А Давид опять пушистый и белый

(Библия в стихах, Вторая Книга Царств, Глава 24)

Израиль шёл, шёл...но сбился с маршрута.
Гнев Господень на народ вспыхнул трутом,
Побудил Давида к действам беспутным,
О подобном говорят - бес попутал.

Но жрецы всё так представить умели,
Будто царь Давид совсем не при деле,
Поступал по высших сил наущенью,
А потом просил у Бога прощенье.

Хоть усердным был Давид богомольцем,
Но бывало, что и в штопор сорвётся,
Злобу выместит свою ненароком,
Пусть другим она послужит уроком.

Если царь за юбкой вдруг поведётся,
И такому объясненье найдётся.
Что б ни сделал – всё одно будет правым,
Потому как - для Израиля славы

Совершал Давид набеги и казни,
И другие, скажем так, безобразья.
Но как сказано в Священном Писанье,
Бог евреев изощрён в наказанье.

В прегрешеньях весь народ был неправым.
Царь Давид лишь повод дал для расправы
Тем, что даже себе трудно помыслить –
Вздумал царь живую силу исчислить,

Израиль пересчитать с Иудеей,
Дабы знать, чем в Палестине владеет.
А подобное прознать невозможно,
Ведь на всё, ни дать, ни взять – воля Божья.

Иоав хотел царя образумить -
Мол, зачем нам знать конечную сумму.
Если кто нас богоизбранных тронет,
Бог немедленно народ свой утроит,

Любоваться будет в белой панаме,
Как мы шапками врага закидаем.
А чтоб было с чем бросаться на танки,
Не ермолки надо шить, а ушанки.

Охраняемы мы силой завета,
И далась тогда нам перепись эта.
Беготня нам лишь добавит печали -
Думал так ленивый военачальник

И разумный, как потом оказалось,
Когда перепись, увы, состоялась.
Под ружьё аж миллион триста тысяч
Всех мужей тогда сумели исчислить.

Пятьсот тысяч Иудеев одних лишь,
И других колен евреев не лишних
Восемьсот аж тысяч там насчитали,
Что добавило начальству печали -

Где найти Давиду столько тулупов?
Понял царь, что поступил крайне глупо.
Знать зачем ему всё надо столь точно,
Лезть туда, где высших сил полномочья?

Планы строить вопреки воле Божьей -
Никакой Госплан стране не поможет.
От прозренья даже сердце заныло.
Божье слово самодержца добило.

А пришло оно к пророку-провидцу,
При Давиде что служил прозорливцем,
Обличителем любого порока.
Неслучайно Гадом звали пророка.

Наказания различных трёх видов
Он принёс от Иеговы Давиду
Да такие, что - не то что ругаться,
А убить бы того Гада за гадство.

Предложил Давиду: ?Бог, мол, сказал мне -
Сам себе, царь, ты назначь наказанье:
Быть ли голоду в стране семь лет кряду
Иль летать тебе болванкой снаряда,

Убегать от неприятеля, драпать,
И скрываться от врага целый квартал.
Если бегать с вещмешком царю сложно,
То другое наказанье возможно –

В продолжение трёх дней и не дольше
По Израилю пройдёт вопль истошный,
Язва будет всех косить моровая,
Сорняками люд с земли вырывая.

А тебе царь пребывать в карантине,
Бог с довольствия дом царский не снимет.
Рассуди же царь, что выбрать решишь ты.
Что ответить мне тому, кто всех выше -

Голод, бегство или мор поголовный?
За тобою, царь, последнее слово?.
И сказал Давид провидцу: ?Мне очень
Тяжело, балласт моих полномочий

Не могу я скинуть, чтобы свободно
Налегке бежать, не те уже годы,
Несолидно убегать мне вприпрыжку
И прощение просить за одышку -

Дескать, недруги, уж вы как хотите,
Но так быстро вы меня не гоните.
Пусть впаду я в руки Господа ныне,
Милосердный Бог меня не отринет,

В Божьей власти я в любой ипостаси.
Лишь бы в руки человечьи не впасть мне?.
Из трёх зол Давид зло меньшее выбрал -
Много мор тогда народа повыбил.

На жаре во время жатвы пшеницы
Не снопы валились в поле, а жницы...
Интересная здесь маслом картина,
Мрёт народ, а царь сидит в карантине,

Препараты в себя разные тычет...
Полегло тогда аж семьдесят тысяч.
Вот такая Божья жатва случилась
В наказание за точные числа,

Что задумал царь узнать – к вещей славе
Скольких смог бы под ружьё он поставить.
А Давид всё продолжал лицемерить,
За себя, мол, сам ответить намерен.

Говорил: ?Когда народу я пастырь,
По моей вине все беды творятся,
Согрешил я беззаконно, постыло.
Так за что страдают овцы простые?

Пусть, Господь, твоя рука обратится
На меня, на дом отца. Прекратится
Пусть падёж всех прихожан, как овечек...?
Что тут скажешь – благородно, конечно,

Да назад всё не вернёшь, эка жалость,
Наказанье ведь уже состоялось.
После драки толку нет петушиться,
Не ходил бы ты Давид в реваншисты.

Гад пожаловал к Давиду под вечер,
Но не ратовать пришёл за овечек,
А конкретно - чтобы жертвенник Бога
Был поставлен - у жрецов с этим строго.

И тогда Бог перестанет сердиться,
Поражение в стране прекратится.
Только жертвенник, чтоб Господа славить
На гумне у Орна надо поставить.

Фермер, собственник гумна, там где надо
Жечь скотину, был приятелем Гада,
И на всякий непредвиденный случай,
Как вести себя с царём, был обучен.

Царь Давид к нему приходит на стрелку,
Заключить чтоб на недвижимость сделку
И купить себе гумно со всем скарбом.
А тот фермер отдаёт царю даром

Свой надел, гумно и упряжь с волами,
С ними пса, что всех пришедших облаял.
Говорит жене: ?Замолкни, дурёха,
Без гумна что пользы нам с Кабысдоха?

И другие паевые гектары
Пусть берут царя наместники даром.
Как ушей своих, не видеть нам жита,
Сельхозбанк не выдаёт нам кредиты

И от вольного рисует проценты...?
С добротой такою беспрецедентной
Царь Давид столкнулся явно впервые,
Что гектары отдают паевые

Не браткам, не в результате наезда,
Без угрозы всю семью перерезать.
И сказал на это царь изумлённый:
?Вижу я, что ты, как фермер, зелёный.

Забираю я гумно, с ним гектары,
Но не даром, не за фук, не на шару.
Покупаю я волов, упряжь, дровни.
На участке мы поставим жаровню.

Жертва с дымом вознесётся к Стожарам.
Но прознав, что всё досталось нам даром,
Отвернётся наш Господь от ягнёнка,
А тем паче от вола иль телёнка?.

И купил Давид гумно за наличность,
Серебра отсыпал Орну прилично.
Обошёлся тот потом без кредитов,
И процентов, что страшнее бандитов.

Бог с евреями сменил гнев на милость,
Пораженье в их среде прекратилось.
Как сошли с народа трупные пятна,
Стал опять Давид на ощупь приятным

И пушистым без следов от лишая...
Про Давида Книгу Царств завершаю
Я Вторую. Мне простит жрец писавший,
Что я лишь наполовину из наших.

Лучше всех мне - ни в какие ворота,
А с элиты меня просто воротит.
По одной такой причине из многих
От Давида я уже не в восторге,

Впрочем, как и от героев всех прочих...
Без святейших я пишу полномочий,
И за взгляд свой, через чур человечий
На Писанье, лишь пред Богом отвечу.