Эпикриз
Вот уже месяц моей зависимости. Когда все ради одного. Этот наркотик самый сильный из всех, известных людям. Это ты.
Мы познакомились, когда все кругом было скучно. А ты был интересным. Живым. Твое подтаявшее мороженое капало. В том числе и на мое платье. Я рассердилась: Etam, черт побери! Ты смутился и предложил оплатить. И улыбнулся. Виновато так и смущенно. Я таяла, как твое мороженое. И капала на асфальт. Ты сказал, что мороженных маньяков сейчас много и что должен меня проводить. Я промолчала. Один маньяк уже совершил непоправимое – пробрался слишком близко к сердцу.
Мы шли дворами и фонтанами. Вода журчала, мосты подмигивали с озорством уличных мальчишек. Мы смеялись. Преимущественно без причины. Во всяком случае, очевидной. Мы были и дети, и психи. Сами себе мир. В тот день я на это и подсела. Встреч было все больше, а мне все не хватало. Тогда я познала жадность на мгновения.
Я теперь часто возвращаюсь в то время и в те чудесные места. Это так странно далеко. Через 10 дней ты меня поцеловал. Нет, ты меня и раньше целовал, но тот раз был особенным. Ты прижал меня к пыльной стене (что за привычка портить мои платья? На этот раз – Pia). Ударил головой о какую-то страшную железку. Правда, я это поняла только утром, изучив налитую шишку. Ты придушивал меня. Но воздух мне был и не нужен. Я словно на минуту умерла. А, может, на две. И опять родилась, крича и жадно хватая новорожденными легкими воздух. Я оцарапала тебе руку. Тонкая полоска ногтя моего указательного пальца так и останется навсегда с тобой, в тебе.
По ней я тебя и опознала. Их было пятеро на пятнадцатый день. Когда я была уже по уши в этом. В любви. Ей на смену пришла любоЛь. Страх сна, мороженого, шишек и поцелуев. Страх жить. Быть зависимой и перестать ей быть. Я на распутье. Я худею без мороженого. Высыхаю. Мосты и вода заткнулись. А мне нужна доза. Доппинг. Допамин. Воздух, которого однажды, тогда, так не хватало.
Они, пятеро, назвали меня цыпой и громко смеялись. Это была провокация. Красная тряпка.
Через 3 дня суд. Красный судный день. Я купила потрясающее черное платье. Etam, как тогда. Ты же помнишь? Как дань последней дозе. Теперь – только пассивно. Только – фотография на могильной плите. И плитка шоколада, чтоб не так горько…
Мы познакомились, когда все кругом было скучно. А ты был интересным. Живым. Твое подтаявшее мороженое капало. В том числе и на мое платье. Я рассердилась: Etam, черт побери! Ты смутился и предложил оплатить. И улыбнулся. Виновато так и смущенно. Я таяла, как твое мороженое. И капала на асфальт. Ты сказал, что мороженных маньяков сейчас много и что должен меня проводить. Я промолчала. Один маньяк уже совершил непоправимое – пробрался слишком близко к сердцу.
Мы шли дворами и фонтанами. Вода журчала, мосты подмигивали с озорством уличных мальчишек. Мы смеялись. Преимущественно без причины. Во всяком случае, очевидной. Мы были и дети, и психи. Сами себе мир. В тот день я на это и подсела. Встреч было все больше, а мне все не хватало. Тогда я познала жадность на мгновения.
Я теперь часто возвращаюсь в то время и в те чудесные места. Это так странно далеко. Через 10 дней ты меня поцеловал. Нет, ты меня и раньше целовал, но тот раз был особенным. Ты прижал меня к пыльной стене (что за привычка портить мои платья? На этот раз – Pia). Ударил головой о какую-то страшную железку. Правда, я это поняла только утром, изучив налитую шишку. Ты придушивал меня. Но воздух мне был и не нужен. Я словно на минуту умерла. А, может, на две. И опять родилась, крича и жадно хватая новорожденными легкими воздух. Я оцарапала тебе руку. Тонкая полоска ногтя моего указательного пальца так и останется навсегда с тобой, в тебе.
По ней я тебя и опознала. Их было пятеро на пятнадцатый день. Когда я была уже по уши в этом. В любви. Ей на смену пришла любоЛь. Страх сна, мороженого, шишек и поцелуев. Страх жить. Быть зависимой и перестать ей быть. Я на распутье. Я худею без мороженого. Высыхаю. Мосты и вода заткнулись. А мне нужна доза. Доппинг. Допамин. Воздух, которого однажды, тогда, так не хватало.
Они, пятеро, назвали меня цыпой и громко смеялись. Это была провокация. Красная тряпка.
Через 3 дня суд. Красный судный день. Я купила потрясающее черное платье. Etam, как тогда. Ты же помнишь? Как дань последней дозе. Теперь – только пассивно. Только – фотография на могильной плите. И плитка шоколада, чтоб не так горько…
Метки:
