Проверка на слух, или Неумолкающая симфония
Занятно отмечать в своих воспоминаниях события, определившие течение всей дальнейшей жизни. В путешествиях по лабиринтам судьбы вспоминаются мне и те двери, в которые по разным причинам я так и не вошёл. Так лишь на один судьбоносный день для меня однажды были открыты двери музыкальной школы...
Мог ли я предвидеть тогда, в начале второго класса, что музыка так сильно увлечёт меня через каких-нибудь семь или восемь лет? Теперь же она, подобно мелодии, написанной для кинофильма, скорее украшает мою жизнь – не более. А ведь всё могло быть иначе... Если бы только в тот памятный день я сумел убедить родителей купить мне домбру...
– В доме есть гитара, баян, в конце концов, – недоумевал отец. – Почему именно домбра?
– Пап, ну, мне очень хочется! Ребята из класса пошли на домбру и я сегодня с ними ходил. У меня слух, между прочим. Меня проверили!
В тот день я и в самом деле побывал в музыкальной школе. Да и как было не пойти – Аня Б. пошла и Женька вслед за ней туда же. Для них это был уже третий урок, и у них уже были оформлены нотные тетрадки. У Ани на первой странице была нарисована красивая пузатая домбра и аккуратным почерком были подписаны нижняя и верхняя деки и другие части инструмента. У Женьки домбра вышла не такая красивая, но гордился он ею ничуть не меньше. Вообще, гордые были оба и очень уж старались подчеркнуть своё превосходство.
– Тебя ещё могут и не взять, – высокомерно заметил Женька. – У тебя может ещё и слуха не быть.
– У самого-то есть?
– Конечно, есть!
– А, вот, мы тебя сейчас проверим, – подключилась Аня. В комнате стояло старое чёрное пианино. Она подошла к нему, подняла крышку и с важным видом уселась на табурет.
– Иди-ка сюда и встань рядом. Я сыграю ноту, а ты должен будешь её угадать. Только смотри, не подглядывай! Женя, последи за ним.
Я честно закрыл глаза, и Аня с усилием нажала на одну из клавиш. Раздался тонкий, проникающий звук, неприятный уж тем, что мог стать причиной моего фиаско.
– Ну, теперь ты...
Немного промедлив, я наугад выбрал белую клавишу где-то в левой части клавиатуры и неуверенно нажал на неё – звук получился глухой, совсем не похожий на тот, что был у Ани. Тогда я выбрал чёрную и нажал сильнее, но, к моему удивлению, оказалось, что цвет клавиш не так уж сильно влияет на звучание инструмента. От обиды и волнения я заметно раскраснелся. Женька ехидно улыбался.
– Говорил же, нет у него слуха, – победоносно заключил он.
Сделав ещё несколько попыток я наконец-то извлёк звук, очень напоминавший дребезжание школьного звонка.
В этот момент в класс вошёл преподаватель. На нём был клетчатый пиджак, и у него были длинные седые волосы и бородка, как у Старика Хоттабыча. Он показался мне вполне приветливым, совсем не таким, как наша классная Павлина Никифоровна.
– Так-с, и чем это мы тут занимаемся? – спросил учитель. – Ах, вот оно что, проверяем новичка! Ну, и как успехи у твоего подопечного, моя дорогая?
– Эту! Эту ноту Аня сыграла, – и я ещё раз нажал на клавишу.
– Угадал? – вопросительно посмотрел он на девочку. Аня переглянулась с Женей.
– Я не знаю, Глеб Эдуардович. Он тут уже столько клавиш перепробовал.
– А давай-ка, я тебя сам проверю, – учитель сел за пианино и сыграл ноту. Звук получился тёплый и уютный, совсем не такой, какой был у Ани, и повторить его оказалось гораздо проще – уже со второго раза я отыскал нужную клавишу.
– Да ты, молодец, молодой человек! Ну, что же, приходи завтра, начнём заниматься.
Но ни на следующий, ни в другой день я так и не пришёл. Отец, в своё время целых семь лет отучившийся в музыкальной школе, хорошо помнил, какой это труд. Я же, если и был талантливым, усидчивостью очевидно не отличался, а это означало, что ненавистное сольфеджио вместе со мной ему пришлось бы повторять самому.
Но каким же задумчивым он был в тот день, когда через много лет впервые пришёл на репетицию моей музыкальной группы. В семнадцать лет я играл на электрогитаре и пел песню, слова и мелодию для которой, как и для других композиций из своего репертуара, сочинил сам: "Стук твоих шагов доносит ветер до меня, словно ритм в музыке дождя"...
Мог ли я предвидеть тогда, в начале второго класса, что музыка так сильно увлечёт меня через каких-нибудь семь или восемь лет? Теперь же она, подобно мелодии, написанной для кинофильма, скорее украшает мою жизнь – не более. А ведь всё могло быть иначе... Если бы только в тот памятный день я сумел убедить родителей купить мне домбру...
– В доме есть гитара, баян, в конце концов, – недоумевал отец. – Почему именно домбра?
– Пап, ну, мне очень хочется! Ребята из класса пошли на домбру и я сегодня с ними ходил. У меня слух, между прочим. Меня проверили!
В тот день я и в самом деле побывал в музыкальной школе. Да и как было не пойти – Аня Б. пошла и Женька вслед за ней туда же. Для них это был уже третий урок, и у них уже были оформлены нотные тетрадки. У Ани на первой странице была нарисована красивая пузатая домбра и аккуратным почерком были подписаны нижняя и верхняя деки и другие части инструмента. У Женьки домбра вышла не такая красивая, но гордился он ею ничуть не меньше. Вообще, гордые были оба и очень уж старались подчеркнуть своё превосходство.
– Тебя ещё могут и не взять, – высокомерно заметил Женька. – У тебя может ещё и слуха не быть.
– У самого-то есть?
– Конечно, есть!
– А, вот, мы тебя сейчас проверим, – подключилась Аня. В комнате стояло старое чёрное пианино. Она подошла к нему, подняла крышку и с важным видом уселась на табурет.
– Иди-ка сюда и встань рядом. Я сыграю ноту, а ты должен будешь её угадать. Только смотри, не подглядывай! Женя, последи за ним.
Я честно закрыл глаза, и Аня с усилием нажала на одну из клавиш. Раздался тонкий, проникающий звук, неприятный уж тем, что мог стать причиной моего фиаско.
– Ну, теперь ты...
Немного промедлив, я наугад выбрал белую клавишу где-то в левой части клавиатуры и неуверенно нажал на неё – звук получился глухой, совсем не похожий на тот, что был у Ани. Тогда я выбрал чёрную и нажал сильнее, но, к моему удивлению, оказалось, что цвет клавиш не так уж сильно влияет на звучание инструмента. От обиды и волнения я заметно раскраснелся. Женька ехидно улыбался.
– Говорил же, нет у него слуха, – победоносно заключил он.
Сделав ещё несколько попыток я наконец-то извлёк звук, очень напоминавший дребезжание школьного звонка.
В этот момент в класс вошёл преподаватель. На нём был клетчатый пиджак, и у него были длинные седые волосы и бородка, как у Старика Хоттабыча. Он показался мне вполне приветливым, совсем не таким, как наша классная Павлина Никифоровна.
– Так-с, и чем это мы тут занимаемся? – спросил учитель. – Ах, вот оно что, проверяем новичка! Ну, и как успехи у твоего подопечного, моя дорогая?
– Эту! Эту ноту Аня сыграла, – и я ещё раз нажал на клавишу.
– Угадал? – вопросительно посмотрел он на девочку. Аня переглянулась с Женей.
– Я не знаю, Глеб Эдуардович. Он тут уже столько клавиш перепробовал.
– А давай-ка, я тебя сам проверю, – учитель сел за пианино и сыграл ноту. Звук получился тёплый и уютный, совсем не такой, какой был у Ани, и повторить его оказалось гораздо проще – уже со второго раза я отыскал нужную клавишу.
– Да ты, молодец, молодой человек! Ну, что же, приходи завтра, начнём заниматься.
Но ни на следующий, ни в другой день я так и не пришёл. Отец, в своё время целых семь лет отучившийся в музыкальной школе, хорошо помнил, какой это труд. Я же, если и был талантливым, усидчивостью очевидно не отличался, а это означало, что ненавистное сольфеджио вместе со мной ему пришлось бы повторять самому.
Но каким же задумчивым он был в тот день, когда через много лет впервые пришёл на репетицию моей музыкальной группы. В семнадцать лет я играл на электрогитаре и пел песню, слова и мелодию для которой, как и для других композиций из своего репертуара, сочинил сам: "Стук твоих шагов доносит ветер до меня, словно ритм в музыке дождя"...
Метки:
