Жизнь полна неожиданностей
Интересная и непредсказуемая все-таки штука жизнь.
Но, как говорится, тем она и хороша, что полна всяких неожиданностей.
Сижу за компьютером, абсолютно не напрягаясь.
Вдруг немеет левая рука и половина лица.
Ну, здравствуй скорая, привет тебе незнакомка неврология.
Поколесив на скорой по разным больничным учреждениям
часа четыре в приличном холоде, наконец-то выгрузили в одном
из них, потаскали по рентгенам и другим процедурным кабинетам,
подняли на пятый этаж, выгрузили в одной из палат.
Окинув взглядом, сразу понял, что вернулся обратно в свою далекую юность, в социализм.
Все было до боли знакомо. Обшарпанные стены. Одна единственная розетка, вывалившаяся из стены.
Семь кроватей, между которыми расстояние где-то в лучшем
случае полметра. Так что соседи храпят и кашляют прямо тебе в лицо. Тумбочки наполовину раздолбаны. Занавески и шторы отсутствуют.
Если светит солнце, то на половине кроватей, пациенты получающие капельницы, пытаются скрыться
от его жарких лучей подушками и всем что есть под рукой.
Один из пациентов, здоровяк килограммов на сто сорок
эдакий крестьянский сын, от самой матушки земли. Голова круглая,
как шар, щеки в красных яблоках. Сам квадратный. Футболка вечно
задрана выше пупа. Джинсы аля восьмидесятых годов прошлого века, висят где-то под животом. Или даже наоборот, он как тесто
из кадушки нависает над штанами. Бесконечно спит. Иногда проснувшись, бестолково смотрит немигающим взглядом. И на все
вопросы отвечает одно и тоже ?Че?, тупо смотрит, потом ухмыльнувшись, махнет рукой и опять дрыхнуть. Мозговая деятельность временно отсутствует. Единственное, что видимо
прочно записалось на подкорку, это мат. Он все время повторяет
три, четыре матерных слова, так просто без какого-либо повода.
Другой пациент лежал пластом, не разговаривал и видимо ничего не понимал. Работала у него одна рука, которую он иногда протягивал, чтобы поднять его. Но санитарки его не очень баловали
И он в основном лежал и как мне кажется смотрел просящим
взглядом. Потом его перевели в терапию, а через пару дней транзитом в небесную канцелярию.
Ночью подвезли еще одного, как потом оказалось, знакомого по
работе в далекой юности. Тоже шарахнуло давление. Тянул ногу.
Левая рука плохо сжималась. Глаза немного съехались. Толстый и ленивый. Никак не хотел заниматься, тренировать руку.
В основном старался дрыхнуть, да тянуть руку, чтобы помочь ему
встать. Хотя мог это спокойно сделать сам. А нам то нельзя тоже
напрягаться, чтобы поднимать его жирное, ленивое тело.
Бесконечно канючил пойти с ним в душевую, помочь ему полить
воду из бутылки, чтобы он подмылся. Но я же, слава Богу нормальной ориентации, да и как все управляюсь сам.
В нем не меньше ста двадцати килограмм и если он будет падать
мне придется его ловить, напрягаться. А он все время пытался
на кого-то опереться. Короче я сказал ему, что он и сам должен понимать и он отправился наконец-то сам. Видимо зашел по пути
в туалет.
Когда мы его начали искать через полчаса, постучали в душевую.
Оттуда раздался ответ, что случилась авария.
Потом он явился в палату без спортивных штанов, с простыней вокруг пояса. Начал по пути тупо отпускать шуточки молодым
девчонкам практикантам. Это получалось так дебильно и ни кстати.
Если бы он видел себя со стороны.
Когда он повернулся к нам спиной, честно говоря, всех охватил гомерический хохот. Разрез сзади открыл прелестнейшую картину.
Все ноги этого донжуана от трусов до колен были в кусках дерьма.
Простынь тоже местами в рыжих пятнах. Как он мылся, не представляю.
Оказывается, он умудрился упасть с горшка прямо в дерьмо.
Вот так он нас повеселил. Все-таки какое-то здесь да разнообразие.
Пока не принесли чистую одежду, он ходил в этом диком виде, еще
и пытался снова пошучивать с девчонками, что выглядело очень смешно, а нам было страшно неудобно за него перед ними.
Видно все-таки дало ему и по мозгам тоже основательно.
Немного остановлюсь на туалете. Это шедевр. В узком предбаннике висит не понятно, как умывальник. Одна сторона
крепления вывалилась из стены, и он еле держится на сифоне.
Унитаз уже давно из белого стал рыжим. Крышка отдельно, ни с него. Садиться гадко, поэтому приходится основательно застилать его слоями туалетной бумаги, если правда в это время он не в дерьме. Здесь много народа с наполовину отключенным сознанием, которые гадят и на крышку, и на пол, надеюсь неосознанно.
Душевая не лучше. Грязный коричнево-серый поддон. В нем почти всегда навалены обгаженные простыни. В него неприятно становиться даже в обуви. Душевая сетка из которой со всех соединений течет. Поэтому народ предпочитает мыться водой из
бутылки.
И удивляет почему это никого не смущает и не волнует. Ни такие уж требуются средства, чтобы поменять поддон, смеситель, прикрепить умывальник и, хотя бы освежить стены, покрасить в нормальный цвет.
Какой все-таки глубокий след оставил нам в наследство наш развитой социализм, что мы никак не можем оторваться от него.
Слава нашим проектировщикам, которые решили, что на все отделение, в котором более десятка палат, достаточно по одному
унитазу для женщин и мужчин. Единственное что спасает, здесь добрая половина лежачих, а то бы здесь целый день стояла
очередь как в мавзолей. Все-таки здесь в основном пожилой народ.
А по коридору носились, как пчелы, четверокурсники. Ставили
капельницы, делали уколы, мерили давление, температуру.
Прекрасные ребята, очень ответственные. Мне кажется, что все на них здесь и держится. Лечащий врач за десять дней заходил раза три, мимоходом спрашивал, как себя чувствую, на том наше общение и заканчивалось. Он делал какие-то стандартные по протоколу назначения, а ребята практиканты четко исполняли их, дабы привести нас в надлежащий порядок. Спасибо огромное им.
В соседних палатах были в основном лежачие больные. Оттуда шел ни очень приятный запах. А целый день, особенно по ночам
кто-то что-то кричал, просил, требовал, ругался. Одна женщина периодически кричала, ?помогите?. Мужик в соседней палате
рычал, матерился. В какой-то день всем ставили клизму, это финиш. В предбаннике туалета полные контейнеры использованных памперсов, ну и соответственно запахи на весь
коридор.
Вечером привезли очередного пациента. Он кричал во все горло голосом Левитана. С ним часа два бились, делали успокоительные
уколы, не помогло. Потом привязали к кровати. И он целые сутки
орал этим зычным голосом несколько фраз, типа ?Нина открой?,
?Господи помоги?, ?Отвяжите, мне надо голубей покормить, а то они умрут с голоду?. Ни знаю откуда у человека столько энергии,
чтобы орать без передышки целые сутки. И самое главное, голос
совсем не осип. Орал еще пару суток, но уже чуть тише. Иногда его
отвязывали и он начинал бродить по палатам в памперсе, частично обгаженном, который свисал до колен. Это был небольшого роста
тщедушный человечек с всклокоченными, светлыми волосами. Его
тут же все гнали. И так он тыкался в каждую палату, а также к интернам, медсестрам. Попытался зайти и к нам. Мило улыбаясь,
он произнес дежурную фразу ?О, что-то знакомое, мы где-то с вами встречались? У Вас нет закурить?? Ну, да осталось дать ему закурить, чтобы он еще и спалил это богоугодное заведение.
Я захлопнул перед его носом дверь. Он пошел к медсестрам. Короче шум, гам, его схватили под белые ручки и снова привязали к кровати. Откуда он благополучно продолжал кричать свои любимые фразы. Два раза вызывали к нему психушку. Приходили трое медбратьев, но он почему-то в это время притихал. И они благополучно уезжали.
Подходила моя выписка, а у меня, как на грех, поднялась температура. Спасибо соседу, с высокой температурой кашлял на меня целых три дня. И вместо того чтобы ехать домой, меня увозила скорая, как потом выяснилось с ковид-19, в другую больницу.
Прощай неврология, привет тебе 7-я городская. Как говорится, эта
песня хороша, начинай сначала.
А в это время в неврологии бегали по палатам четверокурсники, санитарки драили полы, привязанный товарищ орал во всю глотку
свои любимые кричалки. Из палат временами доносились стоны, мат и просьбы о помощи.
Жизнь в неврологии шла своим чередом.
Но, как говорится, тем она и хороша, что полна всяких неожиданностей.
Сижу за компьютером, абсолютно не напрягаясь.
Вдруг немеет левая рука и половина лица.
Ну, здравствуй скорая, привет тебе незнакомка неврология.
Поколесив на скорой по разным больничным учреждениям
часа четыре в приличном холоде, наконец-то выгрузили в одном
из них, потаскали по рентгенам и другим процедурным кабинетам,
подняли на пятый этаж, выгрузили в одной из палат.
Окинув взглядом, сразу понял, что вернулся обратно в свою далекую юность, в социализм.
Все было до боли знакомо. Обшарпанные стены. Одна единственная розетка, вывалившаяся из стены.
Семь кроватей, между которыми расстояние где-то в лучшем
случае полметра. Так что соседи храпят и кашляют прямо тебе в лицо. Тумбочки наполовину раздолбаны. Занавески и шторы отсутствуют.
Если светит солнце, то на половине кроватей, пациенты получающие капельницы, пытаются скрыться
от его жарких лучей подушками и всем что есть под рукой.
Один из пациентов, здоровяк килограммов на сто сорок
эдакий крестьянский сын, от самой матушки земли. Голова круглая,
как шар, щеки в красных яблоках. Сам квадратный. Футболка вечно
задрана выше пупа. Джинсы аля восьмидесятых годов прошлого века, висят где-то под животом. Или даже наоборот, он как тесто
из кадушки нависает над штанами. Бесконечно спит. Иногда проснувшись, бестолково смотрит немигающим взглядом. И на все
вопросы отвечает одно и тоже ?Че?, тупо смотрит, потом ухмыльнувшись, махнет рукой и опять дрыхнуть. Мозговая деятельность временно отсутствует. Единственное, что видимо
прочно записалось на подкорку, это мат. Он все время повторяет
три, четыре матерных слова, так просто без какого-либо повода.
Другой пациент лежал пластом, не разговаривал и видимо ничего не понимал. Работала у него одна рука, которую он иногда протягивал, чтобы поднять его. Но санитарки его не очень баловали
И он в основном лежал и как мне кажется смотрел просящим
взглядом. Потом его перевели в терапию, а через пару дней транзитом в небесную канцелярию.
Ночью подвезли еще одного, как потом оказалось, знакомого по
работе в далекой юности. Тоже шарахнуло давление. Тянул ногу.
Левая рука плохо сжималась. Глаза немного съехались. Толстый и ленивый. Никак не хотел заниматься, тренировать руку.
В основном старался дрыхнуть, да тянуть руку, чтобы помочь ему
встать. Хотя мог это спокойно сделать сам. А нам то нельзя тоже
напрягаться, чтобы поднимать его жирное, ленивое тело.
Бесконечно канючил пойти с ним в душевую, помочь ему полить
воду из бутылки, чтобы он подмылся. Но я же, слава Богу нормальной ориентации, да и как все управляюсь сам.
В нем не меньше ста двадцати килограмм и если он будет падать
мне придется его ловить, напрягаться. А он все время пытался
на кого-то опереться. Короче я сказал ему, что он и сам должен понимать и он отправился наконец-то сам. Видимо зашел по пути
в туалет.
Когда мы его начали искать через полчаса, постучали в душевую.
Оттуда раздался ответ, что случилась авария.
Потом он явился в палату без спортивных штанов, с простыней вокруг пояса. Начал по пути тупо отпускать шуточки молодым
девчонкам практикантам. Это получалось так дебильно и ни кстати.
Если бы он видел себя со стороны.
Когда он повернулся к нам спиной, честно говоря, всех охватил гомерический хохот. Разрез сзади открыл прелестнейшую картину.
Все ноги этого донжуана от трусов до колен были в кусках дерьма.
Простынь тоже местами в рыжих пятнах. Как он мылся, не представляю.
Оказывается, он умудрился упасть с горшка прямо в дерьмо.
Вот так он нас повеселил. Все-таки какое-то здесь да разнообразие.
Пока не принесли чистую одежду, он ходил в этом диком виде, еще
и пытался снова пошучивать с девчонками, что выглядело очень смешно, а нам было страшно неудобно за него перед ними.
Видно все-таки дало ему и по мозгам тоже основательно.
Немного остановлюсь на туалете. Это шедевр. В узком предбаннике висит не понятно, как умывальник. Одна сторона
крепления вывалилась из стены, и он еле держится на сифоне.
Унитаз уже давно из белого стал рыжим. Крышка отдельно, ни с него. Садиться гадко, поэтому приходится основательно застилать его слоями туалетной бумаги, если правда в это время он не в дерьме. Здесь много народа с наполовину отключенным сознанием, которые гадят и на крышку, и на пол, надеюсь неосознанно.
Душевая не лучше. Грязный коричнево-серый поддон. В нем почти всегда навалены обгаженные простыни. В него неприятно становиться даже в обуви. Душевая сетка из которой со всех соединений течет. Поэтому народ предпочитает мыться водой из
бутылки.
И удивляет почему это никого не смущает и не волнует. Ни такие уж требуются средства, чтобы поменять поддон, смеситель, прикрепить умывальник и, хотя бы освежить стены, покрасить в нормальный цвет.
Какой все-таки глубокий след оставил нам в наследство наш развитой социализм, что мы никак не можем оторваться от него.
Слава нашим проектировщикам, которые решили, что на все отделение, в котором более десятка палат, достаточно по одному
унитазу для женщин и мужчин. Единственное что спасает, здесь добрая половина лежачих, а то бы здесь целый день стояла
очередь как в мавзолей. Все-таки здесь в основном пожилой народ.
А по коридору носились, как пчелы, четверокурсники. Ставили
капельницы, делали уколы, мерили давление, температуру.
Прекрасные ребята, очень ответственные. Мне кажется, что все на них здесь и держится. Лечащий врач за десять дней заходил раза три, мимоходом спрашивал, как себя чувствую, на том наше общение и заканчивалось. Он делал какие-то стандартные по протоколу назначения, а ребята практиканты четко исполняли их, дабы привести нас в надлежащий порядок. Спасибо огромное им.
В соседних палатах были в основном лежачие больные. Оттуда шел ни очень приятный запах. А целый день, особенно по ночам
кто-то что-то кричал, просил, требовал, ругался. Одна женщина периодически кричала, ?помогите?. Мужик в соседней палате
рычал, матерился. В какой-то день всем ставили клизму, это финиш. В предбаннике туалета полные контейнеры использованных памперсов, ну и соответственно запахи на весь
коридор.
Вечером привезли очередного пациента. Он кричал во все горло голосом Левитана. С ним часа два бились, делали успокоительные
уколы, не помогло. Потом привязали к кровати. И он целые сутки
орал этим зычным голосом несколько фраз, типа ?Нина открой?,
?Господи помоги?, ?Отвяжите, мне надо голубей покормить, а то они умрут с голоду?. Ни знаю откуда у человека столько энергии,
чтобы орать без передышки целые сутки. И самое главное, голос
совсем не осип. Орал еще пару суток, но уже чуть тише. Иногда его
отвязывали и он начинал бродить по палатам в памперсе, частично обгаженном, который свисал до колен. Это был небольшого роста
тщедушный человечек с всклокоченными, светлыми волосами. Его
тут же все гнали. И так он тыкался в каждую палату, а также к интернам, медсестрам. Попытался зайти и к нам. Мило улыбаясь,
он произнес дежурную фразу ?О, что-то знакомое, мы где-то с вами встречались? У Вас нет закурить?? Ну, да осталось дать ему закурить, чтобы он еще и спалил это богоугодное заведение.
Я захлопнул перед его носом дверь. Он пошел к медсестрам. Короче шум, гам, его схватили под белые ручки и снова привязали к кровати. Откуда он благополучно продолжал кричать свои любимые фразы. Два раза вызывали к нему психушку. Приходили трое медбратьев, но он почему-то в это время притихал. И они благополучно уезжали.
Подходила моя выписка, а у меня, как на грех, поднялась температура. Спасибо соседу, с высокой температурой кашлял на меня целых три дня. И вместо того чтобы ехать домой, меня увозила скорая, как потом выяснилось с ковид-19, в другую больницу.
Прощай неврология, привет тебе 7-я городская. Как говорится, эта
песня хороша, начинай сначала.
А в это время в неврологии бегали по палатам четверокурсники, санитарки драили полы, привязанный товарищ орал во всю глотку
свои любимые кричалки. Из палат временами доносились стоны, мат и просьбы о помощи.
Жизнь в неврологии шла своим чередом.
Метки:
