Всяко-разно 24

Суть заветов христовых забыв,
Все людские страдания пнувшие,
Ходят в золоте божьи рабы,
Ради Бога спинЫ не согнувшие.

Вот и тронулся мартовский лёд,
И гудит наших грёз пароходик,
Когда думаем ?время придёт?,
То оно неуклонно уходит.

Четвёртая власть свои смыслы утратила -
Скирдует учтиво словесный свой силос,
И вовсе не ради прозренья читателя,
А чтобы начальство в верхах не сердилось

Становлюсь с годами тише я,
Меньше слов в мехах баяна,
Каждый день – четверостишие -
Утешенье графомана.

?С нами Бог?, - кричит бомонд
Меж столицею и краем,
Но о том, что с нами Он,
Только мы одни и знаем.

Гранит правовой обгрызя,
Понять бы сей фокус сложный:
Бухать в восемнадцать нельзя,
А брать ипотеку можно.

Друзей не бывает много,
Но весь этикет соблюдши,
Пищит по утрам изжога,
Что жить в одиночку лучше.

Летал по миру вольной птицей,
Но не снискал ни благ, ни чести, -
Не смог я вовремя родиться,
Да и не в том родился месте.

Вторит эхо последних звонков
На сеанс предстоящей печали,
И простил бы я всех дураков,
Кабы все они дружно молчали.

От бабских судов зависимы,
Мир мелких иллюзий создав,
Тревожимся свежей лысиной,
А не увяданьем мозга.

Тлела собственность дивная,
Рынки жор спешный ширили,
И пришли эффективные,
И эффектно всё стырили.

Певец и бард – талантливы, лихи,
Различье ж их не в нотах и контекстах,
А в том, что бард поёт свои СТИХИ,
Ну, а певец поёт чужие тексты.

Обессилился предков зов,
Культ животный в бытьё проник,
Мы величье своих отцов
Понимаем лишь после них.

Клеймят уже с лихвою тридцать лет
Советскую политику истошно.
Коль потеряли будущего след,
То спорить агитируют о прошлом.

Чуть осень – как листву меняет лица
Железно- гуттаперчевая знать,
Нас хитро манят волеизъявиться,
Чтоб честно после выборов послать.

Давит сила височных вен,
Жизнь надежды благой полна,
И так хочется встать с колен,
Но шатается плоскость дна.

Странные флаги на реях,
Новый порядок. Начало.
Цены растут и звереют,
Люди рычат и мельчают.

Стакан наполнен влагой ключевой,
Но полупуст - с сухою горловиной…
Наполовину я, как встарь, живой,
И мёртвый на другую половину…

Давно уж гордый птах не реет
И буря мрёт в обломках чести,
Народ без смыслов и идеи
Сродни отаре мелкошерстных.

Ловлю я повсюду тревожным взглядом,
Как сбились товарищи в злую стаю,
И, чувствую, что и не жили рядом.
Те люди, которых, казалось, знаю.

Не понять мне людей порою,
Окунувшихся враз в систему,
И в угоду кривому строю
Ставших в ряд там, где правит демон…
Расширяя чертей потребы,
И страданьям людским не внемля,
Позабыли смотреть на небо,
Опускаясь при том на землю.