просто невыносим, - Вир вытянул вперед руку с крепко стиснутым кулаком, прикрыл глаза и медленно, по одному, разжал пальцы. Как только его мизинец оказался распрямленным, за стеной раздался уже знакомый визг и грохот падения. Слуга зажмурил глаза и вжал голову в плечи. Старик усмехнулся.
- Ну-ка, веди ее сюда. И имей в виду, что упала она по твоей вине, поэтому один только синяк - и ты отлучен от работы на неделю.
Сосс понуро вышел из зала.
- Прекрасный мальчик, - старик подождал, пока за спиной молодого человека закроется дверь, - Очень способный, я в его годы многого не умел из того, чем он уже сейчас владеет.
Странно, но до сих пор я этого молодца в доме Вира я не встречал. Впрочем, тут и не такие чудеса бывали и не такие существа прятались…
- Любовь-с? - проявил я проницательность.
- Ага, сохнет парень и донимает девушку всякими шуточками, вишь, заставил висеть до утра под потолком.
- Не убилась? - Тальт подал голос.
- Нет, - старик улыбнулся, - Но синяки я ей обеспечу. Будет ему наука…
Потирая локоть с неестественно огромным и каким-то даже зеленоватым кровоподтеком (инкантатор явно перестарался с этой бутафорией), девушка покачала головой.
- Что Вы, Мастер, и слыхом не слыхивала.
Сосс подпирал притолоку и пожирал глазами предмет своей страсти. При этом он временами поглядывал на Вира, стараясь понять, сердится на него учитель или нет? Наконец старик жестом выпроводил молодых людей и надолго задумался. Я сидел, спокойно попивая вино. В конце концов, если дело Тальта не будет иметь никакого продолжения, то у меня, как говорится, ни блох, ни вошей не прибавится. А вот мой новый знакомый вперился Виру в глаза и с нетерпением ждал, что тот скажет.
Вообще, пока принц-лишенец в деталях поведывал нам о своих мытарствах, становилось все яснее и яснее, что он говорит сущую правду. От простого попрошайки, сбрендившего и возомнившего себя благородным, ожидать столь подробного изложения событий, да еще два раза подряд, не приходилось. Правда, Магистр пытался временами запутать Тальта, задавая каверзные вопросы, да только ничего не вышло. Беда в том, что приведенные бродягой имена и названия были нам со стариком совершенно незнакомы. То же самое заявила и Павда, единственная не местная из институток. Она прибыла на обучение из такого далека, что сам Вир в свое время долго выяснял, где это может находиться.
- Ладно, если никто ничего припомнить не может, нужно посмотреть в фолиантной. Кто знает, вдруг из книг что почерпнем, - с этими словами старик жестом предложил нам с Тальтом проследовать в библиотеку, а он сам, мол, догонит нас по дороге. Согласно ведьмацким традициям, дом у Магистра снаружи был скромен и невелик, а изнутри - до того обширен, что побывать во всех его закоулках - жизни не хватит. Как такое может быть - вообразить совершенно невозможно. Сказывали, кое-кто из монахов пробовал изучать столь удивительный феномен, но ничем хорошим это не кончалось - помирали эти монахи от самых дурацких причин. Скажем, вином поперхнувшись, или после укуса простой осы опухали так, что едва в гроб удавалось втиснуть. Короче, бросили, в конце концов, такое изучать, себе дороже. Впрочем, где хозяин хранил книги, а библиотека у него была внушительная, я знал.
Открывать дверь фолиантной залы в своей обычной манере я уже поостерегся. Упаси Господь, там кто упражняется. Чего доброго, с перепугу или кости себе переломает или, хуже того, книги подпалит. Поэтому я намеренно громко потопал перед входом, отворил дверь осторожно, но уверенно, по-хозяйски, и мы с принцем-изгоем проникли в книгохранилище.

Глава 7. Коленки, шуточки и долгожданная удача.
- Тебе не кажется, что это прокол? - я ткнул пальцем в экран огромного монитора, - И серьезный прокол, между прочим!
- Ну, уж и серьезный! - Йоко презрительно фыркнула, - Мы же все тщательно подчистили. Двойная реинкарнация, знаешь ли, это не шуточки…
- Шуточки? Посмотри, даже этот старый пеликан что-то почуял и насторожился!
Йоко сидела, положив ноги на стол, нимало не заботясь о том, что я из-за этого был вынужден метаться по ее кабинету как тигр в клетке. Сесть в единственное кресло, стоявшее как раз напротив, было решительно невозможно. Вот тебе и хваленое японское целомудрие! Знает прекрасно, что я к ней неровно дышу, но рискует развалиться в позе голливудского шерифа, выставив напоказ очаровательные коленки и все, что выше.
- Кстати, а кто изготовил этого гнома с клювом? За такие фантазии надо лишать премиальных!
- Не кипятись, Андрюша, - мисс Маэда, наконец, прекратила пытку демонстрацией белья, вскочила из-за стола и подошла ко мне, - Его никто не делал. Он настоящий.
- Что?! - у меня отвисла челюсть.
Опомнившись, я подбежал к стеклянной стене и, сплющив нос, осмотрел сверху рецептариум. Два объекта - как корова языком слизнула. Их клинитроны были отключены. Не мигали огоньки, провода датчиков сиротливо свисали. Остальные объекты были, как обычно, на своих местах.
- Значит, все же получилось? - я задышал, - Почему я об этом ничего не знаю? Трудно было позвонить? Как удалось? Когда будем выводить?
Вопросы сыпались из меня как пшеница из худого мешка. С ума сойти! Пока я околачивался в отпуске и удил бестолковую печорскую форель, команде, наконец, удалось то, для чего Проект, собственно, и был создан.
- Отвечаю по порядку, - Йоко до конца насладилась произведенным впечатлением и вновь превратилась в холоднющего психолога, по совместительству являющегося руководителем проекта ?Плиний?. Она принялась разгибать пальцы, начиная с большого.
- Во-первых, да, удалось. Во-вторых, потому что хотели сделать тебе приятный сюрприз (кому сегодня стукнуло тридцать три?). В-третьих, пересадку проводил сам Кирилл. В-четвертых, выведение пока не планируем. Больше вопросов нет?
- Нет. И все же, чистой воды авантюра, - я потер ладонью подбородок, - Посмотри, соцконфликт уже налицо, а у меня нет даже его примитивной модели. Подарок на день рождения - это конечно, приятно, но…
- Но…, - Йоко как-то странно улыбалась, - Давай-давай, договаривай, что ?но??
- Поспешность такая мне не нравится.
- Да, этого есть немного. Только, понимаешь, ареал возник совсем неожиданно и при этом оказался абсолютно стабильным. И, между прочим, с чрезвычайно низкой толерантностью. Вообрази себе: две полноценные пересадки подряд, и ни одного сколько-нибудь заметного прогиба.
- Заманчиво, конечно, - меня все равно продолжало что-то терзать, - Давай-ка, сваливай мне все на компьютер. Пойду, помаюсь…
Я чмокнул ямочку на подставленной щеке руководителя Проекта и еще раз бросил взгляд на монитор.
- Мать честная! А это еще что за…, - ни одного, во всяком случае, приличного, слова, чтобы описать то, что я увидел на экране, в голову не приходило, - Нет, я Кирилловым обормотам все-таки уши поотрежу!
Увидев, что я вознамерился стартовать в Отдел Пересадки для осуществления Страшного Суда, Йоко схватила меня сзади за рукав.
- Андрей, ты что, не до конца понял? Ареал настоящий…

Глава 8. Кладбищенское отродье, подпольная магия и шпилька в зад.
Разумеется, в библиотеке нас ждал очередной сюрприз. Я оторопело замер в дверном проеме, Тальт налетел на меня сзади, тихо охнул и томно задышал. Зрелище было прелюбопытным. На подголовнике высокого массивного кресла, чуть спиною к нам, на корточках восседал некий тип. Такого чаще всего можно встретить в виде скульптуры скорбящего ангела над могилами состоятельных граждан. Однако этот, в отличие от своих мраморных собратьев, был, сволочь, абсолютно живым. Более того, он обладал почти античным телосложением, а его спина украшалась двумя мощными пернатыми крыльями ослепительно белого цвета. Этот, с позволения сказать, ангел без видимых усилий удерживал равновесие на спинке кресла и здорово смахивал на птицу, сидящую на жердочке. Есть такие, знаете, заморские, пестрые. Они еще ругаются непотребно человеческим голосом. Общее впечатление портили маленькие рожки на лбу, а также грязные ноги, расположившиеся там, куда обычно люди откидывают затылок. Мне показалось, что он был еще и глуховат. Посудите сами, открылась дверь, мы с принцем успели приложиться друг о друга с деревянным стуком, а этот субчик и ухом не повел. Так и продолжал сидеть в дурацкой позе, время от времени муслил пальцы и перелистывал страницы лежавшего на столе фолианта. Надобность далеко тянуться ничуть не нарушала его устойчивости на узком насесте. Было существо наго и полностью убеждено в собственном одиночестве. Ибо в промежутках между переворачиванием листов кладбищенский завсегдатай сыто рыгал и задумчиво почесывал собственные достоинства. Весьма, кстати, внушительные.
Я приложил палец к губам и скользнул за портьеру. Принц последовал моему примеру. Совершенно очевидно, что мы присутствовали при несанкционированных занятиях магией. Тип, шевеля губами, натужно прочитал что-то в книге, выставил вперед длинную мускулистую руку, и тут же на его ладони заплясал огненный шарик. Даже со спины можно было заметить довольную улыбку, растянувшую рот до самых ушей. Полубес выпростал гигантское крыло и поднес к нему ладонь с только что сотворенным пламенем. Как и следовало ожидать, затрещало, а в воздухе запахло жженым пером. Полученный результат очень расстроил новоявленного кудесника. Он отдернул крыло и принялся перекидывать шарик как горячую картофелину с ладони на ладонь. По-видимому, тот обжигал все больше и больше. Наконец магу-неудачнику стало совсем невмоготу, и он метко отправил раскаленный предмет в кадку с водой, стоящую у стены. В потолок ударил столб пара. Очень полезная штука, такая кадка, не зря ее предусмотрительный ведьмак, оказывается, в фолиантной держит! Полуангел подул на руки, убедился, что ожог несерьезный, удовлетворенно хмыкнул и снова припал к источнику знаний.
- Это что еще такое?! - сзади раздался бас хозяина, - А ну, брысь с моего кресла!
При звуке трубного гласа летучий обладатель рогов от неожиданности встрепенулся, и чтобы не свалиться, расправил гигантские крылья. Помахав ими немного, он восстановил равновесие, мягко спрыгнул на ковер и снова сложил летательные приспособления. Посмотрел на нас. Рожа была глумлива. Тут я ее и узнал. Именно этот самый негодяй перехватил у книжника Матта древний манускрипт по фехтовальному искусству. Только тогда он был одет в бесформенный длинный черный плащ и того же цвета берет. Выложил, гад такой, не торгуясь, сумму, в полтора раза превышающую запросы торговца, и вместе со свитком был таков. А я хотел сделать подарок Учителю Хою на День Святого. Первый в своей жизни подарок, ибо удалось хорошо подзаработать. Правда, денег немного не хватало, но Матта я почти уломал…
- Магистр, а можно я ему по шее врежу? - воспоминания об Учителе взбодрили во мне кровь.
- Ну, ты чего, Сильва, прям сразу драться, - тип был явно испуган и постарался побыстрее оказаться за вировой спиной, - Ты прям как бешеный. Ну, приказано было манускрипт купить, ну купил….
Ага, вспомнил меня, зараза!
- Не сердись, - подал голос хозяин и положил мне руку на плечо, - Это я ему велел рукопись перехватить. Иначе как, по-твоему, мне на рапирах с Хоем тогда биться? Не брать же уроки у него же у самого! Тем более что знания мне нужны были большей частью теоретические.
Вир хихикнул. Видя, что расправа отложена, полубес заканючил, обращаясь к старику.
- Хозяин, ну измысли ты какое-нибудь средство от клещей-то! Сам на солнышке полетать не даешь, а перья - они в темноте дюже тратятся насекомыми-то. Обескрылю - что делать-то буду?
- Брысь отсюда, нежить!
Полуангел поспешно ретировался.
- Так, и здесь ничего, и тут никак, - Вир быстро перелистывал станицы книг, бросал фолианты на пол, вытаскивал новую книгу, и все продолжалось с начала.
- А ну, кончайте бездельничать! Сильва, твоя полка - слева, Тальт - твоя справа. Кто первый находит слово ?Лигерия? - имеет от меня небольшой сувенир.
Да Бог бы с ним, с сувениром! Мы старательно перелистывали страницы древних книг, чихали от пыли, но ни названия страны, где родился наш принц-лишенец, ни чего-нибудь подходящего по смыслу не находили. Книг было, наверное, миллион. Если заветная информация окажется в последней из них, то лигериец рисковал приступить к задуманному уже после собственной кончины. От старости. Наконец сам инкантатор понял, что мы можем надолго задержаться среди пыльных фолиантов.
- Эй, Сосс!
Парень объявился так скоро, словно стоял под дверью. Из-за его плеча посверкивали любопытные глазенки рыжей Павды.
- Иди сюда, друг мой, помогать будешь, - Вир поманил парня пальцем, не поднимая глаз от очередной книги, - А ты, егоза, пригони обратно этого бездельника.
Егоза Павда сделала непонимающие очи и продолжала переминаться с ноги на ногу в дверном проеме.
- Где этот козел летучий? - пояснил свою мысль ведьмак.
Девушка ухмыльнулась.
- На кухне, где ж ему еще быть? - стало совершенно очевидно, что недоделанный ангел в доме особым авторитетом не пользуется, и рыжая не упустит возможности воткнуть ему шпильку в зад, - Пробу с Вашего пирога снимает.
- А в глаз он не хочет? - хозяин продолжал перелистывать страницы, сказанное девушкой до него дошло не сразу, - Что? Пробу снимает? А ну, сюда его, прохвоста! Я ему покажу пробу…
Прежде чем исчезнуть, Павда с чисто женским ехидством присовокупила, - А запивает он из той самой бочки…
Вир аж позеленел.
- Ох, и стервочка растет, - я сочувственно толкнул локтем Сосса в бок, - Чего это она так пернатого невзлюбила?
- Клинья он под нее подбивает, - хмуро ответил юноша, - Проходу не дает, петух рогатый. Вот, только Хозяин отъедет куда, пощиплю ему перья-то…
С этими словами парень без дальнейших приглашений подволок стремянку и занялся книгами под притолокой.
Прошло несколько минут, и в дверях возник Флегенд. Так звали нашего нового рогатокрылого знакомого. Рожа у него была покаянна и одновременно нагла. Покрасневшие глаза и подбородок весь в крошках явственно свидетельствовали, что последний кусок пирога Флегенд натужно проглотил уже под самой дверью. Насчет ?той бочки? Павда оказалась права. Вина у Вира всегда отличались выраженным ароматом, а посему благоухание донеслось даже до меня.
- Ну, как прошла проба? - ласково начал хозяин. Я предусмотрительно отошел подальше к стене, ибо давно знал, что чем нежнее Вир начинает, тем ужаснее потом будет вспышка его гнева. Тут уж может и посторонним не поздоровиться. Ведьмак, все-таки, не из последних…
Хранитель могил попереминался с ноги на ногу и затянул оправдательные речи.
- Там, Хозяин, корка подгорела, так я ее счистил да подъел, чтоб не пропадало…
- И много ли осталось?
Полубес не ответил и сделал вид, что ловит клеща в перьях левого крыла. При этом он старался не дышать, только это мало помогало. Сосс с верхотуры шумно потянул носом и в предвкушении сладостного зрелища неминуемой расправы над нарушителем порядка даже перестал листать страницы. Павда в проеме двери не показывалась, но ее зеленые глазки с моей стороны были отчетливо видны в темноте коридора.
Вопреки ожиданиям свирепая казнь не состоялась.
- А ну, иди сюда, ябеда, - Вир тоже заметил рыжую возлюбленную своего помощника, - Зови Белу, и быстренько спроворьте ужин на троих. Одна нога здесь, а другая…
За дверью раздался удаляющийся топот маленьких ног.
- А ты, козлина, будешь искать в книгах слово ?Лигерия?, и горе тебе, если к утру не разыщешь. Заставлю допить бочку, хоть лопни.
Полуангел понял, что на этот раз отделался легким испугом, и с готовностью бросился к полкам. Вир сделал нам знак возвращаться в залу. Я этому был несказанно рад. Не мое это дело в книгах копаться.
- Зря я насчет бочки, не подумавши, - проворчал инкантатор, когда мы вышли из фолиантной, - Ведь выпьет, скотина...
Отужинали. Павда, а может быть, Бела, оказалась славной поварихой. Во всяком случае, зажаренный на скорую руку каплун был превосходен. На город душной тьмою пала ночь, высиживать и вести дальше разговоры не хотелось ни мне, ни Виру. Только Тальт еще, пожалуй, был не прочь продолжить изыскания. Но, видя, что старик утомился, я потянул принца на улицу. Пока оставалось надеяться на удачу рогатого, авось что изыщет.
Мы вышли. Темнота слегка разбавлялась лунным светом. У ворот я обернулся и увидел две тени, тесно прижавшиеся друг к другу у крыльца. Сосс и Павда.
- Ну и славненько, - пронеслось у меня в голове, - Главное, чтобы это не мешало занятиям по бакулярии.

Глава 9. Игра в пятнашки, полночь и премиальные.
Я сидел перед монитором, тупо пялился в экран и все пытался ухватить за хвост то, что меня подспудно смущало. Модель очередного конфликта постепенно складывалась, однако для окончательной формулировки чего-то не хватало. Или, наоборот, что-то было лишним. Последние кусочки мозаики упорно не хотели вставать на свои места, сколько я ни бился. Это как в игре в пятнашки. Если две последние фишки поменять местами, то никогда не сложится. Только там-то это давно известно, и думать не надо, а вот в моей задаче присутствовал какой-то фактор, делающий пока систему нестабильной. Причем компьютер старательно манкировал мои указания выявить этот фактор для анализа. Чортова машина! Придется шевелить собственными мозгами.
Я откинулся в кресле и принялся рассматривать пластик потолка. Иногда это помогало, чаще нет. В данном случае господствовал второй вариант. Итак, что мы имеем? ?Мозги? в режиме сканирования по стандартным точкам патологии не выявляют. Значит, мисс Маэда права в том, что обе пересадки прошли без прогибов. Стало быть, проблема глубже. Придется искать вручную. Я вздохнул, вывел события на экран для просмотра с самого начала и приготовился вычеркнуть из жизни грядущую ночь.
Только я успел подумать о чашке кофе и протянул палец к селектору, чтобы оную заказать, как дверь открылась, и в лабораторию вошла сама Йоко с вожделенным напитком в руках.
- Вот, похоже, ты застрял тут надолго, - она поставила чашку передо мной, - Конечно, можно было бы и пригласить меня отпраздновать день рождения где-нибудь в Гиндзе, но ты же псих. Поэтому, держи кофе, а я просто посижу рядом. Устала зверски.
Мисс Маэда плюхнулась в кресло и вытянула ноги.
- Почему это я псих? - работа требовала передыха, и я был не прочь попикироваться самую малость.
- Потому что, если бы ты действительно пригласил меня в забегаловку, то сидел бы напротив и тупо смотрел куда-то в себя.
- Ага, а ты что ожидала?
- Андрей, ты поросенок. Когда идешь куда-нибудь с дамой, то надо смотреть ей в глаза, нежно перебирать ее тонкие чувственные пальцы, томно вдыхать фимиам духов и мгновенно выполнять самые неожиданные капризы. Поэтому мы никуда не идем, а ты давай, колись, в чем загвоздка.
Последнюю фразу Йоко произнесла по-русски. Она старательно изучает язык Достоевского и Пушкина, но при этом особое внимание уделяет именно ненормативной лексике. На фоне подчеркнуто правильного, как у всех иностранцев, произношения сленг в ее устах звучит просто очаровательно. Недавно она угостила меня такой фразой, что я покраснел, чего не случалось уже более десятка лет. Сначала мы долго смеялись, а потом я имел крупный разговор с Кириллом, известным матершинником. Пользуясь тем, что здесь его мало кто понимает, он пылко воплощает давнюю свою мечту безнаказанно сквернословить. Надо отдать должное, Кирилл демонстрирует при этом отменную выучку, бывает разнообразен, красочен, точен и почти никогда не повторяется. Он него, собственно, мисс Маэда и почерпнула легковыговариваемое, но совершенно неудобопубликуемое выражение.
Пока я хлебал свой ночной кофе, Маэда-сан просматривала сюжет на мониторе. Внезапно она ткнула пальцем в клавиатуру и заморозила изображение.
- А ну-ка, открути назад, Андрей, и просмотри еще раз. По-моему, тут действительно что-то не так.
Я с сожалением оторвался от лицезрения Йокиной попки, которой та загородила экран, допил кофе и пустил запись. На мониторе в проеме двери стоял нагишом один из наших объектов и демонстрировал татуировку на плече.
- Полночь! - заорал я так, что в пустой чашке зазвенела ложка, поднял Йоко под локти и крепко поцеловал.
- Я ничего не понимаю, говори по-английски! - запротестовала руководитель Проекта, - Сейчас только половина одиннадцатого…
Я поставил девушку обратно на пол, решительно вырубил ?мозги? и заявил.
- Завтра. Все - завтра.
Йоко посерьезнела и повторила понравившееся ей слово.
- Колись, Андрей, что ты там увидел?
- Мадемуазель, будь Вы простым оператором, я прямо сейчас выписал бы Вам гигантские премиальные, но поскольку для этого требуется Ваша же подпись, то это неприлично. Посему я вознаграждаю Вас роскошным ужином. Выбирайте заведение!
В глазах Маэды-сан набухал и покачивался такой крупный вопросительный знак, что я не решился ее мучить.
- Кирилловы барбосы смастырили великолепную татуировку, сплели шикарные легенды и провели блестящее внедрение. Но! На повторной реинкарнации они или схалтурили или пожадничали. Понимаешь, объекты ПОМНЯТ предыдущие ареалы!
- Тебе не кажется, что это прокол? - Йоко ткнула пальцем в экран погасшего монитора, - И серьезный прокол!

Глава 10. Спящий Молох, амулет и младший братик.
Я проснулся от ощущения, что нахожусь в комнате не один. Первой мыслью было негодование на Розу, посмевшую пойти на приступ в столь поздний час. Однако я быстро убедился, что это не так, иначе служанка уже давно была бы в моей постели и осуществляла кавалерийский натиск. Я сел на кровати. Луна светила прямо в окно, но все равно не было видно ни шиша. И явственно несло паленым пером. Пришлось вздуть свечку. На спинке кресла неподвижно, как изваяние, восседал Флегенд и в упор смотрел на меня. Молох, мерзавец, дрых без задних ног на своем любимом месте подле каминной решетки.
- Не кори пса, Сильва, - произнес пернатый, - Собаки меня не чуют.
Вот ведь напасть, не дом, а проходной двор!
- Ты как тут оказался? - я еще не до конца проснулся и более сложные вопросы, связанные с появлением в моем жилище этого прохвоста, в голову не приходили.
Тот пожал плечами, кивнул на открытое настежь окно и ухмыльнулся.
- Заведи себе вдобавок нетопыря, вот они меня чуют сразу.
- А если в ухо? Говори скорее, зачем пришел, и проваливай, тебе еще до утра в книгах копаться, - я зевнул.
Флегенд в ответ уселся в кресло по-нормальному, принял горделиво-развязную позу и даже положил ногу на ногу. Пятка его была по-прежнему грязна.
- Я все нашел про твоего нового друга. Есть, оказывается, в библиотеке такая полезная книга, там про все расписано. Вот она, - оказалось, что полубес приволок фолиант с собой, и теперь сидел прямо на нем.
- Ну-ка, ну-ка, - я протянул руку к толстому тому, однако Флегенд проворно сунул его снова себе под задницу.
- Не-е-е, - протянул он, - Тут дело денежное…
Я оторопел.
- Лигерия находится так далеко, что тебе и не снилось, - заявил он и со значением поднял вверх палец, - А добраться туда со всяческими удобствами можно только на мне. Ведь тебе туда надо? А потом обратно? И другу твоему, Тальту этому, тоже?
- Ну, предположим…
- А чего предполагать, - пройдоха явно считал, что поймал за хвост птицу удачи, - Раз вам обоим туда надоть, значитца, в деле и мой братик. Теперь же, если не возражаешь, поговорим о деньгах.
Вот ведь, гад!
- А ну, пойдем старика будить.
При упоминании о Вире рогатый ангел малость поскучнел лицом и в задумчивости почесал между пупырышками на лбу.
- Знаешь, Сильва, ты хоть убей, но туда мне возвращаться не след. Сам посуди, книгу из библиотеки я вынес - только за это Хозяин перья повыщипывает - это раз. Пирог евойный съел давеча… Нечаянно… Опять же, накажет - это два. Потом дылду эту стоеросовую побаиваюсь - он же за свою рыжую стерву голову оторвать готов. А чего там в ней - ни кожи, ни рожи.
В этом пункте паршивец, несомненно, лукавил.
- Не, мне теперя одна дорога, с вами. Тут и полезен буду и подзаработаю. Что, скажешь, я не прав? Я, вон, и вещички уж собрал.
Флегенд кивнул на камин. Действительно, прямо возле морды спящего Молоха на полу валялась скромная котомка. Да, имуществом малый не обременен. Надо признать, что маячащие перспективы действительно не сулили Флегенду ничего хорошего, однако шутить с инкантатором было еще опаснее. Одно дело быть выдранным как сидорова коза за непотребства, к которым Вир, похоже, уже привык, а другое - кинуть ведьмака со всеми вытекающими последствиями.
- Короче, так, - я, наконец, нашарил тапочки, - Несешь книгу назад, ставишь на полку, утром докладываешь хозяину, что кое-чего нашел. А мы с Тальтом спозаранку объявимся.
- Дык, перехватит же дело! - полубес аж взвился, - Перехватит, и буду я сидеть на месте и выдранный, и не солоно хлебавши. А денежки-то мои тю-тю!
- Пока, балбес, ни о каких деньгах мы с тобой речи не вели, - я жестом прервал его истошные вопли, - Не будет Магистр ничего перехватывать, сам посуди, куда ему в такую даль переться? У него одних девок на руках с десяток. На кого старик их бросит? А тебя мы с Тальтом наймем. Якобы… И порки избежишь, и с прибылью останешься... Если живы будем.
Чорт бы побрал мое мягкое сердце! Пожалел тварь этакую, а, считай, согласился на все его условия…
- Ну, ты, Сильва, хитрющий! - это трепло применило, конечно, другое слово, поясняющее, что хитрость моя исходит вовсе не из головы, а из совсем противоположного места, - Ладно, будь по-твоему, только не подведи, а я уж расстараюсь…
С этими словами ночной гость подхватил узелок с пожитками, распростер крылья и выпорхнул прямо в окно. Предусмотрительный негодяй книгу мне, конечно, так и не показал.
Поутру я был весьма не в духе. Во-первых, не выспался, привык, знаете ли, отдыхать без перерыва. Пусть сон будет недолгим, но извольте не будить попусту. Во-вторых, завтрак, поданный Розой, был из рук вон безобразным. Экономка была разобижена: присутствие новичка в доме подвигло ее отправить Зико вчера вечером восвояси, однако пробраться в комнату, где ночевал Тальт Лигериец, не вышло. Принц заперся изнутри. В-третьих, мне крайне не нравилось, что в дело слишком уж успешно встрял рогатый проходимец, и поэтому первые осложнения я ожидал уже вот-вот.
Тальт же, напротив, выспался превосходно и предвкушал очередную встречу с ведьмаком, мол, вдруг чего прояснится. Был он полон надежд и радужных перспектив, настроение излучал лучезарное и с большим аппетитом умял все, что Роза подала под видом завтрака. Потом в придачу выхлебал бурду, поименованную ею ?кофеем?, и в благодарность даже ласково наподдал экономке по заднице. Отчего та не только воспряла духом, но и расщедрилась на вторую порцию для нас обоих. Качество при повторном заходе, само собой, оказалось несравнимым с тем, что поднесено было в первых чашках. Тальт покрутил носом и даже поинтересовался, как называется божественный напиток, что Роза поднесла на этот раз. Бедняга некоторое время провел в обществе бродяг, что совсем отбило у него вкус. Я из-под скатерти показал Розе кулак, на что она совершенно не прореагировала, ожидая, очевидно, к вечеру развития событий. Забегая вперед, скажем, что она не ошиблась.
Позавтракав, мы, во всяком случае, я, пришли в более хорошее расположение духа. Сборы были недолгими, и через несколько минут Ваш покорный слуга и его новый знакомый Тальт Лигериец вышагивали уже знакомым маршрутом к дому инкантатора. И первое, что нас встретило у крыльца, было ухмыляющейся рожей Флегенда.
- Друзья мои! - возвестил он с торжественными нотками в голосе и на всякий случай заслонил собой дверной проем, - Надобность вам посещать великого Хозяина отпала. Он сегодня утром снабдил меня как наилучшими пожеланиями, так и некоторой суммой на дорогу, каковую мы с вами начнем покорять буквально сейчас.
Меня несколько насторожило такое начало, поскольку инициатива, исходящая от этого типа не могла сулить ничего путного в принципе. Полубес был облачен в уже знакомые мне длинный черный плащ и берет, скрывающие крылья и рога. Вид у него был боевой, и смахивало это существо на удачного разбитного контрабандиста. У ног Флегенда лежала та же котомка, правда, с нынешней ночи несколько пополневшая в талии. Плоские и угловатые очертания нижней ее части наглядно свидетельствовали о том, что нужную книгу негодник все-таки из библиотеки спер. Правда, оказалось, что тут я ошибся. Только мы приблизились к крыльцу, и я попытался сдвинуть с места издержку ангельского производства, как двери отворились, и перед нами предстал Вир во всей своей кривоногой красе. Старательно расчесанные седые космы привели меня в умиление, и я совершенно искренне поклонился старому ведьмаку. Тальт последовал моему примеру. Старик был растроган.
- Друзья мои, благословляю вас обоих на дальнюю дорогу, - разнесся по округе его чудовищный бас, - К сожалению, годы мои уж не те, а то я б с вами…
- Понимаем, Магистр, - подал голос принц-лишенец, - Мы удручены скорой разлукой, но учитываем, что, будучи ответственны за судьбу десятка девиц, вверившим Вам свою будущность…
От витиеватости речей у меня заныли зубы. Было ясно, что Флегенд поспешил доложиться хозяину до нашего прихода, и как-то провернул дело с учетом собственной корысти. Впрочем, принимая во внимание пройдошливость этой рожи… Тем временем, ведьмак и принц продолжали изощряться в любезностях. Последнего, видимо, прорвало, и он спешил восполнить долгий пробел в употреблении изящной словесности.
- Со своей стороны, - вещал в ответ Вир, - Я постараюсь приложить все усилия и поворожить об успехе предстоящего вам трудного дела. Поверьте, это немало.
- Мы будем тоже усердно молиться за Ваше здравие, Магистр, дабы с соответствующей моменту постоянностью ощущать спиной Ваше покровительство.
Я еле удержался, чтобы не сплюнуть. Интересное дело! Между прочим, я еще ни на что не давал окончательного согласия, а эта банда уже успела ?без меня меня женить?. Наконец старик прекратил кривляться и уже обычным тоном обратился ко мне.
- Не корчи рожи, Сильва. И так было ясно, что ты на все согласен, а то я тебя не знаю. И, кроме того, я отправляю с вами найденную путеводную книгу, а при ней вот этого негодника, - он указал пальцем на сияющего Флегенда, - Можно сказать, отрываю от сердца!
Тут я не выдержал и захохотал. Надо же, от сердца отрывает! С крыльца тоже раздался взрыв смеха. От только что прозвучавшего признания в любви Сосс немедленно скрючился и осел на ступеньки. Рядом с ним по этому же поводу от души веселилась рыжая Павда.
- Обои отлучены от работы на неделю! - возмущенно заорал на парочку инкантатор. Над соседними хоромами с карканьем поднялась туча ворон. Оглушительный голос ведьмака прервал процесс разворовывания помойки. Сосс с рыжей от греха подальше мгновенно испарились с крыльца. Меня кто-то подергал за рукав. Я обернулся и увидел грустные глаза Белы. Она протянула мне что-то завернутое в белую тряпицу.
- Ты всегда был ко мне добр, Сильва. Спрячь на груди. Это первый амулет, который я сделала сама. Говорят, такие обереги самые действенные. Вряд ли это так, но мне нечего больше тебе дать. Прощай, и побереги себя.
Бела сделала шаг назад, и ее силуэт медленно растаял в воздухе. Ого, девка определенно делает успехи! Я даже не успел ее поблагодарить, оставалось только молча сунуть сверток за пазуху. Вир долгим взором посмотрел на нас троих, прощально взмахнул рукой, и за ним захлопнулась дверь. Что ж, долгие речи, долгие проводы, долгие слезы… А нам еще собираться.
- А это мой братик, - голос из-под дурацкого берета вернул меня к действительности, - Его зовут Омур.

Глава 11. Придворный обольститель, оружие и доспехи.
Подпирая угол дома могучим плечом, у стены скромно стоял детина с кроткими голубыми глазами и золотистой кучерявой шевелюрой. Одет он был подстать братцу, только плащ был слегка посветлее и заметно чище. Судя по тому, с какой нежностью он смотрел на нашего полубеса, эти голубчики действительно были братьями. Причем Флегенд, старший, так сказать, служил примером для обожания и подражания. По моему глубокому убеждению, совершенно не заслуженных. Необходимо было сразу внести ясность в отношения и расставить все фигуры на доске. А проще говоря, указать этой парочке ее место.
- Так, ну и чем ты занимаешься? - обратился я к верзиле, - Брат твой - известный ловец клещей, поедатель чужих пирогов и похититель чужих рукописей. Надеюсь, у тебя послужной список столь же впечатляющ?
Парень поморщился.
- Не наговаривайте на брата, сударь. У Флегенда сейчас просто сложный период в жизни. А вообще-то он замечательный. А я служу, то есть, служил у молодого Герцога придворным обольстителем.
- Кем?! - у Тальта полезли глаза на лоб.
- Ну, подготавливаю понравившихся ему придворных дам к обольщению, - пояснил обладатель золотых кудрей.
- Сводник, что ль?
- Ну зачем вы так! - малый даже немного обиделся, - Никакой я не сводник! Стреляю просто в них из лука. Вот из этого вот.
Он распахнул плащ, под которым действительно оказались спрятанными лук и колчан со стрелами.
- Стрелы умащиваются специальным составом, - продолжал придворный обольститель, - От него бабы сатанеют и начинают вешаться на шею первому встречному. А дальше - Их Светлости, который довольно ленив, только и надо подсуетиться, чтобы этим первым встречным и оказаться.
- А стрелы ты вымачиваешь в Розиной моче, не иначе, - хмыкнул я про себя, но вслух произнес, - Попадать надо, разумеется, прямо в сердце!
- Да Вы что, сударь, - теперь уж детина выпучил на меня глаза, как на умалишенного, - В сердце - этак укокошить же можно запросто! Нет, надо в задницу, быстро действует и безопасно.
Замечательно! Попутчиками у нас оказались две незаурядные личности: проходимец и идиот: Омур юмора не понимал совершенно. Это обстоятельство делало наши перспективы столь захватывающими, что даже Тальт по дороге домой заметно загрустил.
Целый день я занимался приведением дел в порядок, написал несколько прощальных писем друзьям, тщательно проинструктировал Розу по ведению хозяйства и содержанию Молоха в мое долгое отсутствие и даже благословил ее на возможный брак. Приданное ей было мною давно приготовлено. Я написал записку меняле Глееру, хранившему мои сбережения, чтобы тот отложил для служанки определенную сумму до дня ее бракосочетания, а остальное немедленно прислал мне. Роза поблагодарила и мухой унеслась в контору к ростовщику. Тальт занял у меня немного денег и пошел прощаться с бездомными. Этим он меня весьма удивил. Но видно, несмотря на лишения, время, проведенное среди отбросов общества, принц вовсе не рассматривал как бездарно потерянное. Где мотались братья, и чем они занимались, не знаю, да и не интересовался. Достаточно было своих забот. К вечеру все трое объявились, довольные собой и, как ни странно, абсолютно трезвые. Ужин прошел в относительно мирной обстановке за исключением небольшой перепалки по поводу оплаты каторжного труда обоих пернатых братьев. Роль основного торгующегося на себя взял, естественно, старший из них. Однако долгих препирательств не последовало, поскольку Тальт непререкаемым тоном назвал сумму, которая почти сразу удовлетворила обоих родственничков. Правда, я не удержался от шпильки.
- Сюда же включается стоимость средства от клещей и прочих насекомых.
Флегенд поперхнулся от такой моей мелочности, но повозмущался больше для порядку и согласился с тем, что этот тезис справедлив. Роза на протяжении всего ужина цвела, подпирала притолоку, ловила на лету любые мои пожелания насчет подать на стол очередное блюдо и верила в свою счастливую звезду. Помимо меня и Лигерийца, ей недоступных, нынче в доме присутствовали еще два объекта. По мнению Розы, они были вполне употребимы, так что во взорах служанки пылал неугасимый огонь надежды.
- Где прикажете разместить гостей, Хозяин?
- Так, оба двое - встать к стене и разуться! - приказал я: грязные ноги Флегенда в совокупности с белыми простынями вызывали у меня странные смешанные чувства.
Братья от оторопи даже перестали жевать и, ни слова не говоря, выполнили распоряжение. Младший из них оказался более чистоплотен, и потому остался невредим.
- В мыльню! - распорядился я, указав Розе на Флегенда, - По исполнении - представить результат.
Та только этого и ждала, и так проворно уволокла несчастного за дверь, что я его даже немного пожалел. Бедняга успел только жалобно пискнуть.
Ужинали мы прямо в фехтовальной, самой большой комнате моего дома. Отведав сладкого, я отряхнул ладони и направился к стене, на которой висело все мое оружие, от тонких рапир для второстепенных боев до любимого меча, уже почти сросшегося с рукой. Именно им я и прикончил большинство своих соперников, коли дело доходило до того. Был меч чуден, прекрасно балансирован, рукоятка - ну точно слепок моих пальцев. Учитель Хой незадолго до смерти сделал мне этот умопомрачительный подарок.
- Можно и мне? - за спиной раздался голос Тальта.
- Да сколько и чего угодно, за исключением вот этого, - я погладил гарду своего любимца.
Лигериец понимающе кивнул, хотя при этом на мой меч и не посмотрел даже, а снял со стены и стал прилаживать на пояс громоздкое иноземное лезвие. Оно было длинное, тяжелое, неповоротливое, и висело на ковре исключительно ради коллекции. Сам я его брал в руки лишь раз, и сразу понял, что на дуэли с таким увесистым клинком ловить нечего. Пока развернешься, исполосуют и проткнут раз тридцать. А прыткий Сатор успел бы нанести увечий в два раза больше.
Я молча наблюдал за тем, как Тальт безуспешно пытался извлечь приглянувшееся ему оружие из мягких ножен. Наконец ему это занятие надоело.
- И как вы управляетесь? - проворчал принц, - Этот носок просто невозможно стянуть. Женщину, которая сопротивляется, раздеть - и то проще!
Тальт все больше и больше отдалялся от того образа грязного нищего, в котором он впервые предстал передо мной. И речь его стала правильной и благородной, и движения. Даже та ловкость, с которой он опоясался мечом, говорила сама за себя. Тело всё помнит, а этот парень, сразу видно, дело с оружием имел. Я снял меч с Лигерийца и взмахнул им. Под тяжестью кожного пояса ножны соскочили сами собой.
По правилам дуэли у нас до сигнала начинать бой оружие должно быть зачехлено. Поэтому, чем быстрее удается обнажить клинок, тем больше шансов остаться живым. Для того и делается пояс увесистым, с хитрой пряжкой, которая расстегивается одним движением. Сами же ножны изготавливают из кожи эпера, чудовищно ядовитой змеи, обитающей в наших лесах. Никто, конечно, шкуру живьем с этих аспидов не сдирает. Нет нужды, змея при линьке сама сбрасывает ее целиком. Потом достаточно разыскать выползок, и ножны практически готовы. Этот природный чулок натягивают на лезвие и прямо на нем коптят в дыму свежих веток омелы. От этого змеиная кожа дает усадку и постепенно принимает форму клинка. А дальше - дело вкуса. Можно украсить ножны чем угодно, хоть драгоценными каменьями, но суть от этого не меняется. Такой кожаный футляр легок, не боится сырости и моментально соскальзывает, стоит только оружие хорошенько встряхнуть. И ты уже готов к схватке.
Тальт покачал головой, ухватил обнаженный меч обеими руками, чуть присогнул колени и ловко раскрутил лезвие над головой. Быстро вращающаяся полоса остро заточенного металла басовито загудела. Внезапно Лигериец остановился и аккуратно положил меч на пол.
- Дьявол, давно не упражнялся, с непривычки чуть руку не вывихнул, - он поморщился и потер запястье. - Хорошо еще, клинок легковат.
- Легковат? - я с интересом наблюдал за действиями моего нового знакомого. Такой манеры крутить мечом видеть еще не приходилось, однако картинка впечатляла: тут запросто на дистанцию атаки не подойдешь. Надо будет попрыгать на досуге с Тальтом, посмотреть, так ли он неприступен при мече, как кажется на первый взгляд. Пространство для удара, как я сразу заметил, есть, но довольно узкое, так что использовать свой шанс против этого бойца сможет только очень грамотный фехтовальщик. Дурак Пелиец, например, вряд ли сообразит, как это сделать.
- Да, у нас клинки подлиннее и потяжелее, - Лигериец, сопя, напяливал ножны, приводя оружие в порядок, - И рукояти другие, длинные, а то эту двумя руками держать неловко. А не прорежет?
- Нет, - засмеялся я, - Эпера даже самым острым мечом не перерубишь, только переломить хребет можно. И все равно, кожа целой останется.
- Хороший доспех можно сшить.
- Ага, а прокалывать чем? Я ж говорю, острому предмету не поддается. Мы иногда, если бой не до смерти, шею такой кожей обматываем, чтоб не дай Бог, если рука сорвалась.
- А если связать, как бабы фуфайки вяжут? - Тальт, похоже, вскочил на любимого конька.
Я задумался.
- Пожалуй, рубящий удар такая фуфайка удержит, а прямой выпад - нет. Тонкий меч легко меж узлами проскочит.

Глава 12. Туземцы, ограниченный доступ и окурок на полу.
- Ага, ага! - Кирилл принялся тыкать пальцем в экран, оставляя на нем жирные следы, - Вот тут можно кое-чего подмешать.
- Подмешать? - я был полон скепсиса, - Йоко говорит, доступ ограничен.
- Доступ, конечно, не тот, что в виртуальных ареалах, но у них, у островитян, вечно что-нибудь ограничено, - проворчал начальник Отдела Пересадок, имея ввиду жителей Страны Восходящего Солнца, - Туземцы, мать…
Далее пошло уже совсем неприличное.
- Кирилл, ты сейчас по морде схлопочешь, - возмутился я. Речь шла не о ком-нибудь, а о мисс Маэда.
- Извини, старик, переборщил, - Кирка уже вперился в монитор и ожесточенно насиловал клавиатуру. Ведь, вот чорт, как шурует, ажник пальцев не видно! Мне б так уметь.
- Во! - величайший программист всех времен и народов (по моему глубокому убеждению) ткнул последний раз в Enter и откинулся в кресле, - Щас, посмотрим на этого гребаного альтруиста, е…душ…авалер…отить.
Вся похабень, не относящаяся к Йоко, меня не волновала, поэтому последний пассаж я пропустил мимо ушей. На экране события отмотались чуть назад.
- Не понял, - все эти колдовские действия с компьютером для меня были не очень вразумительны. То есть, то, что Кирилл попытался встрять в события, было ясно, но как?
- Подруга твоя частично права - доступ затрудненный, - Кирилл вкусно закурил сигаретку, что в операторском зале дозволялось только ему, - Но если эти два осла свалят куда-нибудь подальше, то можно их полностью потерять - контроля не будет никакого. Надо тормознуть. А они, вишь, намылились туда, куда обычными средствами в данном ареале не добраться. Лететь они хочут, видите ли. Я попытался добавить объекту немного практический сметки…
Пока мой друг снабжал ситуацию очередным витиеватым комментарием, события на экране поначалу приняли, было, благообразную окраску, но ненадолго. Система оказалась более устойчивой, нежели мы ожидали.
- Вот это и называется ограниченным доступом, - Кирка со злостью выплюнул окурок прямо на пол, - Дьявол, а на этого-то как влиять прикажете?


Глава 13. Придворный обольститель, оружие и кринолин.
- А если связать, как бабы фуфайки вяжут? - Тальт, похоже, вскочил на любимого конька.
Я задумался.
- Слушай, Тальт, а это идея! Да забрось ты свое государство! Если наладить дело, то на змеиных доспехах такие деньги можно сколотить, во сто крат твое царствование перекроют.
Принц хмыкнул, покрутил головой, но, похоже, его ни в малой степени не поняло.
- Сильва, с точки зрения здравого смысла, твоего, конечно, - начал он нерешительно, - Сумма, предложенная мною, несомненно, меркнет. Готов подарить тебе идею и, даже если ты откажешь мне в дальнейшей помощи, винить не буду. Придется подыскать другого…
- От стрелы все равно спасу не будет, - раздался вдруг невнятный голос от стола.
Пока я наблюдал за упражнениями гостя, Омур продолжал интенсивно очищать стол от съестного. Рот у него был набит под завязку.
- Это, смотря кто стрелять будет, - детина был абсолютно прав, но не поддержать репутации гостя я не имел права. Тем более, перед братом прохвоста. Кстати, что-то долго того Роза отмывает. Не случилось бы чего. Служанка моя - девушка боевая, но не каждая быстро оправится от удивления, обнаружив, что ухажер крылат.
- Да хоть бы и я стрельну, - парень утер губы ладонью и с сожалением оглядел опустошенный стол, - Вот, погляди.
С этими словами он потащил из-за спины лук, с которым не расставался даже за ужином, и наложил стрелу. Не успел я выразить протест, как с удивлением лишь вынужден был наблюдать мелькание рук и слушать непрестанное треньканье тетивы. Лучник действовал так споро, что не успевала одна стрела ударить в цель, как он посылал вслед за ней другую. И это в небольшом помещении, заметьте! Наконец, колчан оказался пуст, а диван - окончательно испорчен.
- Во, - Омур спрятал лук, углядел под столом недоеденную краюху хлеба и на четвереньках полез за ней.
Я подошел к дивану. Стрелы торчали из его мягкой спинки ровной линией на одинаковом расстоянии друг от друга. Причем каждая следующая была всажена на вершок глубже предыдущей.
- И где это ты так наловчился? - я был более чем поражен, - Честное слово, даже мебели не жалко.
- А думаете, это просто - по задницам стрелять? - обжора дожевав краюху, хозяйственно вытаскивал стрелы из дивана, - Во-первых, все делать требуется налету в полутьме из-под потолка. Во-вторых, вонзать надо на строго определенную глубину, учитывая пышность. В-третьих, они ж, окаянные, кринолины носят! Кто ивовые, кто из рыбьего уса… Тут поневоле навостришься.
- А это ерунда, - добавил парень и пренебрежительно махнул рукой на изувеченный диван, - С места, да на одном и том же расстоянии, да цель неподвижна…
В дверях возник Флегенд. Стараниями служанки сияющими у него были не только подошвы, но и похотливая рожа. Похоже, Розу совершенно не смутили его украшения на спине. Был полубес после мыльни бодр, деятелен и весел. Он энергично потер ладони и приступил к самому главному на этот вечер - демонстрации того, что в книге раскопал.
Книга была по-древнему пыльна. Толстый кожаный переплет с металлическими застежками издавал характерный запах времен. Страницы, сработанные из хорошо выделанной и растянутой до полупрозрачности кожи упыря несли на себе рукописный текст, снабженный многочисленными рисунками и витиеватыми буквицами.
- Кровью единорога писано, - с придыханием возвестил Флегенд, уважительно поглаживая титульный лист.
Меня насторожило то обстоятельство, что инкантатор слишком уж просто расстался с таким сокровищем. Я доподлинно знаю, что такое кровь единорога, и если соскрести ее со страниц, то из этого большого тома получится неимоверное количество незаменимого для колдовства зелья. Ан, вишь... Тем временем, бесоватый ангел высунул от усердия язык и листал книгу, отыскивая нужное место.
- Ага, вот! - он упер палец посреди листа.
На развороте была представлена карта, вычерченная от руки, на которой понятным оказалось только одно - море промеж двух материков и масса неизвестных названий.
- Вот тут твоя Лигерия, - Флегенд повернулся к принцу и указал на одну из надписей.
Слово было выведено красивыми рунами.
- Это ж не наши буквы! - возмутился Тальт.
- Все в порядке, - ответил старший из летунов, - Я специально посмотрел в книге толмачей. Эта надпись означает ?Лигерия?.
- Но очертание берегов мне совершенно незнакомо, - не сдавался принц, - Тут взморье гладкое, ровное, а у меня в стране сплошные заливы.
- Ну, не знаю, - обиделся Флегенд, - Карта древняя, за это время много чего может измениться.
- Да ты с ума сошел! Морской берег это тебе что, сыр, который мыши гложут? Там, между прочим, сплошные скалы. Море их точит, знамо дело, но не до такой же степени!

Глава 14. Громы, молнии и Мэрилин Монро.
Я был грозен и метал громы пополам с молниями над столами и головами сотрудников Отдела Пересадки. Означенные природные явления при этом были столь ужасны, что в недопитых чашках даже не остывали остатки кофе. Начал я, вопреки традиции глупых анекдотов, с хорошего и поздравил весь кириллов отдел с прекрасно проведенной работой, поблагодарил сотрудников за рвение, наобещал кучу премиальных, ну и прочих глупостей наговорил. И как только на этих физиономиях засквозило довольство, подбавил к ложке меда бочку дегтя.
- Дорогие коллеги, - заговорил я елейным голосом, - А кто-нибудь отдает себе отчет, какие деформации получаются при удалении из общества ключевых фигур, например таких, как наследный принц? И почему, собственно, этот вопрос не был согласован со мной, как с главным специалистом по социальным конфликтам и Вашим непосредственным начальником?
Само собой, я излагаю это на бумаге в двух-трех фразах, однако выступление мое перед сотрудниками было значительно более пространным и несло в себе намного больше яду. Посудите сами, напортачить-то напортачили, а думать, как вылезать сухим из игры - мне. Заметьте, из игры на этот раз реальной, с настоящими действующими лицами и событиями.
- Я понимаю еще, - продолжал я, - Исчезновение деревенского обалдуя во время набега кочевников вполне может быть объяснимо. Но пропажа среди бела дня наследника престола! Нет, друзья мои, этого я одобрить никак не могу! Куда вы все смотрели при первой пересадке второго объекта?
Обычно Кирилл, стоило только кому-нибудь не только неодобрительно высказаться, но даже косо посмотреть на его сотрудника, превращался в тигрицу, защищающую своего ненаглядного котенка. Однако на этот раз он упорно молчал и глумливо улыбался, намекая собственным подчиненным, до каких безобразий способно дойти очень недалекое начальство. Наконец первой не выдержала Ида Бёртон, красавица-негритянка из Милуоки, молоденькая, с обалденной фигуркой и розовыми, как поросячий пятачок, ладошками. Ида была замом Кирилла, умницей и великолепным специалистом. При этом язык у нее был подвешен не хуже киркиного.
- Андрей, а не пойти ли тебе пожилому ежику в зад? - мисс Бёртон вскочила и уперла руки в крутые бока, - Кир! Над нами долго будут издеваться всякие неучи? Такую работу провернули - и вот тебе заместо спасиба…
Возмущенные вопли Иды сразу привели меня в уже более мирное настроение, я сел верхом на стул и сбавил обороты. На эту талантливую молодежь сердиться было невозможно. Кирилл хмыкнул удовлетворенно, демонстративно закурил и вытянул ноги под столом.
- Ладно, магистры, - продолжил я уже в спокойном тоне, - Давайте вместе думать, откуда торчат уши осла, и искать выходы, исходя из самого низкого уровня. Я-то, сами знаете, плаваю поверху, но сейчас без ваших выкладок модели не создать не смогу. Все слишком необычно.
- Ну, то-то, - Кирилл выпустил струю вонючего дыма, - А то орешь на моих девочек...
- И нечего поминать всуе осла, - добавила мисс Бёртон, ярая поклонница демократической партии Соединенных Штатов.
Говоря о своем отделе, Кир, почему-то всегда использовал термин "девочки", хотя особей обоего полу там было как раз поровну. Злые языки в Секции Обеспечения даже осмеливались утверждать, что таким образом Кирилл экономит в общежитии на одеялах. Парни вообще не реагировали на высказывания собственного начальника, если те не имели непосредственного отношения к работе. Они просто считали, что "девочки" являются разновидностью его обычных пассажей. Как раз один из молодых людей и встал со своего места.
- Андрей Васильевич, простите, но тут действительно не все так просто, - начал он и с завистью посмотрел на сигаретку шефа. Тот ухмыльнулся и показал подчиненному кукиш.
Роб, так звали этого рыжего толстого увальня из Шотландии, где-то вычитал, что у русских принято выказывать уважение, называя человека по отчеству. Поэтому я и Кирилл были у него Васильевичами, хотя моего папу звали Михаилом, а отца начальника Отдела Пересадок - Мефодием. Несмотря на все наши старания, соотечественник бессмертного Маклауда оказался лингвистически абсолютно тупым и не способным выучить по-русски ничего за пределами "Васильевича". При этом он, мошенник, умудрялся помнить наизусть целые листы ассемблерных программ, а также обсуждать и корректировать их вслепую по телефону.
- Практически все мощности наших чойс-чипов направлены на обеспечение видовой идентичности привоя и подвоя, - продолжил этот уникум, - В момент самой пересадки объект практически неуправляем вручную и поэтому, сами понимаете, слишком велик риск трансплантировать его, скажем, в жука или еще во что там подвернется. Но мы нашли способ экспресс-идентификации подвоя, эксперименты на виртуальных зонах показали почти стопроцентную эффективность нашей методики. Что подтвердилось и в нативном ареале. Правда, это жрет уйму времени, порядка сотни миллисекунд.
Кокетничает, паршивец! Десятая доля секунды для него, видите ли, катастрофа.
- Между прочим, - встряла Ида, - Роб умудряется выделять реципиента даже на уровне породы и половой принадлежности. Например, спаниеля теперь уже не подсадишь в болонку, а Луи Армстронга - в Мэрилин Монро. Раса не та. Ну, а про пол и говорить нечего. Это само собой...
Рыжий немного приосанился и добавил.
- А вот отслеживать общественную иерархию пока не умеем.
- Короче, история о Принце и Нищем?
- Что-то вроде того.
- Не хватает мощностей? Так пиши заявку, Кир.
- А! - Кирилл досадливо махнул рукой, - Мощностей хватает, но тут же принцип выбора совсем иной. Органику мы осилили, а... Ты пойми, и уши и половой член у всех одинаково устроены - и у принца и у нищего. Если бы делать выбор заранее, а не в процессе пересадки…
Как только выяснилось, что присутствие кирилловых архаровцев стало необязательным, их как ветром сдуло.
- Ты почему не доложил? - теперь я уже серьезно насел на соотечественника, - Твои детки выполнили такую работу, что ахнуть можно! Они достойны самого грандиозного поощрения.
Кирилл поморщился, мол, ничего особенного, работа, как работа.
- Ты мне это прекрати, жадина несчастная! Чтобы сегодня же представление лежало у Йоко на столе! Если я начну заниматься премиальными в твоем отделе, то тебя попрут, а на твое место посадят Иду. Или, скажем, этого рыжего...
- Да ладно, ладно, отстань, все сделаю, напишу, представлю к награде в размере годового гонорара, всех перецелую в розовые попки, отпущу в отпуск на месяц на острова, все что скажешь, не жалко, - кудесник клавиатуры болтал, но уже лихорадочно морщил мозги, и мысли его витали совсем в другом месте.
- Слушай, Андрей, насчет Мэрилин Монро тебя Ида ничем не зацепила? Я, вот...


Глава 15. Игра в четыре руки на виртуальной трубе и небольшая передышка.
Ида щелкала по клавишам со скоростью и монотонностью швейной машинки, я примостился рядом и терпеливо ждал результатов. Между моим правым и идиным левым ухом сопел Кирилл.
- Так, похоже, готово, - чернокожая красотка обернулась к начальнику, - Куда суем?
- На восьмую метку.
- Да Вы что, Кирилл! Зациклимся же!
- Чорт! И правда, - Кирка распрямился, - Роб, куда тут ссылку засовывать?
Мне вся эта ихняя тарабарщина была абсолютно непонятной, поэтому я просто сидел и не вякал. Роб, не отрывая глаз от своего монитора, так же как и Ида, молотил по клавишам.
- Джамп CA52F. И отстаньте, иначе коридор не удержу. Кстати, скоро вы там?
Ида проделала необходимые манипуляции и уже собралась, было, запустить программу, как горец шумно выдохнул.
- Стоп! Давай заново. Выскользнул.
Потом парень подумал немного и решительно полез в стол. Пошуровал в ящиках и пришлепнул на столешницу присоски игрового джойстика. Потом он снова нырнул в компьютерные потроха, чтобы подключить шнур.
- Так, - Кирилл помрачнел лицом, - Мальчишка! И чтоб я этого не видел больше!
Роб не обратил на слова начальника никакого внимания, перезагрузил "мозги" и снова неистово застучал по клавиатуре. Через несколько минут он поднял глаза.
- Без этой штучки не удержишь. Андрей Васильевич, садитесь сюда.
Я перебрался за его компьютер. На мониторе медленно плавали три концентрических круга с крестиком в центре.
- Вот смотрите, это, так сказать, просвет коридора с тремя коленами. Требуется удержать кольца одно в другом, покуда мы с Идой будем проводить коррекцию. То есть, просвет трубы должен быть постоянно виден насквозь. Сейчас на мембране ареала почти полный штиль, так что задача не сложная, помогайте.
С этими словами он бесцеремонно уселся за компьютер начальника.
- Ида, давай в четыре руки. Начали!
Как только она запустила программу, Рой принялся стрекотать клавишами, а кольца на моем экране пришли в движение. Я ухватился за ручку манипулятора. Удерживать эти разноцветные круги в нужном положении было трудно. Задача оказалась сродни какой-то игрушке или тесту на координацию. Кольца, иногда соприкасались, отчего компьютер издавал тревожные писки, но, представив себе слегка изгибающуюся длинную трубу с торца, я умудрялся держать ее в более-менее выпрямленном состоянии. Во всяком случае, полностью перекрыться просвету я не позволял.
- Опа! Пролезло как намыленное! Молодец, Андрей! - Ида вскочила со своего места и кинулась к Киркиным "мозгам", - А ну-ка…
Мы все трое сгрудились за спиной у Роя и, не дыша, смотрели, что происходит на мониторе.
- Так, есть небольшая передышка, - проговорил Кирилл, когда экран погас.

Глава 16. Гай Кобане, ночной полет и падение в глубокий обморок.
- Ну, хорошо, ну ладно, - Тальт продолжал добивать летуна, - Ну, допустим, это мой берег. А где тогда на этой карте находимся мы?
- Пап, пап, - Флегенд зашлепал губами и пригорюнился. Удача, выпавшая ему при поисках родины принца, заставила позабыть о многих других, не менее важных вещах. Действительно, найти, где находится Лигерия, оказалось даже не половиной дела. И до сих пор оставалось неясным, каким же путем ее можно достичь. Я аж взмок от удовольствия, наблюдая за растерянностью старшего из братьев. Тот, было, попытался извлечь что-нибудь пояснительное из текста, однако руны оказались ему явно не по зубам.
- Эх! - воскликнул Флегенд совершено безрадостным голосом, - Рановато мы со стариком попрощались. Щас вот я...
Он сунул фолиант подмышку, расправил крылья и вознамерился покинуть комнату уже привычным путем через окно. Не успели мы с Тальтом и вскочить с кресел, как сердобольный младший брат проворно схватил старшего за лодыжку.
- Ты что, совсем с глузду съехал?
- Отвали, малыш, сейчас самое время! - Флегенд отчаянно дрыгал ногою, пытался вырваться и как голубь на подлете суматошно хлопал крыльями, чтобы не грохнуться на пол.
- Нет, и не думать не моги! - голосил Омур, продолжая удерживать старшего брата от необдуманного поступка, - Глянь, уж полночь за окном! Если сейчас ведьмака разбудить, невесть что с тобой сотворить может…
- Да не к Виру я, а в кабак! Успеть надо, пока Кобане не наклюкался.
- А, ну тогда да, - парень разжал пальцы, - Это дело. И как я сам не додумался?
Взмахнув внезапно освобожденной лодыжкой, Флегенд с размаху стукнулся макушкой о подоконник и упал на пол. Удар был настолько сильным, что прекрасное стекло едва не вылетело, а несчастный некоторое время полусидел под окном, раскинув в стороны руки, ноги и крылья, и тупо смотрел куда-то внутрь себя. По тому, как Омур вновь спокойно уселся за стол чавкать, я понял, что помощь особо не нужна, благо череп у полуангела крепкий. Очухается.
Действительно, посетившая Флегенда мысль о Гае Кобане заслуживала самого пристального внимания.
Гай Кобане был у нас личностью в равной мере и опустившейся и легендарной. Ну, начать, хотя бы с того, что мало кому удавалось дошкандыбать пешком через Полую Степь в одиночку, хромая на одну ногу, и вдобавок с тяжким грузом возраста за плечами. Каллийцы, что с них возьмешь, южане, все у них наперекосяк. Вон, даже чума, известная у нас только по рассказам очевидцев, посещала города Каллии с похвальной регулярностью. При этом каждый ее набег ознаменовывался очередной жертвой из семейства Кобане. В конце концов, Гай остался один на свете как перст и справедливо решил, что в следующий раз лихорадка объявится уже по его душу. Не дожидаясь такого логического завершения, несчастный взял, что называется, ноги в руки и задал стрекача в направлении строго на полночь. Дальнейшие его похождения и мытарства вполне заслуживают описания в назидание потомкам. И, будь они записаны, представляли бы собой толстый фолиант, переполненный самыми невероятными приключениями.
Насколько велик груз его годов, сейчас не смог бы уточнить и Господь, а сам Гай на этот счет предпочитал не распространяться. Долгие годы пьянства оставили неизгладимую печать как на челе Гая, так и на его теле, превратив в жалкую развалину, неизвестно по каким законам все еще существующую на этом свете. Являя собой весьма печальный образ, Кобане при этом отличался столь ясным умом, что оставалось только диву даваться. Под его обширной плешью в обрамлении грязно-седых косм гнездилось такое невероятное количество знаний, что мой, например, череп непременно бы лопнул по всем швам. Однако в случае Гая это был отнюдь не захламленный чердак, а разложенные по полочкам сведения, которые он легко вынимал по любому случаю и щедро ими делился с окружающими, коли попросят. Собственно, это свойство и позволяло ему иметь пищу, крышу над головой и, само собой, обильную выпивку.
Рассказчиком он был непревзойденным, и послушать его вечером собирался полный кабак. Хозяин заведения мигом понял, насколько выгодно кормить, поить и укладывать спать такого постояльца. Поэтому в таверне Гай имел неограниченный кредит и жил в каморке под самой крышей. Постепенно люди стали приходить не только вкусить его баек, но и посоветоваться или за разъяснением непонятных вещей. Были любители и просто побеседовать с умным человеком на отвлеченные темы. Кобане никому не отказывал. Семьи он тут не завел, даже не представляю, кто бы мог польститься на такое убожество, а без общения ему вообще б проще было повеситься. Завсегдатаи забегаловки поначалу по доброте душевной пытались одаривать неутомимого рассказчика мелкой монетой. Однако тот считал себя в неоплатном долгу перед кабатчиком и всю собственную выручку отдавал ему в виде оплаты за еду, питье и каморку, чем был необычайно горд. Хозяин, само собой, ничуть не возражал, в противном случае его можно было бы принять за тяжело больного. Прознав про эти печальные обстоятельства, люди перестали снабжать Гая деньгами и переключились на подношения едой, лишней кружкой пива и одеждой. Вот еще! Если поддержать жалким грошом старика считал себя обязанным почти каждый, то отдавать совсем не лишние деньги и так процветающему шинкарю было глупо. Одежду и обувь Кобане, конечно, никто с собственного плеча прямо в харчевне не отдавал, но стоило поползти слушку, что старик пообносился, как какая-нибудь из женушек постоянных посетителей кабака обязательно находила в хозяйстве поношенную, но вполне приличную вещь.
Так Гай и жил, медленно спиваясь, но при этом почему-то не терял трезвости ума. Познания его все складывались и складывались. Часто вызывая недоверие и смешки, несчастный вываливал их по вечерам на посетителей кабака, а все дни проводил в поисках еще неизведанного. Он назойливо приставал с расспросами к новоприбывшим на рынке, старался побеседовать с путниками, имевшими несчастье проследовать через наш город и попасться ему на глаза, порой ему удавалось напроситься почитать что-нибудь в церковной библиотеке. Однажды даже был случай, когда, пребывая в хорошем настроении, сам Вир допустил Кобане в свою фолиантную, а поутру обнаружил там обалдевшего от счастья Гая в окружении сразу нескольких томов. Тот, подобно голодному, посаженному за обильный стол, рисковал обожраться насмерть и лихорадочно читал все доступные книги одновременно. Он справедливо счел, что счастье на земле не вечно, а поэтому необходимо пользоваться случаем. Мироощущение ведьмака к тому моменту уже сильно чем-то попортилось, и любознательный оборванец был без почестей, но, впрочем, не взашей препровожден к выходу. Подобных высот расположение духа Вира с тех пор не достигало, и это был единственный случай пребывания Кобане, как он считал, в раю.
Омур еще раз огорченно оглядел пустой стол, перевел взгляд на осоловелого брата, тяжко вздохнул, разделся до пояса и расправил крылья.
- Лады, сам слетаю.
- А может быть, мне? - Тальт поднялся со своего места, - Все-таки порхать над городом не стоило бы.
Младший из летунов беспечно махнул рукой.
- Ерунда, вон темень какая. Тут больше опасности сослепу за колокольню зацепиться.
- Вот и я говорю, - с этими словами принц-лишенец двинулся, было, к выходу, однако Омур не стал его слушать, с плащом подмышкой нырнул в окно, на лету бесшумно расправил крылья и канул в темноту.
Он, в отличие от братца, не считал путеводную книгу большой ценностью, поэтому она продолжала лежать, раскрытая на пресловутой карте, в которой Тальт так и не мог найти знакомых очертаний береговой линии. Флегенд восседал на полу в нелепой позе обожравшегося кота и понемногу приходил в себя. По крайней мере, взгляд его приобрел осмысленность, и полубес даже попытался разглагольствовать о крепости башки и необычайной устойчивости здоровья у представителей его племени. Вон, мол, видали, как приложился, и ничего. Мол, жив, здоров, даже аппетит опять прорезался... Достоинства, на мой взгляд, были спорными.
Мы с Лигерийцем, не сговариваясь, склонились над книгой и едва не столкнулись лбами. Смотреть на ту самую карту было уже тошно, поскольку в рунах мы оба ничего не смыслили, и я принялся перелистывать жесткие листы в надежде обнаружить еще что-нибудь, нарисованное от руки. Втайне закралась мысль, а не присутствуют ли в этом фолианте сведения и о моей родине? Однако читать карты я не был научен, и даже окажись родная моя сторонка на одной из страниц, все равно бы не признал. Рисунков в книге, действительно, оказалось очень много. Тут были и многочисленные очертания неизвестных стран, и неведомые звери, большей частью хищные, судя по зубам, и изображения людей в самой разной и странной одежде, а то и без оной вовсе. И как я уже говорил, все это было снабжено надписями, совершенно нам недоступными.
Омур обернулся довольно скоро. Как раз в тот момент, когда его старший брат окончательно очухался и бодро вскочил на ноги, он влетал в окно, неся на руках старика Гая как любимую девушку. Прибывший с размаху врезался вместе со своей ношей прямо в спину старшего брата и снова опрокинул его на ковер. Не удержавшись, придворный обольститель выронил и Кобане, а потом грохнулся и сам, едва не переломав себе крылья.
- Вот, успел! - заместитель Бога любви был необычайно доволен собой, - Пока ты, Тальт, доперся бы на своих двоих, Гай уже лежал бы мордой в миске. А так - смотрите, еще ничего. Даже на ногах держится.
Мало что соображающий Кобане глупо моргал на нас глазами, стоял, расставив пошире ноги, посреди комнаты и молчал. Его сильно покачивало. Было видно, что впечатления от полета над городом старик расценивает как новую разновидность винной горячки, и не более того.
- Книгу, книгу ему покажи! - Флегенд в который уж раз поднялся с пола, - Враз протрезвеет!
Фолиант, каковой я продемонстрировал Гаю на вытянутой руке, произвел на того совершенно магическое действие. Качка моментально прекратилась, взгляд Кобане приобрел осмысленность и даже сосредоточился на старшем из братьев, который застил старику левую половину книги. Флегенд в отличие от брата, летавшего, по крайней мере, в штанах, предпочитал делать это совсем нагишом и перед попыткой вылететь разделся. Как он потом пояснял, так проветривается все хорошо...
- Срам-то прикрой, - проворчал Гай, - Люди кругом, бесстыдник. Ы-ы-ы-ы...
Тут Кобане узрел за спиною у полубеса его великолепные крылья и незамедлительно брякнулся в обморок. Стало ясно, что хмельному старику впечатлений хватило под завязку, и он представил себя уже на том свете. Я позвонил в колокольчик, объявилась крайне изумленная Роза: никому дверей она не открывала, а публика в комнате самым непонятным образом размножалась. Впрочем, это ее устраивало, поскольку особи все были исключительно мужского полу. Я указал на лежащего на полу Гая. Тот, хвала Господу, дышал.
- Накормить, напоить, вымыть, привести в чувство, - понятливо произнесла она, - Мыльня еще теплая.
- Нет, отнести в клетушку. Мыть, кормить и поить завтра поутру, когда очнется.
- Я весь испачкался, лежа на полу! - нахально заявил Флегенд, рискуя получить пинка от чистюли-экономки за такие слова, - Перед сном мне просто необходимо помыться.
С этими словами он, так и не надев порток, ухватил Гая подмышки и принял деятельное участие в выволакивании его из комнаты. Роза, держала старика за ноги, пятилась к двери и против повторной помывки полубеса нисколько не возражала.

Глава 17. Утренняя горячка, красота за спиной и карта Лигерии.
Завтракали мы втроем - Тальт, Кобане и я. Старик был вымыт до неузнаваемости, даже прозелень в волосах Роза отстирала. Был он благостен, чист, одет в поношенное (с моего плеча) и немного бледен. Похмелье сказывалось. Однако на аппетите выпитое вчера не отразилось, Гай проворно расправлялся с завтраком. Короче, согласно распоряжению, был Кобане мыт и в текущий момент - кормим, поим и в чувство приводим.
Поутру это самое приведение в чувство старика производилось строго гастрономически, поскольку, зная методы служанки, я строго-настрого запретил ей их использовать. Не хватало еще перед завтраком обнаружить в мыльне еще теплый труп. Гай энергично орудовал ложкой и поматывал от удовольствия головой, лишний раз воплощая в жизнь принцип всегда пользоваться случаем. Более чем уверен, что таких яств в кабаке ему никто не подавал. Покончив с гигантским куском обжаренного мяса, гость принялся, было, ожесточенно казнить яичницу, но тут нам помешали.
- Хо! Привет старик, - Омур ввалился в столовую, по обыкновению голый по пояс, но при неизменном луке и стрелах, - Как, с утра голова не болит?
Гай поперхнулся, выронил вилку, однако в обморок, как давеча, падать не стал.
- Нет, ну это просто никуда не годится! - возмутился он, откашлявшись, - Я же с утра ни рюмки...
Тальт медленно сполз со стула на пол.
- Не бзди, - вошедший вслед за младшим братом Флегенд наслаждался произведенным впечатлением и был, мерзавец, естественно, без штанов, - Все по правде. Крылья самые, что ни есть, настоящие. Можешь даже пощупать.
С этими словами он повернул брата за плечи и спиной подтолкнул к обалдевшему Кобане.
- Ты чего раскомандовался? - взбунтовался вдруг Омур, - Пусть он лучше тебя щупает, а я хочу спокойно позавтракать.
- И изволь одеться, - строго добавил я.
Флегенд шмыгнул носом и исчез за дверью. Пока Омур уничтожал то, что мы по оплошности не успели доесть, Гай во все глаза рассматривал его и ни слова не говорил. Потом он отодвинул стул, зашел летуну за спину и осторожно провел ладонью по перьям.
- Красота-то какая! - он поднял горящие глаза. Ну еще бы, перед ним расстилалась область уж совсем неизведанного.
- Перестань, не щекоти, - Омур недовольно передернул плечами, отчего крылья тихо зашуршали, - Дай поесть спокойно. Перьев что ль не видал?
И он потянул к себе тарелку с недоеденной Гаем яичницей.
В конце концов, когда в столовой собрались все, даже Флегенд, из вредности облачившийся в плащ и берет, удалось убедить Кобане, что все виденное им не есть пьянства и злонравия достойные плоды.
- Да, а где давешняя книга?
Чорт побери, из черепушки Гая ничего не могло исчезнуть бесследно! Я ж думал, что от потрясений тот и не вспомнит о фолианте. Ан нет. Пришлось перейти к более предметной части. Кобане внимательно выслушал кратко изложенную предысторию и согласился изучить книгу на предмет определения нашего будущего пути. При этом он категорически потребовал компенсации. Вот уж, поистине, "с волками жить, по-волчьи выть". И дня не прошло, как Гай познакомился с братьями поближе, но замашки старшего из них перенять успел. Я вздохнул, надеясь, что старый пьяница не заломит несусветную цену, однако тот нас просто огорошил.
- Мне бы хотелось попристальнее рассмотреть ваши крылья - заявил он, - А лучше - пощупать и зарисовать. И, кроме того, хочу видеть, как вы летаете.
- Да ты ж вчера не только видел, но и ощущал!
- Хмелен был, поэтому и не мог оценить по достоинству.
- Хорошо, - согласился скупердяй-Флегенд, довольный тем, средства понапрасну тратиться не будут, - За показ денег не берут. Вон, малыш все и покажет.
Он кивнул на младшего брата, тем временем закреплявшего победу над завтраком.
Уговорились, что сначала старик прочтет руны, а уж братья ему перед отбытием все и покажут. Пусть потом в кабаке рассказывает байки про летучих людей. Все равно никто ему не поверит, а про их существование знают лишь старый инкантатор с челядью да молодой Герцог, бывший хозяин придворного обольстителя. А мы к тому времени будем уже далеко-далеко.
Гай потребовал для работы несколько дней. Братья недоуменно переглянулись.
- А как же..., - начал было один из них.
Однако Тальт прервал прения в самом начале.
- Ты что, думаешь, он так и начнет чесать, как по писанному? Тут разобраться надо. Кстати, здесь и вправду написано "Лигерия"?
Он повернулся к Кобане и ткнул пальцем в карту. Тот характерным для стариков движением отодвинул книгу на расстояние вытянутой руки, внимательно прочел, все, что было написано на странице, и кивнул.
- А! Что я говорил! - довольный глубиной своих познаний в древних письменах Флегенд впал в гордыню, - А ты не верил.
- Здесь действительно написано "Лигерия", - Гай почесал кончик носа, - Где-то я видел похожую карту, только береговая линия там была не такая ровная, а изъеденная. Как сыр мышами...
- Читай, друг мой, читай! И вспоминай все, что знаешь!
Принц-лишенец был снова полон надежд. Он придвинул стул и уселся рядом со стариком, который уже по уши погрузился в фолиант и скрупулезно изучал его, начиная с титульного листа.

Глава 18. Енот Пифагор, старина Гоп и сканирование без всякого смысла.
- А, между прочим, в какую-такую Лигерию наши молодцы лыжи вострят? - я был крайне недоволен общей обстановкой. Или мы просто где-то лопухнулись и ничего не понимаем или Кирилл со своей командой что-то крутит втайне от меня.
- Вот и я хотел бы знать, - начальник пересадочного отдела выпустил густую струю вонючего дыма, - Малыш Гоп все бросил, почитай, денно и нощно за спиной у этого алкоголика сидит, книгу сканирует. Кстати, закончит скоро.
Гоп, очкастый молодой парнишка, даже не знаю, откуда родом, молча сидел, едва ли не засунув голову в монитор, и то и дело нажимал клавишу ввода. В ответ на каждое нажатие его компьютер противно пискал и записывал очередную страницу фолианта, стоило только каллийцу там, за экраном, ее перелистнуть.
Гоп вообще-то был оригиналом. В отличие от своих собратьев по профессии, он и не думал носить джинсов, хламидных рубах и стоптанной обуви. Напротив, молодой человек был, скорее, похож на банковского клерка, стремящегося внешним видом своим произвести наиблагоприятнейшее впечатление на начальство. Из классического набора программиста имели место только очки с сильными лупами. Носить контактные линзы парень отказывался категорически из эстетических соображений. Он утверждал, что в них глаза становятся как у ?пьяного таракана?.
В тот день, когда Гоп впервые объявился в киркином отделе и был официально представлен сотрудникам, состоялся умопомрачительный переполох. И было из-за чего! Новенький стоял в дверях, а на плече у него сидел молодой енот. Полосатый хвост животного свисал вдоль по гоповой спине, а любопытная мордочка с проказливой черной маской выражала искреннее желание со всеми перезнакомится. В передних лапах енот презабавно, почти по-человечески, держал недоеденное яблоко. Ида первая заверещала что-то уменьшительно-ласкательное и понеслась оказывать знаки внимания зверьку, поскольку сам владелец ее в тот момент интересовал в меньшей степени. Будучи еще незнакомым с местными нравами, енот на всякий случай поспешно запихал остатки яблока в пасть.
- Как его зовут?
- Можно его погладить?
- Это мальчик или девочка?
- Что он любит кушать?
Молодежь побросала все свои дела, обступила новичка и сыпала вопросы как из худого мешка. Гоп важно поправил очки, усадил своего питомца на стол, который ему предназначили, и потрепал по загривку.
- Его зовут Пифагор. Это самец, мальчик, то есть, а погладить можно будет попозже, когда освоится.
Пифагор тем временем прошлепал по столу к выключенному монитору и неожиданно для всех ловко ткнул лапой в кнопку питания. Дождавшись, когда экран засветится, енот удовлетворенно кашлянул, отпятился к краю стола, потешно уселся на задницу, свесив вниз полосатый хвост, и выставил вперед морщинистые подошвы.
- Наш человек, - подытожил Кирилл, глядя на это представление, и повернулся к новому сотруднику, - Не гадит и не метит, надеюсь?
Гопзамахал руками, мол, какое там гаженье-меченье, очень чистоплотное животное. И тут же зарылся в работу с головой. Пифагор действительно оказался патологическим чистюлей, в связи с чем по нескольку раз в день Гопу приходилось сопровождать его в туалет. Там енот справлял свои дела, гордо восседая на краю унитаза. Это продолжалось всего несколько дней, в течение которых женская часть коллектива изнывала от зависти. Потом Пифагор пообвыкся, и конвоировали его в места задумчивого уединения все, кто был в тот момент относительно свободен. Заведение "for ladies" ему даже больше нравилось, поскольку там было непонятно почему почище, пахло парфюмерией, и, к тому же, туда его носили на руках. Помимо подчеркнутой чистоплотности енот обладал просто уникальным даром отыскивать съестное. Все свободное от сна, еды и еды со знаком минус время он проводил, деловито шаря по шкафам, тумбочкам и прочим местам, где дверцы и ящики поддавались его цепким пальчикам на передних лапах. Сотрудники развлекались тем, что поутру до прихода Гопа раскладывали лакомства по разным укромным уголкам. Кирилл утверждал, что его ?банда? даже делает ставки, чью заначку енот выковырнет и сожрет в первую очередь. Есть Пифагор мог абсолютно все, поэтому проблемы корма Гопа никогда не волновали. А на вопросы, почему не кошка и не собака, программист отвечал, что, во-первых, енот - это оригинально, и, во-вторых - енот - суть ночное животное, то есть днем отсыпается, а ночью шастает по квартире.
- Ну совсем как я, законченная сова, - с улыбкой добавлял Гоп.
Насчет того, что Пифагор днем имел привычку отсыпаться, Гоп, конечно, врал. До обеда зверек энергично жрал и забывался сном где-нибудь в теплом месте только после ленча часа на два-три. Вообще работа в отделе с недавнего времени проходила под аккомпанемент Пифагорова чавканья и хруста, что, впрочем, никому не мешало. Кирилл, правда, внешне не показывал своего расположения к всеобщему любимцу, беззлобно называя его то мошенником, то обжорой, то еще чем почище. Однажды он поинтересовался у Гопа, не лопнет ли енот в конце концов, и присовокупил, что, мол, морду зверь уже наел, "в два дня не обгадить". Фраза была произнесена не по-русски, что Кир делал очень редко. Гоп похлопал глазами, совершенно не понял, с какой стати в течение двух суток нужно обгаживать мордочку столь симпатичного создания, и надулся. Впрочем, он оттаял буквально в тот же вечер, когда мы застали начальника Отдела Пересадок на месте преступления. Тот одной рукой щелкал по клавишам, а другой тем временем методично скармливал Пифагору свои вечерние сосиски. При этом Кирилл демонстрировал чудеса терпеливости, ожидая, пока енот расправится с угощением, чтобы немедленно одарить его очередной порцией. Такое же ангельское терпение можно встретить лишь у медсестер в миссионерских госпиталях, когда они кормят тяжелого больного с ложечки. Енот сидел под столом в своей любимой позе - на заднице - и, урча от удовольствия, казнил одну сосиску за другой.
- Что пишут? - я поинтересовался судьбой отсканированных рун.
- Не знаю.
- Кир, ты что с ума спятил? - я оторопел, - Как это не знаешь?
- Да так, руны-то не наши, не родненькие. Вон, дескриптор пашет как папа Карло, а выдает сплошную абракадабру.
- Этого не может быть.
- Сам посмотри.
Я метнулся к отдельно стоящему компьютеру, который старательно пережевывал то, что ему Гоп подсунул за последние дни. Действительно, по экрану снизу вверх медленно плыли ровные строчки текста, только понять, что там было написано, оказалось невозможно. Имел место беспорядочный набор слов. Они появлялись на экране в совершенно произвольном порядке, презрев падежи и пунктуацию.
- Ну как? - Кирилл ухмыльнулся и процитировал, - "...кобеля линии семь проходил стул, а мощеная...". Слова переводит, а собрать все воедино - никак. Уж что только не делали... Одна надежда, потом этот пропойца все пояснит.
- Как бы не было поздно.
- А что поздно, опасности для объектов пока никакой, понаблюдаем.
- Упорхнут - сам говорил, не достать будет.
- Если появится такая опасность, будем выводить на взлете, чтобы, как ты требуешь, без социальных потрясений.
- На взлете говоришь? - я посмотрел на экран, - Силенок-то хватит? А куда этих потом девать?
Кирилл затушил, наконец, сигарету и посмотрел на монитор.
- Мать честная! Вот это фокус! Роб, Ида, бегом сюда - новая напасть!

Глава 19. Сдвоенный пояс, угрызения совести и крылья как вторичные половые признаки.
Пока Гай штудировал фолиант, мы тоже не теряли времени даром. Подготовка к путешествию требовала особой тщательности, поскольку много чего с собой не возьмешь, только оружие, из одежды, да съестного малость. Сами знаете, чем сильнее ты ограничен, тем сложнее выбор. Мотаться по городу я всем запретил, сделав исключение только на ночное время, когда братья могли бы устроить свои дела, для быстроты используя крылья. Правда, не навестить старого инкантатора я посчитал невозможным и забежал к Виру как-то вечерком. Из уважительности рассказал, что усиленно готовимся, мол, много дел надо утрясти, а про Гая и книгу - ни слова. Дескать, тут все в порядке. Ведьмак меня еще разок благословил на путь-дорогу дальнюю, потом потребовал мой клинок, положил его на стол и провел ладонью над лезвием.
- Ржаветь теперь не будет, - пояснил он и, не удержавшись, ехидно добавил, - Если чистить регулярно.
Несмотря на общее дело, большим пиететом к братьям, особенно к старшему, я так и воспылал. И об этом счел надобным сообщить, чтобы не было никаких недоразумений.
- Сидеть буду на спине цепко, - предупредил я обоих, - Враз не скинете. И уж во всяком случае нож между ребер засадить успею. И на то, что закемарю, можете не рассчитывать - сам собой не свалюсь, ноги у меня цепкие.
Братья удивленно переглянулись, мол, чего это я так осерчал, Флегенд исчез за дверью и вскоре вернулся, неся с собой два широких кожаных пояса с большими пряжками. При ближайшем рассмотрении оказалось, что пояса скованы друг с другом короткой цепью.
Полубес был смурен от моих слов. Он бросил пояса к моим ногам и обиженно отвернулся к окну.
- Не волнуйся за свою драгоценную шкуру, Сильва. Об этом умные люди задолго до тебя хорошенько подумали.
Я нагнулся, поднял сбрую, внимательно ее осмотрел и почувствовал некоторое угрызение совести. Пояса были не одинаковыми. Один - предназначенный, видимо, для седока, ничем особенным не отличался, а устройство второго было таковым, что, будучи засупоненным на спине, почти не давало возможности себя расстегнуть без посторонней помощи.
- Беру свои слова обратно, - решительно обратился я к крылатой спине, - Равно как и относительно твоего средства от блох. Оно теперь тоже за мой счет будет.
Услыхав такое, Флегенд моментально перестал дуться и явил довольную улыбку. Мир был восстановлен. Его младший брат тем временем не обращал никакого внимания на нас обоих и занимался любимым делом - шарил по полкам в поисках съестного. Это удавалось ему плохо, поскольку полки были абсолютно пустыми, если не считать нескольких бутылок с вином и бокалов. Отчаявшись, Омур уселся в кресло, указал на пояса в моих руках и пояснил.
- Так мы переносим куда надо своих женщин.
Сидевшие за столом Тальт и Кобане тут же навострили уши.
- А что, ваши женщины не летают?
- Не-а, и крыльев у них нет. Они от ваших не отличаются, - ответил Флегенд, подумал и ядовито добавил, - Может, немного умнее.
Тут уж я не удержался.
- Врешь, каналья! Произвести на свет тебе подобное, а уж, тем более, переспать с таким, - я указал пальцем на старшего из братьев, - Может только непроходимая дура.
Вопреки ожиданиям, Флегенд вовсе не обиделся, ухмыльнулся и промолчал.
- Вообще-то крылья - это признак мальчика, на манер..., - его вечно голодный брат кивнул себе между ног, - Только у новорожденных они маленькие и голые, вроде как у цыпленка на вертеле. Потом - одновременно с волосами подмышкой начинают расти и оперяться. А у девочек - отсыхают напрочь. А заместо крыльев - у них спереди растет…
- Жаль, что ваши женщины не летают, - Гай был полон поэзии, не иначе, обследовал одну из полок, - Хотел бы я посмотреть на прекрасное создание, парящее в небесах...
- Которая захочет - та летает, - старший из братьев хихикнул, - Вон, Сильва с принцем видели.
Я удивленно на него уставился.
- Ну, Бела-то из наших! Вбила себе в голову, что может летать не хуже мужчин, ну и... А куда ей тогда деться, кроме как в ведьмы? Но летает же...


Глава 20. Деформация оболочки, треск мозгов и горящая сигарета.
- Мать честная! Они пристегиваться собрались! - возмущению Роба не было предела, - Это ж никаких сил не хватит такую тяжесть оттуда волочь! И еще не известно, как поведут себя при переходе внешние объекты…
- Между прочим, мембрану морщит, - подал голос со своего места Гоп, - Сигнал теряется.
- Не видишь их? - Кирилл оглянулся на гопов монитор, - Вроде все в порядке.
- Да нет, видимость прекрасная, как всегда. Локализация сбоит - амплитуда совсем слабая.
- Быстро переходи на фазы, - заорал начальник отдела пересадок, - Сколько там получается?
- Если Инженю не подсадил им датчики из одной серии… - Гоп отчаянно застучал по клавишам, изучил информацию на экране и облегченно утер ладонью лоб.
- Фу, слава Богу, разные. Так, получается в противофазе разностный сигнал достаточен. Только проходит реже, примерно раз на тридцать девять циклов.
- Не страшно, - Кирилла тоже немного отпустило, - Пока они друг от друга недалеко, справимся. Теперь думайте, дети мои, хором, как с поясами воевать?
Молодежь покорно впала в размышления. Даже с моего места было слышно, как потрескивают их юные натренированные мозги. На мониторе общего наблюдения отчетливо проступала информация о множественной волновой деформации оболочки ареала. Правда, насколько мне хватало образования, я отметил, что волнение практически штатное, основную фокусировку не дестабилизирующее и, максимум чем неприятное, так тем, что связь при этом будет лишь односторонней и на уровне основных каналов, без возможности материального контакта.
Пока сотрудники изощряли ум, Кирилл, насвистывая, любовался событиями на экране, рожа у него была довольной, а сигаретка - зажжена. Любой другой на моем месте счел бы, что дела там, за стеклом монитора идут отлично, но я слишком хорошо знал своего соотечественника. Веселый свист вкупе с самостоятельно горящей сигаретой означали только одно: поступило еще одно пренеприятное известие.
- Ну, чего там еще?
Кирилл, молча кивнул на экран, а потом оскалил зубы, закатил глаза, затряс головой и даже против обыкновения обошелся без многоэтажного мата.

Глава 21. Тропа солнца, повозки с навозом и павший в море небесный гвоздь.
Тальт и старик Кобане ползали по полу как два полупришибленных таракана. Со свинцовыми стилами в руках они пытались сопоставить на большом куске бумаги то, что Гай вычитал из книги и наскреб в собственной памяти.
- Слушай, а солнце у вас в Лигерии как летит, слева направо или наоборот?
- Справа налево, - ответил принц-лишенец, - Я еще удивлялся, что у вас этот вопрос шиворот-навыворот решается.
- Тогда дела наши - так себе.
- То есть?
- Вот посмотри, - Гай ткнул пальцем в пресловутую карту Лигерийского побережья, - Видишь, автор лодочку нарисовал. Да с тенью! Я надеялся, что карта может быть просто перевернута, ан нет.
- Ничего не понял.
- Ну представь, что ты с боку смотришь на мост, по которому слева направо идут повозки.
- С чем повозки? - встрепенулся Омур, - Если с провиантом, то это хорошо, а если, скажем, с дровами или с навозом, то, наоборот, плохо.
Кобане отмахнулся от него как от мухи и продолжал.
- Представил?
Тальт кивнул.
- Теперь представь, что ты прошел под этим мостом и обернулся. Как теперь идут повозки?
- А теперь справа налево.
- Вот! Значит Лигерия твоя находится по ту сторону тропы Солнца. Это ж черте где!
- Не боись, старик! Долетим! - Флегенд был благостен и в настроении, когда море по колено, - Ты нам только пальцем покажи, в какую сторону, а мы уж...
- Знал бы я сам, - фыркнул Кобане, - Одно ясно, путь на полудень, через Полую Степь, над Каллией, дальше Бали, потом - Сирые Острова, а дальше - …не знаю, через море, стало быть.
- И через море мы запросто, - ответствовал старший из летунов, но уверенности в его голосе немного поубавилось.
Гай поднял на меня глаза, полные тоски.
- Сильва, я даже не знаю как это далеко. Водоходы икарийские говорили мне, что до солнечной тропы, там где светило прямо над головой пролетает, и человек тени не дает, много месяцев хорошего ходу. А что дальше имеется - не знают, побереглись тропу пересекать. Как только Небесный Гвоздь упал в море, побоялись они лишь на путеказа надеяться, назад воротились. И если тень от лодки на карте правильно нарисована, а не абы как, то, почитай, до Лигерии еще столь же.
- Значит, обязательно заплутаем, - огорченно промолвил я и с надеждой посмотрел на помрачневшего Тальта. Может, все же откажется от своей, сейчас ясно, безумной идеи? Однако тот молчал.

Глава 22. Растущая компания, горные ангелы и вилы в бок.
- Послушай, старик набил меня сведениями до отказа, как гуся яблоками. Уже тошнит, - Тальт отдувался и поматывал головой, - Все-таки, у меня башка устроена не так, как у него, и вот-вот лопнет.
Принц повернулся к молча сидевшему в кресле Гаю.
- И как это все у тебя удерживается и упорядочивается?
Кобане пожал плечами.
- Я смог вызубрить дорогу только до Каллии. Что дальше-то делать будем, ума не приложу?
Флегенд вступил в разговор как обычно, с наиболее простым, но и наиболее идиотским способом решения проблемы. Все ему, окаянному, было просто и легко.
- А спрашивать по дороге будем! Запиши, Гай, на пергаменте, что там за чем идет, долетим - спросим, опять долетим - опять спросим...
- Прелестно, - согласился я, - Воображаю себе. Копается, значит, некий холоп в земле, мотыжит репу свою, а тут мы сверху подлетаем, порхаем над ним и интересуемся. Мол, покажи, селянин, пальцем, куда нам дальше двигать...
Омур представил себе обалдевшую рожу селянина и весело рассмеялся.
- Ничего смешного нет! - возмутился я, - Это хорошо, как просто в обморок хлопнется, а ежели вилами?
Вилы в таком применении Омур одобрить никак не мог, поэтому скалить зубы перестал.
- Если в Каллии, то вилами - это непременно, - пробормотал Гай, - А то и из лука. Или из стреломета. Это у нас запросто, как летуна увидят...
Флегенд вытаращил глаза.
- Как, у вас тоже наши проживают? И успели так напакостить, что их влет бьют?
- Да нет, ваши в Каллии не водятся. Это горные ангелы порой бедокурят. У них как гон начнется, так таскают наших девок к себе на плато, и ни одна еще не вернулась. Кто ж такое стерпит? Вот и стараются подстрелить при случае. Что ни лето, одного-двух кончают. Или в рабство продают. Здоровые они очень, много денег можно выручить.
- А кто это такие, горные ангелы? - Флегенд просто умирал от любопытства.
- Да на вид - обычные люди, живут на плато. Только на рукотворных крыльях летать навострились.
- Вот бы познакомиться!
- Да что там знакомиться, дикие они.
- Ха, дикие! Ну, до чего ж вы, южане, только не додумаетесь! - Флегенд уважительно покачал головой, - Надо же, крылья рукотворные! И что, ловко твои ангелы летают?
- С вами не сравнить, конечно, крылья-то у них неподвижные. Но ветер ловят и парят в небе очень мастеровито. Не всякий и подстрелит.
- Значит, хреновые у вас лучники, - подал голос Омур, - Вот я, например...
Он, было, хотел впасть в рассуждения о трудностях, подстерегающих стрелка при пронзании задниц, прикрытых пышной одеждой и вращающихся в менуэтах. Однако Тальт ему этого не позволил.
- Не о том речи ведете, братья! Ведь заплутаем. Причем вовсе не поблизости, где все земли известны. Эх, мне бы гаевы мозги...
Кобане перевел свои красноватые глаза с принца на меня, потом посмотрел снова на Тальта и чуть слышно прошептал.
- Возьмите меня с собой, молодые люди, погибну я тут... Сопьюсь, - и, пригорюнившись, умолк. Он полностью осознавал бесполезность такой просьбы.
- А ведь дело говорит старик, - как бы в раздумьи молвил лигериец и коротко зыркнул на меня, - Сколько проблем сразу бы долой...
Я молчал. Просьба Гая при всей ее заманчивости казалась совершенно невыполнимой. Ну, посудите сами, что, привязывать старика за веревочку, и пусть бежит как паж, держащийся за стремя конного господина. Далеко же мы так доберемся!
Однако братья, ничтоже усомнившись, мигом решили загвоздку. Они посмотрели друг на друга и в один голос заявили.
- Фемин?
Час от часу не легче! Количество посвященных росло буквально на глазах.
- Если дело пойдет так и дальше, - обратился я к принцу, - То скоро вся округа будет в курсе событий. Полгорода соберется нас провожать в путь-дорогу. Слухи же, сам знаешь, летят куда быстрее даже этих наших пернатых помощников. Представляю, с какой помпой мы прибудем в твои пенаты. Если прибудем, конечно. Особенно рады будут те, кого ты собрался с трона выдворить. Обязательно встретят с хлебом и солью. Только неизвестно, куда это нам запихнут...
- Ну, Сильва, - заявил Флегенд, - Тут ты можешь быть спокоен. Могила! Фемин же немой.
Я в городе знал только одного немого по имени Фемин.
- Трубочист?
Омур кивнул. Теперь мне стало понятно, каким образом немой Фемин умудряется справляться с таким количеством каминных дымоходов, на прочистку которых требовалось бы не меньше трех-четырех человек. Он просто не тратил лишнего времени на лазание. Работая по ночам, этот чумазый тип, как выяснилось, тоже из шайки полубесов, легко и быстро перемещался с крыши на крышу посредством того, чем наградила его природа.
Не прошло и часа, как в проеме двери показалась коренастая фигура трубочиста. Был он облачен во франтоватый черный паланкин, скрывающий, как стало понятно, недвусмысленные выпуклости на спине, традиционный черный цилиндр, высотой примерно в пол его роста и довольно опрятный, черный же, естественно, сюртук. Фемин поклонился с порога, сыграл угольно-черными бровями, сросшимися на переносице, степенно прошел в комнату и уселся в кресло, положив рядом с собой на пол уже знакомый мне предмет. Сдвоенный пояс. Я чисто машинально сделал несколько приветственных жестов, чем вызвал откровенный смех у всех присутствующих. Даже сам Фемин растянул губы в скупой улыбке.
- Ну, Сильва, ты даешь! - Флегенд едва отдышался, - Он же немой, а не глухой!
В конце концов сборы были закончены. Хоть думал я прихватить с собой барахла поменьше, но все ж котомки оказались не маленькими. Не упрут всего наши летуны-скакуны. Ох, не упрут. Пришлось звать на помощь Флегенда. Тот внимательно покопался в вещичках и решительно повыкидывал все съестное.
- По дороге добудем. Возьми лучше второй клинок с собой - а ну как этот переломишь. Да из одежды чего потеплей. Мы-то привычные, а вас там наверху вмиг прохватит.
- Чего ж прохватит, там к солнышку поближе, даже теплее будет.
Фемин, стоящий в углу, презрительно фыркнул.
- Знаешь что, Сильва, - из-за стола раздался голос Омура, - Ты это, ты тута не спорь, братец дело говорит. Сверху так холодно, что пальцы отморозить можно. Или еще чего…
Спорить со знатоками - дело глупое. Тем более, сам ихнего мнения спросил.
- Роза! Неси сей же час сюда мою зимнюю одежду! - я вопросительно посмотрел на летунов. Все трое пожали плечами, а немой замотал головою.
- Роза! Одежду для троих! Мне, господину Тальту и господину Кобане.


Глава 23. Японская кухня, сбывшиеся мечты и ночной трезвон.
Мне, наконец, удалось затащить мисс Маэда в забегаловку, которую обитатели славного града Токио имели наглость именовать фешенебельным рестораном. Единственное, что в этом заведении напоминало фешенебельный ресторан, так это цены. Во всем остальном - таверна есть таверна, еда в ней подавалась по-японски невкусной и пресной, а водка, естественно, была теплой и вообще…не люблю кухню Страны Восходящего Солнца. Вы только прислушайтесь: ?джяпанииз куукери?! Даже по-английски это звучит отвратно, а уж на местном…. Правда, чай оказался отменным. С лепестками сакуры.
- Очень способствует распалению желаний, - томно намекнул мне на ухо пожилой официант, разливая благоухающий напиток в пиалки. Заметил, видно, змий косоглазый, как я смотрю на свою спутницу.
То ли чай так подействовал (Йоко выдула его целый чайник), то ли еще что, но моя дама благосклонно приняла предложение продолжить вечер за чашечкой кофе с настоящим коньяком у меня дома. Как только я пропустил ее к себе в апартаменты, она, цокая каблучками, устремилась прямо в туалет. Я поначалу даже подумал, что начальница вообще приняла мое приглашение лишь из желания облегчиться. Однако в холле отеля присутствовало соответствующее заведение, и переться в лифте чорте-на-какой этаж в этом случае было бы странным, поэтому я облегченно вздохнул. Видимо, не просто слишком много чая… Пока я расставлял на столике стандартный набор для обольщения, мисс Маэда успела принять душ. Явила она себя миру уже в моем банном халате, который сидел на ней довольно забавно, ибо был непомерно велик. Коньяк в малой дозе состоялся, а до кофе дело не дошло.
Йоко уснула, крепко обняв меня за шею. Лежать так мне было довольно неудобно, но, сами понимаете, я все терпел и даже повизгивал бы от радости, если бы не опасался ее разбудить. Можете себе представить, насколько в таких условиях может быть уместным телефонный звонок! Девушка мгновенно проснулась и цапнула трубку раньше меня, хорошо хоть, догадалась не подавать голоса. Мембрана хрюкала, булькала, Йоко с удовольствием слушала. Наконец мне удалось отобрать трубку.
- … и говеным сапогом плотно утрамбовать! - упоительная фиоритура Кирилла, а это был, несомненно, он, закончилась, - Бери руки в ноги и дуй сюда!
- Ты на часы хоть иногда смотришь? - радости в голос я, естественно, не подпустил, - Что у вас там творится?
- Что-что! Робин, Ида и Гоп точат сабли и выкапывают томагавк войны. Проклятый енот жрет мои шнурки, а я как дурак названиваю тебе и требую, чтоб ты быстренько натянул что-нибудь из одежды на Маэду, взял ее подмышку и принесся в Отдел!
- Да что стряслось-то?
- Они взлетели!
Я бросил трубку на рычаг и принялся быстро одеваться. Йоко, как ни странно, уже одетая притоптывала у порога.

Глава 24. Чистое небо, лунный загар и стремительный воин Кузум.
Ну, доложу Вам, теперь мне понятно, каково было пьяному Гаю, когда его Омур тащил над городом из забегаловки. Вылетели мы, как и планировали, поздней ночью, когда все остальное население хором храпело, и только редкий отдельный собачий брех давал понять, что там внизу кто-то еще жив. Впечатление, конечно, неслабое, когда под ногами пропадает земная твердь, и от тебя уже ничто больше не зависит. Пожитки наши были скудны, лишь оружие да одежда потеплей, которую летуны настойчиво посоветовали нам сразу надеть. Хоть я и не верил Флегенду до последнего момента, но воздух в вышине действительно оказался более чем прохладным. Тем удивительнее было то, что все три наших полубеса обремененились лишь штанами да особыми легкими жилетками без рукавов и практически без спины. Иначе они не смогли бы орудовать крыльями. Правда, прошло совсем немного времени, и седоки, в том числе и я, накрепко пристегнутые ремнями, перестали обращать внимание на высоту и с удовольствием наблюдали проносящуюся внизу землю, освещенную ярким лунным светом. Само собой, предпочтительнее было покидать город в новолуние или, по крайней мере, в пасмурную погоду. Но ждать еще две недели, изнывая от безделья, было просто невмоготу. Туч же в это время года можно было вообще не дождаться. Круглая и желтая, как блин, луна вместе с нами плыла по небесам, тишина стояла такая густая, что хоть на вилку ее накалывай. Наши полубесы, подобно хищной птице Мо, бесшумно неслись по направлению к Полой Степи. Ветер лишь тихонько посвистывал в шнурках моей обуви. Освоившись на спине Флегенда, я принялся посматривать по сторонам, насколько позволяло ночное светило. Вот - промелькнула под нами тускло посверкивающая река, вот - маленьким оранжевым цветком - очаг возле придорожной харчевни, вот - показалась темная махина леса, того самого, где в изобилии ползают ножны для клинков. Тальт, насколько я сумел разглядеть, тоже крутил головой из стороны в сторону, а Кобане, тот и подавно, не переставая, набивал себе башку новыми впечатлениями.
Первые же часы полета ознаменовались легким развлечением, и, если дело пойдет так и дальше, то помереть от скуки нам никак было не суждено. Внезапно Флегенд перестал махать крыльями, широко их раскинул и подергал меня за ногу. Я наклонился ближе к его голове. Тот указал мне на что-то внизу. Одновременно с моим летуном замерли в воздухе и остальные, начав нарезать друг за другом широкие круги. Я посмотрел вниз и увидел то, что так заинтересовало полуангелов.
Ниже нас локтей на сто в воздухе парила совершенно голая девка с обалденной фигурой. Присмотревшись, я понял, что незнакомка томно спит, развалившись на помеле, словно на диване.
- Это Лаура, ведьма, - тихо шепнул мне старший из братьев, - Под луной загорает, бесстыдница. Щас вот я ей...
С этими словами Флегенд подлетел к брату, бесцеремонно выдрал у того перо из левого крыла и начал медленно снижаться. Я молча сидел у него на спине и наблюдал за происходящим. Поскольку вряд ли Флегенд позволил бы себе чего-нибудь совсем уж паскудного по отношению к хорошенькой ведьме, да рожа у него была радостно-глумлива, аж из-за спины видать, я не вмешивался и терпеливо наблюдал за развитием событий. Мой летун тихо-тихо спустился к помелу, вытянул руку и пощекотал пером девку прямо в неприличном месте. Эффект был совершенно потрясающим. Ведьма заорала как сумасшедшая, свалилась спросонья с метлы и, кувыркаясь, полетела вниз. Братья ржали как кони, довольные шуткой, а я вместе с другими седоками с тревогой наблюдал, как быстро падает вниз и уменьшается в размерах голое тело. Наконец Тальт треснул кулаком Омуру по хребту и с гневом осведомился.
- Вы что, сдурели? Ведь расшибется ж...
- Не, - сквозь смех помотал головой Флегенд, - Вон, гляди!
Ведьма, видно, проснувшись, действительно прекратила падение и уже неслась вверх поближе к своему помелу. Когда она приблизилась настолько, что в неверном свете луны были заметны мстительные искры в глазах, Флегенд раскинул широко руки. Не успев затормозить, Лаура вместе с метлой оказалась заключенной в широкие объятья старшего из наших негодяев. Стало ясно, что встретились старые знакомые, ведьма и полубес радостно обнимались, кружились в воздухе и ласково друг друга пошлепывали. Лаура Флегенда - целомудренно, по щеке, а тот ее - не стесняясь, по заднице. Будучи намертво прикрученным к спине летуна, я вынужден был участвовать во всем этом представлении. Наконец, когда у меня замельтешило в глазах и стало поташнивать, я решил напомнить о своем присутствии.
- Ой, а это кто? - испуганно пискнула красотка, отпрянула подальше и мигом прикрылась пушистой метлой.
Теперь я был лишен возможности лицезреть ее прелести, зато все остальные, я имею в виду Тальта, Омура, Кобане и немого Фемина, откровенно и весело пялились на голый девкин тыл.
Расстались мы с молодой ведьмой очень скоро и холодно. Она, не переставая держаться подальше, странно посмотрела на Флегенда, еще страннее на меня, презрительно фыркнула, вскочила верхом на помело, и только ее и видели. Я не сразу догадался, что девка несомненно тоже была осведомлена, что при помощи скованных поясов наши друзья переносят своих женщин. А на какое еще дело в подобном виде можно отправляться темной ночью? До Флегенда, обескураженного странным поведением старой знакомой, тоже дошло не сразу.
- Вот дура! - возмутился он в конце концов.
Тут уж сомнения растаяли, и все остальные громко захохотали.
- Хватит ржать, - обиженно объявил мой летун и тронулся в путь.
Светало. В вышине, как оказалось, светает значительно раньше. Лес внизу, вернее, его остатки, все еще лежал в полной темноте, а нам в левый глаз уже посверкивало восходящее светило. Я успел заметить, что взмахи крыльев Флегенда стали натужнее и реже. То же самое наблюдалось и у других летунов. Я похлопал своего ладонью между лопаток и жестом велел двигаться к земле. Флегенд попытался было изобразить на роже бодрость, однако я счел нужным настоять на отдыхе. Пока мы недолго спорили на эту тему, деревья под нами совсем исчезли, и оказалось, что мы летим уж над Полой Степью.
- Давай вниз, - велел я, - А то с устатку навернемся, да и нечего средь бела дня в небе посторонним глаза мозолить.
Флегенд кивнул, и мы стали снижаться. Некоторое время мы неслись совсем низко над землей. Это хозяйственный Омур присматривал, чтобы и ложбинка была, и топливо для костра нашлось. Наконец одно из мест его удовлетворило, и мы смогли с облегчением отстегнуться. Занятно, провели в воздухе всего-то ничего, а по первости земная твердь показалась уж чуть-чуть неродной. Сухое поваленное дерево, возле которого было решено пересидеть и переспать день, почти мгновенно занялось в костре. До того оно было высушено солнцем и ветром. Правда, пришлось ломать его сучья руками, поскольку топора с собой не было, а пускать в ход клинки я не разрешил. Древесина была твердой и колкой как стекло. Делать было особо нечего, и мне пришла в голову идея прогуляться вокруг, размять ноги и при удаче подтащить к костру еще хвороста, буде таковой найдется в пределах досягаемости. Так я и бродил, размышляя обо всем и ни о чем одновременно, подбирал редко встречающийся сушняк и не заметил, как отдалился достаточно далеко.
Вот ведь, какая удача, что слух у меня на зависть хорош! Не оборачиваясь, я швырнул охапку собранного хвороста через плечо, метнулся вправо и на ходу освободился от пояса и ножен. Низкорослая лошадка недовольно фыркнула, когда получила пуком деревяшек по морде. Всадник ее нисколько не был напуган моим обнаженным клинком, спокойно держал меня под прицелом небольшого, но, это видно, мощного лука, и ухмылялся.
- Ты, человек, хворост-то подбери. А ножик - наоборот, спрячь, - проговорил он, не ослабляя тетивы, - Собери хворост обратно, говорю, да и топай к костру. И не надо убегать, стрела догонит.
Тут он был абсолютно прав, спорить не стоило, и я, чертыхаясь, подобрал разбросанный сушняк.
- А теперь иди, - подбодрил меня голос сзади, - Видишь, как удачно - и рук вязать тебе не нужно, заняты. И полезное дело делаешь - хворост несешь.
Мысленно плюнув, я предоставил дальнейшее развитее событий Великому Провидению и неспешно зашагал туда, где оставил друзей. Было едва слышно, как конь мягко ступает за мной по траве.
- Лошадь не кована, - еще пронеслось у меня в голове, - Степняк, значит...
Впрочем, про неподкованность лошади можно и не говорить. Уже того, как выглядел ее всадник, вполне достаточно определить его принадлежность к кочевникам, а уж на них-то я нагляделся. Этот тоже был в кожаной шапке с оторочкой из грязного меха, короткой кожаной куртке ворсом внутрь, вооружен соответственно - короткая сабля там, аркан, камча, лук с крутыми изгибами, ну и все прочее. Наверняка нискоросл и кривоног. И, несомненно, не мылся от рождения.
То, что он нахально ведет меня к костру под стрелой, означать может лишь одно - знает, сколько нас всего, и возле костра его соплеменников обязательно больше чем нас. Степняки все такие, ни в жизнь не нападут на кого, если числом уступают. Так оно и оказалось.
Прибыв на место, я обнаружил на земле связанных по рукам и ногам Тальта, Гая и старшего из братьев-полуангелов. Пожалел мельком, что не взяли с собой Молоха, уж тот бы гостей не проворонил, да как его было взять? Вокруг огня на корточках сидели семь кочевников, их кони мирно паслись рядом. Я бросил наземь хворост, однако доставать меч не стал, а только выпрямился и стал пристально рассматривать одного из супостатов, который поднялся мне навстречу и явно был у них главным. За спиной послышался легкий прыжок человека с лошади на землю. Приведший меня степняк что-то длинно начал говорить главарю на незнакомом мне наречии. Краем глаза я заметил, что Кобане стал откровенно прислушиваться. Что ж, хорошо, что хоть кто-то из нас знаком с языком этих варваров.
- Развяжи старика, - произнес я, глядя прямо в раскосые глаза, - Видишь, посинел дед, вдруг окочурится?
Предводитель, похоже, был самым молодым среди этой банды, но носил одежду посправнее, почище и был вооружен более дорогой саблей. Это было видно по сверкающим золотым накладкам на ножнах. Мой поработитель тут же стал бойко гугнить, явно переводя мои слова главарю. Тот ухмыльнулся.
- Похоже, ты, странник, ничего не понял, - ответил молодой кочевник через толмача, - Вы теперь пленники стремительного воина Кузума. Кузум - это я. И будете проданы на другом краю Степи, поскольку молодые и сильные. Быть может, ты хочешь посопротивляться, пока не связан?
Как только он произнес это, остальные вскочили с прицыпок, повытаскивали кто саблю, кто аркан, кто плеть, и окружили нас плотным кольцом. Судорожно пытаясь что-нибудь придумать в такой ситуации, я тянул время и не торопился обнажать меч.
- Что ж ты старика, который и так еле ходит, спеленал, а крылья этому, - я кивнул на Флегенда, - не вяжешь. А вдруг улетит. Остальные-то тю-тю?
- Да, жаль что упустили. Только не бойся, этот твой с крыльями не улетит, видишь, к колу привязан. И потом такое диво попортишь - меньше денег при продаже выручишь. А старик - что ж, пусть его, он и не нужен никому, тащить себе дороже. А так - хоть скворонам в пропитание пойдет. Все равно в степи один не жилец.
Я посмотрел вверх. В синем небе действительно парили, сужая круги, два крупных черных стервятника. Умная птица, знает, что если кочевники столкнулись с кем в степи, будет пожива.
- А не боишься, что те, кто улетел, скоро с подмогой воротятся? - я продолжал тянуть волынку.
- Эй, крылатый! - предводитель обратился к связанному Флегенду и показал рукой на скворонов, - Обгонишь на лету этих птичек?
- А то! - гордо и злобно ответил дурак-полубес, - Считай, вдвое, если не больше.
- Вот видишь, - удовлетворенный Кузум повернулся ко мне, - Вы не иначе, как из поселений за лесом, в лесу-то никто не живет. А лету туда стервятнику полдня, не меньше. Стало быть, пока твои дружки с подмогой вернутся, у меня времени как от восхода до восхода. Как думаешь, умею я в Степи прятаться, коли живу тут всю жизнь?
Я понял, что дела наши уж совсем плохи, и пришла пора говорить на ножах, пусть и в таких невыгодных условиях. Ничего хорошего ждать от плена у кочевников не приходилось, это я знал по прошлому, поэтому, не долго думая, легко расстегнул пояс. Взмах мечом и лезвие, мгновенно сбросившее мягкие ножны, взметнулось вперед и вверх. Однако это ничуть не испугало ни Кузума ни его соплеменников. В ответ на воинственный жест я услыхал громкий хохот. Ну, еще бы! Один против восьмерых. А через мгновение я уже лежал на земле, спеленутый толстой волосатой веревкой. В насмешку сукины дети даже застегнули на мне пояс с мечом.

Глава 25. Выводим - не выводим, морковка и генетическая память.
- И, все-таки, не понимаю, к чему такая спешка? Ведь непосредственной опасности пока нет, - Йоко сидела прямо на столе, покачивала ногой и вовсе не походила на шефа Проекта.
Кириллу совсем не понравилось, что наши объекты попали в переделку и в настоящее время в буквальном смысле были связана по рукам и ногам. И перспективы их представлялись весьма туманными и безрадостными. Отсюда и бесцеремонный звонок. Радовало лишь то обстоятельство, что подобная участь постигла не меня одного.
- Пифагор, выплюнь эту гадость! - мисс Маэда имела в ввиду остатки киркиных шнурков и протянула еноту невесть откуда взявшуюся морковку, - В конце концов, что может сейчас произойти фатального?
Ида проводила взором морковку и ревниво зыркнула на Генерального Босса карими глазами.
- А что нам предлагает модель социального конфликта? - с невинным видом поинтересовался Гоп.
- Да какая модель! Зарежут их как баранов, - мрачно попророчествовал я, - Или в лучшем случае - действительно продадут. Полагаю даже, будет бартер.
- Надо же! Откуда такие познания? - иронично хмыкнул очкарик.
- А оттуда! Генетическая, знаете ли, память. Русь испокон веку с такими вот дело имела. Половцы, хазары, Орда... Боюсь, ничего кардинально нового кочевники с тех пор не придумали. Та еще публика!
- Так будем их вынимать или нет? - по Кириллу было видно, что он теряет терпение.
- Минутку! - я поднял палец, - Моего интереса в данной ситуации почти нет. Что тут может быть за модель! Все просто, как обсосанный леденец. Работорговля. Вот восстановление на престоле - это да, это архилюбопытно со всех точек зрения. Только пока парни будут добираться до Лигерии, нам придется наблюдать за путешествием Нильса с дикими гусями.
- Предложения?
- Кирилл, а нельзя их вывести в конечный пункт напрямую?
Роб фыркнул.
- Если б мы знали, где она, Лигерия эта.
- А карты ж вы...
- Дело в том, ареал не виртуальный, раскрывается постепенно, местами, в которых трансляторы побывали. Ну, вроде компьютерной игры-бродилки. Где объект находился - все фиксируется, а вокруг - пока темнота.
- Эх! - пришла мне в голову идея, - Вот бы летуна оттуда вытащить, да снабдить транслятором! Насколько б дело ускорилось!
- А как его вытащишь? Только в связке с объектом. А такую тяжесть транслятор не потянет. Так ведь? - Кирилл повернулся к Инженю, который сидел в уголке и до последнего момента помалкивал.
Врач кивнул.
Вообще, трансляторы - очень хитрая штука. Это только название, что, мол, транслятор. А на самом деле устройство обеспечивает и двустороннюю связь коррекции и наблюдения, и возможность пересаживать объект в ареал и выдергивать его обратно, когда понадобится. Раньше трансляторы были размерами побольше и требовали имплантации непосредственно в мозг. Потом наши физики чего-то в них попереворошили, и в результате штучка во-первых сильно уменьшилась, а во-вторых допускала имплантацию в желудок. Очень хорошо помню ту попойку, которую они устроили на премиальные. Ей Богу, наш с Йоко вчерашний ужин не идет ни в какое сравнение. Тогда моментально разрешились две задачи. С одной стороны, у Инженю в корне уменьшилось количество сложностей с имплантацией, достаточно стало иметь обычный гастроскоп. С другой, и это самое главное, волонтеры полезли со всех сторон как тараканы, пришлось еще отбирать. Наемные объекты получают у нас нехилое жалование и поэтому готовы геройски побывать в любых созданных условиях. Но даже за такую сумму вряд ли кто из этих молодых людей позволил бы вертеть себе дырку в черепе и засовывать "железяку" в мозги.
- Ладно, вижу, что немедленного прекращения миссии не требуется, - Йоко подвела первый итог и почесала Пифагора за ухом. Тот увлеченно поедал морковку и время от времени рассматривал результаты своего труда. По мере того, как корнеплод укорачивался, глаза енота становились все печальнее и печальнее.
- Кирилл, сколько времени потребуется для выведения объектов?
- Секунды. Тут главное не прошляпить. С этого момента кто-то из моих обязательно будет дежурить на кнопке. Если эти джигиты задумают резать объектов, то уж наверняка не в связке. Так что выдернуть успеем.
- Уже сажусь, Кирилл Васильевич, - произнес Роб и устроился за монитором спиной ко всей честной компании.
- Мефодьевич! - взревел доведенный очередным "Васильевичем" до белого каления Кирилл.
- Вам, а, вернее, им, на все про все - четверо суток, - раздался вдруг голос у меня за спиной.
Я обернулся и убедился, что в консилиум включился еще один персонаж.

Глава 26. Стрела-вестница, псовый бой и волчий круг.
Если к спине Флегенда мне пришлось привыкать некоторое время, то с лошадиной холкой, особенно, лежа поперек нее животом со связанными руками и ногами, освоиться вообще невозможно. К тому же, степняки в скачке по степи были совершенно неутомимы и привал организовали лишь перед самым закатом. Как мы не издохли - до сих пор в ум не возьму! Видок у всех четверых был, полагаю, вовсе уж не товарный, по причине каковой нас даже развязали, справедливо полагая, что в таком состоянии ни сбежать ни вспорхнуть никто из пленников не сумеет. И были правы.
Я все надеялся на то, что избежавшие полона летуны если не нас, то, по крайней мере, своего собрата в беде не оставят, однако о них так и не было ни слуху ни духу. Пока нас перли через степь, то лежа пузом на холке коня особо небо не разглядишь. А на привале, уже почти совсем в темноте - тем более.
Ночь прошла в виде круговерти кошмарных сновидений, давали о себе знать долгое время связанные конечности. К утру, когда онемевшие стопы и кисти рук отпустило, я хотел было устроить разбойникам показательный бой, тем более что меч у Тальта тоже издевательски не отобрали. Но, стоило только разлепить глаза, как стало ясно, что фокус не удастся. Вся банда к моему пробуждению была уже на ногах, бодра, при оружии и быстро перекусывала, готовясь к очередному переходу. И все же, как оказалось, Омур умудрился дать о себе знать. Стоило мне пошевелиться, как почувствовал, что пола куртки чем-то пришпилена к земле. Пошарив рукой, я с удивлением извлек стрелу, которая проткнула ткань насквозь и вонзилась в почву. Стрела была явно не степняцкая - уж больно длинная. Не делая из своей находки общедоступного события, я задумался и понял, что кучерявый обольститель посылает весточку и дает понять, что сам рядом и готов, так сказать, соответствовать. Единственным и логичным в данной ситуации действием было отвлечение внимания кочевников, которые, как я заметил, не переставая, крутят головами и не упускают из виду все стороны горизонта. Я спокойно стянул ножны с меча и принялся тщательно протирать лезвие полой куртки.
- Когда я тебя продам, то подарю эту спицу матери, - раздался насмешливый голос Кузума, - Пусть носки вяжет.
- Ну, как же, в твоем положении можно и языком потрепать, - невозмутимо ответил я, - Хотя ты умеешь только с коня рубить. Причем, исключительно тех, кто пеш и вооружен слабо. А против меня тебе не устоять. Даже верхом. Там, за лесом в этом многие убедились.
В темных раскосых глазах мелькнул отсвет гнева.
- Пожалуй, у нас есть время поразмяться до отъезда. Как насчет ?псового боя??
- А почему бы и нет?
Что такое ?псовый бой?, я знал очень хорошо. Иной раз, когда ссора меж благородных была не столь оглушительной, чтобы кропить ее большой кровью, договаривались так. Бойцы обвязывались в поясах прочной веревкой, другой конец которой приматывали к крепко вбитому в землю колу. Длину рассчитывали таким образом, чтобы веревки позволяли сатисфакторам лишь коснуться грудью в грудь. Такая привязь резко ограничивала возможности атакующего и представляла обороняющемуся шанс в любой момент отпрыгнуть на недосягаемое расстояние.
Все ясно, знатный кочевник на своих двоих если и рубился, то нечасто. Эвон, только ноги да живот прикрывает, как от пики. Ну, дальше дело знакомое. ?Сосновая ветка? крест накрест, и с парня слетела кожаная перевязь с богатыми ножнами. Потом сразу ?клевок удода?. Бой прекратился сам собой. Кузум вынужден был отскочить туда, куда меня не пускала веревка, потому что ему пришлось поддерживать штаны с рассеченным поясом. Тальт, Кобане и крылатый проходимец разразились овациями.
Боже меня упаси! Я и не посмею утверждать, что предводитель кочевников был полный бездарь по части с саблей управляться! Более того, попытайся я поранить ему ноги, ничего б не получилось. А дай ему волю веревка, погонял бы меня, сабля остра и потяжелее меча будет. Пока с таким управишься, семь потов сойдет. Тут надо было моментом разбираться. Но, уж в слишком разных условиях проходило наше воспитание. В общем, беспортошное состояние сильно разозлило стремительного воина.
- Ого! - я решил сразу и обострить ситуацию и сделать вид, что сам напуган, - Надо же, ты действительно хорошо бьешься, не дал и царапину сделать!
Кузум, сопя, прилаживал веревку вместо утраченного пояса и злобно поглядывал на меня карим глазом. А как же, выставил-то я его перед подчиненными уж куда как привлекательно.
-Посмотрим, также ли ты хорош в ?волчьем круге??
Ну, нам и эта забава знакома! Мол, становись в наш круг и отбивайся, коль сможешь.
-Нет, - твердо заявил я, - только если мне этот вот спину прикроет.
И указал на Тальта. Кузум подумал, кивнул в знак согласия и буркнул что-то своим разбойникам.
- Не велит насмерть резать, - послышался голос Гая. Последние-то слова толмач перевести нужным не счел. Ну что ж, поимеем ввиду-с. Тальт стряс со своей оглобли ножны, встал у меня за спиной и тихо проговорил.
- Как начнем, пригни голову.
- Ага.
Я в ответ кивнул и приготовился ко всему, что нам предстояло. Степняки повскакали на коней и окружили нас довольно плотным кольцом. Да, дела не шибко радужные, каждому досталось по четыре конных противника. За спиной у меня басовито загудело, это принц-лишенец раскрутил свое тяжелое лезвие. Я пригнул голову и провел рукой по груди. Под ладонь лег белин оберег на кожаном шнурке, и о чудо! Я даже сперва и не понял что случилось, но, подняв глаза, увидел светлые пятна на телах лошадей и их всадниках, как раз в тех местах, что, по моему мнению, были наиболее уязвимы для удара мечом снизу. При этом пятен было значительно больше, чем я в спешке таких мест мог обнаружить. Тут только тыкать поточнее не ленись! Вот славно-то! Работает оберег.
Степняки медленно двигались вокруг нас, выжидая миг для атаки. Тальт в окружении мелькающего и жужжащего меча сразу показался им менее привлекательной мишенью, и они постепенно стали сгруживаться на мою половину. При этом они начинали отчаянно друг другу мешать. Я уже ловил момент для того чтобы наказать наиболее неосторожного из них жалящим ударом, однако вступить в бой мне так оказалось и не суждено.




Глава 27. Смерть На Сносях, помутнение мембраны и руки прочь от красной кнопки.
Я обернулся и убедился, что в консилиум включился еще один персонаж. Ну конечно, в затемненном углу сидел никто иной, как ?Смерть На Сносях?.
Герман Герман (фамилия с ударением на последнем слоге) занимал должность начальника отдела, исследующего исключительно климат, физико-химические, геологические и прочие свойства ареала. Отдел этот сформировали совсем вот-вот, как только выяснилось, что ареал настоящий, и все перечисленные свойства у него присутствуют наяву. Вид у главы вышеупомянутого отдела был просто выдающийся: вообразите себе скелет, обтянутый серо-зеленоватой кожей столь туго, что, казалось, треснет при первом же движении. Впечатление усиливалось запавшими темными очами, похожими на пустые глазницы черепа и неожиданно большим пузом. Узрев такое чудо природы, Инженю задрал брови домиком и тотчас же уволок нового сотрудника к себе. Через полчаса он вышел из лаборатории с еще более выпученными зенками и объявил, что не нашел в этом удивительном теле ни одной болячки, хотя по внешнему виду ожидалась адская смесь заболеваний печени, почек, прочих внутренностей, кожи и плюс авитаминоз ?бери-бери?. То есть, с чем не живут. На это ?Бош в Квадрате?, как его сначала поименовал Кирилл, только улыбнулся и сообщил, что такая внешность у него семейная и на протяжении веков уже многих вводила в обман. Он вообще всегда был приветливо молчалив, и не выказал никакой реакции даже на чью-то похабень, мол, дать мужику балахон да зазубренную косу в руки, и получится безносая на последней стадии беременности. С тех пор его за глаза никто и не назвал, иначе чем ?Смерть На Сносях?.
-Почему именно четыре дня?
-Потому что через эти четыре дня наступит очередной период непрозрачности мембраны. Его длительность….
- Что-то я ничего подобного раньше не замечал, - Гоп был несколько обескуражен.
- А вы ничего туда-сюда и не таскали. Непрозрачность касается только прямого воздействия и возможности пересадки. А видно-то будет все.
- Стало быть, время еще есть, - Йоко уже приняла решение, - Роб, убери руку от кнопки!
-А если…
-Никаких если, - подал голос и я, - Слыхали, что там алкаш перевел?
-Глядите, глядите! - раздался голос Иды. - А наши мальчики-то не промах!
-
Глава 28. Помощь с неба, смерть лошадки и жирующие сквороны.
Только я примерился распороть одному из молодчиков открытое для прямого удара бедро, как тот вдруг вскинул голову, протянул руку вдаль и гортанно прокричал. Ну, как же, сейчас прямо! Я, несомненно, обернусь и подставлю спину! На такие уловки не покупается даже простофиля Пелиец! Только вот докричать степняку было уже не суждено. Через мгновение он слетел с лошади с пробитым стрелой горлом. Я не стал ждать продолжения, моментально прыгнул его коню под брюхо и уже сбоку попытался достать второго кочевника. Им оказался сам Кузум. Пырнуть предводителя удалось лишь слегка, причем, в задницу. Чтобы не попасть под отвесный удар саблей, я на полусогнутых ногах шмыгнул еще дальше и на ходу перерезал подпругу. ?Стремительный воин?, тем временем, ожидал моего появления с другого боку, перевесился, чтобы удобнее было рубануть, и само собой, рухнул наземь вместе с седлом. Ну, тут уж он мой! Резким точным взмахом я рассек ему связки сбоку на правом колене. Теперь, даже если и заживет, хром будет на всю жизнь, а пока пусть поваляется.
Оказалось, что за то время, как я разбирался с предводителем, Омур успел сверху перестрелять остальных кочевников, исключая одного. Бедолага достался Тальту, и тот развалил степняка надвое вместе с конем. Впрочем, нет, вру, конь остался недорубленным. То есть, меч перерезал животное только наполовину.
Пока шла потасовка, Фемин распутал Гая и старательно растирал пленнику посиневшие от веревок руки и ноги. Старик лишь тихо покряхтывал. Флегенд же, как только почувствовал себя развязанным, немного поразмял конечности и с лицом, не обещающим ничего хорошего, направился к Кузуму, единственному из оставшихся в живых. Тот уже поднялся, с трудом удерживался на подрезанной ноге, вцепившись в уздечку своего коня, и сверлил нас злым глазом.
- Ну, сейчас я с тобой поговорю, - полубес с удовольствием размахнулся. Не успел никто из нас ничего предпринять, как он нанес такой удар, какого не устыдился бы и сам верзила Бубо, лучший кулачный боец в нашем городе. Однако в самый последний момент, видимо от боли, Кузум потерял сознание и, разжав пальцы, снова упал наземь. Кулак Флегенда впечатался прямо в лоб степной лошадке, отчего та громко икнула, закатила глаза, завалилась набок, дернула ногами и окочурилась. Тут наш летун окончательно рассвирепел и в одно мгновение снес Кузуму буйную головушка его же собственной саблей.
Упрекнуть Флегенда никто из нас не решился. Да и какие тут упреки, дело-то житейское, или мы их или они нас. Долго рассыпаться в благодарностях Фемин и Омур нам не дали. Сборы прошли быстро, если не сказать суматошно, впрочем, ничего забыто не было.
- А здорово у меня получается, раз - и голова с плеч! - полубес горделиво рассматривал добытую в бою богатую саблю, - И не тяжелая, прихвачу-ка ее с собой, кто знает, может еще с кем победоносно сразиться предстоит…
Уже сверху я оглянулся и увидел, как над местом потасовки уже кружила неизвестно откуда взявшаяся стая скворонов. Ух, и пожируют же они нынче!

Глава 29. И девы-розы пьем дыханье, быть может, полное чумы.
Ночная Полая Степь проносилась под нами, старательно оправдывая собственное название. Ни души. Я-то думал, Степь заселена куда более густо, но Полой ее прозвали, видимо, не зря. Сплошная тьма, только посвист ветра, ставшего чуть теплее, да звездное небо над головой. И ни разу внизу не мелькнул огонек очага, хотя становище кочевников, хоть одно, да встретиться должно было бы. Впрочем, отсутствие подобного рода живности как раз не больно-то огорчало, уж слишком свежи были воспоминания о первой встрече со степным народом. На дневных привалах мы теперь были бдительными и, укладываясь спать, обязательно оставляли одного сменного соглядатая, на случай нежданных гостей. С пищей и водой пока проблем не возникало. Лук Омура исправно нас кормил степной дичью, а вода, как ни странно, встречалась в Степи довольно часто, то родничок малый, то неширокий ручей. Сверху такие места отыскать было парой пустяков - поглядывай, где растительность попышнее да посочнее - и обязательно воду найдешь. Пить только вот приходилось с ладоней - экономя вес, посуды мы с собой не прихватили. Странно было вспоминать россказни Кобане, как он пробирался по Степи, мучимый одновременно и голодом и жаждой. Врал, небось, старикашка. Впрочем, быть может, шествовать ему пришлось по какой-нибудь другой, более скудной местности, или по летней поре тут все вымирает да высыхает. Сейчас-то весна…
Общаться налету было почти невозможно, если только не орать во всю глотку. Поэтому мы обменивались скудными впечатлениями только в светлое время суток, перед отдыхом. Вдобавок Гай старательно и с удовольствием пичкал нас на сон грядущий множеством поучительных историй собственного изготовления. Большинство из них на первый взгляд казались полной выдумкой, но, начиная очередную байку, Кобане всегда сообщал от кого, когда и при каких обстоятельствах он ее слышал. Тем самым старик подчеркивал, что, мол, за что купил, за то продаю, и не имею с сей негоции никакого бульону.
После встречи с неудачливыми работорговцами мы провели в полете уже три ночи, и Гай предполагал, что скоро Степи должен настать конец. Правда, никаких признаков этого конца на горизонте не наблюдалось, даже глядя с высоты. Во всяком случае, в предрассветной матовой дали. В то утро мы уже подыскивали себе место для дневки и даже стали снижаться, как вдруг Кобане громко завопил и стал жестами требовать подняться повыше. Я посмотрел в том направлении, куда указывал рукою старик, и заметил внизу несколько круглых степняцких хат. Над самой большой из них красовался высокий шест с черной тряпкой на конце. Гай продолжал размахивать руками, призывая не снижаться, а лететь вперед и подальше. Уж совсем рассвело, становище исчезло из виду далеко позади, и мы, наконец, приземлились в довольно удобном месте, как раз возле родника. Вокруг, как и в прошлые разы, не было ни души.
- Чего это ты? - первым делом я решил поднять старика на смех, - Могли бы и в гости нагрянуть, хозяйки, поди, чем горячим бы угостили. Неужели испугался? Ты что, не обратил внимания, что воинов в становище не было?
Но шутки не получилось - на Гая было страшно смотреть. Бледный, испуганный до дрожи в конечностях, суетливо оглядывающийся. Можно подумать, что он только что лицезрел сцену собственной кончины.
- Ты что, не обратил внимания, что в становище вообще никого не было? - лязгая зубами, передразнил меня Кобане, - А черная тряпка на шесте тебе ни о чем не говорит? В Степи она, да будет известно, означает только одно - Черный Мор в деревне!
- Спаси нас, Всевышний! - тут пришла очередь приуныть и мне с летунами. И было с чего! Только Тальт остался относительно спокойным, видно, у него на родине об этой болезни если и слыхали, то мельком.
- А зачем тряпку вешают? - тут же начал он допрашивать Кобане.
- Чтобы никто и не подходил.
- Вот звери! Как это, больных на произвол судьбы бросить? А если помрут без помощи да лечения?
- При чем тут звери! С лечением или без - все равно помрут, причем и тех, кто лечить пытался, с собой прихватят.
- Ого!
- Вы, принц, даже не представляете себе, насколько эта болезнь ?ого?! Когда она влетает в Город, живых остается куда меньше, нежели трупов. И это, заметьте, только те, кто умудрился не заболеть. А кого коснулась Черная Гостья - все, не жилец…
- Я, вот, из всей своей семьи один... - добавил Кобане и пригорюнился.
Тальт виновато погладил старика по плечу и отстал.
- Так, может, зараза пока только в этой деревне поселилась, - я все надеялся на лучшее.
Однако каллиец был достаточно опытен и хорошо знаком с Черной Лихорадкой, чтобы исходить в своих рассуждениях из худшего.
- Тряпка на шесте уже порядком выцвела, - проявил он завидную наблюдательность, - Вокруг хат ни скота, ни собак не видать. Значит, началось все не меньше чем пару недель назад. Вполне возможно, Гостья уж и до Геры добралась, тогда нам в столице нечего делать. Да и не пустит стража за ворота. Если жива, конечно.
- А жрать-то что будем, - уныло завел любимую песню Омур.
- Что и раньше жрали, - ответил старик, - Кроме сусликов. Когда Лихорадка резвится, нельзя сусликов есть, а также никого другого, если не убить собственноручно, а на дороге найти. Так что, повечеру взлетаем, думаю, к утру будем уже в Каллии.
- А жаль, очень я хотел посмотреть на каллийскую столицу...
- Нет, надо будет опуститься неподалеку, есть там одно местечко - перелесок, я покажу…
День, как и раньше, прошел в глубоком сне, а как стемнело, мы вновь оказались высоко в воздухе. Все-таки, человеку свойственно спать по ночам, а если и летать, то днем. Не ведьмы ж мы какие…. Так или иначе, но голова после дневного сна была тяжеловатой и, несмотря на овевание прохладным ветерком в вышине, под звездным небом спать, таки, потягивало. Ближе к утру край Степи оказался под нашими ногами (под крылами, под животами, как хотите). И тут же мы были очарованы зрелищем, какого я не видывал в жизни. Совершенно внезапно воздух наполнился какой-то одуряющей свежестью с соленым запахом, и по левую руку, ближе к горизонту под луной засверкала водная гладь, конца-края которой глаз не находил.
- Море! - громко крикнул Гай.
Еще не начало небо и сереть, как он начал подавать знаки снижаться. Тут-то в темноте трудности и начались. Если опуститься на землю в Степи было парой пустяков - прыг на твердь - и ты уже на земле, то при наличии деревьев задача оказалась посложнее. Летуны долго кружили над негустым лесом, пока не высмотрели, наконец, достойную поляну.
Стоило нам только отстегнуться, как Кобане навострил лыжи в столицу, благо, по его словам, было недалеко. Отпускать старика одного очень не хотелось по слишком многим причинам, но, прежде всего - мы боялись потерять хоть какого-то, да проводника. В конце концов, какая разница, запьет дед или стража его прихватит или просто любовь к Родине взыграет.… Вот только все наши доводы Гай счел вздорными и был твердо намерен побывать если не в своем доме, то хотя бы возле оного.
- Я тебя свяжу! - наконец не выдержал я, - Мы тебя вообще взяли с собой не для паломничества по родным местам, а для дела.
- Так что, цыц, - прибавил Флегенд, - Вон, провернем все, как надо, Фемин тебя самолично обратно в Геру доставит.
Немой согласно кивнул. Гай, вздохнув, согласился, и предложил бдеть в первую очередь. Принц-лишенец ухмыльнулся и показал Гаю кулак.


Глава 30. Сахарная палочка, большая лужа и здравствуйте, я – ваша тетя.
Когда я закончил просмотр очередного фрагмента, уже вечерело, шум в Центре Проекта почти сошел на нет. Слышалось только шварканье веников и негромкие голоса. Это бригада уборщиков выполняла свои обязанности.
- Только моровой язвы еще не хватало! - пронеслось в голове. Я решил, что для визита к Кириллу время еще вовсе не позднее.
В Отделе Пересадок тоже было тихо и почти пусто, присутствовал лишь местный босс в компании Инженю. Оба немилосердно курили, развалясь в креслах и положив ноги на киркин стол. Кирилл по обыкновению смолил свои вонючие отечественные сигареты, а между широко расставленными пальцами медика покоилась настоящая толстенная ?Гавана?. Дым тяжелыми клубами заполнял все помещение. Я аж едва устоял на ногах.
- Сейчас вот противопожарка сработает, то-то побегаете! - произнес я с порога.
- Не, Роб ее ?того?, - хихикнул Кирилл, - Ну что, дорогой коллекционер общественных скандалов, допоздна работу трудитесь?
- Это вы, сэр, глупости безобразничаете и по вечерам на рабочем месте водку пьянствовать в моду взяли, - ответил я в тон и указал на непременную при сигаре бутылку коньяка.
- Будешь хамить - не налью.
Я уселся к столу, цапнул бутылку и нагло отхлебнул прямо из горлышка.
- Ах, чтоб тебя!
Я удивленно посмотрел на Кирилла поверх бутылки. Вот уж чем-чем, а жадностью он, хлебосол, никогда не страдал, и уж, тем более, в смысле приятеля угостить. Однако дело оказалось вовсе не во мне и не в дорогом напитке из прекрасной Франции.
На краю стола возник Пифагор и с хрустом разгрыз карандаш.
- Вы что, - выпучил глаза потрясенный Инженю, - Перестали животное кормить?
- Да прям! - возмущению Кирилла не было границ, - Идка, дурища, поднесла ему сегодня сахарную палочку. Знаешь, такую, с розовыми прожилками, ну, на каждом углу продают. Так теперь этот болван все карандаши сгрыз, они же похожи!
Енот осмотрел бренные останки карандаша, убедился, что добыча опять оказалась несъедобной, поскорбел выражением на морде и сбросил ее на пол.
- Видал, что творит! Я уж все ручки и фломастеры в отделе припрятал под замок, и все равно как-то находит. Мисс Бёртон, - Кирилл начал загибать пальцы, - Развратила зверюгу, сама слиняла с Гопом в кабак, Робин по этому поводу осатанел, а я, извольте видеть, сижу тут и спасаю Отдел от разграбления. Мадридских страстей мне только не хватало!
- Еще чего захотел! - хозяин одной рукой схватил енота за холку, а другой проворно спрятал в стол свой знаменитый ?паркер?, при виде которого у Пифагора загорелись глаза. Авторучка была белой с розовыми прожилками. Енот с сожалением проводил взглядом вожделенное вечное перо и снова взгрустнул. Инженю аккуратно положил сигару на край пепельницы, порылся в карманах халата, извлек плитку шоколада и вручил ее Пифагору.
- Прошу Вас, мсье, не побрезгуйте.
- Как же, побрезгует он, - проворчал шеф Отдела Пересадок, - Жопа у него скорее слипнется.
Зверек на удивление ловко содрал обертку, благодарственно кашлянул и с шоколадкой в зубах канул со стола на пол. Оттуда немедленно донеслось удовлетворенное чавканье.
- Кстати, относительно общественных скандалов, - продолжил я, - Было бы неплохо, чтобы оный скандал состоялся все-таки на территории далекой Лигерии. Только, боюсь, как бы не случилось чего непоправимого по дороге с нашими молодцами. Доберутся ли?
- А что такое с ними может произойти? Пока из всяк разных передряг они вылезали без потерь.
- Кирилл, не прикидывайся! Можно подумать, тебе не известно, что на территории чума.
Инженю вытащил изо рта сигару и любовно посмотрел на ее опеплившийся кончик.
- Не надо беспокоиться, Андрей. Трансляторы кроме всех прочих достоинств обеспечивают объектам зверский иммунитет. Ну-ка, припомни, хоть одна дуэльная царапина у Первого нагноилась?
- Да об объектах я и не беспокоюсь. Дело в их спутниках. Мне лично крайне интересен процесс реинтронизации Второго, это же уникальная возможность проследить смену власти изнутри! И не просто власти, а монаршей! Только вдвоем объекты ничего подобного осуществить не смогут, как я понимаю, кишка тонка. Нужна слаженная команда, поэтому не хотелось бы терять людей в пути, а их взаимоотношения, похоже, по ходу дела крепнут.
- А у меня впечатление, что процесс этот, даже если и состоится, - проговорил Кирилл, - Будет называться ?здассьте, я ваша тетя?.
- Почему?
- А потому, например, что ты не удосужился посмотреть, чем занимался этот Тальт во время первой пересадки. Это раз…
- Самозванец? - с придыхом перебил приятеля я, - Тогда это же вообще просто клад! Или он все-таки врал? Нет, ну как все удачно!
- Проверить не удастся. Все записи его предыдущего ареала с самого начала накрылись тазом, извините Инженю, это такое русское выражение. Сплошная тьма, мрак и туман. Проку было все равно чуть, поэтому и его выбрали для повторной пересадки. Это первое…
- Значит, видимо, не врал, - с некоторым даже сожалением протянул я и еще раз отхлебнул коньяку, - Так складно все несколько раз повторить!
- Андрей, а вы сели, антр ну, в лужу, - Инженю еще раз внимательно осмотрел сигару и улыбнулся, - У Второго объекта последняя пересадка осуществлялась из виртуального ареала в натуральный. О какой ?попранной справедливости? тут может идти речь? Да, он самозванец, только сам об этом не ведает. Это, между прочим, два!
Опа! А это была уже не просто лужа. Это была огромная глубокая лужа густого, липкого и вонючего дерьма! Восхищенный радужными перспективами исследовать со всех сторон проблему реинтронизации я совершенно выпустил из виду сию пикантную подробность. Теперь стыда не оберешься. Между прочим, после такого прокола легко можно оказаться уволенным.
- Не дрейфь, Андрюха, - Кирилл хлопнул меня по плечу, - Не ты один такой, нам с эскулапом эта мысль тоже пришла в голову вот только-только. Хорошо, что Йоко не знает, она до сих пор фишку не сечет.
- Да ладно, выкручусь как ни то…. И все же, до поры до времени, направить бы их всех в сторону от людей да поселений? Упаси Господь, ?архангелы? или алкоголик заразу подхватят.
- Попробуем, - Кирилл хитро подмигнул Инженю, - Сколько там времени? О, самое оно!
Было ясно, что проблема сохранения численности экспедиции беспокоила не только меня. И в отличие от Вашего покорного слуги кириллова банда не сидела сложа руки. Сам он уже вскочил, превратившись из расслабленного эпикурейца, каким казался минуту назад, в жаждущего деятельности хищника.
- Доктор, и ты, Андрей, быстренько - в свои отделы, включите все компьютеры, что есть, и откройте к ним полный доступ из сети. На все про все двадцать минут, Кирилл коротко взглянул на часы.
Не говоря ни слова, мы метнулись каждый к себе, правда, Инженю на ходу допил свою рюмку. Буквально через минуту я уже щелкал выключателями и запускал все наличествующие ?мозги?. Отдам себе должное, управился куда быстрее выделенной двадцатиминутки и вскоре уже снова сидел в Отделе Пересадок. Медика я определил совсем ненамного.
- Ида, умница моя, красавица, тут предложила довольно оригинальную идею, - пояснял Кирилл, колотя по клавиатуре сразу всем пальцами, - Пока мембрана совсем не помутнела, запустим им информационную голограмму.
- А мои компьютеры тут причем? - Инженю, как и я, видимо, в подробности посвящен не был.
- Я ж говорю, мембрана мутнеет, чтобы транслировать птероантропа, и то, ненадолго, придется воспользоваться всеми ресурсами в Проекте, исключая лишь, что в рецептариуме клинитроны обслуживают. И то, успех под сомнением…
- А что такое птероантроп? - осторожно спросил я. От киркиных сотрудников можно было ожидать всего, чего угодно. В том числе и любой, самой неприглядной нечисти.
- А фея. Просто фея, - и Кирилл последний раз щелкнул клавишей, - Обычная, можно сказать...
На экране монитора появилась маленькая классическая фея, зеленовато-голубая, со стрекозиными крылышками за спиной. Была она полупрозрачной и необыкновенно изящною станом. Изображение медленно поворачивалось, предоставляя возможность разглядеть ее во всех подробностях. Надо же, даже волшебную палочку с россыпью блесток не забыли!
- Так, - Кирилл взглянул на часы, выдохнул, как перед стопкой водки, и запустил программу.
Где-то далеко внизу, в подвальных помещениях взвыли генераторы, да так, что само здание чуть колыхнулось.
- Все, завтра Йоко за перерасход всем уши поотрывает, - мелькнула в голове унылая мысль, но я быстро отбросил ее как несущественную в данный момент.
Маленькая летунья вздрогнула, ожила, расправила крылышки, замельтешила ими и полетела куда-то вперед. Через мгновение вокруг появились мелькающие изображения деревьев и веток, Кирилл ловко направлял фею между ними, используя робов джойстик. Все это очень напоминало примитивную компьютерную игрушку. Полет на истребителе, скажем, или на боевом вертолете. Где-то в глубине экрана, то есть далеко впереди, замерцал оранжевый огонек костра, и через некоторое время стало возможным различить несколько нечетких человеческих фигур вокруг него.
- Вот, чорт, не было печали! - Кир вдруг дернул ручку манипулятора в сторону, изображение на мониторе резко поехало вбок, потом и вообще перевернулось. Меня даже немного замутило, а пилот птероантропа продолжал свистопляску. При этом он по своему обыкновению поливал нецензурщиной все вокруг, включая компьютеры, фею и ночного крылатого дурака-хищника, вознамерившегося эту самую фею схватить и сожрать.
- Да плюнь, что с ней, с голограммой-то будет? - Инженю с интересом наблюдал за перипетиями и продолжал наслаждаться сигарой, от которой меня уже откровенно тошнило. Впрочем, может быть, сигара была и ни при чем - мельтешение на экране продолжалось с неувядающей интенсивностью.
- Это не просто голограмма, это формируется из элементов ареала, прямо там, на месте, - Кирилл продолжал свои компьютерные пляски, уворачиваясь от голодной настырной птицы, - Она в некоей степени материальна. Эх, если клювастый ее разнесет, на повторный запуск времени уже не хватит!
И он заложил уж совсем невероятный вираж как на экране, так и словесно.

Глава 31. Фея, кабанчик, монахи и арбалеты.
Свет костра, который мы развели сразу по приземлении, начал понемногу бледнеть. Чуть светало. Пора было отходить ко сну, однако я лишь сделал вид, что укладываюсь возле огня. Совершенно очевидно, что за Гаем нужен был глаз да глаз - старик явно намеревался сбегать в Геру. Однако смежить веки нынче утром не было суждено никому из нас.
Внезапно раздалось легкое жужжание и испуганный писк. На поляну выпорхнуло слабо светящееся насекомое, смахивающее на стрекозу, только почти в локоть длиной. Издавая печальные крики, существо металось из стороны в сторону и изо всех сил старалось избежать острых когтей птицы Мо, бесшумно повторявшей в воздухе все его движения. Расстояние между жертвой и хищником неумолимо сокращалось, и маленькая лесная трагедия была уже недалека. В последнем, отчаянном броске стрекоза кинулась к Флегенду, самому близкому из нас, и спряталась у него за спиной. Дать в обиду что-нибудь летучее полубес, конечно, не мог. Он храбро выхватил саблю и принялся неистово ею размахивать, норовя рубануть ночного хищника, который не желал делиться добычей и кружил вокруг. Само собой, без должной сноровки сделать нашему ангелу это удалось не сразу. Однако в конце концов Флегенд достал, таки, Мо ударом плашмя, от чего та чуть не свалилась на траву, но выровняла полет и, возмущенно ухая, ретировалась за деревья. Омур попытался, было, пустить супостату вдогонку стрелу и непременно бы это осуществил, кабы не Тальт, положивший руку ему на плечо.
- А чо? - удивленно вскинул брови бывший придворный обольститель, - Зажарим и съедим.
- Они не съедобные, - подал голос Кобане из-за спины гордого победой полуангела, чем полностью погасил интерес Омура к ночному разбойнику, - Мать честная! Гляньте, кто к нам пожаловал!
Гай вышел к свету костра, осторожно держа перед собой согнутую в локте руку. На предплечьи у него, словно ловчий кетч на рукавице сокольничего, сидела маленькая девушка с двумя парами длинных прозрачных крыльев за спиной. Одета она было в нечто совсем тонкое и невесомое, на голове красовался остроконечный колпачок, а в руке - настоящая волшебная палочка. В этом сомневаться не приходилось совсем, поскольку палочка заканчивалась крошечной звездой и при помахивании рассыпала быстро гаснущие блестки. Что-то моя жизнь в последние дни началась быстро пополняться всяк разными магическими подробностями! То, понимаешь, летуны стадами, то полеты на них как само собой разумеющееся, то обереги молодой ведьмы, то, извольте видеть, феи сказочные посещают. Ей Богу, мозги набекрень свернешь! Ну, а Кобане-то, ясное дело, аж вспотел от любопытства. Мы сгрудились вокруг и во все глаза уставились на это лесное чудо.
- Благодарю тебя, мой храбрый спаситель! - фея изящно положила ногу на ногу и уселась поудобней, - Без Вашей отваги, время мое истекло бы раньше, чем было начертано.
- Да о чем Вы говорите, сударыня, всегда к Вашим услугам! - полубес картинно кинул саблю в ножны, подбоченился и от гордости до того надулся, что стало боязно, как бы не пукнул.
Нежное контральто маленькой лесной волшебницы было негромким, но необычайно звучным, и исходило не от нее самой, а раздавалось буквально со всех сторон. Неприятное, между прочим, ощущение. Если закрыть глаза и не смотреть на фею, то и не определишь, где она находится. Крошечная красавица бирюзово светилась изнутри и была чуть прозрачна, во всяком случай, рукав Гая сквозь нее виднелся. Я протянул руку, чтобы потрогать пальцем крылышки ночной, а точнее, уже утренней гостьи. Однако она отшатнулась и выставила вперед маленькие ладошки.
- Ой-ой-ой! Нет, господин, прошу Вас, не касайтесь меня! А лучше отступите на пару шагов!
Я сделал удивленное лицо. Надо же, у старика почти что голым задом на руке восседать - это пожалуйста, а мне и дотронуться нельзя! Впрочем, у них, у сверхъестественных то есть, всегда были свои замашки, большей частью безобидные. Взять к примеру того же Вира…
- У Вас очень сильный оберег, сразу видно, полночных стран работа. Он может меня развеять.
Ого! Ай да Бела! Я про амулет и забыл. Висит на шее и висит, и с достопамятной драки в Степи никак о себе не напоминает. Я потрогал вещицу. Теплая и чуть подрагивает под пальцами.
- Время мое истекает, отважные воины, могу ли я быть вам чем-то полезной? Правда, сил моих магических почти не осталось, всего лишь на одно желание, - фея помахала палочкой, однако та уронила лишь две-три хилые искорки, - Вот видите.
Никто не успел даже и приблизительно прикинуть, что нам сейчас важнее всего, как Омур, благоразумно до времени не раскрывавший рта, выпалил.
- Эх, пожрать бы!
Взмах маленькой руки, и над костром возникла дорумянивающаяся на вертеле туша молодого кабана. Тальт не удержался и с досады дал курчавому экс-обольстителю подзатыльник. Надо же так опростоволоситься! Ведь, пользуясь случаем, просить можно было много чего полезного. Флегенд, и тот был крайне недоволен братом.
- Вот ведь болван!
Означенный болван при виде съестного не обратил никакого внимания ни на братово порицание, ни на принцев тумак, и потерял интерес ко всему, кроме аромата жарящегося мяса.
- Простите, что поспешила, - сокрушенно произнесла понятливая фея, - Но, быть может, мой совет на прощание окажется куда ценнее этой маленькой услуги. Берегитесь. Из Полой Степи пришла Черная Лихорадка. И хорошо, что вы еще не успели попасть в город, она там бушует уже несколько дней. Не ходите в Геру, и вообще постарайтесь не встречаться с местными жителями. Мало ли что... Лучше двигайтесь дальше на полудень вдоль морского берега. Сейчас этот путь совсем безлюдный.
Гай посерьезнел.
- И насколько далеко?
- Вы же знаете, Лихорадка редко даже до Икара добирается, - гостья посмотрела на своего избавителя и усмехнулась, - Пожалуй, один ночной перелет - этого хватит с запасом.
Братья и немой недоуменно переглянулись. Все трое, как обычно на земле, были уже облачены в бесформенные плащи и считали свои крылья взорам посторонних недоступными.
- Да не удивляйтесь, мы же с вами троими птицы одного полета. Неужели думаете, что я ничего не замечу? Впрочем, не стоит так беспокоиться, люди-то не настолько наблюдательны, и, потом, у них сейчас свои заботы... Да, - фея повернулась ко мне, - Вам, милостивый государь, с таким оберегом, пожалуй, и Черный Мор не страшен, а всем остальным надо быть крайне осторожными. А теперь прощайте и удачи вам во всем!
И лесная гостья стала медленно таять в воздухе, помахивая на прощанье маленькой ладошкой. Собственно, никто с ней по-человечески и не попрощался. Стояли как столбы и кроме дурацких улыбок…
Стало еще чуть светлее, кабанчик, окончательно допекся, и мы, не долго думая, пустили в ход ножи и зубы. Отдадим должное, исчезнувшая на наших глазах фея оказалась знатной кухаркой и очень хорошо понимала толк в пище для настоящих мужчин! Некоторое время было полностью посвящено поеданию ароматной лесной свинины. Гай явно уже не рвался посещать родные пенаты, а жизнь на сытый желудок казалась уже не такой противной. Веки, во всяком случае, потяжелели.
Пока мы дожевывали кабана, я обратил внимание, что Фемин, в отличие от остальных, чем-то обеспокоен, все время оглядывается и зябко поводит плечами. Впрочем, то же самое, но не так явно, проделывали и братья-обалдуи. Тальт же и Кобане обращали внимание только на мясо. Я вопросительно посмотрел на немого. Тот в ответ пожал плечами и сделал недоуменное выражение лица.
- Чего это он беспокоится? - я толкнул локтем сидящего рядом старшего из братьев.
- Вот и я чую, будто не одни мы тут...
- Ерунда, в этом лесу никогда никого не бывает, - Гай облизал пальцы, - Гиблое место, считается. То скотина пропадет, то прохожий заплутает и ходит кругами, пока с ног не свалится. Вишь, и феи летают разные, и Мо наглая донельзя... Особое место, народ его не жалует.
- И все же, не спокойно на душе, - Омур с нескрываемым сожалением оторвался от почти уже отшлифованного мосла и выпрямился во весь рост, - Пойду пройдусь вокруг.
Все замолчали и прислушались. Лес вокруг жил своей предутренней жизнью и особо посторонних звуков не издавал. Мы были насторожены, и только поэтому голос, раздавшийся у меня за спиной, вздрогнуть не заставил.
- А не надо никуда ходить! А сядь лучше, верзила, обратно и глодай пока кость. Приятного аппетита, кстати...
Я незаметно положил руку на пряжку, готовый мгновенно смахнуть ножны с клинка и, медленно, с деланной ленцой обернулся. В пяти-шести саженях стоял человек в сутане с откинутым на спину капюшоном и таращил прямо в меня снаряженный арбалет.
- Не, ты, молодой, железку-то свою не лапай. Сиди себе и тоже, вон, тоже косточку погрызи.
По его знаку из-за окружающих со всех сторон кустов и деревьев неслышно выдвинулось еще пара десятков господ. Одеты и вооружены они были точно также и, не говоря ни слова, взяли всех нас под прицел.
- Монахи, мать их … - тихо сквозь зубы выругался Гай, - Друзья, только не делайте резких движений.
Монахи. Не люблю эту публику почему-то. Сам не знаю почему, но не люблю. Там, за Полой Степью, я не наблюдал от них особой пользы в отличие, кстати, от ведьм. Но монах в совокупности со стрелометом - вещь, на мой взгляд, совсем уж несуразная и, тем самым, еще более отвратительная, опасная и непредсказуемая.
- В чем дело, Святой Брат? - уже громче обратился старик к тому, первому, видимо, начальнику, - Ужели в Каллии появились запреты на поедание лесной дичи?
- Нет, таких запретов не появилось. Зато появились очень строгие запреты на кровавый кашель и пупыри на теле. За нарушение этого закона - казнь на месте, - и монах ухмыльнулся.
- В таком случае, - подал голос Омур, - это к нам не относится. Ни кашли, ни чиха, ни пупырей, ни прочей простуды у нас не найдется. Проваливайте!
- А ты не указывай тут! Я на государевой службе, - вспылил человек в рясе, - Кашля я пока и вправду не слышал, только это еще ничего не значит. Сейчас еще темновато, а ночеглазов мы нынче с собой не прихватили, жаль, конечно. Вот рассветет совсем, начнем на вас пупыри искать. Ежели найдем…
- Минуточку! - запротестовал я, - Что значит, ?если найдем?? Что-то я поблизости экзекутора не наблюдаю. Уж не самолично ли?
- Эти монахи могут и самолично, - тихо пробурчал Кобане.
- Вот именно, самим Иерархом мы на такое благое дело и облечены, - ответил мне предводитель божьих слуг, - В округе Черная Гостья объявилась. Так что, ничего личного, дети мои, но коли найдем на телесах ваших ее метки, не обессудьте, придется перестрелять да спалить. Очень это от Черного Мора способствует.
- Да вы не журитесь, - добавил он, видя наши обалдевшие физиономии, - Собственноручно потом панихиду справлю, как только с делами управимся. И Братьям Святым велю стрелять метко, чтобы не мучились.
- Эх, - взвыл старший из братьев-летунов, - И надо было из-за такого через Степь переться!
- Не ври, незнакомец, слуге господнему, - монах назидательно поднял палец, - Грех это большой. Через Степь нормальные люди не ходят. Иначе б вами сейчас степняки на Кровавом Причале торговали.
- Он не врет, Святой Брат, - заговорил Гай, - Мы действительно совсем недавно пересекли Полую Степь. Я, кстати, делаю это уже второй раз.
- Ну-ка, ну-ка! - раздалось с другой стороны костра, - Ну-ка, ну-ка! Уж не Гай ли это Кобане объявился?
Из цепи монахов один подошел поближе и принялся пристально рассматривать нашего старика.
- Ну, точно, он, - монах обратился к своему старшему, - Постарел, правда, но это он. А ведь, и правда, господин Кобане тогда из Города в Степь убежал. Надо же, живой…
Лицо говорившего было освещено пляшущими отблесками костра.
- Боже мой, никак кум Кухуда! - в голосе Гая послышались нотки радости. Однако брататься кум Кухуда не торопился. Он вновь отступил за освещенный костром круг и спесиво произнес.
- Нету никакого кума Кухуды, а есть для тебя, Гай Кобане, Брат Доон. Не так ли, Брат Иекия? Между прочим, в появлении бежавшего Гая Кобане я не вижу ничего хорошего. Он всегда отличался слишком уж большим умом, что не способствует…
Пока велись все эти разговоры, я старательно искал выход из ситуации и пока не находил. Было совершенно ясно, что тут нас и уроют. Ибо, уж коль достал человек арбалет, да снарядил его, да навел кому-то в грудь, значит, тренькнет тугая тетива, никуда не денешься. Такова человечья природа, а уж от монахов, которые вооружены вопреки всяческим канонам, тем более ничего хорошего ждать не приходится. Сразу видно, до того в них пылает желание долг свой выполнить, что аж руки чешутся.
Ох, ищи, Сильва, выход! Ох, ищи! Я погладил ладонью белин оберег. Он был холоден, как ноги покойника.

Глава 32. Вселенский разгон, сигара и сгоревший генератор.
Экран монитора помутнел, завывание генераторов прекратилось, и в ознаменование проделанного Инженю воскурил новую сигару.
- Ну и моща же прет от этого амулета! - Кирилл по-заячьи покрутил носом и тоже вытащил из кармана расхристанную пачку своих сигарет, - Едва-едва птероантропа удержал! Это вам не от сумасшедшего филина уворачиваться, или как его там… Ажник вспотел.
Начальник Отдела Пересадок щелкнул зажигалкой, потянуло свежепаленым навозом.
- Да, вижу, - Инженю держал руку с сигарой наотнос, елозил носом по экрану монитора и считывал показания транслятора, - Ты только посмотри какая энергия! Шарик-то у Первого объекта чуть ли не звенит! А у Второго, кстати, ни гу-гу…
Я подсел рядом.
- А потенцию мужик от этого не растеряет?
- Понимаете, Андрей, данных об ионизирующем излучении или о механических колебаниях не поступает... Так, ага, транслятор возбуждается на частоте, кратной пульсу объекта, только в сто раз выше. Значит, процесс явно волновой, и мощность бешеная.
Кирилл посмотрел на столбцы цифр и присвистнул.
- И какова его природа, мсье? И, кстати, этот Сильва, часом, транслятор не отрыгнет?
Медик ухмыльнулся, мол, пусть попробует.
- Надо подразобраться, что за излучение. Может гравитация? Сейчас я через базу все прокачаю.
И Инженю затрещал на клавиатуре не хуже самого Кира.
- Ну, как же, физики чортовы, - усомнился я, - Вы что, в школе не учились? При такой интенсивности гравитация давно уж или шнурок бы порвала или сам объект носом в землю…
- Вот-вот, поучи нас, дураков, - проворчал Кирилл, - Кто тебе сказал, что тянуть должно обязательно вниз? Даже, если и гравитация.
Я пристыжено умолк и для уравновешивания души приложился к бутылке.
- А твои мальчики-девочки молодцы, Кирилл!
- А как же! Что я, набирать людей не умею? - Кир сидел уже в своем кресле, закинув ноги на стол, а руки за голову, и пускал дым в потолок, - Ида, золотце мое чернопопое, все удумала, Робин - все запрограммировал, а Гоп - все совокупил с генераторами. Ну и остальные - по мелочам, на подхвате, не подвели. Так что…
- Нет, противопожарку я им из принципа обратно включу, - мстительно подумал я, истязаемый дымовой завесой, но вслух произнес только, - Знаешь, а Йоко нам за сегодняшний перерасход надерет все, что только можно надрать.
- Не надерет, - Кирилл сопроводил это категоричное заявление очередным вензелем, - Она еще и чудовищные премиальные выпишет моим девочкам. Не правда ли, Инженю?
Тот с важным видом кивнул и вытащил сигару изо рта.
- Непременно выпишет. Попробует она не выписать! То, что они разработали - реальная и, заметьте, на данном этапе единственная возможность влиять на события. Таких голограмм теперь можно налепить сколько угодно и посылать их объектам хоть под видом самого Сатаны.
- Непременно выпишу! - раздалось от двери. Вот уж, поистине, помяни чорта, так он за спиною… Йоко была взбешена, аж глаза потеряли раскосость. Я давно такого не лицезрел и широко улыбнулся, Кирилл невозмутимо курил и ожидал оваций, а медик принялся, словно школьник, суетливо прятать сигару. Наконец он просто ?уронил? ее под стол и придавил ногой.
- Всем троим, друзья мои, выпишу всем вам троим персональные вычеты. Не прикидываете, сколько месяцев жалование получать не будете?
Мисс Маэда имела одну особенность, которую я не одобрял при всем прочем неравнодушном к ней отношении. Это была почти патологическая скупость. Впрочем, у расчетливых японцев такое даже приветствуется. Но в данный момент сей недостаток обострился просто до неприличности. В конце концов, электроэнергию мы тратили не для жарки шашлыков!
- Ну, и сколько мы там нажгли? - Кирилл продолжал оставаться абсолютно спокойным и нагло пускал вверх колечки дыма. При наших нехилых окладах оплатить лишнюю пару мегаватт было необременительно, коль уж вопрос ставится именно так.
- На ?нажгли?, а ?сожгли?, - руководитель Проекта все еще пребывала вне себя, - Вы знаете, сколько стоит генератор?
- А что генератор?! - у всех троих глаза выкатились из орбит. Из приоткрытой двери явственно потянуло сладко-солоноватым духом спаленной пластмассы.
Как выяснилось, перенос голограммы потребовал такого количества энергии, что один из генераторов не выдержал и загорелся. К счастью для птероантропа и к несчастью для Отдела финансов, предохранители не сработали, а Киру удалось провести сеанс до конца. Сразу после того, как фея там, в ареале, растаяла в воздухе, из-под кожуха генератора выметнулось пламя. Хорошо, кстати, что рукастый Роб еще не побывал генераторной и не вырубил противопожарную систему и там.
Хитрый Кирилл тут же прицепился к замечанию о не сработавшей защите и моментально свалил все с больной головы на здоровую. То бишь, убедил Йоко в том, что во всем виновата Служба сервиса, закупившая некачественные предохранители. Главным же своим доводом он избрал согласие в том, что энергии мы со своей голограммой сожрали неимоверное количество и готовы выплатить за нее из собственных премиальных.
- Которых вы трое уже лишились, - едко ответствовала моя любимая женщина. Впрочем, она вынуждена была признать, что сотрудники Отдела Пересадок придумали и реализовали просто идеальный способ передачи информации в ареал. Посему всех их, за исключением начальника, ожидает щедрое вознаграждение.
Дело близилось к счастливому концу, тучи, сгустившиеся, было, над нашими буйными головушками, постепенно рассеивались, однако достичь полной лепоты нам было нынче не суждено. Мерзавец Пифагор не нашел ничего лучшего, чем на глазах у мисс Маэда вытащить из-под киркиного стола сплющенную сигару. Демонстративно усевшись прямо посреди комнаты, он с садистским выражением на морде принялся ее потрошить. Мы замерли, мысленно взывая всем богам о помощи. Чело Йоко омрачилось, и мне даже показалось, что слышны отдаленные, но быстро приближающиеся раскаты грома.
Разрешение курить в помещении Кирилл выбил себе ценой невероятных усилий и лишь при строжайшем соблюдении одного условия. Курить он мог только сам. Йоко прекрасно знала, что ничего, кроме своих навозных сигарет, начальник Отдела Пересадок не смолит, и с трудом, но терпела. И вот пришел ее звездный час - сигара в принципе не могла принадлежать Кириллу! На Инженю было страшно смотреть. Наш эскулап съежился подобно шагреневой коже, и, была б его воля, немедленно полез бы под стол спасаться. Однако пострадал все-таки Кирилл.
- Курение в помещениях Проекта с сегодняшнего дня и навсегда запрещено категорически, - твердо заявила Йоко, глядя прямо в киркины глаза, - Касается всех без исключений.
И она повернулась к двери. Я едва успел спрятать торжествующую улыбку.

Глава 33. Великое волшебство Гая Кобане и бессильная злоба брата Иекии.
- Знаешь, Брат Иекия, Черная Гостья нам не страшна, - вдруг нахально объявил Гай, - Не напрасно ж я столько времени провел на чужбине. Кое-чему научился. В том числе и от Мора спасаться.
Однако предводителя так просто было не пронять.
- Да? - расхохотался он, - Проверим. В обязательном порядке проверим! Вот сунем всех вас в дом, который Лихорадка вычистила, коли выйдете оттуда после третьего восхода солнца, значит - не врешь.
Я пока совсем не понимал, к чему клонит, и какую игру решил закрутить наш старый алкоголик, но насторожился и незаметно подал Тальту знак быть наготове. Тот понятливо подтянул ноги под себя.
- Да это ерунда, так, баловство, - продолжал заливаться соловьем Гай, - Есть вещи, мне доступные, и потруднее. Например…
- …Например, оживить почившую давеча дочь Верховного Палача, - насмешливо продолжил бывший кум Кухуда, - А то прибрать ее некому было, так и лежит в прихожей, поди...
- Вообще-то можно и это попробовать, полагаю, что смогу, - в притворной задумчивости Кобане почесал голову, - Но тут потребуется время да снадобья кой-какие.… А вот так, чтоб прямо сейчас и голыми руками…. Ну, к примеру, Брат, как ты сказал, Доон? Хочешь, сейчас я тебе третью ногу отращу?
Мать честная! Старик наш от страха совсем сдурел? Такой околесицы мне давно слышать не приходилось. Однако Брат Доон был другого мнения. Он отпрыгнул на всякий случай подальше, и поклялся, что вполне удовлетворен количеством своих ног, более того, категорически стал протестовать против его увеличения.
- Тогда давай, рука у тебя отсохнет? - Гай, похоже, окончательно обнаглел и перед смертью решил храбро поглумиться над палачами. Но все эти бредни, как ни странно, совершенно серьезно воспринял тот, у меня за спиной.
- Оставь Брата Доона в покое! Фокусы показывай на своих спутниках. И поторопись. Если до полудня и вправду нога отрастет у этого, чернявого, - монах указал пальцем на Фемина, - Желваки искать не будем, а отведем в Геру, пред очи Иерарха. Он сам станет судьбу твою решать. Ну, начинай!
Кобане подумал еще немного и решительно произнес.
- Нет, Брат Иекия, не буду я ему ногу отращивать, это глупо и не интересно. А отращу я лучше крылья, причем, всем троим сразу. Слугам нашим, то есть.
Вот это старик! Вот это умница! Вот это уже шанс если не справиться с оравой монахов, то хотя бы их ошеломить!
- А ну, все трое! К костру лицом, да на колени! - тем временем скомандовал Гай летунам и добавил, обратясь к старшему из слуг господних, - Попросите, друг мой, Братиев немного попятиться, упаси Бог, зацепит…
Уговаривать рясоносцев не пришлось. Они сами торопливо расширили круг, но стрелы их продолжали смотреть прямо на нас. Я прижал ладонь к амулету, тот снова тихо трепетал под пальцами, а на поясницах жертв гаева опыта показались обширные светлые пятна. Ясно, путь отхода - оседлать летунов, и в небо. Я посмотрел в глаза Тальту и Кобане и энергично почесался чуть выше задницы. Оба они понятливо кивнули, а принц-лишенец даже позволил себе ехидно улыбнуться.
- Ваш слуга - этот вот, чернявый, - нахально пискнул, входя в роль, Флегенд, - А нас не замайте…
- Цыц, недоносок! - я грозно прикрикнул на ?своего? слугу и для достоверности даже несильно пнул его пониже спины, - Делай, что велят!
Гай вскинул руки и раззявил пасть.
- Га-а-а-а-а!
Крик его был настолько громким, что даже я вздрогнул, а Брат Иекия заметно присел и подался еще чуть-чуть назад. Высоко над кронами деревьев заполошно взмыла стая птиц. Однако долго горланить сил у Кобане не было, он прекратил ор и принялся что-то бормотать, размахивая руками. Монахи, разинув рты, наблюдали за происходящим.
Представление, которое закатили наши три летуна заслуживало самого щедрого поощрения. Похоже, в каждом из них помер великий комедиант. Пока старый алкоголик ?колдовал?, немой и братья, кто - стоя на коленях, кто на четвереньках, старательно изображали болезненность процедуры, извивались и топорщили под плащами сложенные крылья. Фемин при этом строил жуткие рожи, выкатывал глаза и пускал пену между зубов. Флегенд, войдя в роль, завывал, подобно псу, побиваемому за украденный шмат ветчины. Но больше всех отличился его младший брат, который своей старательностью чуть не испортил всю обедню, с расстановкой заорав.
- О, где найти мне слова, что по достоинству опишут ту боль, которую доставляет…
Закончить тираду Омуру не дал лигериец, больно пнувший его по копчику, чтобы заткнулся. Наконец Гай счел, что должное впечатление уже произведено, перестал размахивать руками и уже спокойно сказал.
- А ну, кончайте орать! Не так уж и больно, - с этими словами он стянул со всех троих плащи.
На монахов было больно смотреть. Свершившееся чудо произвело на них такое впечатление, что они даже моргать позабыли. Первым опомнился Брат Иекия.
- Прекрасно, прекрасно, - проговорил он и ловко схватил Гая за воротник, - А вот теперь ты приделаешь крылья всем нам. И за это - отправишься со своими спутниками прямо к Иерарху без предварительного поиска прыщей. Начнем вот с него.
И Брат Иекия указал на Доона-Кухуду. Тот, было, открыл рот, чтобы возразить, но взглянул в грозные очи начальника, вздохнул и покорно встал на колени лицом к костру.
Однако хитрый Кобане с обессиленным видом сел наземь и промокнул якобы взмокший лоб рукавом.
- Ты думаешь, Брат Иекия, это простое дело? Вон, я и с троими-то как умаялся! А что будет, ежели твоих парней по одному охаживать? Непременно ноги протяну еще до полудня. А коль так, все одно - что тут помирать, что на костре Пепельной Площади, что с Гостьей целоваться. Нет, ставь их строем на колени лицом к солнцу. Да и сам тоже, не скромничай. На один-то раз сил у меня хватит. Поднатужусь. Только всем смотреть вперед, не оборачиваться! Не то крыльями обзаведетесь, но ослепнете.
Боже милостивый, а ведь они и вправду поверили! Впрочем, как тут не поверить, когда широкие крылья у наших летунов налицо? В общем, дальше все покатилось как по смазанному. Гай еще раз истошно заорал монахам в затылки и первым вскочил на спину Фемину. Мы мгновенно последовали его примеру, и полуангелы вознесли нас на небеса. Застегивать пояса времени не было. Как и нужды. Сверху лишь увидели, что монахи стали оборачиваться, когда мы оказались вне досягаемости их арбалетов. А вот что при этом в бессильной злобе орал Брат Иекия, приходится только догадываться.

Глава 34. Фехтовальные экзерциции, черный всадник и говорящая лошадь.
Последующие два дня, а, вернее, две ночи, что мы провели в небесах и неуклонно двигались вдоль побережья. Все это время прошло без привычных уж приключений. Откровенно говоря, покушения на наши жизни и здоровье, возникающие сплошь и рядом, лишь только столкнешься с представителями двуногого племени, уже успели поднадоесть. Невольно станешь добрым словом поминать то мирное и полусонное существование, которое лишь изредка разбавлялось шансом оказаться проткнутым или хотя бы поцарапанным на дуэли. А тут - нате вам, стоило покинуть пределы ?земли обетованной?, как каждый встречный и поперечный норовит с тебя шкуру содрать, причем для этого собирается в стаи. По ночам-то в воздухе, высоко над землей, нам ничего не грозило. Конкурентами, способными предъявить хоть какие-нибудь вздорные претензии, могли быть лишь воспетые Гаем горные ангелы, да и то…. По словам того же Кобане, гон у них еще не начался, да и начнись - нас он не коснется. Не девки, чай. А вовремя улепетнуть - так нашим летунам-скакунам это раз плюнуть. Крылья-то не в пример совершеннее. Так что все неприятности и опасности, большая часть которых была неведома, оставались на тверди земной. Впору хоть и не приземляться. Но что поделаешь, полубесам тоже нужно было отдыхать и питаться, особенно Омуру, чорт бы побрал его бездонную утробу!
До Икара, портового и рыбачьего города на берегу моря, куда так стремился попасть Гай, оставался лишь один ночной перелет. Завтра спозаранку мы должны были приземлиться неподалеку от городских ворот где-нибудь в тихом месте и уже пешком, как простые смертные, войти в арку. Попасть туда нам было, по мнению Кобане, просто необходимо. Там, в припортовых кабаках он надеялся пополнить мозги обширными познаниями о предстоящем нам пути. Этот большой перекресток морских путей собирал у своих причалов, а значит, и в тавернах, несметное количество разного рода публики. В том числе, и из тех частей мира, о которых если и услышишь, то раз в жизни.
Не могу не остановиться на одном обстоятельстве, сначала меня немного позабавившем. Флегенд после встречи со Святой Братией принялся на привалах овладевать фехтовальным искусством, проявляя при этом удивительную настырность. Однако видя, с каким рвением относится к делу старший из братьев-полуангелов, стал даже помогать. Более того, я подарил Флегенду свой запасной оселок и с удовольствием заставил его чистить и точить саблю. А дерьмо, вообще-то, у степняков клинки. Предназначенный для заточки прекрасных лезвий, точильный брусок стараниями летуна аж стружку снимал с оружия. Но, в конце концов, сточив чуть не треть металла, летун довел острее до надлежащей остроты. Основную тягость в обучении новоявленного фехтовальщика взвалил на себя Лигериец. Скажем прямо, если сначала Тальт легко отбивался от него, даже не раскручивая по обыкновению своему меч, то однажды полубес поразил и его и меня, смекнув, что крылья ему дадены не зря. Совершенно неожиданно для принца-лишенца он вдруг вспорхнул и атаковал сверху. Тальт аж присел от удивления, и вынужден бы перейти к полноценной обороне.
Вообще, продувная бестия по имени Флегенд день ото дня становился все более и более хозяйственным, спорым, в общем, мужал. Например, он напрочь отказался пользоваться на стоянках огнивом для разжигания костра, мол нечего тратить кремень попусту. Огонь он при этом к полному обалдению Гая извлекал из собственной ладони. Мы с Тальтом этот его номер уже имели счастье лицезреть в фолиантной у Вира, и не больно-то восторгались, а на Кобане было просто больно смотреть. Уж магии-то, даже примитивной, старик постичь не мог никак. Такого рода исключительность явно наполняла гордостью сердце летуна.
День догорал потихоньку, от костра остались только пышущие жаром угли, и можно было, так сказать, вставать на крыло. Тем более что солнце приготовилось уже прыгнуть за горизонт, вокруг ни души, то есть, взлетать было дозволительно, не дожидаясь наступления окончательной темноты. Однако обстоятельный Флегенд не мог допустить лесного пожара, оставив за собой непогашенный костер, тем паче, что сушь стояла приличная. Осуществить акцию борьбы с пламенем старший из братьев вознамерился наиболее незамысловатым и эффективным методом, то есть, попросту говоря, спустил портки. В одиночку справиться с углями ему, естественно, не удалось, поэтому все мы вняли призывам о помощи, и с энтузиазмом приняли участие в битве с огнем. Костру была нанесена полная и безоговорочная конфузия, поляна окуталась клубами неприятно пахнущего пара, Флегенд был доволен делом рук своих, не знаю, подходит ли такое определение в данном случае.
Предвкушая ночной полет, вся компания весело застегивалась. Вся, кроме немого. Фемин так и застыл, одной рукой придерживая штаны, а другой показывая куда-то за наши спины. И в глазах его был если не ужас, то, во всяком случае, крайнее беспокойство. Все обернулись. В руках у меня и у Тальта мгновенно оказались настороженные мечи. Краем глаза я успел заметить, как ловко крутанулся на месте и Флегенд, одновременно грамотно уходя влево и на ходу выхватывая из ножен свою трофейную саблю. При этом он умудрился ни в чем не запутаться.
На фоне темнеющего неба, словно вырезанный из черного пергамента, вырисовывался силуэт громадного всадника на гигантском коне. На голове его красовался глубоко надвинутый капюшон, а в руке безмолвный наездник вертикально держал что-то вроде массивной пики. Незнакомец не смотрел в нашу сторону, однако сам его вид вызывал поток мурашек на спине, да и оберег взбесился. И, кроме того, с некоторого времени я питаю крайнее недоверие к персонам в капюшонах. Похоже, того же мнения о них придерживался и Омур. Никто не успел и пикнуть, как у меня за спиной басовито спела тетива.
Младший полубес, разумеется, не промахнулся. Только это не нанесло всаднику никакого урона. Небрежно он поймал стрелу в воздухе, переломил одним движением пальцев и повернулся к нам. От пришельца и так-то веяло чем-то несусветным, доисторическим, животным, а когда он посмотрел на нас, то я первым делом возблагодарил Небеса за то, что успел опорожниться на угли. Иначе сраму бы не обобраться. Как впоследствии признались остальные, рубахи стали мокрыми, хоть выжимай, но портки у всех оказались, к чести сказать, сухими. Как только громадный наездник повернулся в нашу сторону, стало ясно, что в руке он держит не пику, а огромную, зазубренную косу. Под капюшоном в уже неясном свете хорошо были заметны пустые глазницы черепа. Только не темные, как обычно, а светящиеся, словно в них горело по маленькой свече.
- Гостья, - прошептал Гай побелевшими губами, вдруг развел руки в стороны и медленно направился к всаднику, давая понять, что безоружен и никаких зловредных намерений не имеет. Бросить старика в такой беде было решительно невозможно, поэтому я кошачьим шагом двинулся вслед, не снимая ладони с рукоятки своего любимца. Как я ни старался, но какая-то сухая ветка предательски треснула под ступней, Гай понял, что за ним кто-то идет и, не оборачиваясь, жестом решительно велел мне остановиться. Я замер на месте. А Кобане уже успел подойти к незнакомцу вплотную, и сразу стало видно, насколько тот велик - старик макушкой едва достигал всаднику до стремени. Некоторое время они беседовали так тихо, что до нас не доносилось ни слова, лишь невнятный шелест, и делали плавные жесты. Гай время от времени кивал, опуская голову все ниже и ниже. Наконец черный незнакомец небрежно ткнул старика в грудь рукояткой своей косы, Гай упал, и над лесом раздался громовой голос черного незнакомца.
- В другой раз держите своего придурка-лучника хотя бы за штаны!
Тут страшный конь вдруг сделал гигантский скачок прямо над стариком. Всадник удалялся быстро и совершенно бесшумно, тая в сумерках как привидение. Гай сел, подождал, пока тот окончательно скроется из виду и, видя, что мы направились к нему, отчаянно закричал.
- Не подходите, не подходите!
Мы удивленно замерли в паре десятков шагов от старика и с удивлением стали наблюдать, как он суетливо мечется, собирая хворост в большую кучу. Наконец гора валежника его удовлетворила, Кобане с трудом взобрался на нее, лег и соизволил пояснить свое представление.
- Не подходите. Это была сама Гостья. И очень, очень голодная…, - голос Гая прерывался, старик нехорошо, с натугой кашлял и сплевывал, - Это Черная Лихорадка. Скоро я совсем лишусь сил.
- Постой, Гай, может, ты просто простудился, - от бессилия Тальт чуть не плакал, но хоть что-то подбадривающее старику нужно было сказать.
В ответ Кобане только грустно и хрипло хихикнул.
- Мальчик, я еще не совсем выжил из ума и хорошо помню, как хоронил родных. Значит так, разговоры в сторону, - Гай держался уже из последних сил, - Никому не подходить. Омур! Сейчас я начну покидать вас, не побрезгуй, добей. Потом стрелами же подожжешь хворост. Уйдете, лишь только тогда, когда от меня останется зола.
Я сжал зубы, Тальт отвернулся, а трое наших летунов, не стесняясь, заливались слезами.
- А ты самоотвержен, старый пердун! - раздался сзади уже знакомый голос, - Кто бы мог подумать! Такое надо уважать.
Все обернулись. За нашими спинами высился черный всадник, подскакавший совершенно беззвучно. Огромный конь оглушительно фыркнул, и кучу хвороста разметало в разные стороны, а Гай кубарем покатился по траве. Всадник же, не считаю нужным обременять нас более своим присутствием, подхватил поудобнее свою чудовищную косу и беззвучно помчался на полуночь, чуть левее. В сторону Геры.
- Живи пока, но мы еще встретимся, Последний Из Рода Кобане! - прогремел на прощанье гулкий голос.
Тальт внимательно смотрел всаднику вслед.
- Так не сидят на скачущей лошади, - наконец задумчиво произнес он, - Так бывает, если седок растет прямо из конской спины…
- А как же, - Кобане говорил уже совершенно обычным, уже не хриплым голосом и энергично отряхивался от лесного мусора, - Вам незаметно было, а я хорошо видел, что говорила-то лошадиная голова.

Глава 35. Слепые псы, рынок и превосходная потасовка.
Долго ли, коротко ли, кажется, так надо выражаться, но после неприятной встречи со зловещим всадником ровно через ночь мы благополучно плюхнулись наземь совсем недалеко от городских ворот славного Икара. Та встреча была именно что неприятной, поелику никаких уронов наша геройская армия не понесла. Если не считать, конечно, появления седой пряди на виске у Лигерийца. И этого храбреца, знать, пробрало. Вопреки страстному желанию Гая никаких лесов вокруг города не было, поэтому, пользуясь тем, что было раннее-прераннее утро, даже крестьяне еще не повылазили на работы, мы примяли некоторое количество ботвы на поле какого-то страдальца. Ничего, будем надеяться, что брюква подымется. Свидетельницей нашего приземления была лишь шелудивая собака, невесть что потерявшая посреди делянки. Она тускло гавкнула на Фемина, чуть не наступившего прямо ей на хребет, и на трех ногах поскакала куда-то по своим псиным делам. Убираться с поля надо было побыстрее, поскольку, как выразился Кобане, в Каллии за потраву огорода можно получить от хозяина все, что душе угодно - от тумаков до доброго удара мотыгой.
После бессонной ночи спать хотелось отчаянно, так и прикорнул бы на краю поля под сенью лопухов, но Гай проявил удивительную неугомонность и потащил нас по пыльной дороге в город. Мол, потом, на постоялом дворе отоспитесь. Поспешность, с какой он решил почтить своим присутствием Икар, объяснялась довольно просто. В утренние часы народ валом валил через городские ворота, а потому имелась реальная возможность в толпе прошмыгнуть мимо стражников, не заплатив входной пошлины. Я на это дело хмыкнул, в том смысле, что не обеднеем, однако хозяйственный Флегенд тут же поддержал старика. Любую, бессмысленную, по его мнению, трату полубес рассматривал, по меньшей мере, как вызов.
Слухи о том, что в Гере опять бесчинствует Черная Лихорадка, разумеется, дошли и досюда. Как оказалось, проникнуть в Икар по причине плохих вестей из столицы, можно было совершенно бесплатно, но только пройдя мимо больших безглазых псов. Собак этой породы ослепляли еще щенками, и считалось, что после этого они чуют Гостью. Однако по словам всезнающего Кобане, никто не может припомнить хоть один случай, когда животные действительно отловили больного. Похоже, хворые из Геры до морских каллийских ворот просто не добирались. Мы-то преодолели расстояние от столицы за несколько ночей. А пешему, и даже всаднику с загонным конем на это потребовалось бы никак не меньше пары недель. Разумеется, того, кого успела поцеловать Черная Гостья, как раз и хватало примерно на полпути. Кстати, лишний раз пришлось убедиться, что летучую публику псы тоже не чуют совершенно. Сидящие у ног стражников громадные космачи провожали носом каждого, проходившего мимо, но когда очередь дошла до наших полуангелов, собаки даже не шелохнулись.
Город встретил нас разноязыким ором рынка. Торжище располагалось на самой окраине Икара, прямо у городских ворот. А что, между прочим, не так глупо. Совсем незачем оборванцам, а большая часть присутствующих на рынке таковыми и являлась, таскаться через весь город, да еще по изысканным кварталам, как это имеет место там, где мы с Тальтом познакомились. У нас ярмарочная площадь расстилалась как раз напротив Большого Храма и служила рассадником самых разнообразных неудобств, таких как, извините, вонь, грязь и срезанные в толкучке кошельки.
Гай, словно оправдывая собственное имя, с упорством лесного вепря целеустремленно пер сквозь торговые ряды. Забыл совсем упомянуть, что Кобане - так по-каллийски называется этот тупой мохнатый и клыкастый зверюга, встреча с которым в бору отнюдь не всегда означает появление в доме недельного запаса жестковатой свинины. Гвалт стоял вокруг страшенный, что особенно чувствовалось после почти полного безмолвия в небесах. Не знаю, как у остальных, но у меня сразу заложило уши. Сперва мне казалось, что торчащие коробом бесформенные плащи и дурацкие береты будут привлекать к немому и братьям нежелательное внимание, однако никто вокруг и глазом не повел. Торжище жило своей жизнью, и разномастно одетые продавцы больше следили за целостью товара на прилавках, нежели пялились на прохожих. Несмотря на жару, торговцы фруктовых рядов, например, были сплошь облачены в толстые стеганые халаты из топтанного хлопка и мохнатые шапки. При этом они, видимо, все равно мерзли, поскольку держали ладони в рукавах и выпрастывали руку лишь для того, чтобы получить деньги, если объявлялся покупатель, или просто подровнять гору инжира. В противоположность этим личностям, водоносы были обнаженными просто до неприличия, и все равно потели под тяжестью коромысел с огромными тыквами, наполненными живительной влагой. Сразу стало видно, что летуны наши на рынке чувствовали себя как дома и теряться не собирались. Все трое ловко двигались вслед за стариком и усердно завтракали фруктами, нахально беря их по дороге то с одного лотка, то с другого, якобы, на пробу. Мы с Тальтом не имели столь богатого опыта в рассечении толпы на базаре. Чтобы предотвратить возможное недовольство со стороны торговцев тем, что недоделанные ангелы обжирались бесплатно, я пихнул Лигерица под локоть и знаком велел не отставать. Впрочем, пробовать товар тут, видимо, было принято, поэтому особого возмущения никто не выказывал.
За кошелек свой я совершенно не беспокоился, поскольку держал его у тела под курткой. Посещения рынков у меня и раньше случались нечасто, но привычка не размахивать мошной почем зря все-таки привилась. Как кошельки исчезали прямо среди бела дня, видеть приходилось не раз. Вот и тут повсеместно сновали оборванцы, одинаковые, наверное, на всех рынках мира, и зыркали по сторонам с целью выяснить, где что плохо лежит. Пару или тройку раз мы оказались свидетелями образцово-показательного прилюдного мордобоя, сопровождаемого истошными криками жертвы. Это наказывали воров, имевших неосторожность быть пойманными на месте преступления. Порок сей на рынке столь же привычен, сколько мужчина в спальне куртизанки. Поэтому изобличившие вора наказывали порок деловито, но и без должного энтузиазма, скорее, для порядку. Во всяком случае, как мне удалось заметить, дело ограничивалось синяками, разбитыми носами и выбитыми зубами. Так что и виновники торжества тоже вопили, больше соблюдая традицию. А ведь хорошо живут, шельмы! Прямо-таки, шикуют! Попадись такой вор на нашем рынке - непременно бы лишился руки. В мясных рядах, например, даже считалось неприличным отвлекать на такую мелочь господина Городского Экзекутора, и усекновение длани осуществлялось тут же, не отходя от прилавка. Благо, инструменты для покарания всегда под рукой. И колода, и тесак…
Икар делился на три части - собственно порт, а также Золотой и Медный кварталы. Названия последних отражали наиболее ходовые монеты в каждом из них. Так сказал всезнающий Гай. Миновав рынок, мы оказались на мощеной круглым булыжником улочке, извилистой как хвост эпера, с обеих сторон стиснутой высокими сплошными оградами из того же дикого камня. Судя по видневшимся впереди богатым крышам, Кобане решил форсировать город через Золотые кварталы, нимало не смущаясь измятостью и несвежестью нашего одеяния. Тальт тоже обратил внимание старика на это обстоятельство. Ясно было, что в таком похабном виде мы и шагу не сделаем, как вызовем нездоровое, но обоснованное любопытство городской стражи. Пока Гай крутил головой, соображая, куда надо сворачивать, чтобы переместиться в Медный Град, Лигериец ловко поймал за ухо пробегавшего мимо оборванца в разных сандалиях и потребовал указать дорогу. Однако оборванец вертелся как язь на крючке, и из его нечленораздельных протестов явствовало, что он нем, глух, глуп и вообще не понимает о каком порте и каких кабаках идет речь, ибо в Икаре о них отродясь не слышали. Флегенд усмехнулся, сунул руку в карман и извлек монету, ярко блеснувшую на солнце. Представление, разыгранное оборванцем, которого, как выяснилось, звали Пидди, моментально прекратилось, и маленький негодяй тут же стал проявлять чудеса сообразительности. Более того, он сообщил, что делать ему в настоящий момент совершенно нечего, и он готов самолично препроводить нас прямо в требуемый кабак по улицам абсолютно Медного квартала.
- Так, нарушаем, значит, - раздался сзади чуть хрипловатый голос, - Нарушаем, значит, тишь и порядок, оружие, значит, носим, в Гильдии не состоя.… Придется пройти…
Позади нас стояли, невесть как подкравшиеся шестеро стражников. Одеты они были, как и подобает гвардейцам, в кирасы, наручи, на шлемах покачивались султанчики из перьев. Точь-в-точь, как на слепой ярмарочной лошади, которая возит на себе по кругу детишек за песьм или два. Вооружение же состояло из коротких широких мечей, весьма увесистых, и дубинок из твердого дерева. Флегенд сразу пошел в атаку.
- Чо нарушаем? Чо оружие носим? - возмущенно завопил он, - Чо там за Гильдия така?
Старший наряда, самый упитанный и коренастый, с самым низким лбом, с самыми волосатыми и самыми кривыми ногами из всей шестерки, не обратил на недовольство летуна никакого внимания. Его маленькие свиные глазки моментально узрели покрасневшее ухо сорванца.
- Так, - нудно продолжил он, - Наносим, значит, ущерб здоровью местного населения… Придется пройти…
Пройти в околоток совершенно не входило в наши планы, поэтому я деловито осведомился, каковая сумма может заменить дальнюю и утомительную дорогу до дома с решетчатыми окнами? В ответ я услыхал нечто невообразимо наглое даже для городской стражи.
- А давай сюда кошель, мы сами разберемся, - и начальник караула протянул руку.
От оторопи я даже вынул из-под куртки ладонь, которую отправил туда в поисках кошелька. Стражник, видимо, хорошо читал по глазам, ибо очи мои в этот момент мзду обещать уже перестали. Он понял, что поощрения никакого не будет, во всяком случае, на месте, и искренне расстроился. Совершенно очевидно, что, препроводив нас в караульную, он будет вынужден делиться добычей со всеми собратьями, и в особенности, с самым главным начальником. Но отступать было уже некуда, и он дал команду атаковать. Стражники взялись за оружие.
Я так понимаю, Икар - вовсе не место, где стража часто употребляется по прямому назначению. Во всяком случае, наши мечи были приведены в боевую готовность со значительным опережением. Пока стража расстегивала ножны и петли для подвешивания дубинок, мы успели оттеснить спинами к стене старика с Омуром, а также нового знакомого Пидди в купе с немым. Сразу стало значительно легче на душе, поскольку спины были прикрыты.
- Бить в меру! - крикнул я, понимая, что противника требуется обездвижить, но никак не убивать.
Нападавшие по команде командира разделились поровну, и каждому из нас досталось по одному меченосцу и одному обормоту с дубинкой. Тальт шагнул чуть в сторону и раскрутил меч над головой. Его противники бестолково прыгали вокруг, стараясь не попасть под шелестящее лезвие, и были лишены возможности атаковать. Оружие у них обоих было чуть не вдвое короче. Вот ведь, дурачье! Одному бы из них не пожалеть меча, подставить его под принцев клинок, пусть хоть перерубится пополам, зато другой запросто успел бы треснуть Тальту дубинкой по голове. Наконец парень с дубинкой, как менее поворотливый, поимел счастье попасть под меч. Лигериец успел чуть довернуть лезвие, и удар пришелся противнику по боку плашмя. Тот упал и сразу перестал демонстрировать желание биться. Не удивительно, уж пару-тройку ребер Тальт ему точно сломал.
Флегенд тоже управлялся с саблей на удивление ловко. Правда, противники ему попались поопытнее и решили проделать как раз тот самый фокус. Один из них подставил меч, а второй чуть отступил и отвел для удара дубинку. Однако полубес не оправдал их радужных надежд, он просто перестал вертеть клинком, деловито перевернул его в руке и уже обухом протянул хитрого меченосца по шлему. Тот закатил зенки и не замедлил растянуться на мостовой. Пока я краем глаза поглядывал, как идут дела у друзей, меня самого чуть было не уделали, словно несмышленыша. Почувствовав, что мне в голову летит дубинка, я присел, острый кончик моего клинка цепко воткнулся между булыжниками, и лезвие выгнулось трепещущей дугой. Через мгновение мой подбородок уже оказался подпертым острием меча. Глазки начальника стражи играли победу, меч его все сильнее давил снизу под челюсть, приходилось медленно распрямлять ноги, иначе ведь проткнет глотку, и глазом не моргнет. Он был левшой и свободной правой рукой уже бодро шарил у меня под курткой в поисках кошелька. И тут мой меч освободился из щели между камнями и, распрямившись, стегнул предводителя прямо промеж ног. Тот моментально выронил свое оружие, которое очень мешало прижимать ладони к причинным местам, подпрыгнул как ошпаренный кот, потом упал на мостовую, поджал колени к животу и тонко завыл.
Вид поверженного предводителя удручающе подействовал на подчиненных, и потасовка приостановилась сама собой. Не успели мы, трое, сделать и шага вперед, чтобы закрепить успех, как раздались три гулких удара металла о металл, и оставшиеся стражники мирно легли на брусчатку.
Фемин радостно улыбался и сматывал на локоть тонкий канатик, на конце которого покачивалась гирька. Этим инструментом, как оказалось, он виртуозно владел не только в смысле прочистки каминных дымоходов. Три мгновенных точных броска, и на шлемах караула образовались три внушительные вмятины. Я внимательно осмотрел поверженных. Пятеро - без сознания, головы не разбиты, значит, переживут, начальник - тоже не безнадежен - кровь промеж пальцев не сочится. Стало быть, будет жить и, возможно, размножаться. Ждать было нечего, и поэтому мы, ведомые Пидди, поспешно оставили поле битвы. А в порту нас, как выразился оборванец, необычайно удовлетворенный конфузией стражи, шиш найдут…

Глава 36. Кабак, голубка и поросячий хвостик.
Ну и что, кабак - он и есть кабак. А то я кабаков не видел! Те же низкие прокопченные потолки, те же широкие столы и лавки из толстых досок, отполированных многочисленными локтями и задами. И, между прочим, пиво подают тоже несвежее…
Мы сидели в углу этого заведения, несмотря на ранний час, почти заполненного посетителями. Гомону людского, правда, пока особого не было, так, бубнение негромкое. Но чувствовалось, что к вечеру, когда публики будет больше и все хорошенько поднапьются, шуму прибавится. Завтракали мы обстоятельно, с несколькими переменами блюд, главенствующее место среди которых занимала замечательная баранина, сдабриваемая красным вином. Вино, впрочем, было так себе…. Летуны расположились совсем в углу, в плащах, не снимая беретов, и по обыкновению своему при виде тарелок не терялись. Особенно усердствовал Омур, не оставляя после себя практически никаких объедков. Мы с Тальтом уже насытились и тихо и полусонно вели беседу, попивая винцо. Собственно, говорил больше я, а лигериец со мной молча соглашался.
- Странной мне кажется вся наша эпопея, - заявил я, - Только и делаем, что от кого-то драпаем, и наиболее блестящая победа одержана лишь над не самой блестящей стражей.
Тальт длинно кивнул, полностью со мной соглашаясь.
- Я предполагал, что путь к престолу будет более героичен, - продолжил я свою мысль, - К престолу, говорят, надлежит идти весело, прямо по головам бесславно погибших супостатов.
Тальт снова длинно кивнул и с трудом загнал отрыжку вовнутрь.
- Если дело пойдет так и дальше, то за душевный подъем и доблесть я…
Я не успел закончить мысль. Принц столь усердно кивнул, выражая полное со мной согласие, что с треском ударился лбом о столешницу. Флегенд не обращал внимания ни на что, поскольку был всецело поглощен выколачиванием костного мозга из вкусного мосла. Фемин сидел, откинувшись на стену, и скалил зубы. Омур же от удивления даже перестал жевать.
- Чего это с ним? - спросил он с набитым ртом.
Я и сам чувствовал, что пьянею куда более сильно, чем следовало при таком количестве выпитого, но отнес это к усталости и бессонной ночи. Тем более что все трое летунов признаков опьянения не выказывали.
Старик, пока мы насыщались, сновал меж столов, подсаживался то за один, то за другой, что-то рассказывал, что-то выспрашивал. То там, то тут раздавались взрывы веселого смеха, старый алкоголик не скупился на смешные истории, и благодарные слушатели тоже щедро делились с Кобане всем, что знали сами. Попутно Гай не забывал прикладываться к кружке, и его походка становилась все неустойчивее и неустойчивее.
Вдруг на середину вышли двое - одноглазый старик в старом кафтане и девушка. Кривой вскинул к подбородку виолу и заиграл. В кабаке сразу наступила мертвая тишина. Девушка небесным голосом, сильным и чуть низковатым, запела ?Голубку?. Она пела так прекрасно, что у меня, да и у многих других, навернулись слезы на глазах. Эту песенку я не раз слышал в харчевне, где обитал Гай Кобане, но увечный Ким, тот что с культяпками вместо ног, пиликал ее куда как хуже одноглазого старика. Я заметил, что старик был шестипалым, и извлекал из виолы мелодию так замысловато, будто на инструменте натянуто не пять струн, как обычно, а добрый десяток. Да и смычок у него больше смахивал на волшебную палочку. Флегенд моментально обратил внимание на девушку, глаза его замаслились, и летун приготовился к штурму, по-прежнему считая себя совершенно неотразимым.
Лишь только смолкла песня, как двери кабака с грохотом распахнулись, и в помещение ввалилась большая компания веселых верзил, обветренных, крепких, с огромными ножами на поясах. Они беззлобно и бесцеремонно очистили от постояльцев самый большой стол. Только что певшая девушка с радостной улыбкой бросилась на шею самому большому из вновь вошедших, а тот одарил ее крепким поцелуем и усадил рядом с собой. Флегенд поник, что, впрочем, не сказалось на его аппетите.
- Любимцы Наяд, - произнес за моей спиной Гай, - С набега вернулись.
Я уже знал, что в Икаре так называют морских разбойников.
- Надеюсь, ожесточенной дележки не воспоследует, - заметил я, прекрасно понимая, что ввяжись мы в драку, при таком количестве соперников шансов у нас будет маловато. Но, если Любимцы начнут выяснять отношения, непременно заденут и окружающих. То, что парни имеют непозволительно богатую практику поножовщины, было видно сразу, такое опытный мастер клинка определяет по походке. Я и определил.
- Нет, все уже поделено, - заверил меня знаток местных обычаев, - И, смею утверждать, в высшей степени по справедливости. Они теперь отдыхают от трудов ратных, и если им в этом не мешать, то…
Вошедшие и вправду вели себя мирно и проявили грозность лишь в требовании подать на стол вина побольше, получше да побыстрее. И слава Всевышнему, что старший из полубесов не успел проявить своей обычной инициативы.
- А ну-ка, - предложил я Кобане, - Коль они в хорошем настроении, поспрошай их.
- А какой смысл? Они ж дальше Взморья не ходят, до Острова Босяков только иногда. Пойду лучше в тот конец, сидит там парень из стран полуденных...
С этими словами Гай поковылял через весь кабак, с трудом вписываясь промеж столов. Тальт продолжал мирно почивать на столе. Девушка вновь запела что-то необыкновенное, старик наяривал смычком. Омур продолжал завтракать, выпивка его не брала, поскольку сожрал он, по-моему, куда больше своего веса. И Флегенд не казался пьяным. Тоже ничего удивительно, еще Вир сетовал на то, что сукин сын, к которому я успел привязаться, может выпить неприлично много. Фемин продолжал сидеть в той же позе и улыбался. Я напружинил взор, и все стало понятно - немой скалил зубы во сне. Я откинулся на стену, был хмелен и благостен, и счел, что надо воспользоваться возможностью и вздремнуть после сытной еды. Когда еще придется…
- Что?! Да как ты смеешь, сука, так бесстыдно врать?!
Я открыл глаза. В дальнем углу кабака из-за стола с трудом выбирался громадный детина, которого Гай примостился, было, доить в качестве очередного источника знаний.
- Да чтобы почтенная женщина, встретившая восьмидесятый листопад, могла…. Да я тебя… - верзила протянул руку, чтобы схватить перепуганного старика за грудки. Однако стол был слишком широким, и Кобане, хоть и под хмельком, но успел отскочить.
- Какая почтенная женщина, ты чего?! - видя, что верзила не унимается, старик выплеснул ему содержимое свой кружки в лицо и заячьим прыгом порскнул спасаться под наш стол.
- Оставь старика в покое, - проговорил уже сытый, и от того смелый Флегенд.
В ответ здоровяк выхватил из ножен длинный тесак, больше похожий на короткий широкий меч, и молча стал надвигаться на нас. Морда его была красной, а глаза выражали мало чего осмысленного. Расшвыривая на пути столы и лавки, он неумолимо приближался, рыча от злости. За соседним столом пираты замерли, предвкушая интересное зрелище. Первым на пути озверевшего парня должен был оказаться Тальт, который по причине подпития ничего не подозревал и расслабленно спал спиной к событиям. Хмель с меня как ветром сдуло. Нельзя было терять ни мгновения. Мысль об этом лишь только доползала до своего второго конца, а тело само собой уж взметнулось. Я единым махом перелетел через стол над головой лигерийца, еще в прыжке смахнул с меча ножны и предстал перед верзилой. Тот, не особо раздумывая, попер на меня, широко размахивая тяжелым клинком. Сзади, подымаясь с лавок, завозились и зашуршали плащами братья. Они сочли, что мне нужна помощь. Однако со стороны стола, за которым сидели морские разбойники, раздались недвусмысленные пощелкивания зажимов от поясных ножей и громкие крики.
- А ну, не лезь!
- Пусть один на одного!
- Слышь, малявка! Покажи этому борову, почем стоишь!
Это уже мне. Малявкой меня назвать нельзя, но рядом с этим здоровяком, бывшим, ей Богу, на голову выше Тальта, я и вправду казался чуть ни карликом. Мой противник оказался вовсе не толстым, а очень крупным мускулистым мужчиной средних лет. Кто знает, на что он способен? Поэтому, до поры до времени я просто стоял, выставив вперед меч. Посмотрим, как он будет его обходить. Во взгляде бойца с коротким мечом вдруг погасли искры пьяного гнева, лицо стало сосредоточенным, глаза сузились, и передо мной стоял уже не дурак во хмелю, а опытный воин. Что ж, это даже интереснее. Вообще-то, крупных размеров боец в тесном помещении теряет почти все свои преимущества и становится даже более уязвимым. Ведь мест, куда можно удачно ткнуть острием, на нем имеется куда больше, нежели, скажем, на Вашем покорном худощавом слуге.
Детина шагнул влево и резким ударом сверху вниз вознамерился перерубить мне руку. Вот уж, дудки! Мгновенно перебросив клинок в левую руку, я опустил правую вдоль тела. Тяжелый нож противника встретил пустоту. Понимаете теперь, почему я так ценю своего любимца, снабженного гардой без скобы? Рубить бритый решил всем телом, и, промахнувшись, вынужден был согнуться. Голая голова его оказалась в соблазнительной близости от моего колена, и я не без удовольствия согнул ногу.
Бац! Об колено противник со всего маху и расквасил нос. Не давая ему опомниться, я добавил в ухо правым кулаком и отскочил. Со стороны стола, где сидели пираты, послышались бурные овации и подбадривающие крики.
- Ставлю на малявку!
- Ништо, погодите, боров сейчас очухается, и плакали твои...
Надо же, люди везде одинаковы! Я плюнул с досады, но, как ни странно, то, что на меня начали ставить как на бойца, сделало всю обстановку родной и привычной. Я даже успокоился. Правда, голова у молодца, не иначе, медная! Ажник нога онемела, и ее больно стало разгибать. Я отошел еще на шаг и выставил меч прямо перед собой. Удар, который получил детина, был действительно ошеломляющим, но тот только помотал головой, разбрызгивая по стенам кровь из носа, и пошел в атаку. Противник попытался теснить меня, нанося широкие поперечные удары от плеча до плеча, чем и подписал себе приговор. Такое только со стороны выглядит впечатляюще, и испугать может лишь очень неопытного бойца. Еще доброй памяти Учитель Хой быстро отучил меня бояться подобных атак.
Он, помню, как-то подвесил на веревке большой камень, раскачал его и велел бросать в него камешки помельче. По молодости да глупости я старался угодить в тот момент, когда камень проходил нижнюю точку своего пути, и, естественно, ни разу не попал. Тогда Мастер Хой показал мне, что кидать надо в тот момент, как цель достигнет своей крайней точки. Тогда она практически неподвижна. Так и здесь, чем шире замахивается противник, тем более он беззащитен в конце замаха.
В общем, представление нужно было кончать, поскольку детина был силен и способен размахивать ножищем до утра. Я в очередной раз пропустил мимо себя его нож и сделал шаг вперед. На противоходе мой оппонент налетел локтем на подставленную рукоятку меча. От такого удара рука моментально немеет, нож вылетел из его ладони, просвистел у меня за спиной и со стуком вонзился в стенку. А через мгновение я приставил снизу к его глазнице кончик меча, и бритый оказался припертым спиной к той же стене.
Детина рычал, но не двигался. Ну еще бы! Он же прекрасно понимал, что сделай я легкий укол - останется без глаза, а если забудусь и перестараюсь - чего доброго, мозги через глазницу выпустить могу. Однако ситуация складывалась абсолютно патовая. С одной стороны, совершенно неизвестно, что может учинить этот здоровяк даже без ножа, отпусти я его восвояси, с другой - вовсе незачем помечать наш путь прилюдно сотворенными трупами. И, не оборачиваясь, я обратился к Любителям Наяд. Они хоть делали ставки и каким-то боком имели ко всему отношение.
- Эй, орлы, как тут у вас положено, прощать или резать?
- А это на полное Ваше усмотрение, сударь, - раздался сзади спокойный низкий голос, - Но лучше не стоит. В трезвом виде мой слуга бывает очень полезным, поверьте.
Новая напасть! Не хватало еще в таком стреноженном состоянии иметь за спиной заинтересованную личность, причем, не смотря на спокойный голос, заинтересованную не во мне!
- А ну, - приказал я детине, - Елозь спиной по стенке подальше от ножа!
Тому ничего не оставалось делать, как выполнить мое пожелание, и он заскреб затылком по прокопченному бревну. Оставлять потенциального противника в тылу не следовало. Правда, надо надеяться, что мои друзья не дадут ему напасть сзади, да и пираты, я полагал, этого тоже не допустят. Но прежде чем оглянуться, требовалось обезвредить бритого. И я провел удар под названием ?поросячий хвостик?. Суть этого приема заключается в том, что кисть, а вслед за ней и кончик меча, делают быстрое спиралеобразное движение, по форме напоминающий хвостик поросенка. Используется как правило, в незначительных дуэлях, когда крови не требуется, а нужно срезать у противника что-нибудь из облачения. Портупею, например, или часть рукава. Тело при точном выполнении удара остается нетронутым. Ну, в моей ситуации нетронутость тела была необязательной, и я смахнул здоровяку пол-уха. Рана такая весьма кровава и впечатляет, но если вовремя и грамотно перевязать, то опасности для здоровья никакой. А попорченная внешность - ну, что ж - он знал, для чего вытаскиваются мечи!
Второй раз за сегодняшнее утро я вызвал взрыв оваций у тех, кто поставил деньги на Вашего покорного слугу, а громкий вой верзилы заглушил аплодисменты и возвестил, что ему пока не до меня. Он прижимал окровавленную руку к остаткам уха и о скорой мести не помышлял. Я повернулся.
- Капитан Дюсс, к Вашим услугам, - отрекомендовался плотный немолодой мужчина в богатом платье дорожного покроя и широкополой шляпе с пестрым пером орла-рыбоеда, - Или, если хотите, купец Дюсс. Это все равно, поскольку все, что есть на моей лоханке, принадлежит мне, а управляю ей тоже я сам.
- Сильва, - буркнул я, но руку подавать не торопился, тем более что и незнакомец не протягивал ладони.
- Просто Сильва?
- Просто Сильва, - ответил я, натянул ножны на меч и опоясался.
- В таком случае, уважаемый Просто Сильва, - капитан подмигнул, - Позвольте принести извинения Вам и Вашим друзьям за этого неотесанного слабоумка. И, разумеется, по возможности компенсировать испорченный завтрак.
Против компенсации ?испорченного? завтрака в первую очередь не стали возражать братья-летуны и задвигались на скамьях, освобождая место для нового знакомого. Тот не дал себя долго уговаривать, легко перекинул свое тело через лавку и уселся с нами.
- А ты, мерзавец, отправляйся на судно, и чтоб к моему приходу там все было вылизано! - обернулся он к бритому детине, все еще стоявшему у стены. Тот угрюмо кивнул, выдернул свой нож из стены и был таков.
- Я нынче не в прогаре, - продолжал капитан, уже обращаясь к нам, - Поэтому готов восстановить справедливость самым щедрым образом. Эй, кабатчик! Давай сюда вино, да смотри, чтобы оно было из той бочки, из которой я пью всегда!
Кабатчик мухой улетел выполнять приказание.
- Очень удачный был сезон! - продолжал разглагольствовать купец, - И торговал с прибылью и, вот, от господ увернулся.
Он, не вставая, снял шляпу и поклонился Любителям Наяд. Те ответили веселым гомоном и добродушными пожеланиями почаще посещать Взморье, дабы они в будущем имели возможность восстановить справедливость и пошевелить пальцами у него в кошельке. Тут очнулся Тальт, проспавший все представление, как раз подоспели яства и вино, в самом деле, великолепное, понеслись тосты, как водится, и за знакомство, и за успешную негоцию и за путь добрый. Я чувствовал, что неудержимо пьянею. Успел лишь заметить, что оберег чуть ни торчком стоит, но не придал тому значения. А жаль…

Глава 37. Тяжкое похмелье, мрачные перспективы и голодные пейзары.
В голове гудели колокола, веки отказывались разлепляться, и оранжевый туман клубился перед закрытыми глазами. Добавьте к этому ощущение ежового дерьма во рту да размеренные полеты вселенной то туда, то сюда, то по кругу. Вы меня поймете, если, конечно, бывало, напивались до чортиков. Перепой, он и есть, перепой. Оказывается, и дрых я на чем-то насквозь твердом и неудобном, аж руки-ноги затекли так, что не пошевелишься. Впрочем, насчет истинной причины онемения конечностей я жестоко ошибся. Ибо были они, конечности, то есть, крепко связаны, в чем и пришлось убедиться, с трудом разлепив веки и скосив глаза. В последнее время меня стреноживали с такой похвальной постоянностью, что нынешнему положению удивляться уже не приходилось.
- Прекрасно, друг мой! - раздался надо мной знакомый голос, - Прекрасно! Открывайте, открывайте глаза, все равно не поверю, что спите. Вон, веки-то дрожат…
Я послушно разверз очи и огляделся, насколько это можно было сделать, лежа на боку. Прямо перед моим носом красовались блестящие пряжки на башмаках капитана Дюсса.
- Хорошо еще, что не воняют, - промелькнуло у меня в голове.
Разумеется, самое время было оценивать запах негоциантовой обуви! Додумать эту глубокую мысль до конца мне не дали, грубые руки подхватили подмышками, приподняли и прислонили спиной к чему-то твердому. Я молчал и продолжал озираться. Как оказалось, гудящие колокола и пакостный вкус во рту, действительно, всецело принадлежали лично мне, а вот насчет полетов вселенной - ничего подобного. Выходило, что сижу я на настиле гигантской лодки, от борта до борта надо раз пять хорошенько прыгнуть. Так вот, как раз эта лодка мерно и покачивалась на широкой морской волне.
- Ха, Ронон, он все еще полусонный, - загремел голос капитана, - А ну, окати-ка его водой.
Я обрадовался. Вода - это хорошо, а то в глотке пересохло. Но когда детина с перевязанным ухом выудил из-за борта кожаное ведро на веревке и окатил меня с головы до ног, я понял, что радовался рано. Вода была совсем горькой, хуже слез. Пить такое, да еще с похмелья - врагу не пожелаешь. Хорошо хоть, прохладная. В голове немного прояснилось.
- Развяжи, - приказал хозяин лодки и обратился уже ко мне, - Только умоляю Вас, сударь, не прыгайте в воду! Ведь товарищи Ваши пока надежно связаны, и последовать такому предосудительному примеру не смогут.
Тем временем Ронон, а это был как раз тот детина, которому я в кабаке давеча снес пол-уха, ловко меня распутал. Надо же, связали на совесть, но с таким знанием дела, что при этом ноги совершенно не онемели. Я даже довольно легко поднялся. Рука сама собой сделала привычное движение к поясу, проверяя, на месте ли меч. Клинка, разумеется, где положено, не оказалось. Я продолжал оглядываться. Вдоль борта в тенечке разлеглись и храпели Лигериец с Гаем. Оба, конечно, были связаны, как хряки по осени. Везучие, разочарование их пока еще не постигло. Посреди настила, прямо на солнцепеке, сидя в нелепых позах, дрыхли три полубеса. Они оказались скованы новенькими кандалами спиной к спине за локти, да так тесно, что крыльев не расправить. Оперенные конечности были не связаны, а сложены аккуратнейшим образом, чтоб не помять, и в данной ситуации абсолютно бесполезные.
- Ну, и что это значит? - хрипло произнес я, глядя исподлобья на капитана-супостата. Тот с аппетитом завтракал половинкой жареной курицы. Видя мое тяжкое самочувствие, Дюсс мотнул головой, и одноухий мгновенно поднес мне тыкву с холодной, на этот раз совершенно пресной водой. Я не дал себя долго уговаривать и присосался к ней как клоп. Но ничто не вечно в этом мире, в том числе, и вода во фляге. Опустошив сосуд, я небрежно бросил его Ронону и принялся растирать запястья.
- Соблаговолите, сударь, объясниться!
- А чего тут объясняться? - удивленно вскинул брови купец, - Попали Вы, милостивый государь, на невольничье судно, а посему являетесь теперь моей полной собственностью, через что и будете с большой выгодой проданы по прибытию в Бали.
Час от часу не легче! Вонючие степняки силой не сумели, так проклятый негоциант хитростью умудрился! Надо же, чем дальше на полудень, тем больше в людях стремление себе подобных поймать и поработить! Кстати, было интересно, почему средь обширного города выбор пал непосредственно на нашу компанию.
Вот тут-то и начали выплывать пикантные подробности. Балбес Пидди, тот, что ходил в разных сандалиях, растрезвонил на всю округу, как мы отдубасили ненавистную всему Медному Кварталу стражу. И, пронюхав об этом, капитан Дюсс немедленно отрядил своего подручного Ронона в кабак для ознакомления. Проверку ?на вшивость? я с честью выдержал, через что и подписал всем нам соответствующий приговор. Кстати говоря, корноухий был ко мне вовсе не в претензиях. В качестве добычи вся наша компания сулила большую выгоду, и поэтому поселена была прямо на господской палубе, чтоб не попортился экстерьер. Прочая рабская шваль, а оказалось ее на судне более двухсот рыл, парилась в чреве лодки, прикованная к деревянным лавкам. Впрочем кормежка была и там весьма сносной, то есть до продажи невольничью братию почти что лелеяли сохраненности товарного вида для.
Я встал на нетвердые ноги, повернулся спиной к поработителям, облокотился на борт лодки и принялся обозревать окрестности. Окрестности оказались скучными - сплошная вода кругом, лишь по правую руку, далеко на горизонте, виднелось расплывчатая полоска скалистого берега. А за спиной происходило деловитое обсуждение статей каждого из нас, рабов новоиспеченных.
- Этот вот шилом своим - ох и знатно машется! - гудел бас одноухого Ронона.
- Видел, видел. Полагаю, отлично пойдет против зубатой черепахи, - ответствовал капитан Дюсс, - Как раз тонким лезвием под панцирь бить...
- А длинного - вполне можно супротив онгарца ставить, интересно, удержит он его на расстоянии, и сколько времени…. Тут, знаете, большой простор для ставок.
- И грифоны обижены не будут. Летучий лучник, небось, в диковинку им.… Да еще два крылатых ему в помощь.
Нет, голова нынче что-то у ж больно шумная, не иначе, подсыпали чего в вино. Или подлили. Я пока плохо понимал происходящее вокруг. Больше всего раздражала беспардонность, с которой наши новые хозяева распределяли меня и моих друзей по каким-то онгарцам и зловещего описания черепахам.
- Ну, ладно, а деда-то куда? Может, в трюм, к бездельникам? - продолжали сзади, - Или за борт? На что он сгодится?
- Не, Хозяин, не скажите, умен старик несусветно. Во всяком случае, треплется бесподобно. Давеча в кабаке до того меня заговорил, аж чуть дело не прошляпил. И потом…
- А не надо меня за борт, - вдруг раздался за моей спиной абсолютно трезвый голос Кобане, - Иначе от и моих парней вам проку никакого не будет.
Гай, это было совершенно ясно, проснулся давно и с большим вниманием выслушал все посулы, на которые капитан и его подручный не скупились, предвкушая выгодную сделку на неизведанном (или неизведанной?) Бали.
- Это почему же проку не будет? - удивленно осведомился Дюсс, - Вот, Ронон, говорит, что справные ребятки...
- Потому что я стар, мудр и держу в руках нити существования всех этих молодых оболтусов. Знаете ли, каждый из них способен на невероятные вещи, но только когда все мы находимся рядом друг с другом, - наконец старый пьяница вспылил, - Да развяжите же меня, в конце-то концов!
Капитан Дюсс хмыкнул и собственноручно исполнил требование Кобане.
- Ну-с, а с этого момента поподробнее, - распорядился купец и сел рядом с Гаем прямо на палубу, - Что там было про нити существования?
Не сомневаюсь, что старик снова выдумал что-то, что позволит нам, по крайней мере, не разлучаться. Уверен и в том также, что вымышленная под это дело история будет до выпучивания глаз фантастична. Однако напрягать ум было совершенно невыносимо, и пока Гай посвящал Капитана и его помощника в тайны нашей совокупности и неразделимости, я тяжкими шагами направился к носу лодки. Мне почему-то казалось, что там не так будет тошнить.
Тошнило также, но было не в пример интереснее. Лодка, на которой мы оказались волею судеб, по причине громадности своей не могла двигаться веслами. Ее волокли за собой на толстых канатах три здоровенные черепахи. Такие большие, что просто оторопь брала. Панцири у них были не как у обычных черепашек, которых можно встретить на наших болотах. Те-то выпуклые, а гигантские костяные спины этих чудовищ оказались вывернутыми как бы наизнанку и походили на огромные чаши. В каждой такой чаше сидело по одному погонщику. Черепахи мерно и мощно загребали воду всеми четырьмя лапами и довольно споро перли лодку за собой.
Я повернулся и поплелся назад. Гай старательно пудрил мозги капитану, Ронон стоял чуть поодаль и тоже развесил последнее ухо. Тальт проснулся, был уже развязан, но почти не двигался, томно ему было, видать, и молчал. Похоже, стрекотание Кобане заставляло кружиться и его забубенную хмельную головушку.
Наконец я разлепил успевшие снова склеиться губы.
- Ну, а предположим, - заявил я, - Предположим, что мы все трое - прекрасные пловцы. Предположим, прыгнем сейчас в воду и…
- Я ж вас просил, - купец поднялся, - И думать не могите! Вот!
С этими словами он швырнул за борт недоеденный кусок цыпленка. Подачка моментально заинтересовала одну из крикливых морских птиц, снующих вокруг лодки. Она, было, подхватила добычу у самой поверхности воды, но в этот момент из моря выпрыгнула громадная серебристая рыба. Щелкнули острейшие зубы. Все произошло мгновенно, и когда рыбина плюхнулась обратно в воду, птица вместе с остатками курятины исчезла в ее широкой пасти. Я поежился.
- Пейзары вечно голодны, - прокомментировал событие капитан, - Но даже, если бы и этих сторожей не было, то... Друзья-то ваши связаны, и не денутся никуда.
И он кивнул на трех летунов, начинавших подавать признаки жизни. Первым в себя пришел Омур.
- Что, опять?! - возмутился он, обнаружив себя скованным и обезоруженным, - А ну, развязывайте быстренько, а не то я сейчас…
Летунов, конечно, в конце концов, расковали. Но только тогда, когда они уяснили, что ихний улет окажется губительным для остальных, и, прежде всего, для Гая. Старика быстренько с этой целью упрятали в клеть под палубой. Там он, кстати, до самого Бали и проторчал.
Плыли мы по морю целеустремленно, правда, не так быстро, как на крылах, но все ж… Скука была неимоверная. Дюсс за смирное наше поведение ежедневно давал в руках оружие подержать, помахаться, понимал, что практика нам необходима. Для Омура на носу лодки даже чучело соломой набили. Тот с лету его стрелами утыкивал. Очень это зрелище Ронона занимало. Радовался, разбойник, что за такого мастера большие деньги отхватит.
И все ж, морское путешествие - вещь чрезмерно однообразная. Я как-то, давеча посетовал, что жизнь стала излишне богата приключениями, что хорошо, мол, их бы поменьше. Но не до такой же степени! А там - в Бали - глядишь, и выйдет что.… Пока Кобане-то взаперти, ничего предпринять невозможно. Команду голыми руками порезать не удастся. И мало нас, и охраняют по ночам, и возле клети со стариком кто-то постоянно с ножом околачивается - не доверяет нам проклятый купец. Чуть что - сразу Гая по горлу вжик! Одно душу греет - неуклонно движемся на полудень.

Глава 38. Айболиты, Смерть На Сносях и мадемуазель Курдюш.
Все-таки, наши айболиты - народ совершенно особый. Не то, что, скажем, киркин шалман. Ну, разумеется, профессионалы подобрались и там и там наивысшей пробы, но стиль работы разнится, да еще как! Если отдел, возглавляемый Кириллом Мефодьевичем, с первого взгляда представлял собой сборище разгильдяев, которым почему-то удобнее устраивать на стуле принтер, а на столе - собственную задницу, то тут, во владениях Инженю, все было чинно и до тошноты благородно. Персонал в хрустящих белых халатах, все на своих местах, кто - пробирки в центрифугу сует, кто - шприцами позвякивает, кто - посредством мелкоскопов разных зрение свое калечит. А за полупрозрачной стеной в операционной, не стесняясь, как раз кого-то сосредоточенно резали. Благодать, все при деле, никто просто так не шляется. То есть, кроме нас с Кириллом, да сам медицинский шеф энергично расхаживает по отделу и постоянно оказывается за спиной у своего заместителя. Заместитель сидела перед огромным стендом из тридцати экранов (по количеству задействованных объектов) и внимательно смотрела на центральный, самый большой.
Турчанка мадемуазель Курдюш по странному капризу генетики являла собой ослепительное зрелище - классический эталон русской красавицы. Вообразите себе - великолепное кустодиевское тело, каштановая коса толщиной в мое запястье и удивительные голубые глаза на вовсе не смуглом лице, не имеющем ничегошеньки от граждан бывшей Османской империи. А бюст был просто неописуем. Не удивительно, что Кирилл моментально сделал на нее стойку как хорошо выдрессированная легавая.
- Ну, что там? - нетерпеливо спросил я уже в четвертый или пятый раз и опять не получил никакого внятного ответа. Оба объекта со товарищи, там, на мониторе, спали как сурки на палубе странного судна в самом неприглядном виде. То есть, уже традиционно, будучи связанными по рукам и ногам.
- Чего же трансляторы не сработали, а? - Кирилл по понятным причинам не мог пуститься во все свои словесные тяжкие, но и не упустил возможности хотя бы съехидничать, - Это же надо было позволить им так нажраться, да еще вдобавок - какой-то отравы. И никакого противоядия, извольте видеть, не применено.
Однако на Инженю эти пассажи никакого впечатления не произвели.
- Трансляторы настроены на все известные виды токсинов или экзогенных веществ и в этом случае тотчас же начали бы программу дезинтоксикации. А тут мы, видимо, имеем дело с каким-то алкалоидом, сродственным продуктам метаболизма… Причем, очень сродственным, необыкновенно сродственным, - подумав, добавил главный медик, - Мадемуазель Курдюш, ну хоть какое-то шевеление там есть?
Красавица покачала головой.
- Режим трансляторов на пределе, - ответила она и покрутила одну из ручек на пульте, - Боюсь даже держать этот уровень. Не дай Господь, мембрана станет прозрачнее, имплантанты от такой мощности тут же выйдут в регенеративный режим. А это минимум двое суток полного молчания…
- Ох, да не читайте лекцию, мадемуазель, - вздохнул Инженю, - Мне все это хорошо известно, а им объяснять детали без толку.
И наш недавний собутыльник кивнул головой в мою сторону. Я даже немного обиделся. Стало ясно, что незамедлительных действий по отношению к нашим подопечным не предвидится, и Кирилл принялся совмещать полезное с приятным. Выразилось это в прямом кавалерийском натиске.
- А что Вы делаете сегодня вечером, сударыня? - руководитель Отдела Пересадок настолько был оглушен красотой медика номер два, что ничего, кроме такой пошлости придумать не смог. Я аж икнул. Полагаю, что при своей ослепительной внешности мадемуазель Курдюш подобные знаки внимания могла собирать и солить бочками. Однако вопреки ожиданиям, она мило улыбнулась и осведомилась, какой разновидности развлечения может ей предложить столь галантный кавалер, поелику сегодняшний вечер у нее совершенно свободен, и никаких специальных планов не имеется. Приготовившийся к долгой и утомительной осаде Кирилл даже опешил.
- Я думаю, что как раз сегодня вечером дел будет у всех по горло. С полудня на мембране ожидается рассвет.
В дверях околачивался ни кто иной, как Смерть На Сносях. Он загадочно поулыбался, развернул пузо и снова исчез. Я заметил, что все эскулапы поголовно перекрестились. Господин Герман уже приобрел стойкую репутацию бедоносца. Встреча с ним каждым из участников Проекта, начиная с Йоко и кончая уборщицами, приравнивалась к черной кошке или к бабе с пустым ведром. Спору нет, Отдел ареологии, возглавляемый только что вошедшим и вновь исчезнувшим типом, за несколько недель успел собрать столько материальной информации об ареале, сколько во времена Ливингстона и Стенли накапливалось десятилетиями. Однако сведения, предоставляемые этим Отделом, сплошь и рядом оказывались пренеприятнейшими известиями. Опять же, отдадим должное, вооруженным информацией загодя, многим из нас в своей работе удавалось предотвращать массу неприятных вещей, но появление Смерти На Сносях с очередными предикциями по меньшей мере означало авральные работы. Вот и сейчас, даже при такой хорошей новости, у Кирилла, находящегося на полпути к победе, случился полный облом. Как только господин Герман удалился, мой друг трижды плюнул через плечо и осенил себя широким крестным знамением.
Очаровательная турчанка мило улыбнулась Кириллу и развела руками.

Глава 39. Невольничий рынок, тяжкие вериги и парни на заклание.
Долго ли коротко ли, но замаячили на горизонте причалы славного острова Бали. Конец, то есть, нашей морской эпопее обозначился. Справненько нас всех заново повязали, да прямо с пирса - и на рынок невольничий. Ох, там и народу собралось! Купец наш Дюсс вовсе не единственным оказался, многие, ему подобные, рабов продавать привезли. Перво-наперво, товар еще на причале расчленяли на высший сорт и все остальное. На одном конце базара, сколь я успел заметить, шла с молотка шваль всякая, например та, что в нашей лодке под настилом томилась, на другом - отдельно пленных красоток торговали. Отребью счет шел, разумеется, десятками, да и цена была бросовой. За девок же просили куда больше. Ну, ясное дело, в расчете на качественное ублажение покупатели наложниц не скупились. Нас (надо же, с гордостью об этом говорю) отвели в самую середку. Тут народ поштучно продавался, ценный народ был. Однако оказалось, что мы и здесь обособились. Ибо предлагал нас капитан исключительно скопом и только конкретному лицу. Покупатель - толстяк в просторных белых одеждах - презрительно кривил губы, пока господин Дюсс расписывал наши достоинства, якобы им самолично лицезримые. Не верил он дюссовым посулам, знал, купец будет рад стараться товар лицом подать. Да и то, как послушал я о подвигах наших ратных, мол, на глазах у негоцианта совершенных, аж уши завяли. И драконов разных мы, оказывается, в капусту секли, и прочую нечисть изводили вдоль и поперек... В общем, хотел толстяк цену выдать за нас за всех никудышную, но ввернул тут Дюсс свой козырь, Гаем придуманный. Мол, нету сборища в ратном деле сильнее нашего, понеже вместе мы, во главе со стариком. Сие заявление покупателя, по меньшей мере, озадачило. В конце концов, купил он нас всех сразу, и именно по той цене, каковую капитан-негодник назначил. Правда отдал деньги не все, а посулил большую часть проплатить, коли мы его, покупателя, на песке удовлетворим.
Я еще, помню, удивился, что за песок такой, да как потребуется на нем нового хозяина удовлетворять? Есть на свете, говорят, такие извращенцы, которые заместо женщин лиц мужеского полу пользуют. А дальше стало совсем не интересно, буднично, привычно уже, я б сказал. Сковали нас снова всех по рукам и по ногам, только уже не вервием, а настоящими кандалами с длинной цепью, одной на шестерых. Да пехом и погнали куда-то с рынка прочь. Страсть до чего неудобно было шествовать в оковах, и Гай еще постоянно об цепь спотыкался. Одно лишь немного радовало и кое-какие надежды вселяло. Заметил я, что все наше оружие, вплоть до феминовых веревочек с гирькой, везли на повозке вслед. И не валом навалили, как придется, а аккуратно так сложили, с пониманием к инструменту. Не стал, видно, жадничать купец, возвернул инвентарь. Вернее, отдал его в нагрузку к товару. И то, без нагрузки этой товар был совсем не товар.
Тальт изнывал от случившегося и поносными словами все корил себя за то, что вверг нас в пучину рабства по собственной гордыне и восшествия на престол желанию. Кое-как по дороге, позвякивая железяками, его уговорили не ныть, а лучше думать насчет того, как смотаться отсюда побыстрее, да с меньшей кровью.
- Не боись, молодой человек, - нагло заявил со своего конца цепи Гай, - Вишь, пока мои байки действуют, не разлучили нас. Стало быть, и еще что удумаю. Вывернемся рано или поздно.
- Лучше рано, - буркнул хмурый лигериец, за что оба они со стариком получили по несильному, но обидному пинку от сопровождавших. Мол, нечего тут разговоры разговаривать…
Во что мы вляпались, окончательно стало известно буквально на следующее утро. Господь был милостив, хоть и пришлось спать всем в тесной клетушке, едва ноги вытянули, но и солома на каменном полу оказалась свежей, и покормили под вечер вдоволь. И распутали на ночь даже. Едва-едва мы продрали глаза, как в клетушке объявился давешний покупатель, представился Урюпом и приказал нас снова связать. Убедившись, что все шестеро пленников и пальцем пошевелить не могут, он мановением руки отпустил слуг, удобно уселся на низенький стульчик, который притащил с собой, и принялся живописать наше будущее житье-бытье.
Выяснилось, что посетитель тут самый главный, то есть владелец заведения, именуемого аренарием. От слова ?арена?, то есть. И все, кто ему тут принадлежит, обязаны безропотно драться на песке манежа под аплодисменты и крики балийских богачей. Очень такая забава на острове была популярной. Особенно возбуждали зрителей очевидно неравные поединки, когда простор для ставок был особо широк: например, долго ли устоит слабейший из бойцов. Надо сказать, на смерть выгонялись не только люди, но и многие другие удивительные существа, о которых большинство из нас и не ведали, а Гай - если и знал о них, то только понаслышке. Да-да, те самые грифоны и всякие иные онгарцы и зубатые черепахи.
Флегенд решил сразу расставить все по своим местам и задал наглый вопрос, по-хамски перебив старшего.
- А что нам мешает взять подмышку друзей и улететь к чортовой матери прямо с ристалища?
Урюп ухмыльнулся.
- За недоумка меня держишь? Капитан подробненько расписал ваши отношения. Поэтому все сразу на арену вы не выйдете никогда. Да и главаря вашего, - хозяин ткнул холеным пальцем в Кобане, - На время боев на цепь сажать буду. И чуть что - вжик…
Урюп чиркнул пальцем себе по горлу.
- И денег за вас заплаченных не пожалею даже. Порядок в доме дороже! Не верите?
Толстяк щелкнул пальцами, и в дверях возник стражник в доспехах.
- Давай сюда этого, как его…, - и хозяин нетерпеливо помахал ладонью.
Через несколько мгновений стражник вернулся, подталкивая перед собой огромного человека. Необычным в том было все - от вывернутых ноздрей на плоском лице и черного цвета кожи до четырех рук, вывернутых и связанных за спиной толстыми цепями. Могучие мышцы ясно давали понять, что цепь применена не случайно, поскольку никакие веревки не выдержали бы, задумай гигант их разорвать.
Не говоря ни слова, Урюп извлек из складок одежды длинный острый нож и с размаху вонзил его чернокожему прямо в сердце. Тот захрипел, пал на колени, а потом ударился лбом прямо в каменный пол и затих. Убийца брезгливо выкинул нож наружу из клетушки и снова махнул рукой. Стражник, бесстрастно молчавший во время всей процедуры, побагровел от натуги лицом и за ноги потащил убитого куда-то в темноту коридора.
За моей спиной раздались гадостные звуки - Гая отчаянно рвало.
- Сомнения рассеяны? - в тоне Урюпа послышалось железо, - Малый был прекрасным бойцом, но чрезмерно непокорен. В конце концов чаша моего терпения переполнилась. И на его месте легко окажется любой из вас. Я был убедителен?
Нам не оставалось ничего, кроме как кивнуть.
Как потом выяснилось, драки на арене предпринимались не так уж и часто. Примерно раз в семь дней, когда народ балийский отдыхал от трудов праведных. Был у них обычай такой - шесть дней труд положен, а на седмицу - гуляй не хочу. Вот в день отдыха бои и приключались. Вновь приходилось убеждаться, нет ничего нового под луной, ибо еще совсем недавно я обнажал клинок на чужую потребу, и даже куда чаще.
До того, как дело дошло до арены, минуло несколько седмиц, но сидеть, сложа руки, нам не приходилось. Пока светило присутствовало на небесах - все упражнялись и разминались буквально до пота на пятках. Каждый по-своему. Я - со своим тонким и легким мечом скакал, приемы маленько утраченные восстанавливал, Тальт - с тяжеленным лезвием фехтовал. Отринул он в конце концов мой подарок, мол, легок больно, выбрал в оружейной себе чудовищного размера меч двуручный и все вертел его то над головой, то перед собою. Да так, что размывался в воздухе меч, являл собой страшное стальное облако, не посунешься. Впрочем, как я и предполагал, были все ж бреши в такой защите: как ни наловчись, а устанет рука, да и атаковать надо. А перейти в атаку от ?железного дыма?, так называл свой прием боя лигериец, можно только остановив вращение меча. И тут он был как раз открыт и беспомощен против острого прямого удара легким мечом. К примеру, против ?жала осы? или хотя бы ?жабьего языка?. Радовал меня и Флегенд. Полубес все лучше и лучше управлялся со своей трофейной саблей. Хоть и дурацкое оружие, уж мне-то, опытному, поверьте, но мало того, что он ловко крутил ею, так еще ж на лету! Ох, и славный боец рос! Два других летуна тоже не терялись. Омур творил чудеса, утыкивая соломенное чучело стрелами из самых невероятных позиций, даже летая вверх ногами, Урюп аж рот разевал от удивления. А немой все совершенствовал свои фокусы с гирькой на веревочке. И так и этак ее бросал, и с разворота и над головою раскрутив, и, не глядя, за спину. Уж сколько он глиняных горшков расколотил - уму не постижимо, да только хозяин наш на горшки не скупился. Рассчитывал, кровопийца, что на песке роль горшков будут играть чьи-то головы. На радость публике и, стало быть, его кошельку на пополнение.

Глава 40. Зубатая черепаха, онгарец и прочая нечисть.
Наконец настало то утро, когда всем нам пришло время отрабатывать затраченные деньги. То есть, надо было выйти на арену и попытаться уйти с нее живым. Не могу сказать, что ждал этого дня с нетерпением, но, если честно, то когда накануне вечером Урюп сообщил нам ?радостную? новость, никакого волнения и огорчения, как ни странно, не почувствовал. В том же, почти бравом настроении пребывали и все мои друзья. Гай, правда, немного загрустил: хозяин, выполняя обещание, распорядился с вечера посадить его на цепь в нашей каморке.
Утро выдалось солнечным, но чуть ветреным, с прохладцей. Как и предполагалось, первым на песок выходило выскакивать Вашему покорному слуге. Ничего о противнике, кроме того, что его называют зубатой черепахой, мне известно не было. Ну что ж, черепаха - так черепаха…
Солнце ударило в глаза, я зажмурился, и тотчас же в уши хлынул многоголосый рев трибун. Мое левое плечо было заковано в довольно неудобную узорчатую бронзовую наплечь. Кроме нее из одежды присутствовали только груботканые штаны, стянутые на поясе и у щиколоток тонкой тесемкой. Был я бос и был я гол торсом. Песок на арене оказался мелким и довольно плотно укатанным, так что ноги двигались весьма споро. Правая рука, разумеется, сжимала верный узкий клинок. Арена была пустой, я воспользовался этим обстоятельством и быстренько пересек ее наискось, чтобы оказаться спиной к светилу. Какое-никакое, а преимущество. И в этот момент на другом конце арены заскрипели подъемные решетки. Боже праведный! Я сразу хорошо представил себе, сколько было поставлено благородной публикой на то, что хоть сколько-нибудь продержусь. На белый свет ходко выбежало существо, которое не снилось, наверное, и самому Кобане. Косолапое, все в коричневых роговых пластинах с тарелку величиной. Пластины поменьше покрывали когтистые вывернутые лапы и голову. Эта, с позволения сказать, черепаха поворачивалась туда-сюда, пока, наконец, желтые и невыразительные глазки не уперлись прямо в меня. И тут же стало понятно, почему этого зверя назвали зубатой черепахой. Очевидно, некормленый, он почувствовал добычу, бочком на манер енота стал приближаться ко мне и при этом с шипом разинул пасть. Была она, пасть, то есть, для такой маленькой головы на удивление широка и полна острых зубов, между которыми метался сизый раздвоенный язык. Только не такой, как у змеи - вилочкой на конце - а именно что раздвоенный, состоящий из двух отдельных, совершенно друг от друга независимых, мерзких и липких. С первого же взгляда стало понятно, со стороны головы его, подлеца, не возьмешь. Впрочем я успел заметить, что для того, чтобы посмотреть вбок, животному приходилось поворачиваться всем туловищем - ни глаза у него не вращались, ни шея не изгибалась. И это давало кое-какие шансы. Я решил проверить, насколько противник проворен, и танцующим движением плавно ушел вправо. Отдадим должное, враг, не смотря на то, что назывался черепахой, повернулся довольно проворно, но и не настолько, чтобы сделать мое положение безвыходным. И более того, как только мне удалось разглядеть его бок, стало ясно, что мест для нанесения удара узким лезвием хоть пруд пруди - пластины при движении лап расходились достаточно широко, чтобы фехтовальщик моего класса мог нанести разящий выпад. Не зря тогда, еще на судне капитан Дюсс напророчил мне эту встречу. Очевидно было также, что после удара нужно как можно шустрее отскакивать на безопасное расстояние - резко повернувшись, зверь меня просто бы раздавил. И я не стал дожидаться, пока он окончательно пристроит собственную пасть для поедания бедного Сильвы. Прыжок еще дальше вправо и почти одновременно удар на всю длину руки. Я постарался вонзить клинок туда, где у обычных существ, предположительно, располагается сердце. Меч чуть не вылетел из моих пальцев. Не ожидавшее такого скорого и болезненного нападения, животное резко дернулось, я едва успел выдернуть лезвие и отбежать подальше. Отчаянный вопль трибун возвестил, что удар мой пришелся публике по нраву. Чего нельзя сказать о черепахе - из небольшого отверстия в боку по пластинам обильно потекла густо-вишневая, неприятно пахнущая кровь. Даже на свежем ветерке это отчетливо ощущалось. Черепаха явно стала проседать на левые лапы и поворачивалась куда медленнее, чем до схватки, но не сдавалась. Зверь обежал меня по широкой дуге, вынудил снова встать лицом к солнцу и, разинув пасть, ринулся в атаку. Я, памятуя о его ослабленной левой стороне, снова отпрыгнул вправо, но неловко завяз ногой в песке, чуть не упал. Поэтому второй удар пришлось наносить, уже не целясь. И все же, опытная рука знала свое дело. Животное задрало голову к небу, взревело самым гнусным образом, осело на задние лапы и завалилось набок. Я не торопился подходить и вытаскивать меч, на этот раз застрявший промеж костяных пластин. Мало ли на какие хитрости способен неведомый противник! Однако все было кончено. Черепаха поскребла песок лапами и угомонилась в крайне неудобной даже для такого несуразного создания позе. Из пасти потекла зеленоватая зловонная жижа. Даже уже валяясь на арене, зверюга вершиной панциря доходила мне до пояса. Я осмелел, подошел к поверженному противнику и, упершись ногой, выдернул меч из его бока. На этот раз вопли публики были такими громкими и единодушными, что я чуть не оглох.
В общем, черепаха оказалась не такой страшной, как ее малевали, даром что зубатая…
А вот Тальту поначалу пришлось совсем не сладко. Как выяснилось, онгарец, с которым предстояло померяться силами принцу-изгнаннику, был тигром. Здоровенная полосатая кошка, чуть ниже коня ростом. Злобная, хитрая, необычайно ловкая, ну да что там говорить, чай, видали вы одичавших кошек на городских помойках. Только эта - чудовищной величины, и, соответственно, во столько же раз более опасная.
Тальт, вытолкнутый на арену и вооруженный своей оглоблей, был одет столь же скудно как я. Поначалу он тоже не имел ни малейшего понятия, с кем придется иметь дело. Однако когда полосатый хищник мягко выпрыгнул из притвора на песок, лигериец вовсе не растерялся. Принц сразу понял, что самому атаковать столь грозного зверя нельзя никак и раскрутил перед собою привычный ?веер?. Пусть, мол, зверюга думает. Тигр не стал церемониться и мгновенно совершил чудовищный прыжок, громко взрыкнул, надеясь смять волю противника, и совсем по-кошачьи махнул когтистой лапой. Тальт, не прекращая вращать лезвием, сделал длинный шаг назад. Трибуны взвыли, требуя от двуногого бойца большей доблести, но лигериец сосредоточился на противнике и не обращал внимания на крики публики. И все же, несмотря на ярость и голод хищника, бой закончился очень быстро. Вернее сказать, именно, благодаря его же стараниям. Пытаясь побыстрее добраться до увертливой жертвы, онгарец припал к песку, отставил поджарый зад, покрутил хвостом, ну точь-в-точь кошка, которая готовится схватить воробья, и сделал еще один длинный прыжок. Так он привык мгновенно приканчивать соперника, но не тут-то было! Выставленная вперед лапа с жуткими когтями попала под быстро вращающийся меч, и кусок ее вдруг легко отлетел в сторону. Обезумевший от боли тигр припал набок, сообразил, что дело плохо, но не успел даже попытаться броситься наутек. Тальт уловил момент, присел и, широко взмахнув лезвием, снес хищнику его лобастую голову.
При первом бое лигерийца я, разумеется, не присутствовал, а рассказываю все со слов очевидцев. После схватки в аренарии выживших принято быстренько водворять обратно в их клетушки. Там я на пару с сидящим на цепи Кобане и дождался Тальта, явившегося с горящими глазами и чуть подрагивающими пальцами. Нас обоих уже ждала поощрительная трапеза, обильная и сильно отличающаяся в лучшую сторону от той, что подавалась в обычные дни. Так полагалось. Полагалась победителю помимо этого и женщина, но от такой привилегии мы, негласно согласившись друг с другом, отказались, чем несказанно удивили не только охранников, но и видавшего виды Урюпа. Кстати, даже Флегенд, способный, по-моему, с удовольствием совокупляться в любое время дня и ночи, не настолько освинел, чтобы проделывать это в присутствии посторонних. А отдельных клетушек для подобных целей, естественно, предусмотрено не было. Кстати сказать, предоставляемые женщины были настолько грязны, некрасивы и потрепаны, что назвать их неким поощрением было можно с большой натяжкой.
Кстати, о полубесах. В тот же день под улюлюканье трибун они в рекордно короткий срок легко расправились с самым большим и злобным грифоном аренария. История этого избиения настолько примитивна, что даже не заслуживает отдельного повествования. Впрочем, ставки на грифона были так велики, что Урюп моментально обогатился чуть ни вдвое. Летуны наши распределили обязанности: Флегенд на пару с Фемином мелькали у птицельва перед глазами, а Омур тем временем старательно потчевал зверюгу стрелами. Большая часть из них пропала, конечно, зря - пробить шкуру грифона не так-то просто. Но, в конце концов, испещренное стрелами тело летучего страшилища замертво упало на песок, а кошельки многих горожан сильно поистощились - очень немногие из них верили в то, что крылатого льва с птичьей головой, известного своей свирепостью, вот так просто можно прикончить. Единственной потерей была одна из гирек нашего немого, которую гигантский клюв грифона расплющил в лепешку. В самом начале боя Фемин метнул стальной грузик прямо в голову противника, но тот ловко поймал его на лету.
В общем, виктория в тот достопамятный день была одержана всеми нами полная, а хозяин остался доволен просто до не приличия. Иначе чем объяснить то обстоятельство, что он приперся самолично распивать прекрасное балийское прямо к нам в клетушку, налил каждому по полной чаше и собственноручно расковал старика.
- Плохо, - заявил тогда Флегенд, не забыв предварительно с удовольствием выпить принесенное, - Совсем плохо…

Глава 41. Непрозрачные катакомбы, муть и сахарная палочка за резинкой чулка.
- Плохо, - заявил Роб и потер запястья, - Совсем плохо…
- Не понимаю, что ты находишь плохого в том, что все шесть наших проходимцев пока прекрасно справляются со своими проблемами, - Ида сидела на столе нога на ногу, от чего в полном обалдении находились Гоп и Пифагор. Последний был просто вне себя от зрелища сахарной палочки, заткнутой за резинку чулка, явно предназначенной ему, но находящейся вне зоны достижимости. Что было вне зоны достижимости для бедного Гопа - тоже можно себе представить.
- Плохо то, что сплошная муть, - толстый шотландец продолжал пялиться в монитор, - Катакомбы. И каверны эти проклятые. Сигнал от трансляторов такой слабый, что можно определить лишь их местонахождение. А идентифицировать окрестности… Ясное изображение только на арене, а я ее и так уж обнюхал вдоль и поперек…
- Хорошо хоть, совсем данные не пропадают, - несмотря на категорическое распоряжение Маэды, Кирилл нагло продолжал курить и стряхивать пепел прямо на пол, - Какая-никакая, а информация.
- Да я же, сидя на кнопке, не узнаю когда их надо выдергивать!
- А пока и не надо выдергивать. Пока все слава Богу, будем ждать, чтобы старый алкоголик что-нибудь придумал. Не может он без своих штучек-дрючек…. А как выберутся они, тут и птероантроп у нас наготове, и видимость будет приличная, и все такое…
- Опять ждать у моря погоды! - Гоп тоже был недоволен сложившимися обстоятельствами.
- Молодежь, - хмыкнул Кирилл, - Все бы им побыстрее!
Лукавил шеф Отдела Пересадок, лукавил, ждать и догонять - хуже не придумаешь. И это в условиях, когда мембрана чиста как слеза ребенка! Тут бы и зону видимости расширить и кое-какие коррективы провести, ан нет, сквозь толщу гранита сигналы трансляторов проходили слабым писком. Ни о какой двусторонней связи с ними и мечтать не приходилось. Впрочем, передышка в бурных событиях, хотя и возникшая не по нашей воле, давала мне возможность пока посидеть и спокойно покрутить на компьютере все возможные варианты предстоящей борьбы за власть. Тут уж пользуйся моментом, все просчитай, чтобы в нужный момент не влипнуть в ситуацию полного неведения, как это случилось с Инженю: транквилизатор-то в пойле трансляторы не распознали! Вообще-то, буквально через несколько часов проведенный анализ показал, что медик номер один был абсолютно прав. Мальчиков напоили травяной настойкой, в состав которой входил совершенно неизвестный нам изомер обычной глюкозы, имеющий выраженное снотворное действие. Ну а кто ж мог предположить, что вещество, на котором зиждется весь метаболизм человека, окажется столь коварным! Инженювский биохимик-то, разумеется, плясал от счастья - и не мудрено - такое открытие, но пока синтезировался алгоритм детоксикации, объекты очухались сами собой. Хорошо еще, что без последствий для здоровья. Но упоить их тем же самым зельем теперь стало уже невозможно.
Вечер сегодняшний, как несколько предыдущих, прошел в смысле наблюдения за объектами абсолютно бездарно. Поэтом было решено оставить на кнопке многострадального Роба, а всем остальным - проваливать по домам. Я направился к себе в отдел погонять ?мозги? с расчетом на свидание с руководителем Проекта попозже, на что еще утром был с ее стороны прозрачный намек. Сильно подозреваю, что Кирилл рванулся к врачам продолжать осаду заместителя Инженю, а счастливый Гоп с Пифагором на плече - ужинать с Идой.

Глава 42. Слабеющие крылья, бескрайние каверны и прозрачные рыбы.
- Плохо, - заявил тогда Флегенд, не забыв предварительно с удовольствием выпить принесенное, - Совсем плохо…
- Не понимаю, что ты находишь плохого? - Урюп несказанно удивился, - Что вы все живы, а я в большом прибытке? Это ты называешь плохо?
- Плохо то, что крылья слабеют, - ответил за брата Омур, он с трудом в тесноте расправил белоснежное крыло, уныло его осмотрел и снова сложил, - Нам летать надо обязательно. Иначе и верткость уйдет и сил не станет…
- Подумаю, - довольный сегодняшним днем хозяин был готов на многие послабления, лишь бы они не мешали делу.
Думал он недолго. Ровно столько, сколько требуется, чтобы осушить еще один бокал.
- Эй, Рогоз!
В нашей клетушке, звякнув доспехами, мгновенно объявился охранник.
- Раз в два дня выпускать этих пернатых в каверны полетать, - распорядился толстяк, - От полудня до полуночи.
- Будет исполнено, хозяин, - поклонился Рогоз.
- А пока летать будут, старика в ошейник и на цепь, - добавил Урюп и повернулся к нам, - Так мне спокойней будет.
Хозяин обвел нас долгим взглядом и добавил.
- Кстати, кто из вас хочет, тоже может там пошляться. Но имейте ввиду, один обязательно будет сидеть здесь на цепи. Опоздаете или заблудитесь - заложник заплатит головой.
С этими словами он закончил аудиенцию и вышел, оставив нам баклажку прекрасного вина. Гай сплюнул в угол. Чьей головой будут платить, ему было ясно с самого начала.
Остров Бали торчал посреди моря как пуп и представлял собой ни что иное, как гигантскую гранитную скалу, невесть зачем пристроенную Всевышним в этом месте. Время и морские ветры усердно поработали, пуп сгладился, обзавелся почвой и по форме теперь походил на панцирь черепахи. Однако внутри он оказался полым, или, если вернее выразиться, ячеистым. В толще гранита располагались гигантские полости или каверны, соединенные между собой и оплетенные многочисленными каналами, проходами и извилистыми норами. Самые глубокие пещеры располагались значительно ниже уровня морской волны, и оставалось лишь удивляться, почему каверны не затапливаются. То есть вода в кавернах была, даже целые озера с прозрачной холодной, чуть сладковатой водой. В озерах даже водились красноглазые рыбы с ладонь величиной, абсолютно прозрачные и совершенно безвкусные. Вход в лабиринт был хорошо известен, но есть ли помимо него выход - не знал никто. Поэтому Урюп и предупредил нас, чтобы не больно-то увлекались прогулками. Уж сколько любопытных сгинуло в чреве острова - и не сосчитать.
Темень в подземельях была - что в желудке у давеча убиенного четверорукого, поэтому приходилось, сопровождая летунов на разминку, запасаться ощутимым количеством смоляных факелов. Каверна, которую они облюбовали под подлеты, была настолько обширной, что пытаться осветить неверным светом горящей смолы ее противоположную стену нечего было и думать. Однажды Фемин схватил несколько факелов и полетел на разведку. Пространство оказалось таким большим, что было видно, как он на полпути запалил второй факел, и, в конце концов огонек уменьшился настолько, что едва различался прищуренным глазом. Когда немой воротился назад, то первое, о чем он дал понять - то, что противоположная стена столь же глуха, как и наша, и за время своего короткого полета никаких выходов он не разыскал. Ни с чем вернулись и братья.
Полеты с целью поиска выхода Гаем были одобрены с воодушевлением, и с тех пор он с нетерпением ждал полуночи, когда мы возвращались из каверн. Однако раз за разом летуны приносили один и те же известия - голая гладкая стена и все тут. А искали они тщательно, уж будьте уверены. Дальнейшие события требовали не задерживать поиск вожделенного лаза наружу, поскольку приходилось прикладывать все большие усилия, чтобы вернуться с арены живыми. Урюп стал усложнять нам задачу и сначала выпустил против меня двух черепах - вот уж пришлось побегать, прежде чем удалось их укокошить! Потом он решил, что онгарские тигры - слишком легкая добыча для лигерийца, и предоставил ему возможность сразиться с бером - гигантским клыкастым медведем, куда более опасным, чем полосатый людоед. Животное это проживало невесть как далеко от Бали, где-то на закатном материке, привозилось по особому заказу и называлось медведем лишь по недоразумению и по схожести морды. А на самом деле зверь больше походил на какого-нибудь рака, поскольку скелет его располагался снаружи, а мышцы, требуха и прочие причиндалы - внутри. То есть практически, та же черепаха, только куда более прыткая и кровожадная, да самки детенышам сиську дают. Ох, Тальт тогда и попрыгал вокруг такого закованного в броню хищника, но справился, молодец, не подвел его ?веер? и на этот раз. Хорошо, что попал бер под меч как раз суставом. Иначе, не увидели б мы больше нашего соискателя престола. Да и летунам несладко пришлось с двумя-то грифонами…
Видать, денежек мы зарабатывали для Урюпа куда больше, нежели он и ожидал. Иначе чем объяснить то обстоятельство, что и кормили нас не в пример лучше прочих бойцов и гулять, вот, выпускали. Правда, не на солнышко, зато с оружием. Тут уж Гай постарался, растолковал хозяину, что, разминаясь в темноте, мы становимся все более умелыми в схватках на арене. И все равно, становилось ясно, что коли дело так и дальше пойдет, сожраны-порваны мы будем на песочке, уж сколько крови впитавшем. Надо искать выход. Ох, надо!



Глава 43. Сломанная стрела, говорящая кошка и мерное дыхание.
Гай сегодня сидел на цепи. Он вообще, как и посулил Урюп, оказывался в качестве закладного чаще других. Ничего не поделаешь, на арене он был не нужен, а ?ворожить?, по мнению хозяина, вполне мог и облаченным в ошейник.
Мы в очередной раз исхоженным путем пробирались в большую каверну. Однако в этот день нам был преподнесен настоящий сюрприз. И даже два. Первыми по темному извилистому коридору двигались братья. Дорога круто свернула направо, и факел исчез за выступом каменной стены. Внезапно оттуда раздался короткий рык хищника, а вслед за ним - громкая, слышная даже за поворотом, затрещина. Мы выхватили мечи и бросились вперед.
В небольшой пещерке перед нами предстала странная картина. Раньше эта пещерка была пуста, а сейчас возле дальней стены боком к нам застыл огромный онгарский тигр, передней лапой он наступил на переломленную омурову стрелу, а желтые глаза его светились явным неудовольствием. И так-то, ослепительно оранжевый, в черную частую полоску, при неярком свете смоляного факела, хищник казался кроваво-красного оттенка. Горло его низко клокотало. Прямо напротив стояли оба полубеса, Омур потирал затылок и смущенно посматривал на брата.
- Ну, темно ж, ну чо я мог сделать? Чо ты сразу дерешься!
- Глаза разувать надо, дубина стоеросовая! - Флегенд был зол не на шутку, - И головой думать, а не брюхом! Ты где тут видел, чтобы тигры на свободе расхаживали?
- Так я и говорю, не бывает такого, чтоб на свободе, всегда в клетке, ежели не на арене, а тут неожиданно…
- Ладно, прости его, кыся, - старший брат обратился к хищнику успокаивающим тоном, - Не со зла он, хорошо я успел дураку по рукам дать.
Флегенд счел инцидент исчерпанным, повернулся к зверю спиной, и тут произошло самое неожиданное, отчего мы в изумлении пооткрывали рты.
- Ну что ж, кысю каждый может обидеть, - вдруг насмешливо проговорил тигр, - Особенно, если кыся привязана…
В доказательство он погремел цепями, которыми был прикован к стене за правые лапы. Холка гигантского хищника располагалась как раз на уровне моего плеча, кони иной раз бывают пониже, например, степняцкие. И цепь толстенная, подстать пленнику. Левый бок тигра был немилосердно изодран, местами шкура отсутствовала, а в прорехах виднелись глубокие, едва-едва схватившиеся рваные раны. Правда, они уже не кровоточили. Держаться на ногах, видно, несчастному было тяжело, он натужно вздохнул и снова опустился на каменный пол, примостив тело поудобнее. Все мы, включая Омура, получившего подзатыльник от старшего брата, старались стоять на безопасном расстоянии.
- Кто это тебя так? - Мне стало жалко онгарца, - Похоже на рану от грифонова клюва, но.… Вроде, против них тигров не выпускают.
Тем временем Фемин совершенно бесстрашно шагнул к раненому хищнику, присел на корточки и помахал рукой над раной, отгоняя мух.
- Спасибо, - тигр благодарно кивнул лобастой башкой, - А то так все болит, что ни языком, ни хвостом не дотянешься.… Как же, не выпускают! Мало того, еще и к столбу привязали как дворового пса. Дурной, правда, грифон попался, я ему крыло-то отгрыз, да, слишком близко к краю взял. Извернулся, подлец, отхватил, видите, клювом полбока.
Немой переместился к морде зверя и нахально отодрал с уса прилипший кусочек мяса, уже подсохший.
- Слушайте, он у вас что, просто немой или немой с придурью? - удивился тигр, - Или вы все тут такие бравые, что онгарского людоеда не опасаетесь? Считаете, что вот это вот - для меня серьезная помеха?
Тигр снова позвенел цепями.
- Да будет тебе, - Тальт тоже подошел и присел рядом с Фемином, - Ну, рванешь кого из нас, ну и что тебе от этого? Мигом смотрители прикончат и бросят берам доедать. Лучше сам своего грифона чавкай. Быстрей поправишься.
Всем известно, а уж летунам нашим - более других, что поранить грифона очень трудно, но уж если такое получилось, то, считай, грифон не жилец. Раны у них никогда не заживают, моментально гниют, и поэтому в заведении Урюпа попорченного птицельва быстренько приканчивали и отдавали в пищу другим раненым животным, а то и людям-бойцам. Тем, у кого после ранения оставались хоть какие-то шансы. Ведь вот странно как, сам грифон от ранения оправиться не может, а у других после его мяса любой порез рубцуется чуть ли ни втрое быстрей!
- Жаль, Гая тут нет, то-то бы подивился на говорящую животину! Чудеса, да и только, - я тоже приблизился.
- От вас, двуногих, чему только ни научишься, любым гадостям, - проворчал онгарец, еще раз попробовал обмахнуть рану хвостом и поморщился от боли, - Давно уж я тут... воюю.
- Господи, как же домой хочется, - проговорил он минуту спустя, - Тут хоть и кормят грифоновыми останками, но на свежем ветерке бок бы и так быстро зажил…
Надо же, что-то не помню, чтоб кто-то из наших зверюг на волю стремился. А что ж, кормят тут, ухаживают, давай только, старайся, чтоб на песке арены тебя не укокошили - и вся забота. Нечто вроде этого проговорил и Тальт.
Тигр удивленно на нас посмотрел.
- Так это потому, что они почти все тут родились! Даже беры. Это меня молодого в предгорьях, там за морем, повязали. А я же еще помню, и как самка пахнет, и как горный конь под клыками горлом хрипит, да кровью брызжет. Эх, все б отдал!
Пожелав на прощание хищнику скорого выздоровления, мы были искренни, хотя, не исключено было, что через неделю придется отбиваться от него же на арене.
Факелов мы в этот раз прихватили с собой не так много, как обычно, поэтому было решено не летать братьям по каверне, а всем вместе обследовать узкий проход, в котором пока не побывали. И то, обычно пока полубесы совершали ставший уже ритуальным облет каверны в поисках лазейки наружу, мы, сухопутные, старались познакомиться поближе с ответвлениями множества коридоров, доступных, исходя из отведенного на прогулку времени.
На этот раз вперед пошли мы с Тальтом. Проход был достаточно высок, чтобы шагать, не преклоняя головы, но узок и извилист настолько, что сзади то и дело слышалось шуршание перьев о стенки.
- Тихо! - лигериец вдруг замер на месте, - Слышите?
Мы прислушались и явственно различили впереди мерное дыхание какого-то крупного зверя. Некоторое время все стояли и внимательно всматривались в темноту впереди, однако было очевидно, что если кто и затаился в извилистом коридоре прямо у нас на пути, то особого беспокойства он не проявляет. Дыхание было равномерным, без посторонних звуков вроде глубокого клокотания в горле или неровности, свойственных поджидающему в засаде супостату. Скорее всего, существо или спало или не подозревало о нашем присутствии.
Тальт приложил палец к губам, затем сначала указал на факел, а потом на собственные глаза. Этим он дал понять, что, мол, идем молчком до того момента, пока не засверкают в глазах зверя отблески огня, а там посмотрим. На том и порешили. Дальше путь отчетливо пошел наверх, и подниматься, держа в руках помимо факела меч, стало труднее. Дыхание становилось все громче и отчетливее, послышались в нем даже какие-то всхлипы. Наверняка существо храпело, поэтому мы старались при движении производить как можно меньше шума, дабы не разбудить его раньше времени. В конце концов, Тальт остановился возле широкого колодца, который и был источником мерного дыхания. Он осторожно нагнулся над ним, осветил факелом, и обернулся назад. Лицо его пылало такой радостью, которой я не видел уже с того момента, когда старший из наших проходимцев нашел в путеводной книге, теперь уж безвозвратно утраченной, слово ?Лигерия?.
Колодец сообщался с морем, это было ясно. В неверном свете факелов уровень воды там, глубоко, то поднимался, то опускался. Локтей тридцать было до него. Именно исходящее отсюда хлюпанье мы и приняли за дыхание неведомого зверя.
- Море! Мы нашли выход!
Однако Омур был не столь оптимистичен.
- Интересно, а как далеко от колодца до самого моря?
- А ну, погасите факелы! - я сунулся в колодец чуть ни по пояс. Подземелье охватила кромешная тьма. Я в добавок закрыл глаза не некоторое время, дав им привыкнуть к темноте, и снова принялся вглядываться во внутренности колодца. Чавкал и дышал он столь же мерно, но мне показалось, что там, в глубине чуть светлее, нежели вокруг моих ушей. Скорее всего, показалось. Эх, веревку бы длинную с узлами сейчас….

Глава 44. К чорту пейзаров, выгодный обмен и долгожданный выход.
На обратном пути мы, разумеется, не могли пройти мимо раненого онгарца. Тот мирно спал, справедливо полагая, что никакой опасности вокруг нет и быть не может. Даже за совсем малый промежуток времени, который мы потратили на обретение надежды, то есть, нашли колодец, раны тигра приняли куда более пристойный вид.
- Эй, полосатый, проснись! - громко произнес Флегенд.
Хищник открыл один глаз и с неудовольствием им на нас посмотрел.
- Опять вы, - проговорил он и пошевелил усами, - А поспать мне спокойно сегодня удастся? Только-только боль утихла….
И тут Тальт, даже не испросив нашего мнения, принялся выпекать, так сказать, горячие пироги. Он рассказал онгарцу о нашей находке и предложил участие в побеге, причем роль ему отвел едва ли не самую важную. Оказывается, по дороге назад лигериец всячески обдумывал план действий. То-то все спотыкался, под ноги не глядя!
Тигр аж взвился.
- А как глубок колодец?
- Тут-то у меня и сомнения, - ответил пока еще несостоявшийся властитель далекой страны, - Там локтей тридцать до воды будет. Мы могли бы спуститься по веревке с узлами, думаю, ее раздобыть не трудно, а вот….
- Ты что, двуногий, издеваешься? Эти тридцать локтей я делаю в два прыжка по отвесной скале вверх! Главное, чтобы, сиганув вниз, не застрять. Узкие места-то есть?
- Нет, - Тальт внимательно осмотрел тигра, - Для тебя нет. Если прыгнешь, то даже и не зацепишься.
Тут онгарец задал вопрос, который следовало бы задать нам всем с самого начала.
- А плавать-то все умеют?
Мы переглянулись, и после короткого обмена мнениями выяснилось, что плавать хоть как-нибудь умеют все. Неизвестно лишь, обладает ли этим полезным свойством наш старик? Как-то не удосужились сего выяснить.
В общем, до разработки окончательного плана побега требовалось более детальное исследование колодца, а для этого, по меньшей мере, нужны были прочная веревка и время. Тем более, хотелось бы дать возможность и тигру оправиться от ран. Кроме того, волновал еще один вопрос. Мы-то по выныриванию в море тут же седлали пернатых бесов и продолжали свой полет, а что делать нашему новому союзнику?
- Фигня, - ответил на мой вопрос о намокших крыльях Омур, - Перья у нас не промокают вообще. Ну, ты сам подумай, что же, при первых каплях дождя наземь падать?
- Фигня! - повторил тигр понравившееся ему словечко, - Я плаваю как рыба. Меня с родного побережья везли в лодке сюда около трех дней. Черепахи, конечно, плывут быстрее, но недели мне хватит. Не утону, уж будьте покойны!
- Меня как раз рыбы и беспокоят, ты о пейзарах ничего не слыхал? - я припомнил жалкую судьбу морской птицы, кончившей свои дни в зубастой пасти.
- Плевать, - возразил онгарец, - Во-первых, мне доподлинно известно, что на добычу больше их по размеру эти рыбки не нападают, а во-вторых - плевать, и еще раз плевать! Чем тут ….
- Что ж, прости, дело твое, - только и мог ответить Тальт, - Значит, жди известий.
- Угу, - хищник снова положил голову на лапы и закрыл глаза, - Жду. А пока выздоравливать стану побыстрее.
Веревку в тот же вечер пройдохе-Флегенду спереть не составило никакого труда. Вернее сказать, он нагло купил ее у Рогоза за остатки вина в баклажке, принесенной хозяином. Так что через день мы готовы были к тщательному исследованию колодца. Уж Гай-то прямо взвился от радости и к нашему удовольствию сообщил, что реку за Полой Степью, как раз под Нижним Градом, он в свое время преодолел вплавь. А река наша, надо сказать, текуча и своенравна, так что, если старик не брехал, то пловец он вполне приличный.
- В следующий раз в пещеры я пойду обязательно, - объявил Гай непререкаемым тоном, - Иначе вы там чего-нибудь, да не учтете.
Предложение было дельным, и Омур после недолгих ортачеств согласился посидеть в ошейнике.
- Надо бы и мне посмотреть на вашу дырку, - онгарец чувствовал себя почти совсем сносно, раны его чудесным образом за пару суток успели зарубцеваться.
- А.., - Флегенд попинал ногой крупнозвенную цепь.
Полосатая зверюга, нет говоря ни слова, сильно дернула за оковы, и крепления, способные удержать дюжего жеребца, легко выскочили из каменной стены.
- А ну, намотайте-ка это мне на шею.
До колодца мы добрались очень скоро и принялись наслаждаться мерным дыханием недалекой свободы. Первым у его горла оказался онгарец.
- Ни пса не видно, - проворчал он.
- Дай, подсвечу, - старик сунулся с факелом и едва не подпалил тигру усы. Тот отшатнулся.
- Совсем сдурел? - хищник отодвинулся от чадящего пламени и снова посмотрел вниз.
- Ну, и где эти твои тридцать локтей?
Тальт отобрал факел у Кобане и тоже не замедлил перевеситься через каменный край. До поблескивающей в свете горящей смолы воды было не больше, чем три его роста.
- А, понятно, прилив, - объявил он, - Смотри, старик, какой он тут приличный! У меня на родине куда меньше.
Ни я, ни Флегенд не поняли ничего, и Гай пояснил, что море ?бегает по миру за луной?, хочет лизнуть ее, да никак не может, но дважды в день поднимается и опускается. В Икаре и, видимо, в Лигерии - поменьше, а здесь, на острове - больше.
- Ничего, через несколько часов вода опустится.
- Новая напасть, - проворчал старший полубес, - Вот и выбирай - или чорте-с-какой высоты падай, да думай, как бы об воду крылья не повредить, или вот так, только донизу шиш донырнешь!
- Докуда нырять придется, это еще большой вопрос, - Гай был в задумчивости, - А если подводный ход слишком длинный? Или слишком глубокий? Ну, кто из вас, ребятки по отливу вниз полезет?
Ребятки были готовы на все, но по зрелому размышлению лезть предстояло или мне или Тальту. По крайней мере, крылья не мешали бы там внизу. И тут уж как долго молчавший белин амулет часто-часто застучал мне в грудь под рубашкой. Я не стал думать о том, что, может, он меня предупреждает не соваться, куда не надо, счел, что это знак свыше, и на правах старшего в нашей компании объявил, что полезу самолично. Мол, тем более, руки надо поразмять. Лигериец, было, пискнул что-то супротив, но я зыркнул на него так, что тот замолк.
Несколько часов прошло в праздных мечтаниях о том, как хорошо там, в море, в воздухе и на родных онгарских взгорьях. Тем временем, вода в колодце стала стремительно, даже с каким-то всхлипом убывать.
- Ну, храни тебя Всевышний, - старик обмахнул меня ладонью по каллийскому обычаю и сбросил вниз веревку, на которой, пока мы болтали, собственноручно навязал узлов. Тигр взял конец веревки в зубы.
- Мошешь не бешпокоишша, - прошамкал он и устроился на каменном полу, - Удершу.
Ну, еще бы, такая здоровенная туша! Только бы болтать не вздумал. Предусмотрительный Фемин крепко привязал веревку к одному из звенев тигровой цепи. Тот недовольно глянул на немого, но пасти не разжал. Я перевалился через край колодца и споро начал спускаться вниз.
В геройском порыве какой дури не сотворишь! Уже оказавшись на полпути до воды, я понял, что становится все темнее и темнее, и, если дело так и дальше пойдет, ни черта не увижу.
- Эй, а посветить никто не догадался? - я задрал голову вверх.
В жерле колодца возник огонь факела.
- Так сойдет?
Я промолчал и продолжал спускаться. Сверху хоть и светили, но проку было до того мало, что я едва различал даже собственные пальцы, расположенные у самого носа. И вдруг стало намного светлее. Прямо рядом со мной во влажном воздухе покачивался и потрескивал огненный шарик, сотворенный полуангелом. Он медленно спускался по мере того, как скользил вниз я, и свежо попахивал грозой. Молодец Флегенд! Оказывается, воровство магии иной раз тоже бывает полезным.
- Только постарайся его не касаться, - раздался сверху голос, - А как погаснет - подожди немного, пущу следующий.
Однако шарик гаснуть не собирался, он мертвенным светом освещал осклизлые стенки колодца и воду внизу. Наконец я коснулся ее ступнями, остановился и поднял голову.
- А ну, погаси-ка!
Крылато-рогатый засранец не придумал ничего лучшего, как отправить магический светильник в воду, как тогда в фолиантной инкантатора в бочку. Сноп пара ударил вверх и чуть не обварил мне бока.
- Убью, урод! - взвыл я.
Все-таки, пятки ошпарило!
- Извиняюсь, - донесся сверху смешок, - По-другому никак не погасить.
Я поклялся про себя, что лишь только Тальт взгромоздится на престол, быть Флегенду дратым, как сидоровой козе. Причем мною самолично. Но вверх крикнул вовсе другое.
- Ныряю!
Ничего себе! Вода-то совсем теплая! Как же ее полубесов шарик нагрел! Ну что ж, тем лучше. Предусмотрительный Гай снабдил веревку увесистым камнем, и она отвесно уходила в воду. Я набрал в грудь побольше воздуха и погрузился с головой.
Вообще-то я могу довольно долго не дышать, и поэтому надеялся осмотреться под водой как можно тщательнее. Медленно опускаясь вниз по спирали, я все время касался правой рукой скользкой стенки, не откроется ли какой ход? Теплая вода постепенно становилась все прохладнее, никаких боковых ответвлений не обнаруживалось, воздуху стало не хватать. Пора бы и наверх. Я старательно заработал руками и ногами. Первое погружение оказалось безрезультатным, но надежды я не терял. Движение вкруговую - не лучший способ покрывать большое расстояние. Вынырнув, я отдышался немного, держась за узловатую веревку, снова набрал воздуху и на этот раз уже постарался опуститься по прямой.
Нет, оберег юной ведьмы - это, все-таки, вещь. Оказывается, не зря он подвиг меня на купание! Отлив, как назвал это морское явление Гай, продолжался. И в тот момент, когда я нащупал камень, привязанный к концу веревки, меня вдруг потянуло вбок, да так сильно, что, не выстави я вперед руки и ноги, непременно бы всосало в круглую дырку. Я открыл глаза и от счастья чуть не захлебнулся. Отверстие в стене, куда меня тянуло потоком воды, излучало свет. Ни с чем несравнимый свет свободы. Выход был найден, и я рванулся наверх.
Для того, чтобы окончательно разведать лаз, пришлось еще несколько раз спускаться и подниматься. Тоже самое проделал и не утерпевший Тальт. Стало ясно, что вынырнуть вполне можно, и даже тигр пролезет без особого труда. На нижней точке отлива и я Тальт вообще могли на одном запасе дыхания проплыть из колодца до моря и обратно.

Глава 45. Последняя победа, полезные свойства распутных девок и оранжевое пятнышко среди волн.
- Ни за что! И думать не могите! - Гай был категорически против того плана, который предложил лигериец.
По замыслу Тальта вечером следующего дня в наш коридор должен был заявиться онгарец, проникнуть силой в нашу клетушку, схватить Кобане и потащить в свое ?логово?. Мы же все дружно бросимся на выручку и одновременно постараемся не дать страже участвовать в погоне. Предлог прост, мол, мы уж знакомы с тигром, а вдруг удастся его чем умаслить. А дальше - направляемся всем скопом к колодцу и даем стрекача.
- Да не перекусит он тебя, - Тальт и Флегенд были страшно довольны придуманным планом, - Вон, тигрица как своих котят носит. Ну, может, порвется ворот…
- Во-первых, это не тигрица, во-вторых, котят он никогда и в глаза не видел, не то, что носить, в-третьих, припомните-ка того чернокожего с четырьмя руками! - Гай стоял на своем, - Да Урюп запросто прикажет стражникам из луков стрелять, не взирая, сгрызет меня тигр или нет!
- Кстати, неизвестно, дадут ли ему вообще добраться до нашей клетушки, - мрачно попророчествовал до того молчавший младший полубес. Фемин тоже согласно покивал бровастой головой.
В конце концов, доводы старика показались всем достаточно вескими, поэтому пришлось надолго замолчать и снова тужить мозги, придумывая более реальный план побега.
- Вот если б взамен меня кого другого в ошейник засунуть, - произнес вдруг Гай.
Мысль была настолько здравая, что мой амулет аж рубаху оттопырил.
- Думай, Сильва, думай, - увещевал я себя, понимая, что белин подарок указывает на совсем близкое решение. И оно не замедлило постучать мне в лоб изнутри.
- Завтра мне с утра на арену, - объявил я, - Надо побеждать и потом против установившейся традиции требовать девку. Вот вам и тело для ошейника.
Флегенд подпрыгнул от радости, при этом больно наступил на ногу немому и принялся возбужденно скакать по клетушке и потирать ладони.
Утро моей последней схватки было немного пасмурным, но дождя не предвиделось, лишь легкая дымка скрывала светило. Песок от этого казался не золотым, а чуть сероватым. Я сосредоточенно вышел на середину арены под свист и приветственный гвалт трибун. По традиции до последнего момента не было известно, с кем придется схватиться на этот раз. Если снова подсунут черепах, то, пожалуй, я не стану долго церемониться - других дел полно. Общаться с этими милыми зверюшками уже почти вошло в привычку. Лишь бы не выпускали их одновременно из двух противоположных ворот, а то, ох, придется поначалу побегать! Однако когда скрипнула подъемная решетка у меня за спиной, а публика разразилась радостным ревом, я быстро обернулся и понял, что Хозяин приготовил для меня неприятный сюрприз.
Вот правду говорят, мол, помяни чорта, так он уж сзади! Ко мне неторопливо приближался соплеменник того четверорукого, о котором давеча говорил Кобане. Чернокожий гигант скалил зубы в плотоядной улыбке. Ах, как он двигался! Плавный длинный шаг могучего хищника, ни одного лишнего жеста. Стопа ложится на песок плотно и, в то же время, невесомо. Красота, я аж залюбовался! Не доходя до меня нескольких шагов, черный боец снова растянул толстые губы, блеснул великолепными белыми зубами и широким движением выпростал перед собой на песок сеть, вроде рыболовной. Он держал ее парой нижних рук на манер прачки, встряхивающей белье. Другая пара рук была занята трезубыми вилами с гарпунными засечками на остриях. Публика притихла в предвкушении. Противник, гаденько улыбаясь, поманил меня пальцем. Однако я не последовал его приглашению и на сеть не ступил. Ясно, что мне стараются не дать подойти на расстояние уверенного удара. Меч-то куда короче трезубца! Манеру боя в обличии Морского Покровителя (так его называл всезнающий Гай) вблизи мне изучать пока не приходилось - четверорукие гиганты разминались не на нашей площадке. А посмотреть на бои в аренариуме можно было, лишь участвуя в них собственной персоной. Вот и довелось, стало быть. Вилы - не самый проворный инструмент для ближнего боя, уж это я знал достоверно, а вот насколько опасна в руках чернокожего сеть - необходимо проверить. И я сделал якобы неуверенный шаг вперед. Не знаю, насколько опытным бойцом был мой противник, но он тут же подсек веревочные ячейки на себя. Какое молниеносное движение! Но это была большая ошибка - чернокожий полностью обозначил свои возможности. Теперь я точно знал, что сеть в руках ?Покровителя Морей? грозна, и первое, что требовалось - помешать ему ею воспользоваться. Как только четверорукий, довольно урча, вновь расстелил перед собой орудие ?лова?, я, не наступая на него, взмахнул мечом в поперечном ударе и рассек несколько узлов. В сети образовалась широкая прореха. Губастый некоторое время не менял тактики боя, и мне постепенно удалось отчекрыжить от сети довольно внушительный кусок. Трибуны раскусили мою задумку и принялись отчаянно подбадривать меня на дальнейшие действия в том же духе, но я не торопился, экономя силы. Парень был тем еще бугаем, но в отличие от обычных тяжеловесных бойцов, двигался плавно, точно и неутомимо. Порой он не расстилал уже укороченную сетку перед собой, а старался набросить мне ее на голову или просто хлестнуть по лицу. Возможно, будь сеть еще не покромсанной, это бы губастому удалось. Тогда бой, это очевидно, закончился бы не в мою пользу. Пару раз он просто пытался достать меня на большой дистанции трезубцем, но такие выпады для опытного фехтовальщика не страшны, и я легко от них уклонялся. А единожды - пропустив удар мимо себя, даже слегка достал мускулистое плечо одной из правых рук. Большего сделать в этот раз не удалось, поскольку противник ловко отскочил назад. Бой затягивался, я раз за разом рубил сеть кончиком меча, и она становилась все более куцей. Наконец, в руках чернокожего остался совсем уж бесполезный кусок. Он с рычанием отбросил его в сторону, перехватил трезубец поудобнее и кинулся на меня, целя остриями прямо в грудь. Не дожидаясь удара, я рухнул на бок и мгновенно выстрелил мечом вверх. Трезубец вонзился в песок в непосредственной близости от моей головы, а вслед за этим на меня обвалилось невероятно тяжелое, уже неподвижное черное тело. Когда я под торжествующие вопли публики по-рачьи выполз из-под соперника и встал на ноги, оказалось, что меч вошел четверорукому в живот ниже пупка, а острие, прорвав кожу, вылезло над левой ключицей.
Пятерка друзей хором облегченно вздохнула, завидя меня, входящего в сопровождении Рогоза в клетушку. На шее Гая, разумеется, красовался ошейник с цепью. Флегенд успел в ознаменование победы нахально отхлебнуть из предназначенной мне, как победителю, баклажки с вином.
- А ну, дай сюда, - я отобрал у полуангела баклажку и сделал большой глоток.
- Девку веди, - хмуро бросил я оторопевшему стражнику, - ту, что поменьше…
Все напряглись, разработанный план вступал в силу.
Очень скоро в коридоре раздались шаги, Рогоз втолкнул к нам неряшливо одетую девку с немытым лицом и застыл в дверях. Его присутствие в наши планы на этом этапе никак не входило. Поэтому Омур довольно невежливо пригласил стражника вон.
- Давай, давай, нечего глазеть, видишь, доблестному победителю отвлечься надо.
Довершая картину, он обратился к остальным.
- Вы тоже - быстро лицом к стене повернитесь.
Тальт, подумав, добавил.
- Господин Рогоз, что-то мне его цвет лица не нравится. Не ровен час, простудится. Уж не сочтите за дерзость, поднесите парню еще винца.
Рогоз за дерзость, как ни странно, не счел, пожал плечами, быстренько смотался за второй баклажкой и, в конце концов, притворил за собой дверь. Все разом обернулись.
- Пей, девка, никто тебя не обидит, - я протянул женщине початый сосуд.
Она благодарно кивнула и с большим знанием дела в мгновение ока высосала его содержимое. Глаза ее посветлели. Впрочем, привыкшая к своей работе, она и не особенно-то напрягалась.
- Еще хочешь? - Омур поднес следующую баклажку.
Девка давно поняла, что от жизни, пока не поздно, надо брать все, что она, жизнь эта поганая, предлагает. И вторую баклажку быстро постигла участь первой. Вино было дрянным, и, кроме того, упало в голодный желудок. В общем, к исполнению своих обязанностей жертва нашего плана принялась готовиться старательно, но изрядно покачиваясь. Уже голая, не издав ни звука, она после удара по затылку упала в объятия лигерийца и была бережно уложена вдоль стены.
- Переодевайся! - шепнул Флегенд Кобане и принялся колдовать над замком на ошейнике.
Освобожденный старик, ни слова не говоря, быстро натянул на себя платье распутницы. При этом с его лица не сходила брезгливая гримаса. И то, от одежды блудницы попахивало куда хуже, чем от всех нас, вместе взятых. Обувь Гай менять не стал. Тем временем старший из наших проходимцев справился и с дверным запором. Он осторожно выглянул в темный коридор.
- Ну, Гай, помоги нам Всевышний! Дорогу к онгарцу знаешь, ждите нас там.
С этими словами Флегенд выставил Кобане за дверь, запер ее за ним, прислушался к удалявшимся в тишине шагам и удовлетворенно кивнул.
Тальт склонился над лежащей без сознания девке.
- Не сильно я приложил?
- Ничего, дышит, - я присел рядом, - Давайте, крылатые, одевайте ее в Гаевы обноски.
По прошествии некоторого времени дверь распахнулась, и в проеме показался Рогоз, пришедший за ?наградой победителю?.
- А ушла уж, - нагло глядя в глаза удивленному стражнику, заявил Флегенд.
- Заперто было ж!
- Ничего подобного, - запротестовал Тальт, - Ты как ушел, так дверь притворил только.
Рогоз в раздумье покачал головой. Чтобы отвлечь его внимание, старший летун принялся живописать, что с девкой в клетушке происходило, и какой она оказалась искусной в постельных делах. Стражник аж слюни пустил.
- Вон, старика-то совсем ухайдакала, бесстыдница, - закончил Флегенд, махнув рукой на тряпье, прикрывавшее лежащее у стены тело, - Теперь до завтрева дрыхнуть будет. А дед, знаешь, тоже в грязь лицом не ударил. Мы прямо ахнули….
Вившаяся из-под тряпья цепь окончательно успокоила Рогоза. Кроме того, старший из братьев объявил о необходимости поразмять крылья в кавернах.
- Пожалуй, и мы сходим, - якобы, поразмыслив, предложил я Тальту. Лигериец кивнул и принялся прилаживать меч на пояс. Приказ Урюпа пускать нас в пещеры был пока в действии. Стражник пожал плечами, еще раз посмотрел на спящего у стены клетушки мнимого Кобане, запер дверь и побежал искать девку, чтобы стребовать с нее только что расписанные Флегендом утехи.
- Ходу, друзья мои! - распорядился я, когда в дальнем конце коридора затихли шаги.
Первым по узловатой веревке спустился лигериец. Он проводил до выхода из подводного лаза в море сначала летунов, а потом Гая. Старик на диво легко справился с задачей надолго задержать дыхание и, как потом выяснилось, легко добрался до поверхности. И вот он, прекрасный миг, когда над головой мелькнули пятки Тальта, а мгновение спустя, отфыркиваясь, на поверхность вынырнул и Ваш покорный слуга. Уж и не помню, сколько дней, а может, недель, не ощущал я такого восторга. Правда, скалистый берег отвесно уходил в воду, и пришлось попотеть, если такое возможно во время купания, чтобы взобраться на один из узеньких осклизлых выступов, явно скрывающихся под волнами при поднявшейся воде. Последним из морской пучины показался онгарец. Он восторженно замотал головой, забавно облепленной намокшей шестью.
- Ну, други, прощайте!
Взобраться на какой-либо уступ ему бы не удалось даже при всей сноровке прыгать по скалам, как он хвастался. Площадочки для тигра были слишком малы. И хищник, уже не огладываясь, ловко поплыл куда-то на закат в одному ему известном направлении.
- Перья сухие? - деловито осведомился старший из полубесов. Засиживаться резону не было никакого.
Первое время я страшно боялся простудиться. Мокрая одежда на свежем встречном ветре заставляла стучать зубами от холода, но понятливые летуны не развивали высокой скорости, а на солнце мы вскоре основательно просохли.
Некоторое время, если оглянуться, было видно еще с высоты ярко-рыжее пятно посреди волн, но скоро онгарец скрылся из виду. И только в этот момент все осознали, что снова свободны, не босы, частично не голы, при оружии и снова движемся к цели, прямехонько на полудень. И ничего, что Кобане облачен в грязное платье беспутной девки. При случае - справим ему одежду! Не сговариваясь, мы задрали головы вверх, в шесть луженых глоток восторженно и победно заорали над морскими просторами.
- А-а-а-а-а!!!!

Глава 46. Сникерс против атомной войны, я опять ничего не успеваю и….
- А-а-а-а-а!!!
Ида, дежурившая в этот день у кнопки, прямо на столе под собственные счастливые вопли принялась отплясывать что-то из неистового репертуара своих предков. Пифагор, который подружился с чернокожей красоткой и уже считал мисс Бёртон своей второй хозяйкой, от ее громкого крика не на шутку перепугался и на всякий случай решил убраться от греха подальше. Получилось это очень неловко, поскольку пасть была занята огромным сникерсом, еще даже не откушенным, а в передних лапах он крепко держал еще два точно таких же батончика в обертках. Расстаться с подобного рода богатством енота не заставила бы и срочная эвакуация по случаю атомной войны. Поэтому он как куль свалился со стола и, не впуская съестного из пасти и пальцев, на брюхе, упираясь задними лапами, пополз под стол.
- Что случилось?! - мы с Кириллом, только-только вышли из Отдела в столовую, но вынуждены были снова вернуться. Услыхав за дверью крики девушки, я подумал, что в зале что-то загорелось. Кир же впоследствии признался, что решил, будто Пифагор наконец озверел от обжорства и начал кусаться.
- Летят! Они снова летят! - радости Иды не было границ.
В конце концов, на шум сбежалась чуть ли не половина участников Проекта. Все сгрудились и со счастливыми лицами пялились на большой монитор, транслирующий море с высоты птичьего полета. Вертеть верньеры и обозревать горизонт никто и не думал. Сотрудникам достаточно было той радости, что есть, наконец, полный доступ к объектам, и можно продолжать работу. Не сильно довольным оказался в этой компании лишь я. Компьютер у меня в кабинете все еще пожужживал, формируя возможные социальные модели, и судя по индикатору, не проделал еще и трети работы. Помилуй Бог, я в последнее время постоянно не успеваю за событиями, в то время как мне платят именно за их предвосхищение…

Глава 47. Острова, святой Зуй и глубокий сон.
День, вечер, ночь, снова целый день под палящим солнцем, хорошо еще встречный ветерок тела обвевал. Снова вечер, снова ночь, и все летим. Вообразите, до какой степени утомились наши полуангелы! А спуститься и отдохнуть нипочем нельзя. Под нами бескрайнее море, а днем с высоты особенно хорошо видно, как прелестные охотники-пейзары гоняют рыбьи косяки. К утру третьего дня полета я уже начал по-настоящему беспокоиться. Взмахи крыльев становились все тяжелее и натужнее. Со стороны, может быть, это и не было сильно заметно - парни старались держать марку, но старший брат уже перестал зубоскалить. И по напряжению спины Флегенда и по тому, как он все чаще старался расправить оперенные конечности, просто ловя потоки воздуха, стало ясно, что парень летит на одном честном слове. Прочие, полагаю, были не в лучшем состоянии, при этом я имею в виду не только летунов. Поверьте, три дня подряд просидеть на спине у порхающего полубеса - это вам не отдых в кресле у камина, а уж без привычной сбруи из двух ремней - и подавно. Боже упаси прикорнуть! Сверзиться с такой высоты хоть и на воду - верная смерть. Так что все шестеро, мы дружно не смыкали глаз все это время. Ну, молодые-то ладно, а как Гай держался - ума не приложу.
И все же, есть на белом свете Добрые Высшие Силы, которые, порою, бросают благосклонный взор на таких бедолаг, как мы, в нужный момент. Поняв, что от усталости либо они сами свалятся с небес, либо это сделают их седоки, полубесы начали плавно снижаться поближе к водной глади. Мы с Тальтом внимательно высматривали морские пучины, насколько это можно было сделать слезящимися от усталости глазами. И тут Кобане заорал так, будто особо прыткий пейзар выпрыгнул из воды и умудрился на такой высоте цапнуть старика за задницу.
- Выше, родненькие, выше поднимитесь!
- Что, хищные рыбы? - Омур на лету навострил лук и стал еще внимательнее оглядывать море.
- Какие рыбы! Острова! Там, далеко, но уже видно!
Как Гай углядел в утреннем мареве у горизонта темные пятнышки островов, к которым мы стремились всей душой, а, скорее, всем телом, было не понятно. Только по прошествии некоторого времени, и, лишь поднявшись повыше, остальные смогли разобрать вдали целую дорожку желтовато-серо-зеленых участков земли неправильной формы. И откуда только силы у летунов взялись! Аж ветер в ушах засвистел, а немой рванул вперед так, что Гай и вправду чуть не опрокинулся с его спины. Острова неровной линией лежали среди бескрайнего моря. Создавалось впечатление, что по водной глади, подобно святому Зую, зигзагом пробрела гигантская полупьяная корова и оставила после себя характерные лепешки. Но это была вожделенная земная твердь!
Ох, да простит меня за такое сравнение святой старец Зуй, весьма почитаемый в том городе, где мы познакомились с лигерийцем! Древняя легенда гласит, что однажды пожилой человек с этим именем решил отринуть от себя мирскую суету и принялся отшельничать в заброшенной волчьей норе на крутом берегу реки. Питался он исключительно растительной пищей, а пил росу. Был я возле той норы и все недоумевал, как дед не помер с голоду, особенно зимою. Ведь ничего, кроме лебеды, конского щавеля и сухого подорожника в округе не росло. Так вот, в один прекрасный полдень до отшельника донеслись отчаянные вопли с реки. Старик прервал полуденную молитву, привстал с колен и с откоса узрел, что в стремнине тонет полчище народу. Не долго думая, он скинул сандалии и прямо по воде, погружаясь, согласно легенде, не глубже, чем по щиколотку, направился к несчастным. Кого - за волосы, а кого - за шкирку Зуй по двое выволакивал публику на бережок. Тонущих оказалось так много, что работа была закончена лишь к закату. В результате святой Зуй надорвал пуп, лег на травку прямо рядом со спасенными и навсегда протянул ноги. Разумеется, его немедленно возвели в ранг святых и усердно почитали чуть ни в каждой обедне. Легенда, несомненно, занимательная, но уж больно страдает множеством неувязок. В частности, если Зуй таскал людей из воды с полудня до заката и умудрился спасти всех поголовно, то непонятно, почему последние, бултыхаясь на поверхности столько времени, либо сами не доплыли до берега, либо их течением не унесло к чертям собачьим? Но особенно меня интересовало, за каким дьяволом тьму здоровых мужиков одновременно понесло купаться в самом неподходящем для этого месте? Когда же я задал этот вопрос настоятелю храма после воскресной проповеди, то получил обескураживающе-исчерпывающий ответ. Мол, ему, настоятелю то есть, смиренному и недостойному, сия тайна пока еще не открыта. Мол, усердными молитвами и всепоглощающим постом он, настоятель то есть, норовит попасть в число посвященных и, таким образом, постичь подробности легенды. С этими словами монах почесал пышное брюхо под сутаной и отправился восвояси. Напоследок, он, правда, осенил меня знамением и отпустил грех любопытства. Попытка прояснить ситуацию у инкантатора тоже потерпела полный крах.
- Слушай ты их больше, - проворчал тогда Вир, грозно повел носом на маковку храма, видневшуюся с его двора, и предложил заняться чем-нибудь более полезным, нежели бесплодные теологические изыскания. Так он прямо и выразился.
Песчаный пляж, на который мы упали без сил, был пустынен и окаймлен чередой странных на вид деревьев. Безлистые тонкие стволы, будто неряшливо обмотанные грязной паклей, уносили ввысь шелестящие кроны зеленых ветвей. Деревья непрерывно мотались хлыстами под морским бризом и давали мало тени, но нас последнее обстоятельство почти не волновало. Стоило лишь коснуться щекой крупного желтого песка, раскаленного на солнце, как глаза под мерный шум прибоя закрылись сами собой. Хотя вся история нашего путешествия свидетельствовала о том, что, стоит только сомкнуть очи, как моментально оказываешься связанным и подготовленным к продаже или к какой другой мерзости, предлагать кому-то походить вокруг и посторожить было просто бессмысленно - настолько все устали. И вшестером, наплевав на последствия, мы погрузились в глубокий сон. Снилось мне что-то мерзопакостное. С устатку - не удивительно. Один раз я даже, вроде проснулся, но подтянул рукоятку меча, на котором лежал, поближе к носу и снова впал в забытье.


Глава 48. Полет ботинка, туземцы и спасенные динамики.
Нет, нынче мне, видно, доделать работу не дадут! Ни свет, ни заря, представляете себе, поднялся, объявился в отделе еще до того, как утренние уборщики зашаркали швабрами. Думал, покопаюсь в потрохах собственноручно созданных моделей, подчищу, блеск наведу…. Между прочим, компьютер, молодчина, все давеча так красиво свел к пяти вариантам! Хоть сейчас пиши рекомендации по дворцовым переворотам (чем я, собственно, и занимался). И в этот ответственный момент дверь приоткрылась, в щель просунулась рожа Роба, крайне обрадованная тем, что обнаружила меня на месте, и пригласила.
- Андрей Васильевич, у нас кое-что происходит, нужна Ваша консультация.
В ответ я, осатаневший, метнул в дверь ботинок. Не попал, разумеется, но физиономия исчезла. По прошествии некоторого времени в дверь снова опасливо поскреблись. Кто-то, наученный горьким опытом горца, приоткрывать ее не стал, и очень хорошо. Потому что в этот раз я оказался более метким, и второй ботинок громко стукнул по косяку. Услыхав удаляющиеся шаги, я понадеялся, что на время меня оставили в покое, и еще быстрее застучал по клавиатуре. Но доделать работу мне все-таки не дали. В дверь грохнули кулаком и киркиным голосом осведомились.
- Боеприпасы кончились?
Я глубоко вдохнул, досчитал до десяти, встал из-за стола и распахнул дверь. Все понятно, если уж сам Кирилл не побоялся получить подошвой по лбу, значит, нужно идти.
В Отделе Пересадок меня ждала уже до боли знакомая картина. Куча народу сгрудилась у монитора, пялилась на экран и скрипела мозгами, а в углу Пифагор что-то сосредоточенно жрал. Я присоединился к созерцанию экрана. Ну конечно, физики наши опять что-то нахимичили с трансляторами и теперь гордо восседали, ожидая оваций. Отдадим должное, фокус был неописуемо полезен. Если раньше нашими очами были глаза объектов, то сейчас приборчики в их желудках преспокойно транслировали действительность самостоятельно. Объекты спали как сурки на песочке.
- Опять повяжут! - произнес Гоп печально и обреченно, - Это уже начинает надоедать.
Картинка была прелестной - спящие красавцы ни о чем не подозревали, продолжали храпеть, а вокруг них собралась прелюбопытная публика, поголовно вооруженная длинными копьями. Это были какие-то полуголые папуасы, только цветом кожи посветлее наших и раскрашенные до такой степени, что любой попугай, глянув на такое, мгновенно сдох бы от зависти. Никаких особо агрессивных действий пока не предпринималось, но, судя по прошлым событиям, ждать оставалось недолго. А пока было заметно, что особый интерес у туземцев вызывают крылья на спинах у троих из спящих.
- Буди парней, - я подтолкнул под локоть Инженю.
- Невозможно.
- То есть как?
- А вот, - медик открутил запись немного назад, - Все, чего удалось добиться на пределе мощности. Запредельное утомление.
На экране показатели активности транслятора скакнули к красной линии предела, но первый объект только пошевелился, не просыпаясь, подтянул рукоятку меча поближе к лицу и снова захрапел.
- Кирилл, - обратился я к соотечественнику, - А пустить голограмму пострашнее нельзя? Может, распугаем этих чучел?
- Я вам сейчас покажу такую голограмму, сами испугаетесь! - только что вошедшая Йоко даже не обратила внимания на то, что Кир курит, - Вам мало истории с генераторами?
- Не успеем, у нас наготове только маленькие и нестрашные посланцы, - начальник Отдела Пересадок опасливо покосился на шефиню, - А на чудовище и вправду мощи не хватит. Да и неизвестно, что конкретно их может напугать, может они всяких монстров за ужином жрут…. Хм, хорошо, если монстров, а не человечину….
От такой перспективы у меня зашевелились кончики волос на макушке и на бровях. Право открывать рот по укоренившейся традиции имели только старшие, поэтому молодежь, пока ее не спрашивали, молчала и усиленно думала. Очень правильная традиция, надо сказать.
Ну что ж, стало быть, снова ждем у моря погоды! Ждать и догонять, вопреки известной поговорке, оказалось не самым страшным. Хуже, если должен, но не имеешь возможности вмешаться в самый ответственный момент.
Однако события на экране стали развиваться. До этого дикари не торопились будить путешественников, но, наконец, один из них, самый молодой и нетерпеливый, не выдержал, подкрался ближе и вознамерился пырнуть копьем второго объекта в бок. В геройские анналы сопляку не терпелось попасть!
- Выдергиваем! - Гоп по младости годов проявил ту же степень несдержанности и ринулся к кнопке. Однако был остановлен собственным шефом, уже занявшим место у ?выдергивателя?.
- Стоп, смотри!
Картинка в мониторе сфокусировалась на одном из туземцев, раскрашенном наиболее пестро и обладавшем самой мерзкой физиономией. Видимо, старшой. Он властным жестом остановил храбреца. Юный спаситель острова скорчил недовольную гримасу, но повиновался, перехватил копье, концом древка ткнул второго объекта в плечо и на всякий случай отскочил подальше.
Наш номер два вскочил, как ужаленный, ловко расчехлил чудовищной длины меч, выставил его и широко разинул рот в крике. Вещай трансляторы кроме изображения еще и звук, Проекту пришлось бы раскошеливаться на спаленные динамики! А так в зале был слышен только легкий гул компьютеров и громкое чавканье Пифагора.

Глава 49. Снова волчий круг, пустые ладони и кер-трехклинок.
Меня разбудил жуткий ор Тальта. Я взвился пружиной. Руки и ноги работали совершенно отдельно от головы, но исправно и точно делали свое дело. Еще до конца не проснувшись, я, оказывается, успел вскочить, смахнуть с лезвия ножны и занять позицию для боя с превосходящими силами противника. И уж только после этого обвел округу взором. Ха! А мы становимся славной бандой! Я лихорадочно оценивал обстановку (фиговую, кстати) на предмет схватки. Оказалось, что все мы, не сговариваясь, расположились на манер ?волчьего круга? спина к спине и ощетинились. Кто - мечом, кто - саблей, кто - оттянутой на тетиве стрелою, а над головами басовито гудела феминова гирька на веревочке. Безоружного Гая оттеснили в середину.
Ситуация, как я уже сказал, лицезрелась аховая. Нас окружало по меньшей мере три десятка полуголых босых личностей, поголовно вооруженных острыми копьями. Так все мы некоторое время и стояли двумя кругами - один в другом, но нападавшие ринуться в атаку не спешили почему-то, а нам это делать было уж совсем бессмысленно. Вернее сказать, если в сечу эти уроды всем скопом и не бросились, то медленно, но верно они подступали все ближе и ближе. Видок у варваров был живописный. Вообразите себе голые мускулистые телеса, украшенные только набедренными повязками из листьев тех самых деревьев, кроны которых развевались на морском ветру, да пятнами краски на морде и груди, до того яркими, что рябило в глазах. На головах - вообще творилось чорте что. Волосы торчали в разные стороны, в них были воткнуты палочки, птичьи перья и прочая дрянь. Гнездо воронье, порой, куда более аккуратно выглядит. Особенно гнусно выглядел боец как раз напротив меня. Вот уж пугало! И размалеван он был почище других, и рожу имел попротивнее. В общем, я моментально вычислил в нем главаря этих беспортошников и вознамерился при драке проткнуть в первую очередь именно его.
Мы смотрели друг другу в глаза. Я - не без смысла, что, мол, попробуй, сунься. Он - с явным сомнением в правоте своих действий и необходимости соваться. Пятерка внутреннего круга продолжала сохранять уж привычную позицию спина к спине и попыток контратаковать не предпринимала. Напряжение достигло высшей точки, казалось, чихни кто - потасовки не избежать. Но тут мой противник вдруг что-то крикнул на неприятном, как и его морда, клокочущем языке. Подчиненные копий не опустили, но послушно отступили назад на несколько шагов. Надо отдать должное, несмотря на дурацкое одеяние, раскраску и страшные рожи, сложены парни все были очень неплохо, я бы даже сказал, красиво. Соответственно и двигались. Легко, плавно, по-кошачьи.
Предводитель ловко перекинул копье назад, прислонил к собственной спине и протянул вперед пустые ладони, желая продемонстрировать мирные намерения. Ну, как же! Сейчас мы все прослезимся и дружно мечи в ножны посуем! Накопленный опыт как раз свидетельствовал о том, что стоит только расслабиться, как или железо в бок всадят или мешок на голову - и вязать по рукам и ногам. Назад я не оглядывался, но, полагаю, товарищи мои были того же мнения. Во всяком случае, никто клинковыми чехлами не шуршал, а гирька все пела над нашими головами, описывая зловещие и многозначительные круги.
В этот момент сзади раздался громкий голос, который на местном наречии отдавал приказания еще более грозно, нежели тот, что удерживал копье лопатками. Повинуясь ему, окружавшие нас воины сломали кольцо, отошли в сторону и построились довольно ровным квадратиком шагах в сорока. На месте остался только старшой, на физиономии которого отразилось неслыханное удовольствие оттого, что не надо больше шевелить мозгами и принимать судьбоносные решения.
- Не ссыте, ребята, - тот же голос перешел уже на каллийский, - Не тронут они вас.
Только сейчас я позволил себе приопустить меч и обернуться. По прибрежному песку к нам неторопливо вышагивал коренастый тип, облаченный в ту же лиственную набедренную повязку. Однако в отличие от прочих, он был явно не местный, а скорее, каллиец или житель Соледо. Во всяком случае, наших родных краев житель, правда, с внешностью весьма и весьма живописной. Подошедший был покрыт редкой черной растительностью с головы до пят, включая руки, ноги, спину и живот. Волосня на лице подбиралась к самым глазам, оставляя свободными лишь нос, лоб, губы и чуть-чуть вокруг век. В общем, он был настолько лохмат, что вызывал непреодолимое желание подойти сзади и поинтересоваться, нет ли еще и хвоста?
Незнакомец смело, на правах очевидного хозяина подошел, остановился прямо на расстоянии удара мечом и заявил.
- Приветствую вас, гости! Меня зовут Кал Гари.
При этом он широко улыбнулся и продемонстрировал два ряда великолепнейших зубов.
Мы тоже представились. Впрочем, в ответ особо скалиться не спешили. Как и оружие чехлить. Мало ли кто улыбается. Спасибо, научены уж…. Лишь Омур снял стрелу с тетивы, но прятать ее колчан не торопился.
- Да говорю вам, расслабьтесь, - весело продолжил Кал, - Не пыжьтесь, а то так и пукнуть недолго! А мальчиков не бойтесь. На то и стража, чтоб остров дозором охранять. Мы тут народ простой. С недобрыми гостями одно, а мирным - завсегда рады. Верно, я говорю?
Именно так я понял последнюю фразу, с которой он обратился уже к отряду дикарей на варварском наречии. Тем более что те ответили что-то единодушное, радостно подняв вверх копья. И только тут я понял, что до смерти хочу пить.
- Вода на острове есть? - Омур тоже не стал скромничать.
- Ну не из моря ж хлебаем, - ухмыльнулся волосатый, - Извиняюсь, не сообразил сразу.
И что-то приказал одному из молодых, стоящих в сторонке. Тот отставил копье и необыкновенно ловко полез на дерево. У Флегенда от удивления отвисла челюсть. Парень взбирался почти отвесно вверх на четвереньках, не касаясь животом мохнатого ствола, а только цеплялся за него стопами и руками.
Юноша исчез в зеленой кроне, и оттуда на песок полетели крупные, с голову, орехи, как и ствол дерева, покрытые неряшливой щетиной. Я поднял один из них и повертел в руках. Внутри отчетливо булькнуло, от чего я чуть не потерял сознание, до того жажда доняла. Однако влага скрывалась под толстым слоем жесткой пакли и очень прочной на ощупь скорлупой.
- Это делается так, - Кал поднял орех с песка, достал из-за пояса темного металла нож и тремя ударами ловко проделал на макушке треугольное отверстие.
Наружу вспенилась и выплеснулась беловатая жидкость. Она по виду смахивала на молоко, разбавленное раз в пять-шесть.
- А пьется это так, - Гари запрокинул голову, разинул широкий рот и принялся струей лить прямо в него жидкость из ореха. При этом сок свободно тек в пасть, а волосатый лишь временами пошевеливал кадыком.
Прикончив орех, он быстро вскрыл еще несколько и роздал нам. Все припали к живительной влаге, но подвиг с переливанием содержимого этого удивительного дара природы в глотку смог повторить только старший из наших проходимцев. Тем самым он живо напомнил мне сетования Вира на способностях полубеса поглощать спиртное. Господи, как это все далеко…
- Ну что ж, - объявил хозяин, когда мы опорожнили по ореху, - Поспали вы, попили…. А теперь неплохо и поесть.
При его последних словах Омур громко и недвусмысленно сглотнул слюну.
- Тогда прошу в гости, - и Кал принялся засовывать свой нож под набедренную повязку. Гай заворожено смотрел на его клинок.
- Матерь Всеблагая! Да это же кер-трехклинок! - воскликнул старик и протянул руку, - Никогда не видел. Дай хоть потрогать….
- Да на, погляди, что уж, - Кал Гари великодушно протянул ему нож, - Не потеряй только. Вещь и вправду знатная. Другой нету такой.


Глава 50. Падающие звезды, упрямый черный металл и полубесова родня.
Вот как только кончится сбор урожая и до самого листопада в ясные ночи небо озаряется множественными искрами падающих звезд. Зрелище завораживающее, особенно для влюбленных. Как раз остается еще время до осенних свадеб в темноте пообниматься. Только помимо таких парочек есть люди, что ждут сей поры как манны небесной. Дело в том, что звезды хоть и падают целыми роями, но находят их на земле очень нечасто, да и те, кто знает, как и где искать. И эти немногие за то, чтобы подобрать посланницу неба, готовы прозакладывать Нечистому и тело и душу. Всем известно, что звезда, сверзившаяся с небосклона, прикидывается ноздреватым куском черного металла. И цена этому куску неимоверная. Потому как куют из него те самые керы-ножи, сносу которым нет вовеки веков. До того металл прочный, что клинок из него не тупится никогда и способен рубить все, что только можно себе представить, совершенно для этого непотребное. Против кера ни прочая какая сталь, ни камень не устоят. А черному лезвию - хоть бы хны - не тупится и не зубрится. Однако ж свойства такие полезные не даром даются. Ничего в мире дармового нету. Вот так и тут. Нельзя, например, упавшую звезду ничем и никак обработать, только лишь разогреть до белого цвета в горне и проковать. Да и то, ковать лишь по прямой удается. И не было случая пока, чтобы какому кузнецу изогнутый кер изготовить удавалось. Оттого их трехклинками и называют. Как ни поверни лезвие, все острый клин углядишь: и со спинки-обушка, и сбоку и, ежели с острия посмотреть. Заточить такой нож тоже нельзя ничем, вострят его прямо при ковке, словно косу отбивают, и это уж навсегда. Металл некрасивого черного цвета, как я уж говорил, не тупится никогда. И еще - на нож довольно много металла одним куском надо, а соединить из мелких ковкой не получается. Не поддается звезда на такие хитрости. Кстати, и не каждому ковалю ее металл покорится. Бывали случаи, вертит хороший мастер раскаленный кусок на наковальне, молотобоец по нему кувалдой бухает, а все попусту - не куется, хоть тресни. Побьется, побьется кузнец, да и уступит заготовку за хорошие деньги другому. А тот, хоть и не так именит, а, глядишь, через недельку и хоромы себе справил, и кузню новую и инструмент. Да и дочь его сватают теперь совсем из другого двора. Значит, отдалась ему упавшая ночная красавица, выковал он из нее кер, да и продал с большим прибытком. Шутки в сторону, а за хороший трехклинок, говорят, кто душой попоганее - родных в рабство продавал.
Вот и шастают искари, ждут удачу ясными осенними ночами в укромных местах. Уходит в поиск человек тайком, чтобы судьбу не спугнуть. А уж коли посчастливится звезду найти - тем более хоронится от любого встречного-поперечного. Особенно в лесу, потому подозрение всегда есть, что с таким же искарем встретился. И такое бывало, что метнется за добычей опытный искарь, а вслед ему - супостат. Крадется за ним, прячется, а как найдет тот упавшую звезду - нож в печень или по затылку тяжелым чем…. Так, на кере много крови бывает еще до того, как он ножом стал.
Не знаю, насколько правильно я привожу то, что извлек из бездонной памяти Кобане о чудо-ножах. Но Кал покивал головой, соглашаясь, ибо, по его словам, кер был позаимствован у весьма богатого человека, когда Гари в числе полутора десятка пиратов взял расписную торговую черепаху на абордаж. О судьбе бывшего хозяина черного клинка он распространяться не стал.
….Мы шагали гуськом по тропинке среди все тех же странных деревьев, росших уже почаще, чем на берегу. Гай на ходу чуть ли не обнюхивал нож, выданный ему ?подержать?. Пару раз он даже едва не упал, не замечая кочек.
Внезапно на повороте хозяин остановился. Прямо перед нами на песке стояло совершенно нелепое существо ростом мне по колено. Покрытое густой очень короткой шерстью черного цвета, как у крота, оно телосложением смахивало на маленького ребенка. Только вот физиономия подкачала, прямо скажем. Во всяком случае, от рож местных жителей она в лучшую сторону не отличалась. И, кроме того, тварь являлась владельцем длинного тонкого хвоста.
- А, Кузейро, - Кал нагнулся, подхватил хвостатого и водрузил себе на плечо, - Встречать вышел?
Он обернулся и хитро подмигнул нашим летунам.
- Не вам ли родня?
Лишь сейчас хозяин тактично намекнул, что не оставил без внимания характерные особенности братьев и немого. С этими словами он повернулся и снова зашагал вперед. У нас отвисли челюсти, а Кобане выронил тяжелый нож, который упал прямо на ногу взвизгнувшего Тальта. Хорошо, плашмя.
Сидевшее на плече хозяина существо было украшено со спины парой кожистых крыльев на манер нетопыря, черных и слегка морщинистых в не расправленном состоянии.
- Ап-ап-ап, - хором произнесли братья.
- Пошли, пошли, - хихикнул, не оборачиваясь, Кал Гари, - Дома поговорим.
Гай подобрал нож и бросился нас догонять.
- Путеказ! - услышал я из-за спины голос Кобане, - Я про них так много слышал, так много знаю, но видел только издалека.
Поначалу ничего хорошего не предвещавший день, по крайней мере, для старика, постепенно превращался в сплошную благость. Столько нового и удивительного….

Глава 51. Почтенный путеказ, одиннадцатый и то, что Фемину непременно зачтется.
- Наверное, судьбе было угодно, чтобы я оказался к жажде самым устойчивым, - мерно повествовал Кал, не переставая жевать, - Когда черепаха окончательно подохла, в живых нас оставалось только трое. Капитан, я и вот этот паршивец.
- А через сутки помер и капитан, - продолжил он и погладил по голове путеказа, - Хоронил его в море, как положено, даже молитву какую-то прочел….
Кузейро сидел на колене у Фемина и с аппетитом обедал, не сильно заботясь об опрятности. Кости мелкой рыбешки, поджаренной на масле все тех же гигантских волосатых орехов, он небрежно кидал куда попало, в том числе, на циновку, на себя и на немого. С самого начала бровастый летун и маленькая копия чорта чувствовали друг к другу непонятную приязнь.
- Так меня и донесло до этого острова. Только весел-то на черепахах не предусмотрено, да и бесполезные они - такая тяжесть! Тем более, у подохшей черепахи и воздушные мешки стали сдуваться. Пришлось осениться знамением, прочитал молитву, от пейзаров оберегающую, да в воду и сиганул. Иначе - пронесло бы мимо. Сил едва хватило до мелководья добарахтаться, совсем от жажды ослаб, а тут местные под руки подхватили. Так и прижился.
Голод не тетка, знаете ли. Омур изо всех сил отдавал должное искусству хозяйки хижины по части приготовления пищи. Мы не отставали от него. Гари оказался не только гостеприимным, но и все понимающим хозяином. Во всяком случае, он абсолютно правильно расценил то обстоятельство, что мы, нарушая все правила приличия, сели за стол при оружии.
- Правильно, ребятки, пока не освоитесь, с клинками вам куда как спокойнее будет.
Молодая хозяйка все подавала и подавала на стол, вернее, на циновку, расстеленную на полу хижины. Лицом она была страсть, до чего миловидна. Гладкая, атласная кожа, движения молодой тигрицы, ноги от подмышек растут. Неужели все женщины на острове столь же прекрасны, сколь отвратительны физиономии сильного пола? Жена Кала явно была в положении, о чем свидетельствовал округлый, аккуратный животик, который она носила с изяществом и нескрываемой гордостью. Гари ласково похлопал ее по заднице.
- Одиннадцатый, - важно поднял он палец, - Молодец у меня баба. Каждый год то девку, то парня рожает вперемежку. По пятеро их.
Гай поперхнулся. Да и то, иметь такое дивное телосложение после десяти родов - Божий дар, вовсе даже жене бывшего пирата не положенный!
- Сирые Острова, говорите, - хозяин запустил пятерню в нечесаные волосы на затылке, - Сирые Острова, друзья мои далеко отсюда. Там где-то!
И Кал махнул рукой как раз посередине полуночной и закатной сторон. Флегенд оторвался от цыпленка и, загибая жирные пальцы, начал что-то прикидывать.
- Не может быть, - заявил он, закончив расчеты, - Гай говорил, что до них от Бали три дня нам лететь, вот и прилетели. Что ж мы, ослепли, коли островов под собой не заметили?
- Значит, пунт это был.
Мы с Тальтом тоже перестали орудовать челюстями и переглянулись. Что еще за напасть такая - пунт? Я даже украдкой потрогал оберег на груди, но тот спокойно висел на вервии и даже не подрагивал.
- Пунт - это ветер такой в вышине над морями, - чавкая, пояснил за хозяина Гай, - Его птицы перелетные используют. Сильный это ветер и ровный. Вот и мы в него попали, не заметив, отнес он нас в сторону и далеко на полудень.
Час от часу не легче! Теперь мы и вовсе не знаем, где находимся. Водоход-разбойник тут нам не советчик - сам не ведает, куда его судьба занесла, хоть и доволен ею.
- Были б это Сирые Острова - как же, сидел бы я здесь! - хмыкнул Кал, - Туда не реже раза в год торговые черепахи добираются. Я тут прикинул по звездам в тот день, когда тени самые короткие. Ох, далеко от нас Сирые Острова! Вот только он у меня как память и остался.
И указал пальцем на путеказа. Чернозадое хвостатое чортоподобие продолжало усиленно насыщаться, делая вид, что не кормили его, окаянного, минимум пару суток.
- Можно было б, конечно, послать его к ребятам. Хоть в Икар. Да поначалу боялся совсем один остаться, да потом стало ясно, что правильно сделал. Старый он уже. Через год и летать перестал, и железо к нему почти не липнет. И болеет часто - кашляет все…. Пусть уж…. Видно, недолго осталось.
И тут все заметили, что черное существо и Фемин то и дело переглядываются. Вдруг немой указал пальцем на путеказа, потом на себя и потом - в небо. Отбросив недоеденную рыбку, маленький хвостоносец схватил Фемина за руку. По его сморщенным щекам потекли крупные слезы, и он не отпускал феминову ладонь, словно боясь, что тот передумает. Летун встал с корточек, путеказ споро, как давешний юноша по дереву, взобрался ему на грудь и крепко обхватил за шею руками.
Осторожно придерживая маленькое существо руками, Фемин взмыл в небо. Мы, закинув головы, следили за полетом. Немой то возносился свечкой ввысь, то плавно летал кругами на большой высоте, то спускался чуть ни к самой поверхности воды, то парил, едва не касаясь верхушек деревьев. Так продолжалось довольно долго, наконец, представление закончилось, и бывший трубочист опустился возле хижины на песок. Но когда он подошел к нам, маленькое черное существо безжизненно висело у него на руках, а на смешной, хоть и страшноватой, рожице застыла счастливая улыбка. Фемин удивленно посмотрел на своего седока, приложил тельце к уху, надеясь уловить биение сердце, потом положил его наземь, встал подле на колени и горько заплакал. У меня тоже защипало в глазах.
Кал тяжело подошел к Фемину, опустился рядом с ним, потрогал неподвижного путеказа пальцем и вздохнул.
- Слышь, немой! Доброе ты существо. Надо ж, как потрафил ему перед смертью. Придет время, зачтется тебе такое дело. Помяни слово старого грешника, обязательно зачтется. А теперь, гости, воздадим трапезу в его честь. Поверьте, он на своем веку славно потрудился и заслужил кончину в небе.

Глава 52. Гроб-орех, кость морского быка и наказанные непотребства.
Кузейро похоронили утром, как и положено настоящему морскому бродяге, он был предан волнам. Гробом послужили две половинки гигантского ореха. Спозаранку один из сыновей Кала разыскал жутких размеров плод и буквально прикатил его в деревню. Гари, ловко орудуя кером, раскроил скорлупу надвое и выскреб нежную мякоть. Мякоть мы дружно слопали на завтрак, не чинясь предназначением скорлупы. Не пропадать же добру!
Путеказ лежал в половинке ореха, словно ребенок в утробе матери, уютно свернувшись калачиком и, будто, спал. Простились с ним только сам Кал, его семейство и мы. Для жителей острова Кузейро был существом совершенно никчемным, и поэтому, его кончина никого особо не взволновала. Наконец, Гари закрыл крышку импровизированного гроба - вторую половинку ореха - и надежно обвязал крепкой веревкой в несколько слоев. Затем он кивнул Фемину. Немой взмыл в небо с яйцевидной домовиной в руках и скоро исчез из виду. Вернулся он уже после полудня. Теперь можно было быть уверенным, что орех с почившим путеказом к берегу не прибьет, и не станет он добычей желтых песчаных крабов.
Похоже было на то, что застряли мы на острове надолго. Вот уж несколько дней все шестеро шлялись от одного его края до другого и развлекались каждый, как мог. Гай, по своему обыкновению, не терял времени даром и истово овладевал местным наречием, мотаясь из конца в конец деревни и приставая к жителям как репей к барбоске. Впрочем, никто от него особо не отмахивался, ибо, во-первых, хоть какое, да развлечение, пока делается работа по хозяйству, а во-вторых - уж больно смешили женщин попытки Кобане говорить на их квакающем языке. К всеобщему удивлению старик уже на исходе третьего дня начал довольно сносно изъясняться на местном наречии и почти все понимал. Кал даже удивленно поцокал языком - ему на такой подвиг понадобилось не меньше года.
Фемин с бывшим придворным обольстителем занимались куда более полезным с моей точки зрения делом. Они летали к дальним островам и все высматривали, нет ли на них поселений с более развитой публикой на предмет дорогу в Лигерию поспрошать. Однако пока их усилия были тщетными. Острова оказались населенными, и довольно густо, но все сплошь такими же слаборазвитыми туземцами. По этому поводу Гари совершенно резонно заметил, что местным жителям и нет особой нужды придумывать приключения на собственную голову. Вон, одежды никакой не надо - лето круглый год, жратвы кругом полно - руку только не ленись протягивать, да срывать всякие плоды с кустов. Мясо само в перелесках бегает малопуганное - кабанчики и олешки разные. А хочешь - рыбу гарпунь. Уж в рыбной-то ловле местные парни оказались большими мастаками. Рыбаки плавали по волнам на длинных лодках, таких легких, что, вмещая больше десятка людей, эти лодки вынимались из воды одним движением всего двух человек. Рыболовы пользовались длинными тонкими шестами с зазубренными наконечниками и ловко накалывали на них рыбу. Порой улова одной кабибы, так назывались эти лодки, к вечеру вполне хватало, чтобы накормить всю деревню.
Мы с Тальтом тоже не ленились и истоптали весь берег, упражняясь в фехтовании. Нередко к нам присоединялся и инкантаторов любимец, однако особого усердия в размахивании саблей уже не проявлял. Большую часть времени он проводил в деревушке, занимаясь любимым делом - снимал пробу как с варева, так и с поварих.
Между прочим, пернатые украшения на спинах наших летунов чрезмерного удивления ни у кого на острове не вызвали. Местное население сочло, что за морем так и положено, что есть люди просто ходящие, а есть - летучие. Ну что ж, мол, значит так надо. Тем более что и пришлый Кал уж лет десять как был при летучем, ныне покойном путеказе. А уж статями Флегенд несомненно превосходил несчастного Кузейро и педантично убеждал в этом местных красоток. Судя по всему, красотки убеждались не без удовольствия. У мужчин же блестящие похождения полубеса никаких протестов не вызывали, поскольку тут было принято, что в выборе объекта для прелюбодеяний активная роль принадлежала женщинам. Кстати сказать, дамы не в пример мужскому населению, были чрезвычайно миловидны и грациозны, вящий пример чему являла супруга Кала. Скажем прямо, их красота, непосредственность и прочие достоинства превратили однажды вечером досуг в обществе аборигенок в нечто совершенно удивительное. Но об этом распространяться не буду, потому что записи эти могут попасть в руки детям. Кал - тот только похмыкивал на подобного рода времяпрепровождение, мол, посмотрим, во что это выльется после сезона ливней. А в те дни солнце пекло как очаги преисподней, на небе - ни облачка, и до дождей было ох как еще далеко.
Сам Гари имел на острове совершенно непререкаемый авторитет. Сначала нам было совершенно непонятно, на чем он зиждется, но потом Кал обо всем рассказал. Дело в том, что до его появления местные жители не умели разводить огонь, и хранили пламя в специальных горшках. Сезон дождей в этом смысле был настоящим бедствием, поскольку, если бушующий ливень заливал горшок, приходилось отправлять кабибу с гребцами за огнем на соседний остров. А концы-то неблизкие, и по спокойному-то морю, пока доплывешь - тысячу раз вспотеешь. Сезон дождей же сопровождался сильнейшим волнением, и не всякий раз смельчакам на утлой лодке удавалось вернуться живыми. Кал решил эту проблему островитян примитивным древним способом. Отлежавшись после чуть не погубившего его путешествия, он принялся за дело. Изготовил нечто вроде лука со слабо натянутой тетивой из кожаного ремешка и продел в петлю тетивы заостренный с обеих сторон колышек. Затем один конец колышка местный ?спаситель? упер в деревяшку, а на другой - надавил сверху камнем с выемкой посередине. Двигая луком взад-вперед, пират заставил колышек быстро вращаться, от трения древесина нагрелась, и через некоторое время от деревяшки пошел дымок. Раздуть огонь дальше было делом уж совсем неинтересным. Восторгу жителей не было предела. И в качестве поощрения Калу предоставили возможность вопреки местным обычаям самому выбрать себе жену. Молодая, как ни странно, вовсе не стала возражать против нетрадиционного распределения семейных обязанностей, и даже более того, у источника всячески убеждала потом товарок в преимуществах главенства мужчины в доме. Что лишний раз доказывает правильность привычного нам склада отношений.
Помимо зажигательного устройства Гари привнес в жизнь острова еще множество разных усовершенствований, главным из которых был дозор, с которым три десятка крепких мужчин ежедневно обходили остров. Отношения между соседями на островах складывались испокон веку очень странно, если не сказать, необъяснимо. Например, отказывать в помощи прибывшим за огнем было не принято, зато заявиться на чужой клочок земли и силой уволочь несколько коз, а то и девок - было делом совершенно обыденным. Надо ли упоминать, что уволакиваемое тщательно отбиралось и имело отменные качества, что потерпевшим хозяевам, разумеется, было не по нутру. Тем более что грабеж, как правило, сопровождался и потасовкой, в результате каковой стороны, в основном, оборонявшаяся, недосчитывались зубов, ушей и прочих ответственных частей тела. Не говоря уж о сломанных ребрах и тому подобных синяках. Немного оправившись от потрясения, жертвы оккупантов организовывали ответный рейд, вследствие которого поголовье девок и коз на острове восстанавливалось, причем вовсе необязательно, что именно украденными давеча экземплярами. А покрушенные ребра и подбитые глаза лечила уже супротивная сторона. Гари понял, что подобные волнующие кровь молодежи развлечения в принципе ни к чему хорошему не приводят. Ибо вместо того, чтобы в поте лица на следующий день ловить рыбу и прочими способами добывать пропитание, мужчины или отлеживались, зализывая увечья, или вострили колы. И в том и в другом случае ужина можно было не дождаться несколько дней. Организовав дозор, Кал не остановился на этом и вооружил стражу острыми копьями с наконечниками из кости морского быка. Несколько недель он преподавал своим гвардейцам приемы абордажного боя на пиках, чему сам был обучен в совершенстве. В конце концов, подлая ночная вылазка соседей за очередной порцией добычи потерпела ужасающий крах в виде трех серьезно покалеченных агрессоров. Больше на остров грабить никто не совался, а положение Гари еще больше укрепилось и возвысилось.
Мудрый Хой давно говорил мне, что непотребства всегда наказуемы. Стоит ли лишний раз упоминать, что неугомонный Флегенд всячески пренебрегал подобного рода истинами. Чем и дал нам с Тальтом повод сначала немного похихикать, а потом - немного пожалеть. В один прекрасный день женское население посчитало себя полностью убежденным в определенных достоинствах старшего из братьев-летунов и пришло к единодушному мнению, что дополнительных доказательств в этом деле не требуется. То есть, пора, мол, красавцу-Флегенду переключиться на добывание хлеба насущного, как это делают испокон веку мужчины острова. Например, орехов с деревьев нарвать, очень этому делу крылья способствовать должны были. Или, на выбор - рыбки погарпунить, а может, и в рощице кабанчика завалить. Когда, отягощенный надобностью такого тяжкого выбора, полубес объявился на прибрежном песочке, мы с лигерийцем едва не померли со смеху.
Впрочем, Флегенд был бы не Флегендом, если бы не придумал, как отлынить от праведных трудов. Кончилось дело тем, что он велел Омуру и Фемину перестать, как он выразился, бездельничать, и заняться на пару сбором орехов. А сам Гаем на спине с утра пораньше отправился полетать над островами. Тем более что и старик очень хотел посмотреть на маленькие клочки земли с высоты. Разумеется, ничего хорошего из затеи старшего из недоделанных ангелов не получилось. Не зря говорят, что ?научи дурака класть поклоны…?. Пока Флегенд и Кобане парили над морем, немой и бывший придворный обольститель, дорвавшись, понакидали наземь столько орехов, что их хватило бы всему острову кормиться не на один сезон.
- Вы ненормальные! - орал на потупивших голову летунов Кал, - Куда теперь это все девать? Скиснет же….
Поскольку орехам все равно предстояло скиснуть - на дерево обратно их уже никак не пристроишь - решено было процесс скисания провести под наблюдением Кобане, знающего толк в таких делах. Старик не подвел, и через несколько дней жидкость бурно забродила, превратившись в удивительно крепкую брагу. Проба напитка населением острова плавно перешла в грандиозный праздник с пением песен, танцеванием танцев и всеобщим веселием, чем, разумеется, Флегенд не замедлил воспользоваться. Ибо, с его точки зрения, островные барышни были убеждены в его достоинствах, но не полностью, поскольку охвачены не поголовно. Публика перепилась до потери сознания, и единственное, о чем молились более стойкие представители чужеземных стран, оставшиеся на ногах, так это о том, чтобы никому из соседей нынче ночью не пришло бы в голову испытать состоятельность дозора. Дозор, как и прочие соплеменники, включая женщин, стариков, подростков и калову супругу, позорно и дружно храпел на песочке. Поутру старший из полубесов наотрез отказался признавать очевидную связь между собственными похождениями и нынешним результатом. Во всяком случае, участвовать в ликвидации последствий собственного безобразного поведения Флегенд отказался наотрез.
- Ничего не поделаешь, - заявил он нахально, - Дикари….
С этими словами он подхватил Гая и унесся. Малых же детей, не участвовавших в попойке, а оттого - страдавших голодом, пришлось кормить Вашему покорному слуге и компании тех самых стойких представителей чужеземных стран.

Глава 53. Кляксы, тропа солнца и манящий восход.
К вечеру население острова понемногу ожило, мужчины, чувствуя с похмелья легкие угрызения совести, дружными рядами направились добывать рыбу к ужину. Или хотя бы к завтраку. Детишек постарше мы днем умудрились худо-бедно накормить, а вот с грудными младенцами была просто беда. Крылья - это вам не сиськи, а посему детский голодный рев стоял оглушительный. Хорошо хоть, продолжалось это не целые сутки. Женская часть тоже помаленьку пришла в себя, и вопрос с кормлением самых младших решился сам собой.
Жара спала, и мы с лигерийцем в компании летунов побрели на берег моря поразмяться на мечах, пострелять из лука и гирьку покрутить. Разминка была абсолютно необходима, чтобы окончательно изгнать из головы тяжеловатый бражный хмель.
Возле самой воды на песке сидели обиженные друг на друга Гай и Флегенд и вяло переругивались.
- А я тебе говорю, что это были не кляксы!
- А я говорю - или кляксы или вообще ничего не было! Что у меня память отшибло, что ли? Хочешь, прямо сейчас край берега нарисую, - и полубес принялся карябать палочкой на мокром песке, - Вот так - один, вот так - другой, тот, что лигерийский.
Гай запрыгал вокруг.
- Круче, круче тут заворачивай!
- Сам знаю, старый пень, - Флегенд от усердия аж высунул язык, - Не у одного тебя мозги….
- А здесь, - старик отобрал у полубеса палочку и начал тыкать ею в песок, - Вот так вот точки были нанесены. Как раз между лодками!
- Да капнуло с пера и все. Или мнится тебе. У меня вот тоже так бывает - вроде помню, что было, а на самом деле - не было. Особенно после….
- Ага, это кляксы-то из крови единорога оставили и не соскребли? Ты что?
Флегенд почесал между рожками.
- Так ты хочешь сказать….
- Хочу! Эх, жаль, книга пропала, а то б и спору не было.
В перепалке друзья и не заметили, что мы обступили их со всех сторон. Тальт присел на корточки и внимательно разглядывал линии на песке. Кобане и Флегенд воспроизвели острой палочкой рисунок из книги, безвозвратно утраченной нами где-то в пути. Обстановка, помнится, очень располагала ко многим потерям, не исключая жизни. И то, что удалось расстаться всего лишь с книгой, было большой удачей. Где конкретно мы посеяли фолиант, вспомнить было трудно. Во всяком случает, когда проходили мимо слепых собак у ворот Икара, он пребывал еще в торбе Флегенда. Скорее всего, ее попер капитан Дюсс. Впрочем, путеводная карта нынче в любом случае недоступна, а, потерявши голову, по шапке не скорбят.
Я был склонен больше доверять старику, уж что-что, а с памятью у него полный порядок. Однако Тальт в сомнении покачал головой, мол, тоже не может припомнить на карте каких-то точек в море.
- Были точки, - твердо заявил Гай, - И еще, видел я нынче острова сверху. Расположены они точь-в-точь, как на карте кляксы лежали. Но и это не главное.
- А что главное? - Омур тоже рассматривал рисунок на песке, - Вот, например, наш остров сверху очень похож на крендель, а соседний - вылитая мозговая кость из супа. Это, если мосол отрубить под хрящик….
- А главное, - Кобане не дал лучнику развить мысль дальше и обратился к лигерийцу, - Как, ты говоришь, у вас дома солнце бегает?
- Чорт! - все посмотрели на падающее в море светило.
Надо же, оказывается, мы, не заметив, уже пересекли Тропу солнца. Красный предзакатный его шар падал в воду по левую руку, если смотреть туда, откуда мы прилетели.
- Если кто не верит, то ночью пойдем посмотрим, - старик весело сверкнул глазами, - Хотя я и так могу сказать - не виден Небесный Гвоздь, упал в море.
Тальт пожевал губами.
- Это что же, выходит, мы напротив?
- Да, выходит, Лигерия твоя там, - Гай махнул ладонью, - На восходе.
- Хотелось бы знать, долетим за раз? - Флегенд выпрямился, раздул грудь и снова стал прежним бесстрашным полубесом.
- Все б тебе делать смаху, - проворчал старик, - Не с девкой, чай…. Кто ж такое скажет. Вишь, как пунт нам подсуропил! А может - и, наоборот, подсобил. Конечно, если быть уверенным, что снова в поток попадем, то, скорее всего, долетим…. Но как в него попасть?
- Поразведаем, - Омур, как и брат, загорелся идеей, - Вот прямо сейчас слетаем повыше и разведаем.
- Вот унесет вас, дураков, к чортовой матери, - встрял я, - Ищи потом свищи. Нет, старик, думай. Напружинь мозги и думай. Уж, вроде, действительно, совсем к Лигерии подобрались. Нельзя теперь ошибок делать.
Последующие несколько дней летуны действительно все искали тот самый сильный ветер в направлении восхода, который, по их глубокому убеждению, обязательно должен был присутствовать, а, стало быть, и найден. Они взлетали так высоко, что порой не хватало воздуха для дыхания. А однажды вся бравая троица действительно попала в мощный поток, который, правда, дул в совершенно неподходящем направлении, и отнес их так далеко, что вернулись летуны только к утру, уставшие как собаки.
- Запретить им летать, что ли? - Тальт был не на шутку обеспокоен столь опасными поисками ветра. И то, попади летуны в беду, трона ему не видать, как ушей собственных. Да еще и застрянем тут среди дикарей. Мне такие перспективы тоже не сильно нравились. Однако Кобане только отмахнулся.
- Оставьте балбесов в покое! Пусть лучше крылья разминают да под ногами не мешаются.
- А вдруг что случится?
- С этими прохвостами ничего не может случиться, - старик давно уж уверовал в полную безнаказанность нахальных братьев и бравого трубочиста, - Хоть глаза не мозолят, думать не мешают и в деревне не похабничают.
Последнее относилось исключительно к старшему из братьев, но его похождений за глаза хватало на троих, так что Гай был отчасти прав. Он и вправду целыми часами просиживай у моря, жевал травинку, смотрел вдаль выцветшими глазами. В общем, неистово размышлял. Мы с Тальтом, в конце концов, решили не мешать старику и подолгу прыгали друг вокруг друга с мечами. До последнего времени лигериец все не мог никак изобрести способ, как отразить мои внезапные атаки в те мгновения, когда он уставал вертеть меч. И вдруг однажды он решился на одну хитрость, которой меня искренне порадовал. Вообще-то я сначала сам попался на довольно простую удочку. Тальт сделал вид, что правая рука у него устала, и что он пытается сделать опорной левую руку. Вращение меча чуть замедлилось, я улучил момент и ринулся в атаку. Только все зря, лигериец ждал этого и мгновенно с новой силой раскрутил клинок в, якобы, уставшей руке. Меч аж взвыл в воздухе, и я едва успел отпрыгнуть в сторону. Победно улыбаясь, принц-лишенец, уверенно двинулся на меня.
Ах, так! Ну, мы, знаменитые сатисфакторы, тоже не лыком шиты. Я притворился, что запнулся за песчаный бугорок и упал набок, позаботившись, чтобы лезвии меча оказалось лежащим подо мной вдоль бедра. А затем - старый номер - пока противник размахивается для удалого удара поперек туловища, быстро перекатиться ему в ноги и…. Тальт застыл, кончик моего меча оказался в вершке от его пупка, а держащая клинок рука еще и согнута в локте. Одно движение - и, если бы это был настоящий поединок, вывалил бы лигерийцу все кишки на свет божий….
Тальт помотал головой, фыркнул как лошадь и бросил свой меч на песок.
- И когда же я тебя уделаю, а? Уже, вроде, почти что….
- Эх, дружище, если б ты знал, сколько славных бойцов подвело это ?…почти что…?!
Мы зачехлили оружие и направились к деревне. Там, посреди площади Гай завладел вниманием деревенских рыбаков. Он стоял возле разгорающегося вечернего костра и, жестикулируя, объяснял недоумевавшим мужчинам, что ему было нужно.
Для выполнения гаевых желаний требовалось снова выйти в море, а делать это на ночь глядя никому не хотелось. О чем совершенно недвусмысленно было и заявлено. Однако появление у огня Кала Гари быстро свело настроение островитян поартачиться на нет. Полуголые дикари мгновенно забыли свои неудовольствия и дружными рядами, а некоторые, и с песнями, бросились на берег к кабибам.

Глава 54. Доморощенный Кулибин, косорукие обалдуи и соломоново решение.
- Этот доморощенный Кулибин еще даст нам жизни! Вы только посмотрите!
Восхищенный Кирилл внимательно пялился на монитор. По нижней кромке экрана ползла ?бегущая строка? интерпретатора. Примитивный язык островитян был для него как семечки, не то, что руны древнего фолианта. Поэтому устройство лихо выдавало синхронный перевод того, что говорил окружавшим его варварам старик.
Если не вдаваться в подробности, то суть его идеи заключалась в том, чтобы обеспечить хоть какой-нибудь отдых летунам посреди моря. Для этой цели он решил приспособить две перекрещенные бамбуковые палки с привязанными на концах плавательными пузырями крупных морских хищников. Там, в ареале их называли пейзарами. Ясное дело, насест не слишком удобен, но зато легок, и его вполне можно нести с собой. А если в море не сильная волна, то отдых, хоть и не комфортный, но обеспечен.
- Да, голова у дедушки варит почище, чем у некоторых, - Ида посмотрела на Гопа и ревнивого шотландца, - Чем у некоторых…
Чернокожая красотка намекала на то, что еще третьего дня оба ее поклонника поклялись придумать нечто вроде пюпитра для переносного компьютера. Компьютер, не подключенный к общей сети, а значит, совершенно автономный, мисс Бертон был необходим как воздух. Свойства оболочки ареала Ида предполагала использовать в качестве индикатора эффективности воздействия на объекты, а для этого требовался непредвзятый контроль за программой отслеживания прозрачности мембраны. Почему-то данных, предоставляемых лабораторией Смерти На Сносях ей было недостаточно. Роб, спеша обставить соперника, мгновенно сварганил какую-то электромагнитную установку, прилепил к корпусу ноутбука громадный ниобиевый магнит и врубил питание. Компьютер птицей взмыл к потолку и там завис в прямом и переносном смысле. Перспектива поимки компьютера ?косорукими обалдуями?, когда он упадет по выключении установки, Идой была расценена как сверхсомнительная. Она взгромоздилась на стул, поставленный на стол, и сняла чуть покачивающиеся в магнитном поле электронные мозги. Это был бесплатный цирк, особенно для Гопа и Роба, которые в четыре руки придерживали стул, чтобы не упал, и в четыре глаза следили за поимкой ноутбука. Кирилл, утверждал, что сцену сию лицезрел лично, и при этом, мол, оба негодяя пялились Иде вовсе не на руки. Как только вычислительная техника оказалась в относительно безопасности, Гоп, победоносно поглядывая на удрученного потомка горцев, пристроил несколько толстых руководств, на которые компьютер и умостил. Однако подлый Пифагор, желая принять деятельное участие в общей свалке, полез включать ноутбук. На беду он не вовремя углядел на столе Иды сушеную инжирину и, разумеется, потянулся сразу и к фрукту и кнопке питания. В результате карточный домик из толстых скоросшивателей развалился, а многострадальный компьютер грохнулся на пол. Прихватив инжир, енот поспешно ретировался под стол.
Новоявленный Кулибин там, за стеклом монитора, был, несомненно, неординарной личностью. Изобретательной, умной и, тем самым, опасной. Опасной в том смысле, что имел, как и все остальные участники событий, ясную цель и шел к ней, не взирая на средства. Нас же, как наблюдателей, такая постановка вопроса никак не устраивала. Как ни странно, ноутбук не пострадал, поэтому вся троица получила от Кирилла ?по ушам? чисто символически, и дабы загладить вину, усиленно ворочала мозгами. То же самое проделывали все, кто находился в данный момент в Отделе пересадок. Обстановка была абсолютно рабочая, то есть, умы поскрипывали, мониторы и глаза посверкивали. Инженю при этом сидел на столе Кирилла и хотел курить. Кирилл сидел на столе Роба и курил. Мы с Йоко примостились на краешке одного кресла. Смерть На Сносях по обыкновению, подпирал косяк. Пифагор в углу снова что-то сосредоточенно жрал.
- В отличие от этих горе-путешественников, у нас есть та самая карта, - задумчиво произнес Гоп и вывел соответствующую отсканированную страницу на свой монитор.
- Вы только посмотрите, дед прав, есть там эти кляксы! Вот только неизвестно, обозначают ли они острова?
- Ну, этому старому алкоголику можно верить, - Роб сел рядом, - Как видишь, зрительная память у него потрясающая.
- Да, но это нам все равно ничего не дает.
- Нет, дает, - тут уж я не вытерпел, - Если принять за основу, что автор карты хоть приблизительно соблюдал масштаб, то это дает очень много. Стоит только узнать расстояние между островами….
- Опа! - Кирилл подхватил идею налету, - Моим девочкам нет ничего проще. Если кто-нибудь из объектов взлетит, по разнице давления через транслятор вычислим высоту, а по углу зрения - расстояние до ближайшего острова.
- Над океаном в последнее время летают только эти пернатые разгильдяи да старик. А объекты - что-то не видно у них рвения вознестись над просторами. Все больше железяками размахивают.
Это уже была желчная тирада Германа Германа.
- Значит, надо их заставить!
- Интересно, как? - съюродствовал Кирилл, - Что, госпожа Маэда, птероантропа запустим? Как поживают новые генераторы?
Йоко пропустила колкость мимо ушей и заметила.
- Кажется, мы все стали слишком сильно зависеть от этих живых транспортных средств и старика, и при этом они совершенно не контролируемы. Плохо.
- Ладно, - я глубоко вдохнул как перед прыжком в воду, и поднялся, - Йоко, нужно подключить оба резервных генератора.
- Что ты там придумал?
Я чувствовал, что мое решение единственно верное. Знаете, иногда бывают такие ощущения - еще не можешь объяснить, как, что и почему, но нутром чуешь, что попал.
- Кирилл, переправишь меня сначала на остров с трансляторами для всех шестерых.
- Андрей, ты с ума сошел! - Йоко расширила глаза почти до европеоидного состояния.
- Иные предложения будут? - вскинул я бровь, - Только, пожалуйста, реальные.
Предложений не последовало.
- Мы же не можем допустить слепой перелет через океан на неизвестное расстояние, и не известно, куда точно лететь и долетят ли? - продолжил я.
- Я все-таки не понимаю, каким образом….. - Инженю покрутил головой.
- Все довольно просто, за исключением потраченной энергии, - я заходил по залу, - Сначала позиционируете меня на остров, я вставляю всем олухам по транслятору. При первом же полете любого их них восстанавливаете расстояние между островами. Далее - транспонируете по карте дистанцию до этой самой чортовой Лигерии, насколько это возможно. Тут, повторяю, нам остается надеяться, что карта нарисована хоть в каком-то приближении к масштабу. Потом переносите меня в предполагаемую Лигерию. Получаете уже точную сетку координат, вычисляете все пунктуации и переносите объекты и сопровождающих их лиц в мою точку. Все! Мы в Лигерии!
- Как просто! Раз - и они, видите ли, в Лигерии! Ты понимаешь, что мы должны перенести тебя в совершенно неизвестное место, вслепую? Это все равно, что сажать самолет в полном тумане, без посадочных огней, ориентируясь на советы по телефону!
- Гоп, перестань грубить старшим! Поэтому вы и перенесете туда сначала меня одного. Если промажем, просто вытаскиваете назад и снова думаем.
- А что, - Инженю потер нос, - Идея весьма и весьма неплоха.
- Есть еще один вопрос, Андрей, - мисс Маэда встала с кресла, - Почему именно ты?
- Тому две причины, и обе неотразимые, - я улыбнулся, - Во-первых, желаю присутствовать и участвовать в перевороте. Такая возможность! Если упущу, гореть мне на Страшном Суде за непрофессионализм. Во-вторых, если помните, то чемпионом по пятиборью все-таки был я. Пускай, среди юниоров, но плаваю, бегаю, езжу верхом и дерусь на шпагах в совокупности лучше любого другого, кого прямо сейчас можете предложить. И, в конце концов, идея-то моя!
Йоко и Кирилл долго смотрели друг на друга, потом мой друг мрачно кивнул Инженю.
- Готовь его, эскулап.
Молодежь смотрела на меня как на героя древних сказок. Приятно было, знаете ли….
- Да! Не забудь взвеситься, - уже в дверях услышал я голос начальника Отдела пересадок.
В медицинском отделе я сразу направился к кушетке, чтобы как можно быстрее пройти неприятную процедуру имплантационной гастроскопии. Но мадемуазель Курдюш весело рассмеялась.
- Бросьте, Андрей. Это персонально для Вас. Берите, берите.
С этими словами она вынула из кармана накрахмаленного халата горсть орехов черного цвета.
- Это новая модель транслятора для Вас и объектов. Глотайте.
Я быстро проглотил одну из орешин. Холодным камешком транслятор упал в нутро. Момент его прикрепления к стенке желудка был неприятен, но не более.
- Знаешь, - Инженю вдруг осенила идея, - Я придумал, как заставить их проглотить трансляторы.
Вообще-то я предполагал проделать это без изысков, посредством чего-нибудь наркотического и грубой силы, но доктор редко говорил о чем-нибудь просто так, для забавы.
- Ну?
- Мы с Кириллом отправим тебя на остров под видом одного их старых знакомых. Как тебе личина Черного Всадника?
Идея была просто великолепна!
И не давая опомниться, медик номер раз поволок меня в рецептариум. Пока меня там взвешивали, обмеряли во всяческих местах и готовили реквизит для маскарада, прошло немало времени. В рецептариуме было прохладно и скучно. Наконец, объявили, что все готово к пересадке, и меня повалили на клинитрон, обклеивая датчиками и обвязывая ремнями вокруг груди. Наконец, все приготовления закончились, Инженю последним покинул рецептариум и уже за стеклянной дверью показал мне большой палец и ободряюще улыбнулся.

Глава 55. Актерский дебют, проглоченные трансляторы и клокочущая мгла.
Начало было довольно удачным. Во всяком случае, полный штиль и лишь пологий и ласковый теплый прибой встретили меня на том конце транспортировки. Реквизиторы поработали добротно и со знанием дела. Надо думать, что хоть и лилась с меня соленая вода потоками, вида мокрой курицы мне это не придавало. Я, облаченный в черный балахон с капюшоном, стоял в полутора десятка метров от берега. Дно было песчаное и довольно плотное. Так что, уперевшись в него дополнительно древком гигантской зазубренной и ужасно неудобной косы (где ее только раздобыли?), удавалось сносно противостоять мягкому напору волн и не колыхаться как тростинка. Дело немного осложнялось тем, что между ног нужно было удерживать бутафорского коня. Вернее, его переднюю часть, возвышающуюся над водой. Выбираться на берег в данной части миссии не предполагалось, поэтому конь был не полным.
На берегу под утренним солнышком кипела работа. Толпа полуголых дикарей под предводительством бодренького старика, в котором я узнал нашего подопечного, энергично потрошила несколько гигантских акул местного производства, которые лежали на песке. Работа спорилась, уже шесть морских хищников были вспороты и лишились плавательных пузырей в два крупных арбуза величиной. И пока аборигены пачкались в крови и нутряном жире, старик старательно привязывал уже извлеченные пузыри к концам бамбуковых шестов длиной в рост человека. Тут же на пляже присутствовали и остальные интересующие меня участники будущего государственного переворота в компании волосатого хозяина острова. Эти сидели в тенечке пальмы, удивительно схожей с нашими кокосовыми, и о чем-то оживленно беседовали. Да, скажу вам, одно дело смотреть на крылатых субчиков через экран монитора, а другое - лицезреть воочию. Впечатление не слабое!
Поглощенные ударным трудом и словесными баталиями, люди не обращали на меня никакого внимания.
- Я так понимаю, крестник, в путь собираетесь?
Голос, усиленный динамиком, вмонтированным в голову псевдоконя, был столь громким, что от неожиданности я сам вздрогнул. Ну, а наблюдать реакцию тех, на берегу, было само удовольствие. Островитяне, избалованные за последнее время прибытием новых личностей, особо не переполошились, а лишь прекратили кромсать морских хищников и распрямили спины. Зато остальные так и застыли с перекошенными ртами и со следами неподдельного ужаса на лицах. Немая сцена из ?Ревизора?, да и только! Лишь волосатый осенил себя знамением и медленно потащил из-за пояса длинный нож.
Нужно было разряжать обстановку. Я заметил, что один из крылатых, которого, судя по наблюдениям за ареалом, звали Флегендом, ухватил своего белокурого собрата сзади за штаны.
- Молодец! - похвалил я его громовым голосом, - Держи своего придурка-лучника хотя бы за штаны. А ты, крестник, Гай Кобане из Геры, подойди ближе ко мне. Шевели ногами, смертный!
- Что ты пристал к старику! - это обнаглел белокурый и сделал шаг вперед, потащив за собой по песку старшего брата, - Не в Калии, чай! Неча тут….
Ого, нужно быстро ставить всех на место!
- Каллия - не Каллия. Для меня границ нет. А ну, старик, подтверди, учен уж, поди!
Белый, как мел, Гай сделал остальным знак не двигаться и на подкашивающихся ногах вошел в воду. Я не дал ему особо приближаться. Опасно. От острых внимательных глаз этого алкоголика бутафорию не спрячешь, и нарочито небрежным мановением руки пришлось его остановить. Дед стоял по пояс в воде и с поникшей головой ждал своей участи. Мне стало жаль старика.
- Я обещал, что мы еще свидимся, Гай Кобане. Не скрою, следил за всеми вами. И доблестью и верностью своей вы заслужили награду.
Седой путешественник, уверовавший, что я пришел по его душу, поднял голову и не верил ушам. Я сатанински расхохотался и царским жестом бросил ему в руки мешочек с шестью трансляторами. Несостоявшаяся жертва Черной Лихорадки с трудом поймал его.
- Это и есть награда. Каждому из вас шестерых надлежит проглотить по одному черному ореху. Это избавит от усталости и позволит не спать пять дней. Ровно столько лету твоим крылатым друзьям до Лигерии. Поди прочь и передай остальным мой подарок. Можешь не кланяться.
Старик попятился к берегу. И только он выполз на песок, как остальные окружили его. Дед что-то истово им объяснял, но, чувствовалось, что доверия особого ко мне эти проходимцы не питают. Следовать моим пожеланиям они не спешили и все косо посматривали через плечо.
- А ну, живо жрите орехи, обормоты! - заорал я. Ведь вот публика, ничему, кроме окрика не внемлют.
- Или мне выехать на берег и затолкать собственную милость вам в глотки? А можно и по-другому….
И я приподнял дурацкую косу. Именно это движение повергло шестерку в настоящий ужас, и один за другим трансляторы немедленно перекочевали из мешочка в их утробы. Ага, все поморщились, значит, вживление прошло удачно. Пора было и уходить с помпой, чтобы не смазать впечатление.
- Прощай, мы больше не встретимся, Последний Из Рода Кобане!
Я поднял руку, чуть присел, медленно повернулся и стал уходить в море, погружаясь все глубже.
Транспортирующий импульс, прострелил позвоночник, когда моя макушка скрылась под водой. Молодец, Кирилл, все вовремя сделано. И снова разразилась вокруг клокочущая мгла.

Глава 56. Черный всадник, рыбачки и ураган.
Покуда Гай распоряжался вспарыванием рыбьих брюх, мы сидели в тенечке и мило беседовали. Ничто не предвещало бурного развития событий, но давно молчавший белин амулет вдруг мелко затрясся у меня под рубахой. Я прижал его ладонью и почувствовал, что он быстро нагревается. Прежде чем поднимать тревогу, я украдкой огляделся. Несколько косых взглядов по сторонам и в небеса не выявили ничего предосудительного. То же небо, то же море, те же деревья листвой шелестят. Сидевший напротив меня немой был спокоен, как сытый кот, значит и за спиной тихо. И в тот момент, когда кожу на груди стало уже откровенно припекать, со стороны моря раздался громкий голос. Обернувшись, я затрясся в такт амулету. Из воды торчал торс приснопамятного Всадника в капюшоне. Он сидел на неизменном черном коне, сжимал в руке до боли знакомую чудовищную косу и требовал к себе Гая Кобане. Дальше пошло все совсем непонятное. Вместо того, чтобы наградить всех присутствовавших лихорадкой, пришелец одарил летунов и их седоков специальным снадобьем от усталости в полете. Да еще наорал на нас, мол, жрите, балбесы, подарок, а не то ка-а-ак осерчаю….
Все недолгое время, пока Гостья была на виду, оберег отчаянно трепетал и жегся, а успокаиваться начал только когда Всадник повернул коня и двинулся от берега, погружаясь все глубже и глубже. Наконец, он скрылся под водой вместе со скакуном и косою, и в том месте, где только что виднелась его голова, взметнулся бурун с брызгами и легким парком. Словно сунули в воду раскаленный в кузнечном горне нож. Тут подарок молодой ведьмы окончательно утихомирился. Островитяне убедились, что представление закончено и спокойно вернулись к потрошению пейзаров, так как это дело надо было завершить, пока дул легкий утренний ветерок. Предстояло еще увезти и выбросить подальше в море останки, потому что на полуденной жаре рыба очень скверно воняет. В пищу мясо морских хищников не годилось, а жесткую грубую кожу местные жители обрабатывать не умели. Что же касается нас, включая Кала, то мы все стояли столбом. Гари продолжал сжимать в руке кер, который, было, воинственно вытащил при появлении Гостьи, тут же всей своей шерстью почувствовал, что бросаться в сечу не след.
Повторная встреча с Черным Всадникам оказалась куда как менее зловещей, нежели предыдущая. Единственное, что мне не очень нравилось, так это то, что никаким образом невозможно было объяснить внезапную его любовь в Гаю и всем нам. Как, впрочем, и бесценные подарки, которые мы, обалдевшие, безропотно проглотили.
- В прошлый раз Всадник показался мне куда больше, - задумчиво произнес я, собственно, ни к кому не обращаясь.
- Может, со страху? И темно тогда было, - Тальт, видимо, тоже обратил внимание на это обстоятельство, но делать выводы не спешил.
Флегенд отпустил, наконец, штаны братца и сварливо выразил сомнение в разумности поспешного поедания орехов и истинности их свойств, наобещанных Гостьей.
- Мог бы и не жрать, - проворчал его брат, - Задним-то умом все смелые.
- Ага, попробуй тут, откажись! Небось, все чуть не обкакались! - с этими словами старший полуангел отошел в сторонку, - Дай-ка, я его лучше вытошню.
- Во! Видали, какой у меня желудок замечательный! - заявил он, как ни в чем ни бывало, когда все его усилия отрыгнуть орех оказались безуспешными, - Уже переварил, оказывается!
- Зря вы так, - старик попенял нам с мрачным выражением лица, - Черная Лихорадка сурова и страшна, но до такого мелкого вранья она не снизойдет никогда. Делать ей нечего, как за такой малостью сюда переться! Если Всадник сказал, что с орешками внутри мы долетим, куда надо, значит это так и есть на самом деле.
- И все же, на богов надейся, а сам..., - Тальт также, как и старший полубес, был настроен скептически, - Поплавки все равно надо с собой прихватить. Ну что, друзья мои, дотащите все на себе?
Лигериец посмотрел на летунов. Фемин легко поднял с песка две тростниковые жерди с уже привязанными на концах рыбьими пузырями, взвесил на руках и кивнул.
- Жаль, что пузыри не съедобные, - мечтательно завел глаза к небу Омур, - А то, как хорошо было бы! Прилетаем мы, значит, в Лигерию, прямо сразу их поджариваем и подкрепляемся, чтобы добро не пропадало....
Я до того ясно представил себе эту трапезу, что чуть не начал повторять попытки Флегенда избавиться от только что проглоченного ореха.
Тем временем все шесть пар одеревеневших тростин, полых внутри, удивительно легких и прочных, были снабжены на обоих концах пузырями. Почивших пейзаров общими усилиями отволокли в воду, привязали по одному к кабибам и потащили в открытое море. Старик оттирал жирные руки мокрым песком, а мы принялись опробовать его изобретение. Умница Гай придумал все замечательно, и две перекрещенные жерди прекрасно удерживали любого из нас на воде. Потом Тальт уложил Омуру вдоль спины четыре положенные им палки с пузырями, уселся сверху сам, и они сделали пробный полет над берегом.
- Ничего, вполне можно летать, - заключил бывший придворный обольститель, - Только вот колчан придется на грудь перевешивать, а лук в руках держать. Это не удобно....
Тальта же беспокоили неудобства другого рода и более отдаленные. Он критически осмотрел наше одеяние и пришел к выводу, что стоит нам объявиться на его Родине, как тут же придется отбиваться от блюстителей порядка. Он был прав. Облаченная в выцветшие драные штаны и рубахи, в которых было больше дыр, нежели живого места, вся наша братия выглядела настоящими франтами. Но только на фоне полуголых островитян. Появление в таком виде даже в портовом кабаке вызовет, по меньшей мере, ненужный повышенный интерес. Откуда, мол, свалились эти субчики, так одинаково одетые (или раздетые, если хотите) и так одинаково оборванные? И, главное, зачем?
Перспектива быстро обзавестись приличной одеждой была призрачной, поскольку благой памяти капитан Дюсс не отказал себе в удовольствии обобрать нас дочиста. Действительно ценным при нас было лишь оружие. Но, ясное дело, в преддверии знаменательных событий и неминуемых потасовок пускать его в продажу никто не хотел.
- Ерунда, - заявил на эти сомнения Флегенд, возбужденный предстоящим полетом, - Полная ерунда! На берегу в лачугах всегда живет полно рыбаков. Так?
Лигериец кивнул.
- Значит, там полно рыбачек. Так?
Принц-лишенец решил, что полубес, дабы нас одеть, собирается соблазнить все лигерийское побережье, и насторожился. Нравы в Лигерии, как он помнил, царили куда как более строгие, нежели на острове. И, попадись летун в компании с чужой женой, не сдобровать ни ей, ни ему, ни всем остальным. В ход могли пойти любые предметы, начиная от весла и кончая гарпуном на крупного морского зверя. При этом возмущенный прелюбодейством в собственном доме муж по закону был абсолютно в праве вершить самую изысканную казнь, каковую только ему подскажет воображение.
- А все рыбачки любят развешивать стиранное на морском ветерке. Значит, одежду мы просто-напросто упрем, - совершенно логично завершил свои выкладки Флегенд, - Да не боись, принц. Впервой что ли? Вон, с Фемином и провернем это дело мигом.... И если тебя коробит, хотя не должно бы, то, взобравшись на трон, первым делом оделишь рыбаков новыми подштанниками.
Тальт облегченно вздохнул.
В полдень мы плотно подзакусили впрок, потому что к закату солнце предполагали взлететь. Хотелось хоть первую часть далекого пути преодолеть не под солнцепеком. Старик с Флегендом пошли прощаться в деревню с жителями, а остальные с сытыми животами растянулись в тени.
Я уже собрался немного соснуть, как вдруг снова зашевелился белин амулет. Так, совсем чуть-чуть. Но меня аж подкинуло. И вновь вокруг ничего настораживающего. Шелестят листвой высокие деревья, в рощице горланят неприлично яркие птицы, а кругом спокойствие и несусветная благодать. Душновато только. И все же я решил прогуляться до берега, глянуть, как там. Во всяком случае, в последний раз источник оберегова беспокойства объявился как раз со стороны моря.
Широкая песчаная полоса была голой как лысина священника. Внимательно осмотрев горизонт, я убедился, что на воде не покачивается ничего предосудительного, и поспешил обратно.
А вот возле хижины спокойствием уже и не пахло. Перед Калом стояли навытяжку несколько озабоченных островитян и выслушивали его распоряжения. Гари был серьезен, командовал резко, отрывисто. Получив приказы, варвары по одному срывались с места и исчезали в разных направлениях.
К хижине подошли сильно обеспокоенные старик и старший полубес. Таким образом, мы все оказались в сборе.
- Что случилось?
Гари в озабоченности даже не сразу перешел на каллийский.
- Идет сильный ураган. Мне кажется, вам надо поспешить с отлетом.
- А как же вы тут? Может, нужна какая-нибудь помощь?
- А, не первый раз, бывает, справимся, - махнул рукой Кал, - Радости, конечно, мало, пол острова снести может, но ничего. Сейчас к деревьям попривяжемся. Так мы всегда тут делаем.
- И помогает?
- Конечно, если дерево ветер с корнями не выдерет! Тогда, само собой, хана.
Тальт тихо присвистнул.
- Знаешь, Кал, - вдруг задумчиво произнес Гай, - А если дерево срубить так, чтобы пень был в рост человека?
Гари похлопал глазами, громко выругал себя за многолетнюю несообразительность и прогнал последнего молодца в набедренной повязке в деревню с соответствующим распоряжением.
Прихватив оружие, мы на прощанье пожали руку гостеприимному хозяину и поспешили с опузыренными жердями в руках на берег. И уже за спиной услышали частые удары. Это Гари своим несгибаемым кером срубал первое дерево для жены.
Небо заметно потемнело, светило солнце, но на горизонте скопились черного цвета тучи. Надо же, как тут быстро все происходит! Ведь, только-только я стоял возле моря и никаких облаков не наблюдал. Вдали сверкнуло, а через некоторое время глухо бубухнуло. Ветер с той стороны посвежел, тучи заметно придвинулись.
- Ходу, ребятки, ходу! - закричал старик.
- Подумаешь, ветер, да дождик! - затянул, было, хвалебную песнь Флегенд, - Не сахарные, не растаем.
- Ты не знаешь, что такое ураган! Пунт по сравнению с ним - детская колыбель!
- А ты знаешь, - огрызнулся старший полуангел, лишь бы поперечить.
- Не имел счастья ознакомиться лично, но слышал и читал про такое много, - возразил Гай, - И вон, посмотри, Кал по пустякам беспокоиться да людей к деревьям привязывать не стал бы.
Впрочем, словесная перепалка лишь сопровождала наши быстрые приготовления к отлету. Еще минута - и мы, как и раньше - в воздухе, высоко-высоко над водой. По совету Кобане летуны стали сильно забирать на полуночь, чтобы облететь ураган по широкой дуге и не попасть в жестокие завихрения.
Никогда не думал, что ветер и ненастье могут так четко отграничиваться от вёдра! Под нами море мерно катило пологие волны и радовало под солнцем сине-зеленой окраской, а по правую руку, совсем недалеко, так, что можно было разобрать барашки на воде, поднималась буря. А еще дальше - у горизонта - с чудовищной скоростью мчались и скакали друг на друга грифельного цвета тучи. Они кружили словно стадо мохнатых степных быков и злобно огрызались громом и зарницами.
- Смотрите! - Омур вдруг вытянул руку вниз.
Внизу в жалкую кучку сбилось несколько кабиб, тех, что оттаскивали дохлых пейзаров подальше от острова. Ох, не повезло бедолагам! До острова со спасительными обрубками деревьев они добраться уже не успеют. Было хорошо видно, что полоса урагана отсечет им дорогу. А потом и накроет сами утлые лодки.
Варвары заметили нас и стали делать отчаянные знаки руками, мол, улетайте побыстрее и подальше. Флегенд сделал над кабибами несколько кругов, завис в воздухе и подал остальным летунам знак собраться вместе -расставил в стороны локти и переплел пальцы рук. Так, прямо в воздухе и состоялось быстрое совещание. Первым и, практически последним, заговорил старик.
- По два человека, голубчики, сможете подхватить?
Бросить несчастных посреди моря на растерзание урагану мы не смогли. Да и соверши мы такое - не видать нам удачи. Она дама хоть и капризная, но справедливая. Летуны быстро спустились к воде, и все три седока спрыгнули в кабибы.
Что было потом, я от волнения плохо запомнил. Немой и братья выдергивали из лодок людей по двое и уносились с тяжелой ношей к острову, снова возвращались и снова улетали. Наконец, лодки опустели, от усилившегося ветра уже пошла короткая злая волна. Мы только облегченно вздохнули, когда увидели возвращавшихся летунов. Загрузить снова гаево изобретение и вскочить им на спину было дело одной минуты.
Успели мы вовремя! Отлетев на такое расстояние, с которого брошенные кабибы уже едва виднелись, мы стали свидетелями того, как первая, по настоящему большая волна перевернула и потопила все лодки разом.
Мы улетали все дальше и дальше от полосы урагана. Солнце вовсю шпарило спины, словно и не укрывалось совсем недавно за свинцовыми тучами. Было жарко. Летуны поднялись повыше, где воздух прохладнее, только это мало помогало. Одно дело парить над нашим городом или над Икаром, или даже над Бали, но совсем другое - здесь, где светило прямо над головой, где тень на воде от крыльев Флегенда была не больше их размаха. Напекло мне все ж голову, видно. Совсем мутно в глазах вдруг стало, боль раскаленным ножом пронзила хребет сверху донизу. Руки сами собой разжались, и разразилась вокруг клокочущая мгла.

Глава 57. Восточный базар, кровь беглого раба и исторический экскурс.
Да, пересадка без анестезии - это неприятно, знаете ли…. Туда-то меня метнули прямо с клинитрона со всеми подготовками и предосторожностями, а обратно - извините, на обезболивание времени не было, утоп бы. Так что ?бо-бо?, да еще какое! И, если Вы думаете, что мне было дано время очухаться, таки жестоко ошибаетесь. Они, я имею виду весь бессердечный Отдел Пересадки во главе с моим лучшим другом, видите ли, просчитали траектории и сочли, что терять времени не надо. А надо перебросить меня в точку с координатами предполагаемой Лигерии, да побыстрее, поскольку, мол, сильно экономно получится, если прямо сейчас. Вот вернусь, устрою Йоко первый семейный скандал по части экономности!
Ничего хорошего в спешке не получается. То есть, переодеть-то меня переодели, обезболить - обезболили, мешочек с золотыми монетками в руки сунули, а вот шпагу прицепить забыли. Хорошо, что я успел собственноручно положить в карман хороший десантный нож, доставшийся мне в подарок от одного знакомого из Французского Легиона. Вот и все, чем можно было жизнь защитить. Гоп, обезьяна этакая, держал же шпагу в руках! Но башка у парня была занята чем-то явно посторонним. Либо очередным алгоритмом, либо, что вероятнее, мисс Идой Бертон. Короче говоря, я оказался в точке назначения безоружным насквозь. Хорошо хоть, не пришлось золото скудное свое от покушающихся оборонять тут же по прибытию. А могло б случиться и так. Впрочем, фортуна на этот раз не повернулась ко мне своими тощими ягодицами. Больно стукнувшись подошвами, я обнаружил себя в окружении довольно плотной и галдящей толпы. От резкой остановки увесистый мешочек выпал из рук, и несколько монет зазвенели, раскатываясь по брусчатке. И тут же по ушам ударил ни с чем не сравнимый ор восточного базара, а в ноздри - столь же неповторимая вонь, составленная из чудовищного количества самых разнообразных ароматов. Однако, не теряя времени, нужно было адаптироваться, я с деланной неспешностью нагнулся и подобрал выкатившиеся монетки. И лишь после этого приступил уже к полноценному анализу обстановки.
Первые впечатления были, по меньшей мере, удовлетворительными. Судя по положению светила над головой, я находился в соответствующих широтах. Это раз. Попал я сразу в крупный населенный пункт, ибо только в таковом пункте может иметь место столь обширное торжище. Это два. Рынок, как и следовало ожидать, представлял собой нечто невообразимое с беспорядочно вьющимися людскими потоками, гвалтом, запахами и горами товаров. Наверное, базар - явление столь же универсальное, как и теорема Пифагора. Он - некая константа, и неизменен вне зависимости от того, в каком из миров расположен. Как я успел обратить внимание, публика победнее, а вернее сказать, та, что в отрепьях, была безоружна. Если не подозревать, разумеется, клинки, спрятанные под одеждой. Всяк прочий, на платье у которого дыр не наблюдалось, обязательно был при серьезном лезвии на поясе. Оружие встречалось разнообразное - от кривых, похожих на турецкие ятаганы, ножей до тонкого прямого палаша в руках какого-то франта в канареечно-желтом балахоне и в высокой меховой шапке на голове. Метательных разновидностей вооружения пока не наблюдалось, никто ни луков, ни арбалетов или пищалей каких с собой не носил. Что касается одежды, то посетители базара щеголяли кто в чем. От набедренной повязки из чего-то такого, что и тряпкой не назовешь, до тяжелых красочных переливающихся кафтанов из ткани, похожей на нашу парчу. В общем, плюрализьм, можно сказать. Поэтому свободные штаны, рубаха в них заправленная и плат на голове, повязанный банданой, особо экстравагантными не выглядели. Была одежда чистой и по качеству материала позволяла относить меня к состоятельным господам. Значит, и вести себя следовало соответственно. Я ухватил первого попавшегося простолюдина за плечо и развернул к себе. Тот безо всяких возражений согнулся в вежливом поклоне и произнес несколько слов.
- Оль варух, кезир?
И вот тут-то пришлось в ужасе вспотеть. Я понял, что, ведомый собственной напористостью и безрассудством, сам себя низверг в пренеприятнейшую историю. Языка-то местного не знаю! Надо же, и никто из распрекрасных моих сотрудничков об этом не подумал. Похоже, вид у меня был неважнецкий: лоб в крупном поту, бледность лика, отнюдь не благородная, и взгляд накануне закатывания зрачков. Мой новый собеседник даже забеспокоился и подергал за руку.
- Оль рубае, кезир?
- Вам плохо, господин? - вдруг повторил по-русски узколицый мужик в грязноватом халате, которого я остановил.
Я опешил, но тут же понял, что безразличие, с которым меня, незнакомого с местным наречием, перекинули в гущу событий, было напускным и лишь предвещало очередной приятный сюрприз. Оказывается, трансляторы с некоторых пор оснащаются интерпретационной системой. Артикуляция у собеседника совсем не совпадала с тем, что слышали мои уши. Довольно неприятное ощущение, между прочим, словно смотришь плохо дублированный иностранный фильм. Зато невнятный шум базара превратился в абсолютно знакомый рыночный гомон, сплетенный из веселого торга, витиеватой брани и удивительно наглого вранья при восхвалении товара. Сразу отмечу, что цветистость ругани не шла ни в какое сравнение с тем, что можно услышать в аналогичных местах на Руси. Тут в ход шли только однообразные, без всякой фантазии, описания неприглядной внешности оппонента и сравнение ее с таковой у некоторых, малопочитаемых животных. Рядом со мной никак не могли договориться два толстяка. Они неестественно громко не сходились в цене за животное, сильно смахивающее на наших верблюдов, только горбы располагались не вдоль хребта, а поперек.
- Наверное, сидеть на таком звере удобнее, чем на бактриане, - пронеслось у меня в голове.
В этот момент предмет бурной торговли укрепил свое сходство с верблюдом тем, что смачно, обильно и белопенно оплевал потенциального покупателя. Столь похабное обращение с будущим хозяином почему-то привело того в полный восторг, и торговавшиеся, наконец, ударили по рукам. Происшествие моментально привело и меня в хорошее настроение. Взяв в себя в руки, я по мере возможности придал лицу надменное выражение и через губу поблагодарил простолюдина за участие.
- Где тут оружейная лавка?
- Позвольте, я провожу Вас, господин, здесь недалеко - чудеснейшая оружейная лавка моего приятеля. Уверяю, что такого выбора…
Насчет того, что у оборванца мог оказаться приятель, торгующий качественным вооружением, я не без основания усомнился. Велев человеку заткнуться, я жестом подвиг его на выполнение основной задачи - указать место, где можно обзавестись приличным клинком. Сам бы Ваш покорный слуга через такую толчею с непривычки пробирался бы полдня. Но Гюль, так отрекомендовал себя простолюдин, рассекал толпу, словно торпедный катер волну. И мне оставалось лишь степенно, как и подобает важному и состоятельному мужчине, следовать в фарватере. Заведение оружейника оказалось и вправду не так далеко. Во всяком случае, я не успел и вспотеть на солнцепеке, как оказался в спасительной тени шатра, увешанного изнутри многочисленными средствами умерщвления особей людских. В шатре было, кроме того, необыкновенно чисто. Поэтому, взяв на себя труд играть роль спесивого господина, провожатого в рваном халате я для пущей важности пинком вышиб за полог. К хамству вышестоящих на иерархической лестнице здесь, видимо, относились философски. Гюль не выразил ни малейшего по этому поводу возмущения и присел у выхода на прицыпки.
Хозяином заведения оказался крупный мужчина в белых одеждах и на вид физически очень сильный. Во всяком случае, стать в нем чувствовалась нешуточная. По широкому вежливому жесту, приглашающему познакомиться с обширным арсеналом, и отсутствию даже намека на поклон я понял, что гильдия оружейников в городе котируется достаточно высоко и пользуется соответствующим авторитетом. Был хозяин шатра обильно бородат, но теменем смахивал на коленку. После яркого солнца в полутьме заведения было довольно трудно определить, брит он или по-настоящему лыс. Не занимая себя подобными глупостями, я придирчиво рассматривал экспонаты, развешенные на стенках шатра. Глаза разбегались. Такому количеству и разнообразию клинков позавидовал бы и знаменитый музей в Толедо. Тут присутствовали и гигантские изогнутые сабли, и мечи самых невероятных форм и размеров, и узкие клинки с витыми рукоятями. Гарды у них были и простые в виде глухих чаш, и прорезные, чтобы цеплять и ломать оружие противника, и сетчатые для легкости, и украшенные самоцветами исключительно пижонства для. В общем, выбирай - не хочу. Мое внимание привлек тонкий меч с незамысловатой рукояткой, тонкий, почти как шпага. Я снял изделие со стены и несколько раз пустил его в воздухе ?змейкой?. На вид оружие было великолепным, но хорошей вибрации не вышло. Сталь оказалась излишне перемягченной и от этого вязкой, не эластичной.
- На вес серебра, - впервые подал голос продавец.
- А золото? - спросил я и чуть не прикусил себе язык.
Не стоило торопиться. На тех монетах, что позвякивали в моем мешочке, был выдавлен профиль не кого-нибудь, а самого Инженю. Киркины шуточки! Впрочем, кто мог знать, какого вида деньги имеют хождение в местных пенатах? А золото - оно золото и есть. Так и оказалось. Брошенную на узорчатый ящик монетку хозяин исследовал самым распространенным способом - зубом.
- Мне кажется, что тут маловато желтого металла, - нахально произнес он, хотя по роже было видно, что качество денежки его более чем удовлетворило.
Пришла и моя очередь ставить кое-кого на место.
- За фальшивые деньги на моей родине длани рубят, - сказал я, будто, между прочим, не удостаивая взором хозяина, - А мои руки, торговец, как видишь, при мне. А если ты и этого не заметил, то могу продемонстрировать их с помощью вот этого вот безобразного изделия.
И я молниеносно приставил кончик меча к его кадыку. Судя по реакции оружейника, а, точнее, по ее отсутствию, подобного рода выходки были вполне в стиле местного высокопоставленного хамья. Хозяин лишь ухмыльнулся и уверил меня, что зубы у него нынче побаливают, а потому и произошла столь удручающая нас обоих ошибка в определении качества монеты.
- То-то же, - грозно произнес я и опустил клинок.
- Пяти таких монет, господин, - заявил наглый торгаш, - Вполне хватит для того, чтобы унести с собой это прекрасное произведение оружейного искусства.
Как же! Я не зря прожил в Средней Азии слишком долго, чтобы попасться на такую удочку. Там покупать что-то без торга считается неприличным.
- Две монеты, и не больше!
- Три!
Все понятно, это дерьмо не стоило и одной, уж слишком поспешно сбавил он цену. Однако то, что висело в шатре, никак не устраивало меня в смысле качества, поэтому я предложил оружейнику свой вариант торговли. Достав из-за пояса десантный нож, я уложил его обушком на деревянный ящик.
- Руби. Если на мече будет зазубрина, отдашь его даром, если на моем ноже - плачу за меч десять монет.
Хозяин со знанием дела исследовал нож на отблеск, на волос из бороды, позвенел по острию ногтем, понял, что тут ?ихние не пляшут?, и скрылся за пологом в глубине заведения. Через минуту он вышел и бережно размотал длинную полоску чистой белой ткани, скрывавшую совсем невзрачной меч, по форме точь-в-точь схожий с тем, что я держал в руках. Рукоять была просто деревянной, а лезвие тусклым. Однако сразу бросалась в глаза грамотная, поразительно равномерная заточка.
- Эта сталь закаляется в крови беглого раба, - благоговейно произнес оружейник.
Я внутренне содрогнулся, но не стал интересоваться пикантными подробностями местной металлургии и взял в руки меч. О, это было совсем другое дело! Теплая рукоять из твердого дерева, похоже, из самшита, словно сама прыгнула в ладонь. Лезвие, повинуясь руке, исполнило великолепную ?змейку? и тихо загудело от упругих вибраций. Я еще раз осмотрел коллекцию на стенах шатра и убедился в том, что мастер, изготовивший этот прекрасный клинок, далеко обогнал своих соплеменников. Рукоять располагалась под удобным углом к клинку, что позволяло держать оружие привычным мне способом - как пистолет.
Я вопросительно посмотрел на хозяина. Тот помялся и объявил цену в пятнадцать золотых монет. По выражению его глаз я понял, что он распознал во мне настоящего знатока, который не поскупится на хорошую вещь, но и не переплатит лишнего. И эти пятнадцать золотых показались мне справедливой платой.
- Желаете испробовать? - оружейник выволок на середину небольшую плаху, покопался в карманах и положил на нее крупный замшелый медяк.
- Нет, я верю тебе, мастер, - сказал я, взял медную монету и метнул ее в сторону полога. На землю она, разумеется, не упала - смуглая рука Гюля мелькнула и цепко поймала денежку налету.
- Пояс - за счет заведения, - объявил лысый и подал мне прочную перевязь из толстой мягкой кожи, снабженную специальным металлическим зажимом для меча.
Я опоясался, приладил новоприобретенное оружие и почувствовал себя в этом незнакомом месте куда как более защищенным.
- Так как зовут тебя, мастер?
Хозяин шатра удивленно поднял брови.
- Ты уже дважды назвал простого торгаша мастером, незнакомец!
- Бабушку свою будешь за нос водить! По одному выражению твоего лица я понял, что этот меч кован твоими же руками! - я схватил продавца за руку и повернул ее ладонью кверху, - Вот и окалина, въевшаяся в кожу. И нож ты мой щупал как кузнец, а не как торговец.
Лысый хмыкнул, отнял руку и назвал свое имя. Транслятор услужливо осуществил дословный перевод.
- Меня зовут Говнид.
Я поперхнулся. Всякого можно было ожидать в незнакомой стране, но чтобы уважаемый человек носил столь неблагозвучное имя! Еще один повод похихикать над нашими спецами-лингвистами. Я улыбнулся, представив себе, как по прибытии размажу их интерпретационные алгоритмы!
- Ты зря ухмыляешься, чужестранец, - хмуро произнес оружейник, - В древние времена, когда эпидемии косили жителей славной Лигерии как жнец тучную ниву, уборка нечистот в городе была весьма почтенным занятием. Не элита, разумеется, но и далеко не всякая шваль, вроде писцов или брадобреев. Даже ученые лекари, и те не гнушались первыми приветствовать моих предков.
- Ради всех богов, Говнид, - я выставил ладони вперед, - Я не хотел тебя обидеть. Просто, согласись, для непосвященного твое имя звучит, по меньшей мере, необычно. Что ж, теперь я посвящен.… Прощай.
Потомок городского ассенизатора улыбнулся и исчез в глубине шатра. За пологом ждал Гюль, уже воспринимавший меня как источник постоянного дохода.
- Веди на постоялый двор, или как тут у вас называется место, где можно поесть и переночевать?
И я зашагал за своим поводырем по базару, внутренне улыбаясь первой настоящей удаче: эта территория и вправду называлась Лигерией.

Глава 58. Мать честная, драгоценный подарок и лигерийские рыбаки.
Боль, только что заполнявшая все тело, быстро стекла куда-то к ногам, а потом исчезла совершенно. Вот, не поверите, я просто лежал и боялся не только открыть глаза, но и пошевелить рукой или ногой. Боялся обнаружить себя снова связанным или полоненным иным каким способом. Слишком уж знакомая последовательность - помутнение сознания по причине сна, отравы или просто чем тяжелым по башке дадут, а сразу вслед за этим - веревки на запястьях и щиколотках.
- Мать честная! - послышался возглас Тальта. Муки и удрученности в нем не сквозило, поэтому я немедленно отверз очи, сел и огляделся. Все в порядке, никто не связан, посторонних вокруг нету. Будущие потрясатели престолов валяются у берега моря, раскинув руки, и спят. Не иначе, Флегенд исхитрился все ж поймать меня в воздухе. А теперь спит самозабвенно прямо на собственных крыльях, даже рот открыл. Спаситель.
- Мать честная! - похоже, лигериец был не в себе, во всяком случае, он повторил это глубокомысленную фразу еще раз.
Я подошел.
- Знакомая крепость, - произнес Тальт, не оборачиваясь.
Совсем недалеко, на крутом утесе возвышалась крепость, сложенная, скорее всего, из дикого серого камня. Все в ней как положено - стрельчатые бойницы, зубцы по краю стены и на круглых угловых башнях. Высокая. Стены, растут из утеса, словно продолжают деяния природные.
- Неужели Лигерия? - я несказанно обрадовался, - Значит, донесли нас орлы наши, наконец, до цели. Не соврал Черный Всадник!
- Кто знает?
- Как это? Всю жизнь тут прожил, и крепость узнал….
Принц-лишенец обернулся ко мне.
- Да что тут узнавать! Когда великий архитектор Аньда ее возводил, отец мне велел надзирать за строительством угловой башни. Той, что справа. Я тогда прошляпил, и на ней зубцов сделали на два меньше, чем на остальных. Ох, и досталось же мне тогда от отца, как тут не помнить!
Я напряг взор и с удивлением отметил, что действительно, на той башне, что указал Тальт, зубцов было действительно меньше.
- Так радуйся! Ты ж на родине, скоро и желание твое свершится!
- А утес незнакомый, - продолжал Тальт в раздумье.
- Вырос что ль? Или в землю утоп?
- Да говорю тебе, утес под крепостью другой! - с тоской воскликнул принц, - На тот было совсем не взобраться, даже до подножья стен не долезешь - сам когда-то пробовал. А тут - отсюда вижу - пешком дойти можно, даже руками за камни не цепляясь!
Я почесал в затылке. Дела! Не могла же крепость как птичка перемахнуть с одного места на другое. Или это действительно, не родина лигерийца?
Тем временем спящие начали шевелиться, зевать во все пасти и со сладостными подвываниями потягиваться. Как только лупанье глаз спросонья прекратилось, я в высокопарных выражениях поблагодарил Флегенда за собственное спасение. Однако тот вытаращил на меня глаза.
- Приятно услышать, конечно, в кои-то веки хоть что-нибудь поощрительное от самого Сильвы, - съязвил он, - Но….
Тут старший полубес огляделся.
- Мать честная! Где это мы?
Похоже, с некоторых пор поминание честной матери стало нашим девизом. К тому же, выяснилось, что я в очередной раз возвожу напраслину на бедного Флегенда, что спасать меня у него и в мыслях не было, поскольку сам он перегрелся на палящем солнце, вследствие чего сознание и потерял. Еще через минуту все подтвердили те же ощущения, что и у меня, перед тем, как рухнуть с небес в море. Внимательно все выслушав, Гай помрачнел.
- Не нравятся мне такие истории.
- А! - беспечно махнул рукой бравый Флегенд, - Обычное колдовство. Я в свое время у прошлого хозяина насмотрелся. Старый Вир, помнится, такое вытворял! Да и ученицы его…. Вот попомните мои слова, все из-за тех черных орехов. Хорошо, что я свой не вытошнил!
- А куда, кстати, нас занесло? - Омур задал самый животрепещущий в сложившейся обстановке вопрос.
- Похоже, Лигерия, - пробормотал Тальт неуверенно, - Вон, вроде, крепость похожая.
- Ура!!! - в один голос заорали братья и пустились в пляс. Их громкий вопль разнесся над округой и спугнул стаю белых морских птиц, прохаживающих у самой воды.
- А ну, давай, принц, слетаем в крепость. Посмотрим, Лигерия это твоя или наоборот…, - Омур был уже готов к новым подвигам и деловито развешивал по плечам лук и колчан.
- Нет, - Тальт замотал головой, - И давайте договоримся сразу, пока никаких полетов! Если мы в Лигерии, то это чревато. Таких, как вы, тут отродясь не видывали. Значит, обязательно ссадят или из лука или из арбалета.
- Ха! Старик, ну, совсем как у вас в Калии! - Флегенд хлопнул Гая по плечу, - Да! Мы ж тебе подарок притащили. Вот!
Старший полубес вытащил из-за пояса не что-нибудь, а кер, и торжественно протянул его Кобане. Тот от радости и удивления не мог произнести ни слова. А у меня потемнело в глазах.
- Скотина! - заорал я и схватил оторопевшего Флегенда за грудки, - Да как ты мог?
Я ни секунды не сомневался, что этот прохиндей просто украл нож, если не хуже…. Не оттащи меня остальные, конец бы пришел полубесу прямо на лигерийском побережье. И, пока принц и немой прижимали меня к песку, а Флегенд отряхивался, Омур просветил всех на тот счет, что, во-первых, сопри его старший брат такую полезную штуку, ни в жизнь бы не отдал ее никчемному старику. А во-вторых - подарок это вовсе не от летунов, а от самого Кала Гари за идею рубить деревья, прежде чем привязываться к ним по случаю урагана.
Самым убедительным в этом повествовании мне показалось то, что младший полубес расставил аргументы именно в таком порядке. В общем, пришлось извиняться.
В то время как мы приводили в порядок собственные отношения, вдали раздался негромкий песий брех.
- Тихо! - Тальт прислушался, - А ну, быстро спрячьтесь в тех камнях!
Принц указал полубесам скопление гигантских осколков скалы. Те поспешно ретировались. Через некоторое время возле нас остановилась процессия, состоящая из трех мужчин в провонявшей рыбой одежде и широкополых шляпах. С ними была кудлатая собака, весело вившаяся под ногами.
- Пса тут только не хватало, - подумал я, но вовремя вспомнил, что волчье племя летунов не чует. Так что, если случайно на них не наткнется, может, пронесет.
Тем временем пришельцы церемонно сняли шляпы и вполголоса поздоровались на том языке, на котором говорили и я, и Флегенд с братом и достопочтенный инкантатор. Мужланы явно не могли определить нашу принадлежность к тому или иному сословию, поэтому на всякий случай вежливо поклонились первыми, но и без особого подобострастия.
- Лигерия! Как же, - хмыкнул Гай и хлопнул того, что стоял поближе, по плечу, - Привет, мужик! Далеко тут до Икара?
Тот изумленно посмотрел на Кобане, словно старик сморозил какую-то глупость. Зато на Тальта было просто больно смотреть - так сияла его физиономия.
- О каком икаре ты говоришь, почтенный?
- Мы в Лигерии, - вмешался принц.
- В какой еще Лигерии?! - у Гая от возмущения аж щеки пошли красными пятнами, - Эти позорящие славную Калию голодранцы имеют наглость надо мной издеваться!
- Остынь старик! Еще раз повторяю - мы в Лигерии!
- Ага, у тебя на родине что, всякий оборванец владеет благородным каллийским языком?
Тут пришла моя очередь встрять и поправить Кобане.
- Ты имеешь ввиду вивадийский?
Да-а-а…. Мы, все трое некоторое время стояли и непонимающе смотрели друг на друга. Еще более озадаченными оказались пришедшие босяки. Наконец, Тальт опомнился и задал прямой вопрос.
- Как называется та земля, на которой мы сейчас стоим?
- Лигерия, - не задумываясь, хором ответили все трое пришедших, а собака лукаво тявкнула на Кобане.
- Не понимаю, почему они тогда говорят по-каллийски? - Гай обернулся ко мне.
- А мне показалось, что я слышу вивадийскую речь.
- Перестаньте паясничать оба! - принц уже разозлился не на шутку, - Парни изъясняются на чистейшем лигерийском языке.
- Так ведь и вы все трое тоже, - один из голодранцев прижал шляпу к расхристанной груди и решился ступить в полемику, - Все вы трое говорите по-лигерийски. Мы только не знаем, что такое икар, и как говорят по-каллийски и по-вивадийски….
- Ладно, - прервал бесплодный спор Тальт, - Скажите-ка лучше молодцы, там, за крепостью, по-прежнему луга Червена Зима?
- Да, там пасутся его табуны. Только старый Червен уже несколько лет, как в могиле. Теперь это владения его сына, достопочтенного Прая.
- Надо же, как быстро летит время! Толстожопый Прай стал достопочтенным! Неужели не растранжирил отцовское наследство?
- Что Вы, господин! - троица, наконец, определилась, к какому сословию относится, по крайней мере, один из нас, и отвесила почтительный поклон. Ну, еще бы! Добродушно и запросто назвать местного хозяина толстожопым может только выходец из соответствующей среды.
- Что Вы, господин! Богатства его растут, табуны плодятся аки саранча в сухое лето. Крепость бывшая королевская, вот, теперь тоже его собственность. И нам, бедным рыбакам, от щедрот его перепадает!
Ого, какие тонкие намеки! Мол, к Вам, господин, мы со всем уважением, но и Вы извольте понять, что сюзерена своего почитаем, и хаять его не след…
Тальт хмыкнул.
- Ладно, я рад, что род Зимов процветает. К вечеру, так и быть, навестим его в крепости. То-то он обрадуется старому приятелю! А пока подождем баркас.
И принц величественным жестом дал понять, что присутствие оборванцев при причаливании несуществующего баркаса не приветствуется. Те понятливо согнулись в поясницах и быстрым шагом двинулись обратно в ту сторону, откуда пришли.
- Сейчас донесут, - принц уже не улыбался и смотрел вслед рыбакам, - Непременно донесут! Ишь, как припустили!
Троица в соломенных шляпах, отойдя на приличное расстояние, действительно перешла на трусцу. Пес по-прежнему веселым шерстяным шариком вился вокруг ног рыбаков и погавкивал.
- Эй, Флегенд, Омур, Фемин!
Из-за камней выбрались летуны.
- Я же говорил, обязательно тут есть рыбаки! - Флегенд уже предвкушал ночную вылазку за одеждой, - К утру мы с Фемином вас всех так приоденем!
- Никаких рыбаков и украденных рубах! Видите полосу холмов?
Полуангелы огляделись и кивнули. Тальт в двух словах обрисовал сложившуюся обстановку.
- Прая Зима я помню очень хорошо. С детства скотина та еще! Никаких оборванных незнакомцев, да еще назвавшихся его друзьями, на своей земле он не потерпит. Или, по крайней мере, попытается вызнать, кто такие? И первым делом заявится со стражниками сюда. Нас тут уже не будет, значит, он вернется и весь вечер станет поджидать гостей в крепости. Я ж обещал! А нам нужно почти над землей облететь крепость, скрываясь в лощинах, и оказаться с той ее стороны на лугах.
- А чего на лугах-то делать, - Омур встревоженно хмурился.
- Там сами все увидите, - объявил принц и хихикнул, - Придется вспомнить детство!
- Тогда летим! - Гай первый оседлал своего летуна, воинственно засунул кер за пояс и собрался, было, возглавить процессию. Но Тальт прикрикнул на раздухарившегося, было, старика и с Омуром занял место в авангарде. Я по природной скромности, каковая сравнима лишь со скромностью Флегенда, и вовсе не торопился. Так что мы с главным проходимцем полетели замыкающими. Надо сказать, что, если полеты высоко в небе были даже в чем-то приятными, то нестись, буквально задевая подошвами жесткий кустарник, никого удовольствия не доставляло. По распоряжению принца полуангелы точно повторяли извивы местности, и, приближаясь к очередному каменистому горбу, им приходилось снижать скорость. Что ждало нас за ним, было неизвестно, поэтому, прежде чем пересечь гребень, Тальт внимательно рассматривал все впереди. Однако полет наш оказался удачным, ни одно существо по дороге не встретилось, разумеется, я не беру в расчет всякую мелкую живность, шуршащую на земле. Наконец, была дана команда приземлиться, и мы уже на собственных животах поползли к вершине последнего пригорка.

Глава 59. Моли, попробуй подойти и волчьи лапы.
Перед нами расстилалось широкое пространство. Вдали на лугу, по колено в высокой траве паслись многочисленные лошади. Табун был настолько велик, что другой его край не просматривался. И куда ни кинь взгляд - спины лошадей да сплошной луг с сочной травой. Было даже непонятно, как такое может произрастать под неимоверно жарким солнцем?
- Ключи, - коротко ответил на мой вопрос Тальт, - Тут вся почва дырявая как решето, и из дырок родниковая вода сочится. Вот потому и буйнотравие весь год.
- Ленные владения Зимов, - продолжил он наше образование, - У них древнее право владеть ключевыми лугами, выращивать молей для королевской надобности и себе на продажу. Право, между прочим, дарованное моим пращуром.
- Как - как? Молей? - встрял Гай.
- Да, это такая разновидность лигерийских лошадей. Или, вернее, почти лошадей. Впрочем, скоро сами увидите.
- Пока я вижу просто коняшек. И довольно много, - объявил Омур, - А их, молей, едят?
Принц промолчал. Он рассматривал окрестности и задумчиво жевал травинку.
- Очень хорошо. Табунщики при деле, на небе ни облачка, - пробурчал он, - Значит, они одежду для холодного времени в той кошаре оставили.
- Ага, выходит дело, прибрахляться станем не у рыбаков, а у пастухов, - Флегенд проявил необыкновенную догадливость, - Скучно, друзья мои. Кража одежды - это, если хотите, целое искусство, сродни с воинским. Тут надо сначала разработать план самой кражи, потом его с блеском осуществить, потом - быстро и выгодно продать украденное, и лишь затем получить удовлетворение от проделанной работы. А тут - фи! Забрать одежду из пустой кошары - все равно, что ребенка обидеть. Вот, помню, в несладкие времена, я тогда помоложе был, да и отец еще жив….
Старшего из полубесов несло. Он, было, перешел к детальному описанию трудностей, поджидающих подвизавшихся на поприще попирания белья, но Тальт жестом остановил поток воровских откровений.
- Не понимаю ничего! Еще с берега не понимаю. Лигерийский, вивадийский, каллийский…. Все, кажется, перемешалось. Между прочим, насчет кошары я говорил на родном языке.
Гай тут же сделал стойку, словно легавая.
- А я думал, что по-каллийски.
- Да ладно, хватит вам! - Омур как всегда твердо стоял на грешной земле и проявлял недюжинную житейскую мудрость, - Какая разница! Лишь бы мы друг друга понимали, а не наоборот.
- Нет, это же необыкновенно интересно! - старик все не успокаивался, - Надо проверить, и еще вот что….
- Ничего проверять сейчас не будем, - оборвал его Тальт, - Недосуг. Хотя мне и самому любопытно. Скорее всего, Флегенд прав - орешки проглоченные действуют. Больше не с чего. Если это магия, то пусть она будет нам на пользу.
Я украдкой потрогал рукой белин амулет. Тот был спокоен, как высохшая ветка на дубе в тихую ночь, значит, не магия. Или не совсем магия….
И по мановению руки принца мы, пока ничего не понимая в его замыслах, пригнулись и почти на четвереньках гуськом направились к старой кошаре. Тоже мне кошара! Скорее, шалаш, даром, что полстены лишь по пояс камнем выложено, а верх и крыша - словно корзина из прутьев плетенные. В низеньком помещении было прохладно и полумрачно. Тальт уверенно ринулся в угол, приоткрыл крышку сундука, тоже плетеного, и принялся вышвыривать оттуда одежды из грубой шерсти. Собственно, это были долгополые коричневые плащи с капюшонами. Материал их был не вязан, а топтан. Нечто вроде войлока, но тоньше и мягче. Полубесы облачились, и принц их видом остался доволен - крыльев под бесформенным одеянием не было заметно, а проказливые козликовые рожки легко прятались под капюшонами. Флегенд фыркнул.
- Ну, монахи! Вылитые монахи!
С этими словами он нахлобучил клобук Фемину на самый нос. Стояла жара, и, если летунам ее придется терпеть под плащами, то остальным париться было вовсе ни к чему. Тальт быстро показал, что плащи легко скатываются в трубку и ловко обматываются вокруг пояса.
- Отлично, каждый берет по седлу и уздечке, и потихоньку двигаемся к табуну, - принц негромко распоряжался, чувствуя себя на родной земле все увереннее и увереннее, - Пастухи, похоже, с противоположной стороны табуна, но все равно особо не шумите, ни то псы услышат.
- Ха! - Омур подмигнул одновременно мне и брату, - А нас собаки не чуют!
Тальт пропустил это мимо ушей и первым направился к низкому выходу.
- Постой! - старик почесал в затылке, - А может, двое пойдут, пригонят коней, тут и оседлаем. Чего всем скопом по полям носиться. Да еще со сбруей подмышкой!
- Ни один моль, если не оседлан, с пустыми руками не подпустит. Приучены так. Только если кто седло несет.
- Надо же! А зачем их так выучивают?
- Чтобы украсть было труднее. Как надо молю роздых дать - расседлывают. Поэтому вору придется со всем барахлом таскаться, чтобы моля увести. Это и неудобно и слишком заметно. Любой вправе спросить, мол, что ты, мил человек, тут бродишь с седлом подмышкой?
В конце концов, пригибаясь к траве, мы все добрались до табуна. Моли проявили удивительную покладистость. Завидев седла в наших руках почти все ближайшие к нам животным моментально повернулись поудобнее боком, предлагая себя оседлать. Тальт быстро выбрал и указал на наиболее крепких. Седлание было осуществлено быстро и ловко. Как оказалось, этим делом в достаточной мере владел каждый из присутствующих. Небольшая заминка произошла, когда Гай распутал уздечку. Она оказалась несколько непривычного покроя. Но принц показал нам, что к чему. Удил вовсе не было, поскольку моли, вот чудеса, обладали рогами. Не как козы, ясное дело, или олени, там… Но маленькие, с палец, круто закрученные рожки у них имелись. За рожки-то и надлежало цеплять короткие вожжи. Дальше оставалось только вскочить в седло и направить скакунов туда, куда вел нас Тальт.
Моли были почти неотличимы от обычных лошадей. Той же величины и формы тела. Головы - лошажьи, причиндалы размножительные (нам всем достались животные мужеского полу) - тоже как жеребцов, хвост и грива - точь-в-точь. Даже ржание роднило молей с лошадьми. Отличие - вот только рожки, да, так сказать, ножки. Мягкий, быстрый бег этаким необычным прыгом, словно стелющимся над землей. Я еще с самого начала обратил внимание на отсутствие характерного цокота, но в высокой траве да со спины животного особо ног не разглядишь. Когда же мы покинули луг, и трава стала ниже, я с удивлением уставился на гаева жеребца. Скакун старика мягко мчался на волчьих ногах. Разумеется, ноги жеребца были куда крупнее, чем у серых разбойников, но по форме точно им соответствовали. Представьте себе гигантскую волчью лапу с когтями величиной с мой палец!
Только все эти изыски были мной отмечены, прямо скажем, не сразу. Ибо пастухи табунные у Прая Зима были неплохи. Не успели мы отъехать на небольшое расстояние, как сзади раздались гневные крики и глухой собачий брех. Пришлось пришпорить своих молей, однако, редко оборачиваясь, я видел через плечо, что расстояние между нами и преследователями отнюдь не сокращается. А как раз посередине этого расстояния, делая большие прыжки и порыкивая, нас пытались нагнать крупные мохнатые псы. Не столь привычные к скачкам, в отличие от табунщиков, мы долго продержаться, разумеется, не могли, и Омур бросил поводья. Пока его скакун несся, несдерживаемый, по равнине, бывший придворный обольститель навострил лук и ловко пересел в седле задом наперед.
- Не убивать! - прокричал Тальт, - Иначе по всей Лигерии на нас охота начнется!
Омур кивнул, мол, сам понимаю, и мгновенно выпустил несколько стрел. Все они угодили точно в мякоть бедра троим преследователям. Взвыв от боли, те поняли, что догонять нас себе дороже станется, а пропажу полудюжины молей, может, никто и не заметит. И благоразумно натянули поводья. Псы некоторое время еще бежали за нами, но в отсутствие хозяев особой ретивости уже не проявляли и, в конце концов, тоже отстали.

Глава 60. Град за холмами, окончательное решение и мы по-прежнему вместе.
- Все, теперь шагом, - когда табун скрылся за холмами, Тальт поднял руку, и мы натянули поводья, - Иначе загоним скакунов.
Флегенд сунул руку под седло и по своему обыкновению принялся перечить.
- Да они и не вспотели даже!
- Моли не потеют. А уши - видишь - повесили, значит, притомились.
Острые уши животных, чуть более длинные, чем у лошадей, действительно уже не стояли торчком как раньше, а немного обмякли и свесили кончики.
- Ничего, и нам тихого скоку как раз до заката будет. А там, в Хлоре передохнем. Постоялых дворов уйма.
- Хлора? - спросил Омур, - Что это?
- Я так понимаю, столица, принц? - Кобане прищурил глаза.
Таль молча кивнул.
Солнце потихоньку приспустилось к морю и начало тускнеть, когда кавалькада из шести всадников остановилась на вершине пологого холма, поросшего худосочным вереском. Тут уж никаких ключей не наблюдалось, и земля была суха как корка в торбе калики перехожего. Тонкие кустики вереска с нежным хрупом переламывались под лапами скакунов. Принц сидел в седле и хмурился, положив руки на луку седла. Он смотрел вдаль, туда, где под холмами раскинулась Хлора. Его город. Город, в котором он должен был взойти на трон. Город, где его так подло кинули. Город, из которого он непонятным образом перенесся в Вивад, прямо в общину городских попрошаек. Город, куда мы все так долго и трудно добирались.
Также молча Тальт спешился.
- Пришла пора поговорить.
Мы, все как один, удивленно подняли брови. Что могло быть более серьезным, нежели проникнуть в город и расположиться, наконец, на ночлег. Правда, пока я не совсем представлял себе, где это можно было бы сделать. Денег-то было ни монетки, а за красивые глазки ни один корчмарь такой милости не окажет. Уж это-то точно! Однако принца, как оказалось, занимали совсем другие соображения.
- Мы прибыли в Лигерию, теперь в этом нет никаких сомнений. Если вид сторожевой крепости меня немного смущал, то сейчас, с холма я вижу ту же Хлору, какой она была и раньше.
- Ну, прибыли, и прибыли, - Омур тоже слез с седла и усердно разминал ноги, - Очень даже хорошо. Завтра с утра позавтракаем и с новыми силами займемся водворением тебя на престол.
- И я почти об этом. Но в нашем договоре, еще там, в Виваде, не упоминалось о вашем участии в этом деле, - Тальт повел рукой, указывая на всех, кроме меня, - Вашей задачей было доставить нас с Сильвой сюда. И получить обещанное вознаграждение.
- С каких, интересно, шишей? - хихикнул Флегенд.
- Шишей, как ты выражаешься, сейчас, действительно у меня нет. Но есть у меня в городе друзья, которые, надеюсь, и денег ссудят и вас на время укроют. Переждете, и, как только свершится мною задуманное, вознаграждение найдет вас. Полагаю, я не давал оснований сомневаться в собственных обещаниях?
Тальт с некоторой надменностью обвел взором летунов и старика. Гай помалкивал, Омур шмыгал носом, пялился в землю и рисовал пяткой узоры на пыли. И только Флегенд был ничуть не смущен ни тем обстоятельством, что стоит перед будущим (возможно) правителем Лигерии, ни тем, что вожделенная мзда запаздывает. И, похоже, запаздывает основательно.
- Разумеется, принц, - заявил он, - Конечно, мы отсидимся как кролики и подождем, пока денежки приплывут нам прямо в руки. Вот так вот будем сидеть и мирно ждать. Особенно старик. Верно, Гай?
Лигериец почувствовал в словах старшего полубеса явную издевку.
- Но я не могу….
- Вот то-то, что не можешь! Мы тут на досуге посовещались и решили, что обратная дорога долга и трудна будет, особенно с теми неимоверными богатствами, каковыми ты нас собираешься осыпать. Неровен час, по дороге разбойники какие нападут, да все поотнимают. Так что мы пока остаемся тут и поступаем на службу.
- Какую еще службу? - я пока не мог ухватить нить перепалки.
- Как это какую?, - Флегенд хитро подмигнул, - Ты, Сильва будешь во дворце супостатов по темным углам на железо нанизывать, Омур - девок Ихнему Высочеству поставлять для утех плотских, я - на казначействе, а премудрый Кобане - летописцем.
- Я не шучу! - Тальт начинал сердиться. Ему явно не терпелось заявиться в город, но прежде было необходимо утрясти наши взаимоотношения.
- Я тоже не шучу! Для начала объясни, сиятельный принц, что ты собираешься жрать нынче вечером? Или рассчитываешь на своих поклонников, которые, еще не известно, являются ли таковыми? И ты уверен, что никто из них не проговорится или не донесет, вследствие чего местная стража не устроит за тобой охоты?
Претендент на царствование в Лигерии все понял и улыбнулся.
- Нет, вы посмотрите, он еще лыбится, - полубеса уже несло, - С чьей помощью ты собрался влезать на трон? Только с помощью сильвиного ножа? А я, например, не сомневаюсь, что дорога эта пройдет по головам, будет скользкой от крови и даже самого Сильвы будет мало! Полагаю, как только ты там воссядешь, сразу найдется не один желающий подпилить ножку. Взгромоздить-то тебя на высокое кресло будет куда легче, чем удержать на нем. Ох, принц, покатишься тогда вверх тормашками. А кто, кроме нас пятерых, за смутьянами проследит да ножки твоей золотой табуретки в целости сохранит? В общем, мы поступаем к тебе на службу! Я все правильно сказал?
Флегенд обернулся к остальным и в награду за красноречие получил общий одобрительный кивок. К концу пылкого выступления бравого полуангела Тальт едва не расплакался и крепко пожал всем руки.
- Тогда спускаемся в Хлору, друзья!
- Только поменяемся рубахами, принц, - Гай не дал лигерийцу прыгнуть в седло, - у моей рукава поцелее.
Тальт непонимающе посмотрел на мудрого старика. Тот в ответ ткнул пальцем в знаменитую татуировку, хорошо заметную через прореху. Как только обмен состоялся, Кобане не удержался и хихикнул.
- Одежда с плеча Его Высочества! Мать честная, да мыслил ли я раньше удостоиться такой чести?

Глава 61. Отличный обзор, куча предложений и запах пороха.
- Внимание! Объекты сближаются! - на мониторе сегодня дежурил Гоп в компании с вечным енотом, - Скоро выйдут на прямую видимость!
Все, кто оказался в операционном зале, немедленно сгрудились у экрана. Гоп постучал по клавишам и расширил апертуру.
- Ничего себе, вот это обзор! - Роб восхищено ахнул возле гопова уха.
- А как же! Я что тут, просто так сижу? - Гопа немного раздувало от гордости, - Вот, смотри, сейчас трансляторов семь штук на площади менее десятка квадратных километров. И при этом шесть из них - в непосредственной близости друг от друга. Ты представляешь, что можно сделать, если андрееву штучку взять в качестве опорной.
Роб одобрительно хмыкнул.
- Горизонтальная связь есть? - Кирилл удовлетворенно выпустил струю дыма в потолок. А чему ему было не удовлетворяться? Команда совершенствуется день ото дня. Вон, какую штуку придумали - повязали данные всех трансляторов, да еще заставили их обмениваться информацией!
- Нету, Кирилл Васильевич, - Роб был неисправим, - Но вот-вот замкнется на седьмом.
- Горизонталка пока в шести, причем, связь очень устойчивая. Программа-лингвист только у пернатых и у алкоголика установлена, а старые трансляторы первого и второго объектов ее подхватили на ура.
И Гоп почесал за ухом Пифагора, словно тому принадлежала вся слава за проделанную работу. Обычно за ухом енота чесали перед окончанием рабочего дня, поэтому прожорливый зверек протянул лапу и лихо выключил монитор.
Когда закончился переполох, Пифагора изгнали со стола, а монитор был снова включен, присутствующие в один голос тут же взвыли от радости. Индикатор недвусмысленно дал понять, что трансляторы обнаружили своего седьмого собрата, и цепь замкнулась. Качество изображения резко скакнуло вверх, обзор увеличился еще больше, и вообще за событиями стало возможно наблюдать как за футбольным матчем по телевизору. В цвете и со стереозвуком, переключая каналы и попивая при этом пивко. Разительная перемена случилась как раз в тот момент, когда Генеральный директор Проекта в сопровождении Смерти На Сносях и Инженю вошла в зал.
- Блестяще! Поздравляю Ваших сотрудников, Кирилл! - на сей раз Йоко совершенно искренне не скаредничала, - Прошу в ближайшие же дни представить список наиболее отличившихся.
- Все свободны, по домам, девочки, - Кирилл смекнул, что посещение его Отдела столь представительной делегацией случилось неспроста.
Пока молодежь собирала манатки, начальство расселось вокруг кириллова стола.
- Связь, вижу, отличная, - начала мисс Маэда, - Но, насколько я понимаю, все еще односторонняя?
- А погода на мембране опять портится, - вставил Смерть На Сносях. И этот был в своем репертуаре!
- Ерунда, Герман, ерунда. В группе объектов пять мощнейших трансляторов последней модели, - медик выглядел спокойно, - Мембрана уже не помешает.
Кирилл снова закурил.
- Тут мои девочки такой перекрестный опрос ?орешкам? учинили, теперь ни за что не потеряются, пусть оболочка хоть до черноты помутнеет.
- А меня продолжает волновать отсутствие возможности вмешиваться в события. Выдергивание - не в счет. Это на крайний случай, и будет рассматриваться как провал миссии.
- Ида, Роб, задержитесь. Остальные - брысь по домам! - Кирилл оглядел зал и бестактно добавил, - Гоп, к тебе это тоже относится. Забирай своего обжору и, если хочешь, жди Иду на стоянке.
Гоп с Пифагором подмышкой исчез за дверью, а Робин обиженно засопел. Однако, как выяснилось, сладкой парочке на стоянке мало что светило. Совещание затянулось. Обсуждалась возможность влияния на события там, за стеклом монитора. Они, события эти, похоже, приближались к кульминации. Терять собственные объекты Проект не имел права, подвергать опасности объекты туземного происхождения тоже не хотелось, и уж тем более не хотелось прерывать миссию императивным манером. Предложения сыпались как из рога изобилия, но все они в пух и прах разбивались то одним, то другим оппонентом.
- Может, отправить им на помощь еще людей? - Смерть На Сносях с самого начала предложил наиболее очевидный ход.
- Нет, это уже больше смахивает на экспансию инопланетян и нарушит чистоту эксперимента, - Йоко покачала головой, - Андрей на это никогда бы не пошел.
- А через лингво-канал?
- Нет, Ида, - Инженю вздохнул, - Тут тоже промашка. Лингво-чипы чрезмерно специфичны, и никаких прочих функций, к сожалению, выполнять не могут.
- Так может, доставить им туда новые, которые могут?
- Таких пока нет. Да и потом, кого туда забрасывать? И как заставить объекты их глотать? Тут им уже до сумасшествия будет недалеко.
Ко второму часу ночи Кирилл понял, что обсуждение зашло в тупик, и, как только Роб пискнул что-то про голограммы, на что Йоко нахмурилась и недовольно покрутила приплюснутым носом, решил переходить к силовым методам.
- Так, Ида, если Гоп все еще околачивается на автостоянке, то сегодняшняя дискотека у вас будет последней.
- Нас что, увольняют? - чернокожая красавица тут же истолковала все превратно и уперла руки в боки, - Обоих или кого-то одного? Можно поинтересоваться, за что?
- Сядь и не шелести юбкой, твоя идея с птероантропом была в свое время блестящей. С завтрашнего дня ты не занимаешься ничем, кроме придумывания альтернативного варианта. Старый не проходит: пересылать голограммы на такое расстояние никаких генераторов не хватит.
При этих словах Йоко сначала нахмурилась, а потом улыбнулась. Начальник Отдела Пересадок продолжал.
- Значит так, с Гопом по ночам на танцульках не скакать, Робину глазки не строить, Пифагора в туалет в рабочее время не носить. На то других уйма. Сидеть и думать. Лучше и по ночам.
Заметив жест руководителя Проекта, Кирилл махнул рукой, мол, не перебивайте, мисс Маэда.
- Помню, помню. Премиальные соответственно. Робу присутствовать все время рядом и мгновенно реализовывать самые неожиданные ходы. Можешь пользоваться всем, дружище, чем хочешь, хоть джойстиком. Но чтобы от идиной идеи до твоего воплощения проходило не более суток. Оба с завтрашнего дня имеют право за любыми данными обращаться ко всем руководителям отделов, минуя меня.
- Гоп нам понадобится, - неожиданно для всех буркнул шотландец, - Лучше него никто связь с объектами не обеспечит.
- Вот и научишься делать это еще лучше. Гоп завтра переходит в зашоренный режим - никаких контактов по работе, - Кирилл распоряжался четко и точно, словно старый морской волк на вверенном ему корабле, - Его задача - полноценный ситуационный анализ всего происходящего там. Причем, точный и в режиме реального времени. Прохлаждаться некогда. Будет пока заменять Андрея.
- А почему нужно ставить мальчика в столь жесткий режим? - выразил недоумение Инженю.
- А именно потому, что мальчик. Парень чрезмерно талантлив, и, зная задачи окружающих, начнет параллельно своей решать и чужие. Распылять его я не намерен, да и время давит. А помимо таланта еще нужен опыт Андрея. Чего пока у Гопа нету.
Кирилл нарочито свирепо уставился на молодежь.
- И попробуйте мне оба проболтаться! Ладно, пора расходиться.
Операционный зал опустел. Кирилл остался в нем один, добровольно взвалив на себя дежурство у кнопки немедленного возврата. Закурил, подошел к необъятному окну. Там, за стеклом шел противный токийский дождь. На автостоянке одиноко маячила фигурка Гопа. Зонтик помогал слабо, и очкарик самоотверженно мок, спрятав енота под куртку.
- Чорт, - выругался про себя Кирилл, - А ведь события и вправду начинают попахивать порохом.

Глава 62. Калям, умные ослы и полет вверх тормашками.
Базар стал для меня теперь родным местом, ибо, не проходило дня, чтобы я не наведался туда по нескольку раз в расчете встретить шестерку заговорщиков. Было совершенно ясно, что они там непременно появятся. Без средств в большом городе шагу не ступишь, а денег-то у них нет ни копейки. Самым же простым способом их раздобывания была банальная кража, на которую старший полуангел, несомненно, горазд. А значит, судя по нахальной роже, которой я хоть и на мониторе, но налюбовался вдоволь, претворит сие преступление в жизнь, обязательно. Лучшего же места, чтоб срезать кошельки, кроме базара не найти. И хотя рынок так и притягивал, проводить тут все свое время я не решался. Человек при деньгах, и немалых, но ничего не покупающий и ничего не продающий, в этом месте вызывал, по меньшей мере, нездоровый интерес. Поэтому помимо торжища приходилось шляться по Хлоре, делая вид, что интересуешься всем на свете, и даже демонстративно вести нечто вроде путевых заметок. Я потратился на приличный пергамент и пишущий инструмент. В Лигерии с этой целью пользовались калямами из тростника или гусиных перьев. Ну, совсем, как у нас на древнем Востоке. Ужасно, скажу Вам, неудобный прибор: капает с него вечно, а чернильницу приходится на поясе носить. Хорошо еще, что, прочно впитываясь в пергамент, местные чернила из сока каких-то несъедобных ягод легко отстирывались от одежды. Неграмотный Гюль смотрел на меня как на чудо света. Способные накарябать лишь собственное имя - и те встречались на его жизненном пути крайне редко. А уж чтоб и писать пространно и снабжать записи рисунками - такого он не видывал никогда! Через день, правда, этот хитрый чорт начал подкатывать ко мне с нижайшими просьбами обучить письменности и его. В случае достижения такого успеха положение оборванца в обществе мгновенно повысилось бы сразу на несколько ступеней. Но тут я был вынужден отказать. И не из вредности вовсе. Говорить и понимать по-лигерийски мне помогал транслятор, но на эпистолярный жанр возможности прибора не распространялись, так что писать приходилось по-русски. Впрочем, детальное ознакомление со стольным градом было отнюдь не вредным. Так или иначе, но через несколько дней я уже хорошо в нем ориентировался. Очень помогали и пояснения Гюля и собственные схемы, на которые я не жалел времени, понимая, что в скором будущем такие знания могут оказаться бесценными. Бурные события надвигались вместе с нашей бравой командой, а куда заведет в конце концов кривая - было заранее неизвестно. И в недалеком будущем вполне может встать извечный вопрос ?куды бечь??.
Кстати, местами было небезынтересно, если не рассматривать все лишь с позиции поиска путей отступления. Чего только не встречалось! И глинобитные кварталы бедноты, где от жары спрятаться совершенно невозможно, и районы проживания тех, кто позажиточнее – ну, тут уж – мама дорогая! Дворец на дворце сидит и дворцом же помогает. Тесно застроена Хлора, без проспектов, все больше улочки узкие, кругляшом добротно мощеные. Ходил я везде совершенно беспрепятственно, разве только в чужие дворы да двери не лез. Стража, они тут по пять ходят, и внимания не обращала. А чего, как сказал мой постоянный спутник, одеяние справное, чистое, взор хозяйский… Да и первые базарные впечатления мои оказались очень точными – тут не столько на одежду смотрят, сколько на оружие. Оборванцам лезвия не положены, более того, если поймают хама с ножом – может головой поплатиться. При мне в богатых кварталах Гюля сколь раз останавливали да обыскивали. Надоело мне его за слугу своего выдавать, пришлось немного раскошелиться, приодел я его поприличнее. С мужичонкой от радости едва удар не приключился. Ну, а знающий народ, те же стражники, например, аж издалека в моем клинке благородство замечали. Иной раз и кланялись.
Кой-какие сходства в этом обширном граде можно было найти и со старым Самаркандом, и туретчиной отдавало, особенно в бедных кварталах, обустроенных на манер термитника, но и отличий пруд пруди. Чисто было кругом, улицы метенные, никакой вони, хотя, на местном солнцепеке любые очистки и, извиняюсь, какашки уже через час непременно дадут о себе знать. А ведь без них никак прожить не удастся. Видать, прав Говнид-оружейник, в большом почете тут гильдия ассенизаторов. Зато пьяниц видимо-невидимо. Вот уж вовсе не Восток! Правда, тихие все пьяницы попадались. Лежит себе поперек дороги на теплых камешках, руки-ноги раскинул, дрыхнет, портит пекло сивушным смрадом из пасти, и никто никакого внимания не обращает. Не обращают внимания, потому как кошелек уже срезан – вон, только ремешки болтаются. С этим делом, как говорит Гюль, полный порядок – не положено кошельку на дороге валяться, а то, что к нему хозяин пристегнут – это несущественная деталь. Так и лежат пропойцы, пока не проспятся. Народ вокруг обходит, не глядючи, даже ослы переступать приучены. Животные тут, те, что к вьючным могут быть отнесены, тоже не без особенностей. Не копытные они, а, если можно так выразиться, псоногие, хотя издали ишак ишаком кажется, а конь – конем. Я их специально подолгу рассматривал, надеюсь, Гоп снимков понаделал достаточно, чтобы ксенобионикам работки подкинуть. Рассказал, было, Гюлю, что у наших коней копыта присутствуют, опешил бедняга. А как узнал, что их еще и ковать надо, совсем глаза на лоб полезли.
- Неужто, - говорит, - Еще и железо к ногам приделываете? Это ж сколько его надо, чтобы хотя бы один табун Прая Зима подковать? Не напасешься!
Если просто мотаться по городу и заниматься картографией пополам с праздным глазением по сторонам, то через пару дней сбрендишь. Поэтому помимо ?путевых заметок? я тщательно перемалывал в мозгах одну маленькую, но не дающую мне покоя проблему. Не столь важную с точки зрения сиюминутной практики, сколь интересную теоретически. В том числе и на поляне моей профессии - социологического моделирования. Вызывало некоторое недоумение совершенно несинхронное течение времени у нас там, дома и здесь. Как было сказано, участники Проекта всего за несколько месяцев умудрились проследить почти всю сознательную жизнь обоих Объектов, проведенную в объятиях ареала. Но как только голубчики отправились отвоевывать трон, течение времени стало полностью совпадать и там и там. Расхаживая по мощеным улицам, я ломал голову на этим феноменом и прикидывал, что может произойти, если столкнуться с ним, находясь с этой стороны мембраны. Состаришься раньше времени или, наоборот, превратишься в бессмертного? Между прочим, и то и другое принесло бы массу неудобств. Надо будет, кстати, прокрутить всю эту белиберду на компьютере, когда вернусь. Или подсунуть идею Кириллу - он обожает такие зубодробительные задачки.
И вот, свершилась встреча! То утро я по обыкновению начал с обхода рынка. Солнце еще только немного приподнялось, отбрасывая мою тень, которой буквально через несколько часов суждено было превратиться в почти ничто. Я с неудовольствием посмотрел на светило… До сих пор никак не могу привыкнуть, к тому, что огненный шар скачет по небу справа налево. Некстати вспомнилась хохма, которую мне рассказал отцов приятель, всю жизнь занимавшийся конструированием боевых самолетов. Было это давным-давно, папин друг еще только закончил учебное учреждение и пришел пахать в конструкторское бюро. В тот год случилось немыслимое – какая-то вновь возникшая держава, вроде Берега Слоновьих Яиц, решила обзавестись военно-воздушным флотом. И, расплатившись алмазами на жуткую сумму, приобрела несколько десятков наших истребителей. Разумеется, данное обстоятельство было как нельзя более кстати, и самолеты были отгружены в этот самый Берег Носорожьей Задницы в рекордно короткий срок. После проведения инструктажа и удачных пробных полетов в столице Республики Только Что Отвалившихся Хвостов был предпринят грандиозный праздник. Все как положено, народные гуляния, пламенные патриотические речи по местному радио и повальное питие пальмовой браги с непременным мордобоем по пьяной лавочке. Как оказалось, по части последнего негритосы выглядели просто нашими родными братьями. Гвоздем программы был полет самого Президента над городом. Чтобы исключить неожиданности, ему велено было ни в коем случае не прикасаться к органам управления, и по команде с земли включили автопилот. К великому ужасу всех присутствующих произведение тогда еще советского самолетостроения тут же лихо перевернулось и продолжило полет лапками кверху. Курс истребитель держал исправно, но принимать более приличную позу отказывался напрочь. Хорошо еще, что машина была двухместной, и вместе с главой государства в небо взвился наш инструктор. Оправившись от изумления, он отобрал штурвал у расшалившегося автопилота, посадил самолет и сделал вид, что так и было задумано. Еще неделю в жарком африканском небе продолжались неистовые эксперименты. В результате было установлено, что автопилот был сконструирован без учета возможности полетов по ту сторону экватора, через что навигационная система и дала такой забавный сбой. Наивные как дети чернокожие ничего толком не поняли, и поэтому международного скандала удалось избежать. Тем более что ровно через полгода в стране произошел очередной переворот, и новый Президент сделал основной упор на бронетанковые войска. На этот раз всучить им нашу продукцию уже не удалось, опередили французы. Впрочем, и лягушатников с ихними танками поперла очередная группа заговорщиков, пришедшая к власти с помощью копий и камлания местного шамана.
Я с неудовольствием посмотрел на светило.… Потом перевел взор на торговые ряды и замер. Прямо передо мной красовались все шестеро молодцев. Больше всего меня изумило то, что, покупая нехитрые продукты, они невозмутимо расплачивались серебром. Причем с таким видом, будто его в карманах было много. Я понял, что пернатых жулик успел сделать свое черное дело рано поутру. Ну что ж, пора было знакомится. И я, уже осведомленный о том, что здесь такое считается верхом неприличия, демонстративно принялся оглядывать каждого из великолепной шестерки с головы до ног. Как и следовало ожидать, первым на это обратил внимание местный житель, то есть верзила, значащийся у нас в Проекте как Объект №2.

Глава 63. Продажное клеймо, нахал с хорошим мечом и сакаретта.
Тальт толкнул меня под руку, и я чуть не выронил грушу, которую с большим аппетитом уплетал. Удовольствие было особенным в том числе и потому, что фрукт был не украден, а именно куплен. Молей-то мы продали, хоть и сильно при этом продешевили.
В двойные городские ворота удалось въехать как раз в тот момент, когда светило нырнуло за горизонт. По этой причине за внутренние створки стража нас уже не пустила, и пришлось заночевать в междустенке. Тальт пояснил, что это древняя традиция, возникшая в те времена, когда на город то и дело налетали орды пустынников, ныне уже вымерших. А правило такое осталось и соблюдалось неукоснительно, словно от этого зависело благополучие столицы. Ну, традиция – так традиция. Мы с удовольствием расположились у одного из очагов, расставленных на расстоянии нескольких шагов вдоль всего кольца внешней стены. Всезнающий Гай тут же поведал, что назначение этих очагов сугубо военное. То есть, на них при осаде устанавливали чаны со смолой, которую нагревали до кипения, а потом сверху выливали на головы штурмующих Хлору супостатов.
- Ага, - подтвердил Тальт, - Только последняя осада случилась так давно, что о ее дате идет спор даже в древнейших летописях. А как надо выливать смолу – черпаками или весь чан разом - не помнит уже никто. Пока же на этих очагах разрешается готовить ужин тем, кто не успел пройти в город до заката. Видите, даже дрова продают.
Купить дров нам было не на что, жратвы с собой тоже не было никакой, благо хоть моли казались сытыми. Мы уже совсем решили укладываться спать, чтобы с восходом проникнуть в Хлору и предоставить возможность Флегенду и иже с ним ?заработать? несколько монет. Пернатые проходимцы потирали в предвкушении руки. Флегенд, блестя бесоватыми глазенками, распределял роли между собой, братом и немым. Судя по серьезным минам, с которыми они выслушивали наставления старшего полуангела, было понятно, что идет летучая банда на такое не в первый раз, и что каждый свое дело знает туго. То, что действовать предстояло в незнакомой обстановке, их нисколько не смущало.
Рядом с нами расположилась семья, состоящая из коренастого широкоплечего хозяина, его жены – толстушки-хохотушки и двух, еще безусых, мальчишек-близнецов. Они привезли на продажу результаты своего труда в виде повозки с огромными тыквами, запряженной ослом, таким же собаконогим, как и наши скакуны. Глава семьи внимательно посмотрел на соседей и сделал знак жене, чтобы пригласила нас к огоньку. Отказываться мы не стали, в результате чего совершенно даром получили по порции томленой тыквы, а Гай – сверх того – чудесную возможность расширить собственные познания. Чем он немедленно и воспользовался, одновременно чавкая тыквой и задавая всевозможные вопросы ошалевшему от такого напора мужику. Благородный Лигериец не стал препятствовать изнасилованию, и старик в эту ночь накуражился всласть. Тальт лишь поинтересовался именами наших благодетелей. Понятно, если все пройдет удачно, благосостояние этой семьи будет обеспечено навсегда.
Проснулся я от яростного веселого торга. Выяснилось, что проявлять доблесть на ниве срезания кошельков полубесам нынче нужды нету. Как только мужик с вожделением посмотрел на холеных справных молей, Тальт, не долго думая, учинил торговлю. Флегенд затосковал, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку. Впрочем, лишь речь зашла о деньгах, он тут же неистово ринулся в торг как в сечу. В тот момент, когда торгующиеся стороны, наконец, сошлись в цене, до сих пор молчавшие близнецы хором объявили цифру вдвое меньшую. В ответ на наши оторопевшие физиономии, они обратили внимание отца на то обстоятельство, что крупы скакунов не имели продажного тавра. В Лигерии это означало, что, либо мы – владельцы животных, либо мы их просто-напросто сперли. Утверждать первое у нас не нашлось нахальства, а против второго положения покупатель сам не имел ничего против, но совершенно справедливо начал настаивать на правоте собственных чад. В смысле цены. Тальт махнул рукой, и моли перешли в собственность тыквовода. С хитрой рожей он прямо у нас на глазах извлек из котомки продажное клеймо, совершенно очевидно, где-то украденное, накалил его на огне очага и произвел процедуру клеймления. Моли на удивление стойко перенесли испытание огнем.
Итак, Тальт толкнул меня под руку, и я чуть не выронил грушу, которую с большим аппетитом уплетал.
- Чего?
- Глянь осторожно через плечо. Не нравится мне, что этот молодец нас так пристально рассматривает.
Я подождал немного и лениво обернулся. Прямо перед нами стоял относительно молодой мужчина в справной одежде незнакомого кроя. Голова его была повязана от солнцепека платком узлом назад, а на боку красовался великолепный меч. То есть, на вид клинок был невзрачен, но меня не проведешь! Хорошее лезвие – всегда хорошее лезвие. Мужчина, подбоченившись, насмешливо и совершенно бесцеремонно рассматривал нашу компанию.
Я сделал отсутствующее лицо и снова повернулся к Лигерийцу.
- Ну и что, смотрит и смотрит.
- У нас тут это считается неприличным.
- А он, может, не местный.
- Не местных тут пруд пруди, почитай, полбазара. Но никто так бесстыдно не зыркает. Мне это не нравится.
Тальт был уже весь в выполнении своей задачи, везде ему мнились соглядатаи и наблюдатели, так и норовившие схватить нас за крамольные намерения. Я снова пожал плечами.
- Если надо, давай, наколю его на меч – и всех делов.
- Подожди, посмотрим, что у него на уме.
Тем временем, гам на рынке вдруг усилился. Оторвавшись от завтрака, мы посмотрели в ту сторону, откуда доносился шум, и увидели скрипучую телегу на огромных, выше моего роста, деревянных колесах. Телегу тащили могучие моли, раза в полтора крупнее наших, только что проданных. Телега поскрипывала, а от тяжелой мягкой поступи животных мощеная камнем площадь немного подрагивала. Наконец, повозка остановилась посреди торжища. Народ расступился, образуя вокруг нее пустое пространство. Я еще заметил, что люди, одетые побогаче, постарались утонуть в толпе. Гам рынка внезапно смолк, и в наступившей тишине слышно было даже жужжание ос над прилавками с сушеными фруктами и сладостями.
На телеге, расставив ноги, стоял огромный детина с растрепанной бородой, косматой шевелюрой и внушительным синяком под глазом. Рубище на нем было, мягко выражаясь, не первой свежести, сильно попахивало, перешибая даже ароматы базара, и представляло собой такую рвань, что не шла ни в какое сравнение даже с тем, в чем ко мне явился Тальт в приснопамятный день в Виваде. Молодец с подбитым глазом возвышался на телеге со скованными за спиной руками и медленно поворачивался, сверля толпу очень нехорошим взором. В конце концов, несколько раз повернувшись вокруг себя, он бородой указал на того нахала, который недавно пялился на нас. Тот тоже стоял в первых рядах и тоже, как видно, ничего не понимал.
- Сакаретта, - услышал я голос Лигерийца.
- Что такое сакаретта? – Гай тут же заблестел глазами и приготовился поглотить новую порцию познаний.
- А, - махнул рукой Тальт, - Сейчас сами увидите. Слава Богам, на этот раз пронесло….
Тем временем стражники, плотным кольцом окружавшие телегу, стащили с нее оборванца, а его место занял мужчина с непокрытой лысой головой и со свитком в руках. Судя по луженой глотке, я предположил, что это был местный глашатай. Так оно и оказалось. Горлач хорошо поставленным голосом сообщил присутствующим, что в ознаменование Праздника Грядущих Дождей отправляется не менее святой обычай жертвоприношения Богам, а именно - сакаретты. Это означало, что приговоренный к смертной казни преступник, тут лысый указал пальцем на низвергнутого с телеги, вызывает на Суд Богов приглянувшегося ему Благородного. Продолжил глашатай подробным перечислением злодеяний, совершенными детиной, как оказалось, в рекордно короткий срок. Столь обильно набедокурить за такое короткое время не успели бы даже наши полубесы, возьмись они за это все скопом. Что касается подробностей, то даже у пернатых отвисли челюсти. Закончив поименование преступлений, говоривший посвятил окружающих в подробности обычая.
Приговор преступнику в Лигерии по традиции выносился судьями, но дабы подтвердить такое решение волею Богов, осужденному предлагалось совершить сакаретту. То есть, вызвать на поединок любого меченосца, оказавшегося поблизости. Причем бой надлежало вести не до смертоубийства, а до того момента, пока один из противников не сможет эффективно сопротивляться, что определялось присутствующей при сакаретте стражей. Если побежденным оказывался тот несчастный, на кого указал лиходей, то казнили его. Если наоборот, преступника ждала куда более мучительная смерть, нежели предполагалась изначально. Кстати, если подвергнутый сакаретте не считал себя в силах сражаться, он имел право на выбор вида казни.
- Хороши же у вас и Боги и обычаи! - сквозь зубы прошипел Омур.
Тальт пожал плечами.
- Боги как Боги. И как любые другие, они любят жертвы в свою честь. Ничего странного.
- Злые Боги, - не утерпел я.
- Да ничего они не злые! Преступника все равно необходимо наказать, коль того заслужил. Заодно и жертвоприношение. Но Боги справедливы. Если людской суд по их мнению, неправ, его поправят….
Парень с повязанной платком головой, сразу видно, от неожиданности оторопел и пытался, было, что-то возразить. Но глашатай спустился к нему и в энергичных выражениях объяснил, что ждет отказавшегося исполнить волю Богов. Отступать бедолаге было некуда.
Стражники спинами оттеснили толпу, и вокруг телеги образовался круг на несколько хороших прыжков от края до края. Глашатай отвел молей с телегой в сторону, и в центре остались только парень с повязкой на голове и детина, который уже был вооружен большим двуручным мечом. Преступник на удивление легко удерживал тяжеленное лезвие перед собой на почти вытянутых руках.
- Тяжко придется этому, со шпилькой, - Флегенд кивнул на парня тонким мечом.
- Посмотрим, по-моему, он не промах, - Тальт во все глаза смотрел стражнику через плечо, - И, потом, по закону каждый волен выбрать себе любое оружие.
- Я бы выбрал лук, - Омур, как всегда проявлял практичность.
- Лук нельзя. Перестреляешь сдуру половину зрителей. И метательные ножи тоже нельзя. По закону при сакаретте выпустить из рук оружие считается поражением.
Я заметил, что низенький Гай так и подскакивает. За широкими и рослыми стражниками ему почти ничего не было видно. Мы с Фемином сомкнули плечи и посадили старика. Тот немедленно вцепился нам в макушки.
А тем временем по команде глашатая бойцы начали сходиться. Длинный, почти в рост человека, меч нечесаного супостата все время глядел молодому под грудину, в желудок. Кончик тяжелого клинка не дрожал, что свидетельствовало о недюжинной силе и умении обращаться с таким оружием. Как опытный пользователь грозного, но неповоротливого оружия, он все время целил в то место, которое всегда движется с самым меньшим размахом, как ни прыгай. Манера же вести бой у парня в повязке меня очень заинтересовала. Он равноценно расставил ноги, присогнул колени и повернулся к противнику боком, сужая площадь поражения. Тонкий меч не плясал в его полусогнутой руке, а выглядел как напряженное жало осы, готовое воткнуться в жертву. Один раз и наверняка. Несколько мгновений бойцы стояли друг перед другом, предоставляя сопернику начать первым и первым же совершить роковую ошибку. И вдруг тот, что фехтовал тонким мечом, двинулся вперед и вбок. Это было великолепно! Парень не сделал ни единого шага, он словно плыл по мостовой, двигая лишь ступнями. Его руки, голова, торс и колени казались неподвижными как у изваяния. Создавалось впечатление, что он и есть статуя, которую кто-то невидимый плавно передвигал с места на место. Он не атаковал, это была лишь проверка, насколько проворен длинный меч в руках его могучего соперника. Так парень и двигался этаким удивительным манером то в одну, в другую сторону, все сопровождаемый острым концом тяжелого меча.
В толпе послышались возгласы неудовольствия. Понятно, зрители уже считали преступника победителем и не понимали, чего он медлит? Хороший взмах, и из этого хлыща с его шилом получатся две удивительно похожие друг на друга половинки. Тальт явно был согласен с мнением большинства, повернулся ко мне и пожал плечами. Однако я не разделял столь очевидной точки зрения. Натура опытного фехтовальщика мгновенно заставила меня оценить незавидное положение гиганта. Еще покойный Хой учил меня хоть краем глаза, но внимательно следить за ногами противника. Предусмотреть, в каком направлении двинется в следующий момент соперник почти невозможно, но, зная, на какую из ног он опирается, всегда можно точно сказать, куда он НЕ двинется ни за что! Ясно, что такой возможности боец с тяжелым мечом сейчас был полностью лишен. И уж поверьте, в такой ситуации у него было право лишь на один удар. В случае промаха его противник легко атаковал в ответ и наносил быстрый, смертельно опасный удар. Лиходей не мог этого не понимать и не торопился. Приходилось и нам лишь ждать и наблюдать, что утомительнее – перемещаться на одних ступнях или удерживать тяжкое железо. Тем временем молодой все убыстрял движение вокруг своего противника, превосходящего по всем статьям – и ростом, и весом, и свирепостью, и длиной меча. Проворство сделало, таки, свое дело – конец двуручного меча уже не успевал за передвижениями верткого бойца. И осужденный преступник перехватил свое оружие, он откинул клинок на плечо и приготовился совершить рубящий удар, как только юркий соперник окажется в зоне уверенной досягаемости. Однако тот все время буквально парил слева, и чтобы его достать, требовалось слишком много времени. Наконец, детина не выдержал и рубанул так, что куда там чье-то туловище! Попади под меч дерево в два обхвата – снес бы напрочь. Но лезвие разрезало воздух впустую. Явно ожидавший атаки молодой человек совершил чудовищный прыжок, такой высокий, что его ступни оказались аж на уровне глаз противника. В следующее мгновение парень уже снова оказался на мостовой и точным колющим выпадом закончил поединок. На тонкий меч оказались нанизаны обе руки и левая грудная мышца гиганта. Огромный меч с грохотом грянулся на брусчатку, глашатай поднял руку и остановил бой. Победитель выдернул меч, на камни хлынула кровь, скрюченного от боли побежденного стражники опять заковали в железо и бесцеремонно бросили на телегу. Он уже никого больше не интересовал. Боги отвернулись от него, признав виновным.

Глава 64. Милость богов, тихая пирушка и связанные за спиной руки.
Ничего себе! Хорошо же мои приключения начинаются! Не успел, как говорится, обжиться, а уже окаянствую. Местные боги оказались ко мне благосклонны и подсунули на первый раз соперника хоть и грозного, но вполне преоборимого. До хорошей-то крови мне пока фехтовать не приходилось. Разумеется, на дорожке каких только травм не бывает, порой и серьезные, после которых человек из спорта уходил. Но чтобы вот так, биться на откровенное выживание. Средневековье мрачное…. Впрочем, надо отметить, уж очень-то сильного страха не было. Я прекрасно понимал, что на кнопке обязательно дежурит кто-то из киркиного Отдела, и выдернут меня отсюда при опасности в мгновение ока. Кстати, пришлось с удовлетворением убедиться, что искусство фехтования в мое время ушло далеко вперед, а посему действия противника были хоть опасны, но совершенно предсказуемы. Это вроде как игра в шахматы между гроссмейстером и новичком. Возможность чудо-поражения, конечно, существовала, но слишком уж на разное количество ходов вперед просчитывалась партия. Манеры же боя, принятые в современном мне мире, были совершеннейшим откровением для бойца, которого я обрек на казнь. Хотя претендовать на звание чемпиона мира с моей стороны было бы верхом самонадеяноости!
Глашатай, лишь только восторженные вопли вокруг улеглись, подошел ко мне, вежливо поздравил с несомненной викторией и в знак соблюдения сакаретты поднес большой белый платок, чтобы вытереть лезвие. Я быстро справился с этим нетрудным делом, кровь на металле еще не успела как следует свернуться, и он забрал у меня кусок ткани, объявив, что ею, согласно обычаю, прикроют лицо казненного. С этими словами он поклонился и исчез. Дикость какая-то, но куда деваться….
И все ж, нет худа без добра, я никак не мог найти повода для прямого знакомства с нашей шестеркой. А сейчас этот повод появился сам собой, вернее, можно было действовать безо всякого повода. Сделав подобающее случаю нахальное лицо, я вразвалочку подошел к путешественникам, которые наравне со всеми таращились на кровавый бой.
- Эй, господа! – довольно развязно обратился я к самому высокому из них, по-нашему, объекту № 2, - Вижу, вы тоже не местные. Сам я тут пока никого не знаю, поэтому надеюсь, не откажете в любезности и пропустите по стаканчику за мою победу?
- Как это не местные? Некоторые из нас очень даже местные, - затараторил низенький старичок и тут же получил легкого пинка за длинный язык.
- А почему бы и нет? – верзила в грубом шерстяном плаще, надетом, несмотря на жару, легко согласился на мое предложение. Остальные молча кивнули и последовали за мной. В авангарде процессии, как обычно, рассекал толпу Гюль. Он явно надеялся еще и на дармовую выпивку, но тут его ожидания были мною грубо пресечены. Проще говоря, я послал его на сегодняшний вечер подальше, аргументируя тем, что, вот, мол, собрались в кои-то веки гости Хлоры славно провести вечерок. А потому посторонние – местные которые – излишни. Проще говоря, пшел, холоп, вон до завтрева. Понятливый Гюль не замедлил ретироваться.
По началу от моего приглашения не все в компании заговорщиков были в восторге. Очень скоро я понял причину. Парни явно стеснялись собственного малоденежья. Я-то, дурак, сразу сверкнул золотым кругляшком, поскольку более мелких монет не нашлось. От чего и кабатчик в очередной раз восторженно ошалел, и моим гостям стало неуютно. Чтобы загладить неловкость, я сразу после первого стаканчика сделал еще одно поразившее присутствующих заявление.
- А вам, друзья мои, - я подмигнул троим пернатым в плащах, - Не жарко ль? По-моему, это не самый лучший способ прятать собственные украшения.
- Ну-ка, ну-ка, - оба объекта, я теперь стану их называть как положено, Сильва и Тальт, хищно подобрались и нахмурили брови, - Откуда ты такой всезнающий?
Особенно обеспокоенным казался основной претендент на местный трон. Да и понятно. Не с добрыми намерениями он сюда заявился, вот и принюхивался к каждому подозрительному шепоту. Чтоб разрядить обстановку, я еще раз собственноручно обнес присутствующих винцом, неплохим кстати.
- Зовите меня Анд, а откуда появился – не знаю, как вам и сказать. Издалека.
- А поточнее, - в допрос включился старый алкоголик, - Может, известны мне твои земли….
- Вряд ли, - я отхлебнул и махнул ладонью в пространство, - Это очень далеко туда, на полуночь. У нас не так жарко как здесь, и море холоднее. И солнце летает слева направо, а не так, как тут. А насчет вас, ребята, не удивляйтесь, в небесах наших точно такие, как и вы встречаются. Редко только, к сожалению.
- По моим представлениям, в той стороне находится Хозмия. Но никто еще не утверждал, что там водятся летуны. Классные наездники – да, а вот летуны – нет.
И Гай Кобане предпринял неуклюжую попытку поймать меня на незнании, задав несколько каверзных вопросов. Пришлось быстренько прекратить этот балаган.
- Не слыхал никогда даже. Я родом из страны Руссии, - в том что это название путешественникам неизвестно, можно было ручаться, - Наверное, эта твоя Хозмия намного дальше к студеным странам. Во всяком случае, пока я добирался сюда, по дороге ничего сходного с этим названием не звучало….
- Так вот, насчет ваших плащей. Вы ж в них упреете до полного исчезновения, - Боже мой, как вдохновенно я врал! - Лучше делать так, как это делают ваши родичи у меня на родине. Эй, хозяин!
В дверях небольшой комнаты, где мы с комфортом разместились всемером, показалась хитрая рожа кабатчика.
- Живо на базар, и принеси мне три больших заплечных мешка из сайба. Сайбом тут назвался скорняжный материал, если быть точным – кожа с горбов того самого верблюжьего родственника – легкая, прочная и необыкновенно мягкая. Кабатчик исчез в мгновение ока. И пока мы приканчивали початый кувшин с вином, он успел обернуться туда и обратно.
- Потом все сочтешь по мою душу! – выпроводил я его за дверь, - Ну-ка….
Принесенные мешки были прекрасно выделанными, с широкими прочными лямками и плетеными шнурками-завязками на горловине. Под искреннее аханье Сильвы я вырезал в их спинках большие овальные отверстия и предложил примерить обновку. Глазомер меня не подвел, крылья всех трех летунов прекрасно сложились в эти вместительные рюкзаки. И теперь пернатые выглядели просто как странники с котомками за плечами. Посохов только не хватало для полноты картины.
- Что тебе в нас, незнакомец? – хмуро проговорил Тальт вместо благодарности, - Нам нечем даже ответить на твою щедрость.
- Пустое, - я махнул рукой, - Я тут уж несколько дней один-одинешенек, не с кем и словом перемолвиться. Местным-то, вроде как тебе, не очень-то в душу влезешь. Выпить на дармовщинку – это тут каждый второй горазд, а посидеть и славно побеседовать…..
- Ты угадал, Анд, я местный, - Лигериец поднялся из-за стола и коротким кивком поблагодарил за угощение, - Я отлучусь ненадолго, а товарищи мои скрасят твое одиночество. Особенно, вот он.
Тальт указал на старика, а остальные постарались спрятать улыбки. Я состроил серьезную рожу, хотя мне не хуже их были известны гаевы способы скрашивания одиночества.
- Сильва, будь добр, проводи меня до порога.
Я с напускной беспечностью разлил по стаканчикам, первый объект вскоре вернулся обратно, сел за стол и лихо опрокинул в себя содержимое своего бокала. Но сел, негодник, именно так, чтобы в случае чего столешница не помешала освободить меч от ножен.
- Ты излишне подозрителен, Сильва, - я демонстративно снял с себя перевязь и поставил меч торчком к стене.
- Будешь тут, - буркнул главный помощник потрясателя престолов, он мне нравился все больше и больше, - Было дело, покушали как-то винца на халявку….
- Перестань, пожалуйста! Я ведь пью из того же кувшина. Да и друзья твои, смотри, пока живы и здоровы, хоть и столь выдержаны. Ну, хочешь, возьми мой меч, да под себя подложи.
Сильва хмыкнул, но меч взял и стал его рассматривать с неподдельным интересом.
- А хороша сталь-то! – он попробовал лезвие на ногте большого пальца и сдул чешуйки.
- Закаляется в крови беглого врага!
Мы с Сильвой одновременно обернулись на слова старого хрыча. Впрочем, я столь пренебрежительно его называю лишь в силу привычки. Дедок на деле оказался не то, что за стеклом монитора – довольно живой, умный, жизнерадостный. В общем, был бодр и весел и не столь часто прикладывался к бокалу.
- А ты откуда знаешь? Оружейник Говнид сказал мне тоже самое слово в слово!
При упоминании имени оружейника летуны, до этого занятые лишь поглощением хмельного напитка, дружно заржали. Старик приосанился и погладил висящий у него на поясе тяжелый нож грубой ковки. Клинок был совершенно дурацкой вытянутой треугольной формы и неоднородно-темного цвета. Вот он каков, оказывается, кер, легендарный нож из небесного железа!
- Не первый день на свете живу. Цвет металла слишком уж излишне неказист. В Соледо тоже такие тонкие и легкие мечи куют. Но тут закалка особая нужна. Вода не подходит, масло тоже. На такое дело или яичные желтки тратить приходится или, еще лучше, кровь, причем людскую. Великому Каниму, древнему покровителю кузнецов, больше всего именно она по нутру. А где крови много возьмешь? Только из беглого раба скачать, коли поймаешь такового. А лучше – не скачивать, а прямо в нем и закалять. Раба повторно, разумеется, использовать уже невозможно, но зато клинок знатный получается, сносу не имеет.
Белокурый летун, тот, у кого рожки были поменьше, от откровений Гая слегка икнул и заерзал.
- Слышь, щедрый незнакомец! А как насчет немного раскошелиться и на закуску? А то еще один кувшин - и меня развезет.
- Слабак! Молодой еще, - встрял в разговор старший из братьев, - Не умеет нынешняя молодежь пить. Впрочем, он прав, пожрать не мешало бы….
Чуть хмельной молчун с черными бровями вразлет согласно кивнул.
Пренебрежительное отношение к умению молодежи поглощать спиртное как бальзам на душу мне пришлось, таким родным показалось! Ну что ж, сказано – сделано. Тем более что закуска тут, в Лигерии в денежном эквиваленте ценилась куда меньше спиртного. Буквально через пять минут стол был завален таким количеством отменной жратвы, что я начал сомневаться, выйдем ли мы отсюда в течение недели, если поставим задачу все это подъесть? Однако, судя по тому усердию, к каким пернатые вгрызлись в кучу съестного, закуски должно было хватить примерно до вечера. Старик и Сильва попытались, было, повторить грех чревоугодия, в который впали их приятели с рюкзаками на плечах, но не смогли. Что уж говорить обо мне, слуге Вашем покорном!
Беседа помягчала, так всегда бывает, когда стол завален вкусной едой и заставлен приличными напитками. Пока пернатые неистово отдавали должное местной кухне, мы со стариком и Сильвой развлекались разговорами на совершенно отвлеченные темы. При этом Гай все старался то ли вызнать, откуда территориально я происхожу, то ли поймать меня на лжи. Для затравки, с самого начала разговора я дал понять, что не обо всем, но о кое-каких их похождениях мне известно. Не засвечивая источника, разумеется, да и вздумай я поведать истинную правду, по меньшей мере, собеседники мне б не поверили. А тут – вполне можно кое-какие странности на магию перевалить или еще на что-нибудь слегка потустороннее. В последнем случае, убедительных разъяснений не понадобится, а уважать станут. То-то, Сильва раз в минуту все свой амулет на груди через рубашку щупал. Ан нет, молчит его оберег, не с чего ему трепетать. Кстати, надо будет изловчиться и сделать так, чтобы при возвратной пересадке штучка при нем осталась. Очень интересная штучка, младой щуплой ведьмочкой сработанная. Очень любопытная, скажу вам!
- И все ж не верю тебе, Анд, до конца, - Кобане покрутил головой, - не верю. Уж больно ты осведомленный какой-то. Мы сами много не понимаем, а ты – вона! Только познакомились, а уж подробности про нас нам же и рассказываешь.
- Верно старик говорит, - Сильва все вертел в руках мой меч и не спешил его возвращать.
Ну и ладно пока. Если ему так спокойнее, то пусть потешится.
Время шло, ночь накрыла город как горшком. Беседа наша продолжалась с переменным успехом, а стол стараниями летунов стал заметно скуднее. Наконец, они тоже сыто отвалились на лавках и даже с благостным настроением попытались принять участие в обсуждении какого-то незначительного обстоятельства, служившего предметом беседы в данный момент. Суждения их были столь же различны, сколь и категоричны. Старший, разумеется, при этом был еще и циником донельзя, в той же степени его младший брат оказался крепко стоящим на земле. Немой летун, сами понимаете, мнение собственное имел, но вынужден был держать его при себе. И вот, когда я уже собирался потребовать меч обратно, за дверями раздался шум, похожий на потасовку, двери распахнулись от мощного пинка, и в комнату втолкнули Тальта. Был Лигериец со связанными за спиной руками и в морду недавно бит, судя по украшавшим ее синякам. Не удержавшись на ногах, он упал животом прямо на стол. Интересные дела! Стоит лишь этой компании оказаться в харчевне, как тут же в ней возникает драка.
Размякшая, казалось, от еды и пития, компания проявила завидные боевые качества и выучку. Я еще оторопело сидел на лавке, а они уже встали в круг, выхватили оружие и приготовились к схватке. Да так умело встали, что не сразу-то и подойдешь. Последним движением Сильва запихнул старика под стол. Я мысленно им поаплодировал.
Ворвавшиеся в помещение молодчики, кстати, довольно оборванистого вида, заблокировали дверной проем, но нападать не спешили.
- Ну все, можно развязать этого красавца, - раздался гулкий голос, и в комнату вошел высокий мужчина с грозным взором и патлатой пегой шевелюрой, - Больше он нам не нужен.

Глава 65. Голубые глаза, снова драка и ночные кошмары.
Я как раз пытался ровненько утоптать в собственной башке впечатление, которое произвел на меня наш новый знакомый. И при этом ну никак не удавалось прийти хоть к чему-нибудь вразумительному. Рожа у парня была самая наипростецкая, открытая, глаза не бегающие. Голубые глаза, я бы сказал, даже красивые. Бабам такие нравятся. С другой стороны – подозрительные познания того, что с нами всеми порой происходило раньше. Откуда бы? Магии нет тут никакой, ручаться могу, сколько ни щупал белин оберег – молчит, не шелохнется. А меч у него справный, даже немного завидки берут. Эвон, какая сталь на ощупь бархатистая! Да и пользоваться он им умеет, имели счастье лицезреть, убедились. Точно так же, как и в случае там еще, в Виваде, с Тальтом, пока резался молодой человек во славу мудрости богов местных, я непроизвольно начал прикидывать, смогу ли ему противостоять? И по здравому рассуждению должен признать, что в первом поединке, с новья, обязательно бы уступил. Если поприглядываться, конечно, вполне можно дырки найти, не бывает фехтовальщиков без дырок. Но, у парня их было совсем мало. И манера боя, опять же, незнакомая совсем. Сам-то я, порой, грешил быстрыми лишними движениями, очень они внимание противника отвлекают, а этот – нет. Все четко, точно, выверено, ни одного лишнего взмаха. Первый же удар – и наколол он супостата как жука на булавку. Вот Хой, покойник, оценил бы! Странно только, что меч парень так вот просто в чужие руки отдал. Не полагается этого, все равно, почитай, как жену на ночь кому одолжить….
А ежели глубже зрить, то на кой чорт мы ему сдались? Вон, сколько деньжищ потратил на выпивку и закуску! Ну не затем же, чтоб потрепаться с незнакомцами. Значит, нужно ему что-то важное от нас. Не зря давеча Лигериец нахальное его разглядывание узрел. Ну что ж, посмотрим, к чему дело приведет. Травить нас парень пока, вроде, не собирался – много времени уж прошло, давно спать все должны были, коли в вино чего подсыпано. Ан нет, бойко так отбивается новый знакомый от наскоков Гая, с улыбочкой. И ловко как от вопросов уходит! Вроде и ответил, вроде и нет…. Значит, умен еще. Не знаю, хорошо это или худо?
Размышления мои глубокие прервало появление Тальта, причем в совершенно непотребном виде. Лигериец со связанными за спиной руками влетел в помещение в результате мощного пинка, не удержался на ногах и брякнулся прямо на стол. Вошедший вслед здоровенный детина, от которого пахло, как от пса, пророкотал.
- Ну, все, можно развязать этого красавца!
К этому времени наша бравая команда уже заняла оборону, соответствующую смертному бою в закрытом помещении. Я едва успел присоединиться, на ходу придавив гаеву макушку под стол. Анд, так звали нашего нового знакомого, немного сбледнул с лица и медленно встал с грубой табуретки.
- Быть может, милостивый государь объяснит столь похабное свое поведение?
А молодец парень, не тушуется! Вон сколько у дверей звероподобных молодцев собралось!
- Вот ты нам и нужен, а не остальные, - прогремел в ответ главарь, - По твоей милости Боги ошиблись, и по твоей милости Предводитель Аго был казнен.
- Боги не ошибаются. Во всяком случае, так меня учили.
- Тебя плохо учили, чужеземец! И сейчас я восстановлю справедливость!
Анд легко взлетел на стол, отшвырнул ногой в сторону остатки трапезы, чтобы не поскользнуться, и сузил глаза.
- Ну что ж, - проговорил он, - Рискни и ты. Меч мне!
И парень протянул руку в сторону, заранее уверенный, что ткнется ему в ладонь теплая рукоять. Ни секунды он в этом не сомневался. А ведь я мог и в сторону отойти. С его мечом. Но не сделал этого.
- Прикройте спину, друзья мои!
С этими словами Анд соскочил со стола прямо перед оторопевшим от такой прыти предводителем голодранцев и, не раздумывая, проткнул ему горло насквозь. Вот тут-то драка и началась! До того смирно стоявшие вдоль стены пришельцы выхватили оружие. Кто – что, и сабли тяжкие засверкали, и мечи длинномерные. Ну еще бы! В могучих руках, а у каждого из нападавших предплечье было толщиной с мое бедро, железо должно бесноваться соответствующее. Нас окружили плотным кольцом. Первая жертва пала с их стороны, метко брошенная Фемином гирька стукнула наиболее нахального прямо в лоб. Детина задрал рыжую клочковатую бороду, потускнел глазами и с грохотом обрушился на спину. Столь удручающее начало баталии нисколько не остудило пыл нападавших, и звон железа уже не замолкал.
- Сильва! Руки! – В поднявшейся суматохе Тальта так никто и не развязал, и он пятился ко мне спиной, оттопырив руки подальше. Я краем глаза следил за наседавшим на меня противником, все пытался улучить момент и разрезать путы на Лигерийце. Однако отвлечься мне не давали.
- Займись принцем! – это Анд разделался еще с одним из гостей и переключился на моего. Я быстро повернулся. Взмах мечом и руки Тальта освободились. Оказалось, что возвращаться к прерванному занятию мне не придется: наш новый знакомый в драке не знал никакого укороту и успел продырявить насквозь и моего противника. Более того, я оказался вообще ни у дел. Освобожденный принц за неимением меча воспользовался двумя грубыми табуретками и привел их в соприкосновение с головами нападавших. С равноценным уроном и для тех и для других.
Бесславная гибель табуреток послужила сигналом к тому, чтобы непрошенные гости, терпящие сокрушительное поражение, начали спасаться бегством. Омур, облаченный в заплечный мешок, с необыкновенным рвением пинками налаживал их в дверь. И то, парню не удалось в стычке проявить себя, поскольку стрелять из лука в условиях всеобщей свалки было невозможно. В общем, мебели покурочили изрядно, благо, что стол, под которым заставили отсиживаться Кобане, не пострадал. А то несдобровать его лысой макушке, столешница такая толстая! Как только драка стихла, и последние из побиваемых вывалились из кабака, унося на плечах поверженных товарищей, целая орава слуг пылко принялась приводить помещение в порядок.
- Не погоришь, хозяин? – Анд уже обтер свой замечательный клинок, пристегнул его на положенное место и уселся прямо на стол.
- Да нет, дело нечастое, но житейское. Насколько я их знаю, в ближайшее время не сунутся.
Владелец харчевни, высокопарно именуемой им самим постоялым двором, наверняка бесстыже врал, не желая терять столь платежеспособных клиентов.
- Не бойся, - Тальт отметил, таки, бегающие глазки кабатчика и поспешил его успокоить, - Не задержимся мы тут. Быть может, вот только….
Он посмотрел на нашего нового знакомого.
- Не-не-не! – Анд замотал головой, - Один я тут ни за какие коврижки не останусь. Непременно зарежут ближайшей же ночью. А у меня еще дел по горло.
- Уважаемый, позволь предложить тебе другое, более спокойное место в городе!
Мы обернулись. В дверях стоял тот самый тип, который давеча сопровождал Анда и был весьма грубо отстранен от попойки. Был мужичонка сух и жилист как боевой таракан. Без приглашения проникнуть в помещение он не решался, но и великого желания исчезнуть с глаз долой тоже не проявлял.
- Кто это? – Флегенд с подозрением посмотрел на мнущегося в дверях тощего.
- Можно сказать, мой сопровождающий Гюль, - ответил голубоглазый красавец и добавил, видно, на своем языке, - Гид, экскурсовод.
- Местный? – принц подступил к мужичонке.
Тот часто закивал.
- Хорошо, жди за дверью. Чуть позже поведешь нас в свое тихое место. Всех. И упаси тебя боги, если что – сам видел, резать мы умеем. Твоя глотка первой распахнется.
Не переставая кивать, Гюль подался задницей к выходу.
- А теперь сели все за стол, - таким серьезным я не видел Лигерийца уже давно, - А ты, добрый человек, сядь сюда, к стене.
Анд понимающе кивнул и, устроившись на лавке, облокотился спиной на стену. При этом он, наглец не только не отцепил меча, но и даже не передвинул его поудобнее. А ведь прекрасно видел же, что Тальт шутить не намерен. В комнате повисла тишина. Все ждали, что скажет принц.
- В пылу свары всякое бывает, но я еще не оглох и не ополоумел, - начал, наконец, Лигериец, - Но ты назвал меня принцем. Откуда тебе известно сие?
- Да, откуда? – хором посунулись Флегенд и Гай.
Голубоглазый хмыкнул.
- В пылу свары всякое бывает, но я еще не ослеп и не ополоумел, - передразнил он Тальта и указал пальцем на его плечо.
В прореху на рукаве хорошо была видна знаменитая татуировка.
- Что-то уж больно хорошо для чужеземца ты разбираешься в геральдике!
- И что еще подозрительнее, - добавил старик, - Уж больно много ты знаешь про нас. Вот это мне не нравится больше всего.
- Ага, и я тоже не замечал, чтобы за нами кто-то крался на протяжение всего пути, да подглядывал, - добавил младший из полубесов.
Анд посмотрел на каждого из нас взором, в котором ничего кроме простодушия не читалось.
- Ладно, - проговорил он, наконец, - Ладно, расскажу. Только, если не поверите, пеняйте на себя.
- Что? – удивленно протянул Флегенд, - Ты еще и угрожать вздумал? Режешься ты славно, это правда, но впятером, старик не в счет, мы ж тебя на куски покромсаем в момент!
- Да какое там угрожать! Просто снится мне часто всякая гадость. Пока сюда добирался, почитай, каждую ночь видел во сне шестерых путников, среди них половина – крылатые, один старик и два воина. Прутся куда-то они, попадают во всякие переделки. Хочется помочь, а руки-ноги как в тесте. Сами знаете, как оно во сне бывает.
Тут незнакомец был прав, иной раз спасаешься от кого-то, пока спишь, бежать надо, а ноги еле шевелятся. Случаются такие ночные кошмары.
- А как на рынке вас увидал – аж челюсть отвисла, - продолжил Анд, - Вот она, думаю, жуть моя еженощная, догнала меня наяву. Ну и пялился как дурак на новую виселицу.
- И, разумеется, первые, кто был удостоен приглашения попьянствовать, оказались твои ночные кошмары, - Тальт все еще был скептически настроен, чего и не скрывал, поигрывая собственным тяжелым мечом. Он успел отобрать его у одного из бродяг, прежде чем того выкинули за дверь.
Допрашиваемый расплылся в улыбке.
- А что? Наяву - не во сне. Даже интересно стало!
Обстановка немного разрядилась. Я это понял по тому, что немой сидел уже с расслабленной рожей и спрятал гирьку в карман, старший полубес демонстративно искал в перьях несуществующего клеща, а младший – алчущим взором рыскал по столу. Лигериец все еще хмуро переглядывался с Кобане. Оба они, настороженные, были немного обескуражены исчерпывающими объяснениями Анда. Я погладил ладонью безмолвствующий оберег.
- А что, приснись мы тебе сегодня ночью, скакать спросонья с мечом не станешь?
- Не, - протянул парень, - Сегодня вы мне точно не приснитесь. Сегодня уж больно день задался хорош.
И парень любовно погладил свой меч. Снова на некоторое время повисла тишина, каждый молча переглядывался с присутствующими.
- Ладно, - Тальт легко встал, - Зови своего сопровождающего, как, бишь, там, шкуровода?
Анд фыркнул.
- Экскурсовода…. Гюль!

Глава 66. Неожиданный поворот, скверный французский и универсальная методика.
- Ух ты! Вот это да! Вот это поворотик в истории! – Кирилл словно мальчишка подпрыгивал в кресле и тыкал в монитор, оставляя на нем отпечатки пальца.
- Поясните, пожалуйста, чем вызвана Ваша радость и зачем Вы всех нас тут собрали, - язвительной вежливости Смерти На Сносях не было предела.
Это означало лишь одно: начальник Отдела Пересадок отвлек его от какой-то чрезвычайно важной задачи. Элита Проекта во главе с руководителем сидела в гостях у Кирилла и ровным счетом ничего пока не понимала.
- Да вы только вообразите себе! Я даже не могу точно представить, во что это может вылиться! Это же уникальное открытие или еще как там…, - Кирилл, не стесняясь собственных подчиненных, еще раз подпрыгнул в кресле и по обыкновению закурил нечто невыносимо вонючее.
- Я, вижу, что стряслось что-то из ряда вон выходящее, - осторожно произнесла Йоко, - И при этом не предвещающее ничего опасного. Так?
- А я о чем говорю! Сначала мы предполагали присутствовать при путче, банальном, социологически кристально чистом и полностью прозрачным для исследования. Правильно?
Инженю и Герман синхронно кивнули.
- Правильно, и у Андрея было наготове уже несколько полноценных моделей для корреляции.
- Ага, а потом все переигралось на древнюю, как мир, историю с самозванцем. И при этом столь же транспарентную. У Заборского моментально аж слюни потекли. Так?
На этот раз голову склонила Йоко.
- Да, и только поэтому руководство дозволило ему лично присутствовать при конфликте. Между прочим, возложив на Вас, Кирилл, полную ответственность за его безопасность, - мисс Маэда в своей невозмутимости могла иной раз соперничать со сторожевой башней четырнадцатого века где-нибудь в Нормандии.
- А теперь я боюсь, как бы там Андрей вообще от счастья не помер или не остался навсегда! Вы только посмотрите! – Кирилл пустил запись последнего эпизода сначала, и на некоторое время все присутствующие молча следили за событиями на экране.
Чтобы не занимать много времени, начальник транспортировщиков немного ускорил демонстрацию и сделал несколько купюр. Глядеть со стороны на компанию руководителей отделов было даже забавно – у всех, причем совершенно синхронно, постепенно отвисали челюсти. Даже у молодой японки.
- А? Что я говорил! Пустили Андрюху туда как козла в огород!
Инженю помотал головой и нахмурился. Он давно уже подозревал, что все, что Кирилл излагает не по-английски, можно смело относить к непарламентским разновидностям сентенций.
- Lancer du bouc au potager, - пояснил начальник-охальник, - Специально для Вас, Инженю, с натугой вспоминаю школьный курс французского, ибо по-аглицки сего выражения не постиг.
- Спасибо, я уловил суть.
- А тут уж я и не знаю, чем пахнет, - Кирилл продолжал радоваться за друга, - Тут, пардон, может даже и отцеубийством попахивает!
И он значительно поднял палец.
- Типун Вам на язык, дружище, - Йоко блеснула знанием русского языка, бросила хитрый взгляд на уже начинающего злиться француза и по мере сил перевела, - La p;pie ; toi pour la langue.
- Слушайте, а нельзя ли без ваших выходок, - взорвался Инженю, - Ведь ситуация, на мой взгляд куда более серьезная, чем представляется, уважаемые коллеги! И вместо того, чтобы…..вы упражняетесь в таком скверном французском, что у меня даже мурашки по спине ползают. А уж Ваш прононс, мадемуазель….
- Да не зря же сам Заборский самолично на месте и, так сказать, руководит операцией! И не зря же мы его отсюда подстраховываем!
- Пока я вижу, что Андрей как мальчишка дорвался до клинка и режет супостатов направо и налево, что на ситуацию влияет мало. Корреляционной модели отцеубийственного путча, как я понимаю, пока нет?
Нет, не зря господин Герман носил нелицеприятную кличку, все-то ему нужно двумя едкими замечаниями попортить!
Однако Кирилл, будучи чрезвычайно рад за друга, не сдавался.
- Во-первых, Андрея сейчас замещает Гоп. Молодой, но очень талантливый специалист. Более того, в настоящее время он полностью отвлечен от посторонних задач и занимается только социальным моделированием. Во-вторых, специально такую модель и создавать не требуется, просто переписывайте хоть из Ветхого Завета хоть из истории Средних Веков.
Йоко кашлянула.
- Вот-вот, мисс Маэда, уж наши-то с Вами предки грешили подобного рода преступлениями, почитай, чаще всех прочих, вместе взятых! Разумеется, Гоп немедленно переключится и на такой вариант.
Вызванный тотчас же предводитель енота внимательно выслушал условия новой задачи, кивнул с таким видом, будто только что защитил диссертацию по технологии кровавых путчей, и потребовал ровно сутки на создание адекватной модели. За сутки, мол, по его мнению, к активным действиям непосредственные участники событий перейти не успеют.
Гоп действительно довольно успешно осваивал социальное моделирование и развитие событий в стандартных ситуациях уже щелкал как орехи. Пора было переходить к более сложным процессам, но парня кое-что смущало. После анализа модели то и дело выходило, что наиболее эффективным путем решения конфликта всякий раз было качественное набивание морды соответствующему персонажу в нужный момент. Все другие способы разрешения проблем оказывались или очень трудоемкими, или неэффективными по причине запаздывания, или в перспективе приводили к малопросчитываемым событиям. Универсальный вариант мордобоя действовал железно во всех моделях, во всяком случае, проспективный анализ свидетельствовал именно об этом. Кстати, не имело значения, была ли создана модель искусственно или попросту переписана из учебника истории.
- Гоп, я прошу Вас многократно просчитать складывающуюся обстановку и особое внимание обратить не на способы ее разрешения, а на несколько наиболее вероятных вариантов развития событий.
- Да я понимаю, уже попытался кое-что поковырять, - негодник явно вопреки распоряжению Кирилла самовольно подключался к просмотру и был в курсе событий, там, в ареале.
- Получается так, что если бы лет за восемь до казни этому самому Аго хорошенько начистили морду его же дружки, в кабаке там, на взморье, то.… Да что теперь говорить!
С этими словами Гоп отправился в свой закуток. Пифагор решил остаться, справедливо пролагая, что столь представительная компания не может собраться, не принеся с собой ничего вкусненького. Разумеется, предчувствие его не обмануло. - Ну, что будем делать дальше?
- Наблюдать пока. Обратной связи никакой. Сколько Ида и Роб над этим ни бьются, ничего не выходит.
- А если, все же, что-то вроде птероантропа вашего?
Кирилл выпучил глаза на Маэду: час от часу не легче! Только-только удалось оправиться от штрафных санкций, как сама руководитель Проекта предлагает этот экономически совершенно невыносимый вариант.
- Генераторов не напасемся. Не забывайте, что ареал-то настоящий, и расстояния там тоже реальные.
Так ничего не решив, руководители отделов потянулись к выходу. В комнате осталась лишь местная команда во главе с Кириллом. Молодые люди молчали с излишне покаянным видом. При этом негритянка скармливала опущенной к полу рукой сахарную палочку, которую енот унюхал и вожделел уже давно.
- Что-то мне рожи ваши не нравятся, дети мои, - Кирилл с подозрением посмотрел на обоих, - А ну, колитесь, до чего додумались!
- Гоп дал согласие на…, - Ида помялась, - На пересадку Пифагора с посланием в ошейнике. Масса небольшая, они с Робом все рассчитали, можно проводить переброску буквально в фоновом режиме.
- С анестезией, конечно, - быстро добавил Роб, видя, как нахмурился начальник, - И, пока действует, обратно назад. Только, с Вашего позволения, Кирилл Васильевич, мы, как и Гоп, просим сутки на доработку и эксперимент. Иначе можно навалять таких дел, что….
- Я тебя сейчас убью, и любой суд вынужден будет меня оправдать! - проревел начальник Отдела пересадок в ответ на очередного ?Васильевича?, - Ровно сутки вам, детки, ровно сутки, и ни секунды больше.
- Чорт, - он почесал в затылке, когда молодые люди испарились, - Чорт, а ведь и правда, иного выхода пока нет…

Глава 67. Дождь, неправильное время и последний бой.
Дождь. В здешних местах капанье с небес божьим даром считается. Только лично я, да и все остальные были не слишком довольны. Во-первых, вымокли как крысы, что особенно приятно, учитывая не очень-то теплую ночь. Тальт сказал еще, что тут такое бывает: днем жара несусветная, а ночью без шерстяной одежды ни-ни…. Во-вторых, разверзлись хляби небесные, да так качественно разверзлись, что ни в сказке сказать, ни пером описать! Мы даже имели счастье лицезреть, как потоки воды несли прямо посреди улицы чье-то напрочь пьяное тело, впрочем, так окончательно и не проснувшееся, и, разумеется, со срезанным кошельком. Тело было именно что пьяное, а не мертвое, ибо, бревном проносясь мимо, изрыгало из себя некое подобие заунывного местного напева. Так, с песней на устах оно и скрылось за углом, окруженное пеной, словно Афродита.
Гюль, стоически снося непогоду, целенаправленно вел всю компанию по одному ему известному маршруту. Днем-то я б обязательно сориентировался, куда его чорт несет, но в темноте быстро бросил это занятие и лишь следовал за тощей спиной. За мной, хлюпая по лужам и поругиваясь сквозь зубы, семенили остальные. Но сколь ни была длинна дорога, в конце концом она кончилась, и нам предоставил уют один из многочисленных ?друзей? моего провожатого, каковых в городе у него насчитывался легион. Сами ?друзья? ответных закадычных чувств к Гюлю не испытывали, но тот не сильно от этого кручинился, поскольку, стоило мне дать хозяину корчмы задаток, тут же получил комиссионные.
Помещение, в котором мы расположились, было не в пример роскошнее моего былого пристанища. И почище, и ковры на полу, и очаг с жарким огнем, очень кстати разожженным. Пришлось даже попенять, мол, что ж ты, друг ситный, поначалу меня в тот клоповник наладил. На это голый Гюль, уже отжавший и развесивший сушиться одежду, лишь хмыкнул.
- Так, господин, с самого ж начала было ясно, что вам на базар надо почаще наведываться. А отсюда дальше будет.
Впрочем, полагаю, что проходимец просто содрал с прежнего хозяина большую долю. Но, так или иначе, расположились мы все довольно уютно и пребывали в тепле и сухости, пока одежда у очага наполняла помещение парком. Трое летунов представляли собой довольно занятное зрелище, поскольку были в чем мать родила, но не сняли мешков, чем повергли в полное недоумение и корчмаря и пока ничего не подозревавшего Гюля. Настроение несколько улучшилось еще и из-за того, что гостеприимный хозяин не замедлил накрыть на стол, причем случились среди блюд и горячее и спиртное.
- По-моему, это заведение не относится к разряду тайных притонов, - проговорил, жуя, Лигериец, - А посему долго тут скрываться от давешних посетителей не придется. Вычислят в мгновение ока, опять отбиваться надо будет.
- А и вычислят – не сунутся, - Гюль на этот раз уже совершенно без приглашения уселся за общий стол и отдавал должное яствам и питию.
- Что так?
- В этом, как Вы, господин, изволили выразиться, заведении, столуются городские стражники. Ну и иногда остаются на ночь, если красотка достойная под руку подвернется. Не все ж с женами, иной раз защитникам благоденствия и поблудить не возбраняется…. Потому всяк разная шваль обходит этот дом подальше.
Надо же, в список вселенских констант, похоже, следует занести не только базары и неумением молодых пить, но и адюльтер!
- А что, тут и барышни имеются? – встрепенулся было старший из полуангелов, но старик так зыркнул на него, что Флегенд сник и бесовских тем больше не поднимал. Его младший брат хихикнул в кулак и весело перемигнулся с бровастым немым.
За окнами царствовала глубокая ночь, до рассвета было далеко. Но, как ни странно, спать после пережитой потасовки не хотелось совершенно. Несмотря на мокнутие и ознобление под дождиком вкупе с горячей едой и хорошим вином. И тут Тальт нас всех ошарашил. Да так, что я даже сначала и не понял, к чему он гнет.
- Друзья мои, - начал он заунывно, - Я снова вынужден поставить вопрос об обратной дороге для вас.
Все с удивлением уставились на него.
- Боюсь, мы прибыли сюда не вовремя.
- В каком смысле? – Сильва пощупал высохшие штаны и начал облачаться, - Что значит ?не во время?? И, в конце концов, выкладывай, давай, что с тобой приключилось? Уходишь неизвестно куда, потом тебя приносят, связанного как барана, ну, это - ладно, не впервой уж. И…
- И что это за рожи такие тебя сопровождали? – вставил Омур.
- И почему у тебя самого рожа, прошу прощения, одновременно и бита, и смурна и покаянна? – Гай тоже внес свою лепту в опросный лист.
Тальт помолчал, явно раздумывая, как бы попонятнее преподнести новости.
- А вот именно, что ?не вовремя?. Я, оказывается, тут еще не родился.
Челюсти у всех со щелканьем отвалились.
- Простудился, - первым опомнился младший из полубесов, - Бредит. Видать, крепко промок.
Сильва протянул руку, чтобы пощупать принцу лоб, но тот отмахнулся.
- Да идите вы все! Знаете, кто такой Предводитель Аго? Нет? Это вожак смутьянов, которого с превеликим трудом изловили и к которому применили последнюю в Лигерии сакаретту. Задолго до моего рождения. В детстве мне об этом говорил наставник по истории.
- Чушь! Хорошие обычаи, порой, неплохо бы и возродить. Твой народ, видно, мудр, - нерешительно проговорил старик, - А разбойников по имени Аго может быть много, тем более, если он вообще сам себя так назвал для пущей важности….
- Никакая это не чушь, - грустно покачал головой Тальт, - Сегодня я видел и своего отца. Думал, морок.
- Покойного! – ахнули хором Сильва и Флегенд.
- Живехонького! Молодой, еще почти безусый, совсем как на парсунах в матушкиной спальне, - Тальт обмахнулся святым знамением, - Скакал в свите дедушки. И дед молодец-молодцом, не седой почти. А я ж его согбенным старцем помню. Что же, мне теперь придется либо родного пращура с трона скидывать, либо отцу дорогу заступать? Ничем я тут не лучше этого самого Аго окажусь. Поймают если, как бы и вправду сакаретту специально для меня не возобновили.
Я молчал и лихорадочно просчитывал события. Приходилось уж упоминать, что нелады со временем в этом ареале. Ох, нелады! Нужен, как нужен мне сейчас мой компьютер со всеми программами! В голове-то каша сплошная, так все сразу по полочкам не раскидаешь. И непонятно, за теми ли событиями теперь следит дежурный у кнопки….
- Постой, ты говоришь, что помнишь деда, а отец твой уже был монархом?
- Да.
- Значит, скидывать с престола предыдущего правителя не обязательно?
- Дед передал правление Лигерией отцу по причине своей возмутительной старости.
- А что тебе мешает взять власть по причине возмутительной молодости твоего отца?
- Да как ты не понимаешь! Я же еще не родился!
- Не понимаю, что тебя останавливает? Это же неоспоримый аргумент! – Сильва указал принцу на татуировку, - Или такое можно легко подделать?
- Скажешь тоже! Это особый состав, меняет цвет со временем. По его виду знающий человек всегда может определить возраст наследника престола.
- Ну вот, видишь! Значит, потихоньку, подспудно надо готовиться. А наступит удобный момент – ворвемся во дворец и дело сделано!
Старший из братьев, видимо, считал, что совершение государственного переворота – есть вещь вовсе заурядная, были б клинки да напор…. Пришлось его немного остудить, рассказав вкратце, как это делалось в нашей истории, не называя имен, разумеется. Главный упор я сделал на долгие годы подготовки. И тут самый мудрый из нас Гай Кобане прекратил дискуссию.
- Ты, Анд, вижу, большой дока в дворцовых интригах. И это мне тоже не нравится. Слишком много знаешь.
- Тебе, старик, я смотрю, не нравится то, что есть люди, которые осведомлены больше, чем ты сам.
Гай обиженно помолчал. Тут я был совершенно несправедлив, ибо все предшествующие события говорили о том, что Кобане как раз не стеснялся проявлять незнание чего-либо, дабы его пополнить.
- И еще мне не нравится, - он обратился уже к нашим объектам, - Что вы оба разболтались перед незнакомыми людьми. Теперь, исходя из соображений осторожности, следует постоянно иметь их обоих на виду. Как бы пакости какой не сотворили. Дело-то серьезное, по меньшей мере, виселицей попахивает. Кстати, а где твой провожатый?
Я обглядел комнату, и выяснилось, что Гюля и след простыл. Вот только-только он был тут и напяливал на себя просохшие одежды, и уже исчез. Сильва скоком бросился к выходу, но тяжелая и прочная дверь оказалась крепко запертой. Он стукнул по ней кулаком. Снаружи раздалось приглушенное толстой древесиной хихиканье Гюля.
- Не торопитесь, господа, не торопитесь. Поешьте, попейте напоследок. Скоро явится стража, и вас всех переведут в более удобное помещение. Ах, как там много мягкой соломы, ах, какие там высокие стены, и какие там узкие окна! Загляденье просто!
- Свинья! – моему гневу не было границ, - Вот сейчас я вышибу дверь и тебе не поздоровится!
В ответ была лишь тишина. Разумеется, выбить такую преграду просто так не удастся, но чем чорт не шутит, и мой поводырь счел за благо ретироваться подальше. Тальт внимательно осмотрел дверь и хмыкнул, обнаружив массивный засов и изнутри. Одно движение, и войти в комнату стало так же затруднительно, как и выйти из нее.
- К бою! – воскликнул Сильва.
Все мгновенно подобрались и навострили оружие. Комната была оснащена кроме двери еще и нешироким оконным проемом, следить за которым было приказано Омуру. Тот со своей скорострельностью мог долго его оборонять в одиночку, пока остальные занимались бы отстаиванием двери. А в том, что предстоит штурм, сомневаться не приходилось вовсе.
В голове у меня в первую очередь пронеслось великое сожаление, что присутствовать на спектакле воцарения не придется. Местные власти, как и всякие другие, постараются в корне истребить супостатов в нашем лице. И уже второй мыслью была надежда, что там, в киркином отделе ситуация отслеживается, и у нас есть время на то, чтобы быть вытащенными из беды.
А двор за окном и коридор за дверью в очень скором времени заполнился топотом многочисленных ног, бряцанием оружия и короткими командами, из которых явствовало, что мы окружена, что лучше сдаваться и выходить по одному, ну и прочая соответствующая случаю чепуха. Тальт посмотрел на всех присутствующих и попросил прощения.
- Ну, вот еще! – громким голосом произнес я с целью поднятия боевого духа, - Нас еще нужно отсюда выковырять. Посмотрим, как ловко это у них получится!
За дверью заскрипел наружный засов, и кто-то пытался ее распахнуть пинком. Разумеется, без эффекта.
- Они заперлись изнутри! Хозяин, там засов крепкий?
- Такой же, как и этот, уважаемый, - подобострастным голосом пробубнил корчмарь.
- Эй, кто там! А ну, ломайте!
И в дверь ударили уже чем-то очень тяжелым, однако она, сработанная на славу, ничуть не поддалась.
- Головой постучите! – громко сострил Флегенд.
Вот ведь, неунывающий типчик!
- Лучше будет, если вы трое попытаетесь упорхнуть в окно, - Сильва пытался трезво смотреть на вещи. Однако Омур покачал головой и кивнул на окно.
- Слишком узкое, пока протиснешься, или зарубят или стрелой снесут.
С этими словами он пульнул в проем окна, в который сунулась чья-то рожа. Падение тела и короткий хрип показали, что стрела истрачена недаром.
- Трума убили! - истошно заорали на улице, и в дверь стали колотить чаще и энергичнее.
Фемин подкинул на ладони свою любимую гирьку и знаками показал, что первый ворвавшийся получит в лоб именно ее, обязательно опрокинется назад и, тем самым, немного закупорит вход. Сильва кивнул. В это самое время в окно вжикнула стрела с горящей паклей вместо наконечника и впилась в противоположную стену. Ничего себе! Крепко у них поставлены противотеррористические мероприятия! В условиях столь плотной застройки баловаться с огнем! Дверь начала потрескивать, что вызвало у штурмующих настоящий трудовой порыв, и ломка преграды началась уже с удвоенной силой. В окно влетела еще одна зажигательная стрела, младший летун едва успел присесть. Тальт и Сильва ловкими движениями скинули мягкие ножны с клинков и приготовились умереть с честью, но им так и пришлось продемонстрировать мне свое боевое искусство.
Началась обратная пересадка. Первыми, тихо ойкнув от неожиданности, испарились именно объекты. Следом за ними, через секунду – Гай и трое молодцов-летунов, даже не успевших опешить от зрелища исчезающих друзей. Тут я увидел на полу мешочек с оборванным шнурком. Тот самый, что лелеял на груди первый объект. Надо же, не хочет отпускать вещицу ареал! Ничего, на то нам глубокие карманы и даны, я сунул оберег поглубже и приготовился к уже знакомой боли в спине. Но выдергивать меня отсюда пока никто не торопился. Правда, я был спокоен: еще несколько минут у меня есть – наученные прецедентом, стражники в окно сразу не посунутся, а дверь еще держится. Спокойно походил по комнате, сел на стул под аккомпанемент неистового штурма. Что-то друзья мои не хлопочут, а дверь трещит все явственнее и явственнее. Наконец, дверной проем с грохотом освободился, я вскочил, выставил меч и от боли потерял сознание. Последним, что успел увидеть – ошеломленные глаза небритого детины в богатом доспехе, видно, начальника, первым вломившегося в комнату. И наступила тьма…

Эпилог.
…Очнулся - лежу на твердом, аж спина ноет. Оказалось потом - мостовая, камнем мощеная. Голова как набатный колокол гудит, перед глазами то ли пятна, то ли лица какие маячат. Напряг взор - мужик в странной одежде меня по щекам мордует.
- Сомлел, сынок, - слышу, - Ну, не мудрено, вон жара-то какая… Идти сможешь?
И тут мне в руку ткнулся мокрый нос. Скосив еще мутноватые глаза, я с удивлением убедился, что рядом сидит и лижет мне ладонь пройдоха-Пифагор…