Прости меня, Валера

Из моей жизни.

-Ты чего такой убитый?
-Ничего.
-Да, ладно, ничего! Не видно что ли?
Уже который день ходишь с глазами в пол.
-Девушку люблю я. Так сильно, что кажется
с ума схожу!
-Красивая?
-Вот...
-Симпатичная...
-Блин, Валер, я не знаю, что мне делать!

С этим стоном Володька падает на кровать
и утыкается пылающим лицом в подушку.

-Она хоть отвечает на твои письма?
-Несколько было.
-И что в них?
-Говорит, что не будет со мной. Не любит.

Я не знаю, что тогда произошло в моей голове.
Нет, он не был моим другом и все же...
Повертев в руках конверт и запомнив адрес, произнёс...

-Ладно... Не кисни... Поговорю я с ней.

Уже вечером, в карауле, под гул взлетающих МИГов,
я писал ей письмо.
В нем не было ничего особенного.
Обыкновенное теплое письмо, с ноткой легкой интриги
от улыбчивого весеннего неба.
Вскоре пришел заинтересованный ответ.
Уже через пару дней договорились встретиться.
Это было перед самым "дембелем", в конце мая.
С цветущими тюльпанами и царской короной
по Приморью вовсю шествовала весна.
Когда я увидел эту девушку, то понял Вовку, его боль.
Почти понял.
Ну да... Симпатичная... Стройная, но в теле.
Что называется кровь с молоком. Серые глаза.
Русые волосы... В небольших ушках
незамысловатые сережки. Средней припухлости губки.
Приятная улыбка...
Разговор завязался с ней легкий и непринужденный.
Честно скажу... Я бы наверное влюбился в нее.
Скорее всего! Ведь спустя несколько встреч уже начал думать о ней!
Господи, да трудно ли потерять голову солдату?!
И она привязалась ко мне сразу. Это было видно.
Это чувствовалось. В сверкающем взгляде,
в прикосновениях... Абсолютно во всем.
Про Володьку она даже слышать не хотела,
хотя я и пытался уверить ее в том, что он
замечательный парень, что очень любит ее...

-Я приеду к тебе. У меня тетя живет в Чернигове,
а это от твоего города всего сто двадцать километров.
-Ты с ума сошла.
-Приеду!
-Хорошо...

А на следующий день... Ко мне подошел один из наших.

-Ты с Наташкой что ли встречаешься?
-Ну да...
А ты в курсе, что с ней пол-роты переспало
и она сейчас беременна?
-Что?! Ты..! Что ты несешь, Куревец?!
-Я тебе серьезно говорю. Подпоили ее и все,
сколько нас было, семеро наверное,
с ней переспали. Сейчас уже май?
А это было в апреле. Значит уже второй месяц пошел...

С трудом пряча отвращение от его рожи,
отхожу к Володьке и открыто спрашиваю...

-Ты знаешь, что она в положении?
-Да.
-И ты знаешь, как это произошло?
-Да, я знаю, как все было и все равно люблю ее
и готов принять этого ребенка!

Переводя свой взгляд с круглого, тонкогубого,
белобрысого лица Куревца на убитое
которую неделю от неземной печали и грусти
лицо Володьки я снова и снова пытался понять...
Как ТАК можно любить?!
Как можно любить девушку, зная, что она...
Со всеми... По очереди... А может скопом?
Господи, какая мерзость!!
Эти еще те уроды!! А этот...
Почему любовь так калечит людей!
Калечит самолюбие! Уродует волю!
Искажает действительность до такой степени,
что сердце, однажды выбрав себе кумира,
уже не способно больше ничего ни слышать,
ни видеть, кроме выбранного объекта обожания!
Ну, Наташка! Ну..!
Эх, Наташка, Наташка...

Больше я с ней не встречался.
И потому, что не хотел, и потому, что Вовка
уже меня ненавидел, считая, что я отбил
у него девушку, да и просто не было возможности.
Мне дали молодое пополнение и я сутки напролет
заставлял их постигать азы армейской службы.
Уже перед самым отъездом она еще раз
написала мне, что приедет обязательно
и очень хочет встретиться!
Я не отказывался. Я уже знал все, что дальше будет.
И все, так и произошло.
Спустя примерно две недели, как я вернулся домой,
она написала мне, что уже у тети,
будет дней десять и очень ждет меня.
А я молчал. Просто молчал. Так миновали все дни.
Следующее письмо пришло уже из Приморья.

-Почему ты не приехал?
-А зачем? Для того, чтобы ты сделала меня отцом ребенка?

Дальше была пауза. Недели полторы наверное.
И пришло последнее письмо.
И в нем была всего одна фраза.

-Прости меня, Валера...

Держа в руках пожелтевший уже от времени тетрадный лист,
на котором всего одна эта строка, я до сих пор не знаю,
правильно ли тогда поступил?
Мог ли я ей быть судьей? Теперь знаю точно, что нет!
Должен судить себя за то, что вмешался в их отношения?
Не знаю. Почти тридцать лет я носил в своей памяти эту историю.
Никому о ней не рассказывал. И вот теперь...
А теперь судите сами.

P.S
Одного я хотел бы сейчас... Случайно вдруг узнать,
что они вместе. Да только ни о ней, ни о нем...
Ничего не известно.