Когда окончим эту жизнь... ноктюрн противосолонь
моему ангелу Десятовой Чиффе с нежностью эта песня....
Когда окончим эту жизнь, давай сперва рванём на север,
Давай поселимся у Питера за пазухой вдвоём,
Беседы долгие затеем безо всяких опасений:
Ведь вечность времени у нас, чтоб переспорить обо всём.
Мы ночи белые пройдём в балтийских водах по колено,
Янтарь намоем непременно в белизне неспящих дюн,
Окаменелости души распустим в тающую пену,
Остатки сложных настроений в нежнейший сложим ноктюрн.
Свет загорится в кинозале,
Прервётся лента,
но вначале
На пики западных вершин взберёмся побродить по снегу,
На грифов гордых глянем сверху, по пояс в небо войдём,
На завтрак соберём туман, в долину спустимся со смехом,
Приманим ветреное эхо, повечеряем втроём.
Забудем всё, что раньше знали,
Мотор заглохнет,
но вначале
Давай отправимся на юг, где сердце солнцем напитаем,
В краях, где вероятность рая так зримо выше нуля,
Где тысяч лотосов поля, не зная, что она святая,
В бутонах воду сберегают, чтоб рваный мир исцелять.
Потом с восточной стороны мы за кулисами восхода
Замрём и вдруг постигнем что-то, чему не найдено слов.
Та, пред которой все равны в пути от выхода до входа,
Предстанет смертью для кого-то,
а нас возьмёт как любовь:
И мы поймём, как долго спали.
И вновь окажемся
в начале…
Когда окончим эту жизнь, давай сперва рванём на север,
Давай поселимся у Питера за пазухой вдвоём,
Беседы долгие затеем безо всяких опасений:
Ведь вечность времени у нас, чтоб переспорить обо всём.
Мы ночи белые пройдём в балтийских водах по колено,
Янтарь намоем непременно в белизне неспящих дюн,
Окаменелости души распустим в тающую пену,
Остатки сложных настроений в нежнейший сложим ноктюрн.
Свет загорится в кинозале,
Прервётся лента,
но вначале
На пики западных вершин взберёмся побродить по снегу,
На грифов гордых глянем сверху, по пояс в небо войдём,
На завтрак соберём туман, в долину спустимся со смехом,
Приманим ветреное эхо, повечеряем втроём.
Забудем всё, что раньше знали,
Мотор заглохнет,
но вначале
Давай отправимся на юг, где сердце солнцем напитаем,
В краях, где вероятность рая так зримо выше нуля,
Где тысяч лотосов поля, не зная, что она святая,
В бутонах воду сберегают, чтоб рваный мир исцелять.
Потом с восточной стороны мы за кулисами восхода
Замрём и вдруг постигнем что-то, чему не найдено слов.
Та, пред которой все равны в пути от выхода до входа,
Предстанет смертью для кого-то,
а нас возьмёт как любовь:
И мы поймём, как долго спали.
И вновь окажемся
в начале…
Метки: