Детство. Рыбалка
Рыбалка.
Было одно занятие в моём детстве, которое абсолютно мне было интересно, не надоедало, можно даже сказать – наполняло душу – это рыбалка. Рыбачить мы начали, сколько себя помню. Мама, помню, говорила – Я понимала, что удержать вас на виду, у крылечка, больше не получится – вы взрослеете. И тогда она стала отпускать нас на пруды.
Это был какой-то волшебный процесс. Начинался он с вечера – мы с братом Володей шли копать навозных червей. Дождевых брать было нельзя – обязательно навозных, они яркие, красные, рыба быстрей их увидит. Мы брали вилы и шли к навозным местам – благо, у нас в деревне они были в каждом доме. Копали и собирали в банку из-под консервов. Накопать надо было достаточно. Иногда попадались личинки майского жука – белые, огромные, как червяки. Маленьких, они нас даже пугали, но позже стали делом обыденным.
После червей, не каждый раз, но довольно часто ставили на плиту париться пшеницу, или перловку. Варили долго, чтоб не пригорело. Добавляли подсолнечное масло – для запаха. Запасали жмых. Ложились спать, я даже волновался и не мог сразу уснуть.
Утром просыпались по темноте, до рассвета. Даже так, желательно, чтобы успеть доехать по темноте, а на рассвете – уже размотать и забросить удочки, ведь на рассвете – самый клёв. Ехали на велосипеде, Володя крутил педали, а я сидел на раме. Иногда у меня всё пережимало, а ехали 5-7км, и тогда я спрыгивал с велосипеда и бежал рядом, пока не запыхаюсь. Брат притормаживал, я запрыгивал обратно, и вот мы уже опять мчались вперёд.
Подъезжали к пруду очень тихо, старались не шуметь, чтобы не спугнуть рыбу. Мы были увлечены, а в это время нашим юным глазам открывалась необыкновенная, потрясающая картина. От поверхности воды начинал подниматься вверх белый туман, как парное молоко. Горизонт неба розовел, разгорался всё ярче и ярче, до огненного. Природа замолкала, наступала абсолютная тишина. Даже лягушки ещё не начинали своих утренних концертов. И, словно напрягшись, солнце медленно, словно со скрипом, высовывало из-за земли свой малюсенький золотистый краешек. Но процесс уже пошёл, полосочка яркого света становилась всё толще, всё мощней, всё ярче. И вот уже более половины нашего светила высовывалась наружу, а потом солнце словно выпрыгивало над горизонтом, абсолютно преображая мир, в котором мы живём – от ночного сумеречного – в яркий, сияющий и блистающий всеми красками молодой утренней природы.
Мы возились с удочками, перебрасывали, меняли наживку, было прохладно, а иногда, обрызгавшись, нас пронизывала дрожь. Мы конечно терпели и очень были напряжены, всё внимание к поплавкам. Этот инстинкт охотника, рыбака, добытчика живёт в каждом мальчике, просто в деревенском он проявляется в контакте с природой.
Клёв был разный, в разных прудах, в разное время года. Особенно ценно было при плохом клёве умудриться и потаскивать потихонечку всё-таки рыбу. Ловили мы больше карасей, редко цеплялись карпята. Иногда ловле мешала местная бернота – маленькая рыбёшка, похожая на мелкую кильку.
Часа через два утренний аппетит пригонял нас к запасам из дома. Всё было особенно вкусно – и молоко, и варёные яйца, и сало, и огурцы и помидоры. Но сразу мы старались перехватить немного, всё-таки ценили утренний клёв. А если еды не было – в ход шёл обычный хлеб! Ох уж этот обычный хлеб, на рыбалке он становился невероятно вкусным!
На него и ловили, скатывали катышки, сажали на крючок. Его и ели, засохший, потрескавшийся, обломанными кусочками. Ничего я не знаю вкуснее того рыбацкого хлеба.
Когда солнце начинало припекать, снимали тёплую одежду, потом раздевались позагорать. Тогда мне можно было вовсю загорать. А когда солнце напекало, становилось жарко, раздевались до трусов и бежали купаться. Дно в прудах обычно илистое, это не городские песчаные пляжи. Ноги погружались в ил почти по колено. Но нам это было всё равно, мы начинали плавать, брызгаться, шалить, всё было весело и как-то невероятно радостно. А после купания, вот уже тогда мы плотно прикладывались к нашим харчам, как у нас назывались тогда продукты. Не передать того позитива, того прекрасного настроения, которое наступало после еды.
В жизни можно добиться разного: материального благополучия, прекрасной карьеры, но редко ощутишь ту неподдельную, какую-то настоящую, глубинную радость от общения с природой, от своего улова, от вкусной пищи… Даже от усталости и недосыпа. Можно потом заказать в лучших ресторанах дорогие и изысканные блюда, но не получить той искренней радости простых продуктов, свежего воздуха, зелени и детства.
Возвращаться надо было по времени, так требовала мама. Но всегда как-то не могли уложиться. И тогда она волновалась, выходила на дорогу, ждала нас. Возвращались очень усталые, но обычно довольные. Потом жарили карасей – у нас всегда было отличное душистое подсолнечное масло, зажаривали до золотистой корочки. Такую рыбку очень любила Наташа, сестра. Она тогда ела прямо горячую, долго, вкусно, с аппетитом.
И, конечно, вспоминается моя первая рыбалка с ночевкой. Кажется, я тогда закончил 6 класс. Мама отпустила меня с двоюродным братом Сашей. Саша в детстве был необыкновенный, редкий. Он был сын сестры моего отца – тёти Наташи. По возрасту – между мной и Володей .Естественно, наша троица часто играла вместе, очень любили оставаться на ночь у тёти Наташи.
Так вот Саша – он умел делать то, что не умели другие дети, которые были рядом со мной. Так, однажды вырыл в саду землянку. Она была наполовину в земле, а наполовину высовывались стены из деревянных реек, сверху крыша от дождя. Получился настоящий блиндаж. Для нас, мальчишек, это было настоящее чудо, невероятно интересно.
В другой раз он сделал лук – настоящее оружие. Он взял отрезанный от косы стальной прут, согнул и натянул лук с помощью стального тросика. Из электродов Саша сделал стрелы, заточив их концы. Такая стрела пробивала доску 3см. С таким луком можно было идти на настоящую охоту. С таким надёжным парнем мама конечно меня отпустила, но сказала, чтобы мы ночевали на полевом стане, в 3-й бригаде, там до болезни работал мой отец – там будет повар и сторож дядя Паша, он вас покормит и даст ночлег.
Да, если бы кто-нибудь пошёл к дяде Паше – никогда так не было.
Мы пришли к пруду, когда уже стемнело. Да к тому же начался дождь. Неподалеку заметили стог сена. Саша тут же смекнул: будем делать шалаш. В стогу мы сделали некое подобие норы и уютно в ней разместились. Дождь становился все сильнее. Крупные капли, конечно, же пробивались сквозь солому. Мы мокли, но нам казалось, что мы устроились очень даже неплохо.
Часа через полтора дождь стал стихать. Выбрались наружу. Вокруг темнота, хоть глаз коли. Саша достал коробок со спичками, который он сберег от дождя. Долго мучились с мокрыми ветками, пытаясь развести костер. И последней спичкой нам это удалось! Костер весело запылал и осветил все вокруг. Из сухой соломы мы сделали лежанки и разместили у огня. Мы стали согреваться и подсыхать. Было хорошо лежать у костра и смотреть на угли. Так мы скоротали время, на рассвете уже рыбачили. Я был счастлив! Впервые в жизни ночевал без своих родителей.
Было одно занятие в моём детстве, которое абсолютно мне было интересно, не надоедало, можно даже сказать – наполняло душу – это рыбалка. Рыбачить мы начали, сколько себя помню. Мама, помню, говорила – Я понимала, что удержать вас на виду, у крылечка, больше не получится – вы взрослеете. И тогда она стала отпускать нас на пруды.
Это был какой-то волшебный процесс. Начинался он с вечера – мы с братом Володей шли копать навозных червей. Дождевых брать было нельзя – обязательно навозных, они яркие, красные, рыба быстрей их увидит. Мы брали вилы и шли к навозным местам – благо, у нас в деревне они были в каждом доме. Копали и собирали в банку из-под консервов. Накопать надо было достаточно. Иногда попадались личинки майского жука – белые, огромные, как червяки. Маленьких, они нас даже пугали, но позже стали делом обыденным.
После червей, не каждый раз, но довольно часто ставили на плиту париться пшеницу, или перловку. Варили долго, чтоб не пригорело. Добавляли подсолнечное масло – для запаха. Запасали жмых. Ложились спать, я даже волновался и не мог сразу уснуть.
Утром просыпались по темноте, до рассвета. Даже так, желательно, чтобы успеть доехать по темноте, а на рассвете – уже размотать и забросить удочки, ведь на рассвете – самый клёв. Ехали на велосипеде, Володя крутил педали, а я сидел на раме. Иногда у меня всё пережимало, а ехали 5-7км, и тогда я спрыгивал с велосипеда и бежал рядом, пока не запыхаюсь. Брат притормаживал, я запрыгивал обратно, и вот мы уже опять мчались вперёд.
Подъезжали к пруду очень тихо, старались не шуметь, чтобы не спугнуть рыбу. Мы были увлечены, а в это время нашим юным глазам открывалась необыкновенная, потрясающая картина. От поверхности воды начинал подниматься вверх белый туман, как парное молоко. Горизонт неба розовел, разгорался всё ярче и ярче, до огненного. Природа замолкала, наступала абсолютная тишина. Даже лягушки ещё не начинали своих утренних концертов. И, словно напрягшись, солнце медленно, словно со скрипом, высовывало из-за земли свой малюсенький золотистый краешек. Но процесс уже пошёл, полосочка яркого света становилась всё толще, всё мощней, всё ярче. И вот уже более половины нашего светила высовывалась наружу, а потом солнце словно выпрыгивало над горизонтом, абсолютно преображая мир, в котором мы живём – от ночного сумеречного – в яркий, сияющий и блистающий всеми красками молодой утренней природы.
Мы возились с удочками, перебрасывали, меняли наживку, было прохладно, а иногда, обрызгавшись, нас пронизывала дрожь. Мы конечно терпели и очень были напряжены, всё внимание к поплавкам. Этот инстинкт охотника, рыбака, добытчика живёт в каждом мальчике, просто в деревенском он проявляется в контакте с природой.
Клёв был разный, в разных прудах, в разное время года. Особенно ценно было при плохом клёве умудриться и потаскивать потихонечку всё-таки рыбу. Ловили мы больше карасей, редко цеплялись карпята. Иногда ловле мешала местная бернота – маленькая рыбёшка, похожая на мелкую кильку.
Часа через два утренний аппетит пригонял нас к запасам из дома. Всё было особенно вкусно – и молоко, и варёные яйца, и сало, и огурцы и помидоры. Но сразу мы старались перехватить немного, всё-таки ценили утренний клёв. А если еды не было – в ход шёл обычный хлеб! Ох уж этот обычный хлеб, на рыбалке он становился невероятно вкусным!
На него и ловили, скатывали катышки, сажали на крючок. Его и ели, засохший, потрескавшийся, обломанными кусочками. Ничего я не знаю вкуснее того рыбацкого хлеба.
Когда солнце начинало припекать, снимали тёплую одежду, потом раздевались позагорать. Тогда мне можно было вовсю загорать. А когда солнце напекало, становилось жарко, раздевались до трусов и бежали купаться. Дно в прудах обычно илистое, это не городские песчаные пляжи. Ноги погружались в ил почти по колено. Но нам это было всё равно, мы начинали плавать, брызгаться, шалить, всё было весело и как-то невероятно радостно. А после купания, вот уже тогда мы плотно прикладывались к нашим харчам, как у нас назывались тогда продукты. Не передать того позитива, того прекрасного настроения, которое наступало после еды.
В жизни можно добиться разного: материального благополучия, прекрасной карьеры, но редко ощутишь ту неподдельную, какую-то настоящую, глубинную радость от общения с природой, от своего улова, от вкусной пищи… Даже от усталости и недосыпа. Можно потом заказать в лучших ресторанах дорогие и изысканные блюда, но не получить той искренней радости простых продуктов, свежего воздуха, зелени и детства.
Возвращаться надо было по времени, так требовала мама. Но всегда как-то не могли уложиться. И тогда она волновалась, выходила на дорогу, ждала нас. Возвращались очень усталые, но обычно довольные. Потом жарили карасей – у нас всегда было отличное душистое подсолнечное масло, зажаривали до золотистой корочки. Такую рыбку очень любила Наташа, сестра. Она тогда ела прямо горячую, долго, вкусно, с аппетитом.
И, конечно, вспоминается моя первая рыбалка с ночевкой. Кажется, я тогда закончил 6 класс. Мама отпустила меня с двоюродным братом Сашей. Саша в детстве был необыкновенный, редкий. Он был сын сестры моего отца – тёти Наташи. По возрасту – между мной и Володей .Естественно, наша троица часто играла вместе, очень любили оставаться на ночь у тёти Наташи.
Так вот Саша – он умел делать то, что не умели другие дети, которые были рядом со мной. Так, однажды вырыл в саду землянку. Она была наполовину в земле, а наполовину высовывались стены из деревянных реек, сверху крыша от дождя. Получился настоящий блиндаж. Для нас, мальчишек, это было настоящее чудо, невероятно интересно.
В другой раз он сделал лук – настоящее оружие. Он взял отрезанный от косы стальной прут, согнул и натянул лук с помощью стального тросика. Из электродов Саша сделал стрелы, заточив их концы. Такая стрела пробивала доску 3см. С таким луком можно было идти на настоящую охоту. С таким надёжным парнем мама конечно меня отпустила, но сказала, чтобы мы ночевали на полевом стане, в 3-й бригаде, там до болезни работал мой отец – там будет повар и сторож дядя Паша, он вас покормит и даст ночлег.
Да, если бы кто-нибудь пошёл к дяде Паше – никогда так не было.
Мы пришли к пруду, когда уже стемнело. Да к тому же начался дождь. Неподалеку заметили стог сена. Саша тут же смекнул: будем делать шалаш. В стогу мы сделали некое подобие норы и уютно в ней разместились. Дождь становился все сильнее. Крупные капли, конечно, же пробивались сквозь солому. Мы мокли, но нам казалось, что мы устроились очень даже неплохо.
Часа через полтора дождь стал стихать. Выбрались наружу. Вокруг темнота, хоть глаз коли. Саша достал коробок со спичками, который он сберег от дождя. Долго мучились с мокрыми ветками, пытаясь развести костер. И последней спичкой нам это удалось! Костер весело запылал и осветил все вокруг. Из сухой соломы мы сделали лежанки и разместили у огня. Мы стали согреваться и подсыхать. Было хорошо лежать у костра и смотреть на угли. Так мы скоротали время, на рассвете уже рыбачили. Я был счастлив! Впервые в жизни ночевал без своих родителей.
Метки:
