Борька. часть 8. заключительная
Через несколько дней Валерий отпросился с работы. И вместе с Ниной, Еленой Ильиничной и Борькой – поехали навещать Гришу. Хоть поросенок и был еще слаб, но сам выразил одобрение, что его берут с собой.
Больница являлась тем зданием, к которому, казалось, без конца подъезжали скорые, привозя людей в тяжелом состоянии.
Валерий оставил жену и Ильиничну в машине, а сам пошел узнать, в какой палате лежит Гриша и как к нему пройти.
Поскольку, Валерия долговато не было, а машина стояла недалеко от лужайки, Нина предложила вынести Борьку на травку. Пусть хотя бы на солнышке полежит. Ильинична поначалу отказывалась, но потом согласилась.
Не хотел Борька ни в туалет, ни нюхать травку, ни гулять, а потому, как только его вынули из сумки, постоял, постоял, и лег в том месте, где его поставили.
Ильинична смотрела на Борьку и как-то уже начинала желать, что не оставила его дома с детьми…да тут ее мысли прервали голоса. Она переводит взгляд и видит Валерия и идущего рядом с ним Гришу, бледного и худого, которого врач отпустил повидаться со своей бабушкой. Той, что была чужая, но за это тяжелое время стала ему, как родная, и даже больше.
Ильинична не смогла сдержать слез и вместо того, чтоб хоть что-то сказать, она лишь охала и плакала, когда Гриша подошел к ней и здоровой рукой обнял ее так крепко, как обнимал ее покойный сын. Сцена, которую можно было бы назвать ?долгожданная встреча? вызвала у Нины с Валерием слезы, но они старались не показывать этого, и стояли тихонько в стороночке, прижавшись друг к другу и глядя на этих двух людей, которых война сроднила.
Видимо, Борьке, по его мнению, слишком давно не уделяли внимания, а потому, он лежал себе спокойно, да потом, как хрюкнет, мол, ну сколько меня еще можно не замечать?
И тут все посмотрели на него и рассмеялись. И правда, сколько еще можно не замечать такого огромного поросенка? Гриша отошел от Ильиничны и присел на корточки около Борьки, гладя его и спрашивая, как дружище поживает. Ильинична стояла рядом, рассказывая, как и что, как в палаточном лагере жили, как Борька есть перестал, как перебрались в дом к Нине с Валерием, какая Настя, какой Матвей, какая кошка, а еще в лагере для беженцев Анечка с мамой остались.
Коромыслов всё выслушал, будто губка в себя впитал, встал и крепко-крепко еще раз обнял Ильиничну. Ему хотелось плакать, но разве мужчины плачут? Плачут, но только так, чтоб свидетелей точно не было, а потому, Коромыслов, как мог, поднимал глаза вверх, к небу, чтоб предательские слезы закатились обратно.
Около часа Гриша пробыл на улице и тут уже Валерий начал вмешиваться, что и больному нужен отдых, и Ильиничне нужно отойти от эмоций. Все вздохнули, но он был прав. Ведь, никто не сказал, что они еще раз не приедут Гришу навестить! А там, и выпишут его.
Коромыслов всё пытался сказать Валерию, что как только поправится и выйдет на работу – отдаст деньги за Ильинично проживание, да Валерий о деньгах и слышать ничего не хотел! Сказал, что будь Гриша на его месте – поступил бы также. И это было правдой, и немного успокоило Гришу.
Расставались и долго, и быстро, но зная точно: они все еще увидятся. Ведь, месяца через два Гришу выпишут, а Валерий с Ниной не то, что уговаривать будут, они будут настаивать на том, чтоб Коромыслов поселился у них дома. Место есть, еда есть, а там – и работу ему со временем найдут. Главное сейчас – это здоровье.
* * *
Как это бывает в жизни, время пролетело незаметно. И ровно 31-ого декабря Борька стоял под елкой, глядел своими маленькими глазками на огоньки и мишуру и восхищенно похрюкивал. Рядом с ним сидела Муся, с которой они настолько подружились, что иногда устраивали забеги по дому, вызывая умиление и ужас домочадцев, ибо зверюшки бегали очень быстро, снося всё на своем пути. Кажется, правильно тогда Саша про Борьку сказал: почти, как кошка, осталось научить когти об диван точить.
Гриша, Ильинична, Валерий, Нина, Саша, Марфа Васильевна и Анина мама сидели за столом, смеясь над тем, как Матвей отнимает у Насти с Аней бантики и вешает себе на уши. Девочки поначалу пищали, а потом сдались и взяли его уже всего украсили бантиками.
Все были счастливы. После Нового года Гриша с Сашей поедут на Родину. Все знали об этом твердом решении молодых мужчин и уважали их за слова, что ?женщины останутся тут, а они, мужики, должны ехать и дома восстанавливать, и Родине помогать надо, и сами проверят, как и что там?. Все знали, что предстоящий год будет нелегким.
Но пока наши герои загадывали желания о мире, о здоровье, о счастье, о любви. И периодически передразнивали восхищенное Борькино похрюкивание.
А ведь и правда, это первая елка в его жизни. И надеемся, не последняя.
картинка (фотка) взята из Инета
Больница являлась тем зданием, к которому, казалось, без конца подъезжали скорые, привозя людей в тяжелом состоянии.
Валерий оставил жену и Ильиничну в машине, а сам пошел узнать, в какой палате лежит Гриша и как к нему пройти.
Поскольку, Валерия долговато не было, а машина стояла недалеко от лужайки, Нина предложила вынести Борьку на травку. Пусть хотя бы на солнышке полежит. Ильинична поначалу отказывалась, но потом согласилась.
Не хотел Борька ни в туалет, ни нюхать травку, ни гулять, а потому, как только его вынули из сумки, постоял, постоял, и лег в том месте, где его поставили.
Ильинична смотрела на Борьку и как-то уже начинала желать, что не оставила его дома с детьми…да тут ее мысли прервали голоса. Она переводит взгляд и видит Валерия и идущего рядом с ним Гришу, бледного и худого, которого врач отпустил повидаться со своей бабушкой. Той, что была чужая, но за это тяжелое время стала ему, как родная, и даже больше.
Ильинична не смогла сдержать слез и вместо того, чтоб хоть что-то сказать, она лишь охала и плакала, когда Гриша подошел к ней и здоровой рукой обнял ее так крепко, как обнимал ее покойный сын. Сцена, которую можно было бы назвать ?долгожданная встреча? вызвала у Нины с Валерием слезы, но они старались не показывать этого, и стояли тихонько в стороночке, прижавшись друг к другу и глядя на этих двух людей, которых война сроднила.
Видимо, Борьке, по его мнению, слишком давно не уделяли внимания, а потому, он лежал себе спокойно, да потом, как хрюкнет, мол, ну сколько меня еще можно не замечать?
И тут все посмотрели на него и рассмеялись. И правда, сколько еще можно не замечать такого огромного поросенка? Гриша отошел от Ильиничны и присел на корточки около Борьки, гладя его и спрашивая, как дружище поживает. Ильинична стояла рядом, рассказывая, как и что, как в палаточном лагере жили, как Борька есть перестал, как перебрались в дом к Нине с Валерием, какая Настя, какой Матвей, какая кошка, а еще в лагере для беженцев Анечка с мамой остались.
Коромыслов всё выслушал, будто губка в себя впитал, встал и крепко-крепко еще раз обнял Ильиничну. Ему хотелось плакать, но разве мужчины плачут? Плачут, но только так, чтоб свидетелей точно не было, а потому, Коромыслов, как мог, поднимал глаза вверх, к небу, чтоб предательские слезы закатились обратно.
Около часа Гриша пробыл на улице и тут уже Валерий начал вмешиваться, что и больному нужен отдых, и Ильиничне нужно отойти от эмоций. Все вздохнули, но он был прав. Ведь, никто не сказал, что они еще раз не приедут Гришу навестить! А там, и выпишут его.
Коромыслов всё пытался сказать Валерию, что как только поправится и выйдет на работу – отдаст деньги за Ильинично проживание, да Валерий о деньгах и слышать ничего не хотел! Сказал, что будь Гриша на его месте – поступил бы также. И это было правдой, и немного успокоило Гришу.
Расставались и долго, и быстро, но зная точно: они все еще увидятся. Ведь, месяца через два Гришу выпишут, а Валерий с Ниной не то, что уговаривать будут, они будут настаивать на том, чтоб Коромыслов поселился у них дома. Место есть, еда есть, а там – и работу ему со временем найдут. Главное сейчас – это здоровье.
* * *
Как это бывает в жизни, время пролетело незаметно. И ровно 31-ого декабря Борька стоял под елкой, глядел своими маленькими глазками на огоньки и мишуру и восхищенно похрюкивал. Рядом с ним сидела Муся, с которой они настолько подружились, что иногда устраивали забеги по дому, вызывая умиление и ужас домочадцев, ибо зверюшки бегали очень быстро, снося всё на своем пути. Кажется, правильно тогда Саша про Борьку сказал: почти, как кошка, осталось научить когти об диван точить.
Гриша, Ильинична, Валерий, Нина, Саша, Марфа Васильевна и Анина мама сидели за столом, смеясь над тем, как Матвей отнимает у Насти с Аней бантики и вешает себе на уши. Девочки поначалу пищали, а потом сдались и взяли его уже всего украсили бантиками.
Все были счастливы. После Нового года Гриша с Сашей поедут на Родину. Все знали об этом твердом решении молодых мужчин и уважали их за слова, что ?женщины останутся тут, а они, мужики, должны ехать и дома восстанавливать, и Родине помогать надо, и сами проверят, как и что там?. Все знали, что предстоящий год будет нелегким.
Но пока наши герои загадывали желания о мире, о здоровье, о счастье, о любви. И периодически передразнивали восхищенное Борькино похрюкивание.
А ведь и правда, это первая елка в его жизни. И надеемся, не последняя.
картинка (фотка) взята из Инета
Метки:
