Пышными балами был тот век отмечен...
Пышными балами был тот век отмечен,
Век раскошных платьев, вальсов и пажей.
Обнажали женщины руки лишь и плечи,
Остальное было только для мужей.
Но с пальбой смешались крики:"Власть народу!"
И на преждних нравах был поставлен крест.
И теперь всеобщие равенство, свобода,
И теперь у женщин нет запретных мест.
А теперь все вместе, а теперь все скопом,
Наготы стесняться нынче нет причин,
На телеэкране, как в калейдоскопе
Пестрое мельканье ножек, бюстов, спин.
Еду не в карете, не поют мне птицы,
Временем назначен мне другой удел:
Еду я в трамвае, глядя в чьи-то лица,
Сжатая тисками человечьих тел.
Пахнет перегаром, потом и духами,
И на ногу больно давит мне ведро,
Я ловлю случайно чей-то взгляд нахальный
И тугое чье-то чувствую бедро.
И, устав смертельно, я мечтаю ночью
О былых устоях, о былой красе.
Проклинаю страшно наши дни, а впрочем...
Я уже привыкла, так же, как и все.
Век раскошных платьев, вальсов и пажей.
Обнажали женщины руки лишь и плечи,
Остальное было только для мужей.
Но с пальбой смешались крики:"Власть народу!"
И на преждних нравах был поставлен крест.
И теперь всеобщие равенство, свобода,
И теперь у женщин нет запретных мест.
А теперь все вместе, а теперь все скопом,
Наготы стесняться нынче нет причин,
На телеэкране, как в калейдоскопе
Пестрое мельканье ножек, бюстов, спин.
Еду не в карете, не поют мне птицы,
Временем назначен мне другой удел:
Еду я в трамвае, глядя в чьи-то лица,
Сжатая тисками человечьих тел.
Пахнет перегаром, потом и духами,
И на ногу больно давит мне ведро,
Я ловлю случайно чей-то взгляд нахальный
И тугое чье-то чувствую бедро.
И, устав смертельно, я мечтаю ночью
О былых устоях, о былой красе.
Проклинаю страшно наши дни, а впрочем...
Я уже привыкла, так же, как и все.
Метки: