лебеди-91
Черношейный лебедь (Cygnus melanocoryphus).
***********
ЛЕБЕДИ
Как лебедь окружен\ самим собой на лоне, которым отражен,\ так в некий странный миг\ возлюбленный на фоне\ движения возник. Райнер Мария Рильке Перевод В. Микушевича
Порой он крылья распахнет просторно,\ Красуясь перед Нимфою озерной,\ И капельки, сверкающие в ряби,\ Как драгоценность, вытащит из хляби. Джон Китс. Перевод Е.Фельдмана ПОСЛАНИЕ ЧАРЛЬЗУ КАУДЕНУ КЛАРКУ
Рядом с дымной полосою Воспаленного шоссе Лебедь летом и весною Проплывает, как во сне. Анатолий Передреев
* * *
НИКОЛАЙ ЗАБОЛОЦКИЙ (1903-1958) БП 1965
СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ
5
И бегут, заслышав о набеге,
Половцы сквозь степи и яруги,
И скрипят их старые телеги,
Голосят, как лебеди в испуге.
Игорь к Дону движется с полками,
А беда несется вслед за ним:
Птицы, поднимаясь над дубами.
Реют с криком жалобным своим,
По оврагам волки завывают,
Крик орлов доносится из мглы —
Знать, на кости русские скликают
Зверя кровожадные орлы;
На щиты червленые лисица
Дико брешет в сумраке ночном…
О Русская земля!
Ты уже за холмом.
Западно-европейская поэзия ХХ века. БВЛ т.152
ЛЕОН-ПОЛЬ ФАРГ. Перевод В.Козового
Вечер клонится изнеможенно, и деревья, у самой дороги снов — как тяжелые птицы, голова под крылом,—засыпают. Луна плачет в листве — как взгляд сквозь дрожащие пальцы... В ней она топит свои ледяные щедроты. Она следует, рядом с берегом, за бегущей струей. Она в ней колышется: будто огромный лебедь растерял свои перья на ровной глади, где кто-то баюкает небо...
На крутом повороте — дозор тростников, куда луна вонзает свои занозы. Протяжное дуновение ветра, который время от времени гонит из гнезд воспоминания и имена... и оно чистит от чешуи воду и листья... Тогда полуночник и сторож этих горячечных стран—длинная серая ящерица, в которой укрылась древняя чья-то душа,— издает странный звук, голосом дальним, напоминающим инструмент и обряд дикарей,— ибо она различает движение неких существ, каких видеть нам не дано,— тех, что уходят за горизонт, где прошлое уснуло под пеплом.
Даже теперь
Я люблю ее продолговатые глаза, которые ласкают, как шелк.
Смерть, распахни в последний раз для меня ее ресницы.
А когда они снова сомкнутся, мне покажется,
Что это еще один ее взгляд, еще один.
Даже теперь
Ее стройные члены гладки, как ствол цветка,
Ее светлое лицо омыто всеми лучами.
Ярко оперенная птичка,
Она не меняется, не приближается, не приблизится.
Такой она остановилась у черного озера невозвратного прошлого,
В чьих водах плавают лебеди моих мыслей.
Даже теперь
Я знаю, что испробовал горячий вкус жизни,
До дна осушил золотую чашу на великом пиршестве.
Пусть побледнеет лицо смерти.
Даже теперь
Ночь полна серебристыми соломинками дождя,
Я посылаю к ней свою душу в последний раз.
Ее голова лежит в тени,
Руки, закругленные для объятья, охватывают пустоту.
На ней нет покровов.
Даже теперь
Так лежит она,
Ее ноги ищут моих, чтоб утешить их.
Не кради мою силу, не плачь даже теперь,
Когда рассвет несет мне вечную ночь.
Наступило время отозвать мою душу.
И теперь
Я принимаю смерть как утешение.
Если б я был свободным,
Я бы обвил ее как лозу вокруг своего тела,
Соками своей души питал бы ее,
И вместо луны светила бы в небе радость.
Черные стражи, настало время нанести удар,
Чтобы выплеснуть мою душу до рассвета. Елена Иоффе
“ЧАУРАПАНЧАСИКА” — ЭСТАФЕТА ЛЮБВИ “Вильхана XI век — перевод с санскритского” (орфография сохранена), АРИОН 2009
ВЯЧЕСЛАВ КУПРИЯНОВ Сб. ? ЖИЗНЬ ИДЕТ? 1982
На языке всех
10
На раздвоенном языке змей
мы мудры
но мы
голуби
11
На языке огня
мы
еретики
не желающие уверовать
в кричащее косноязычие
собственного
пепла
12
На честном наречии птиц
мы
заглавия глав
где говорится
о синице в руки
и журавле в небе
о том чего не клюют куры
о кукушкиных слезках
о черных воронах
красных петухах
синих птицах
об аистах лебедях голубках
о соловье без песни
о птице
для полета
13
На языке волков
мы
люди друг другу
14
На волглом языке водь!
мы самые поверхностные из рыб
мы плеск
такой же как от камней
мы облик
зыбкий как облако
мы плоть
мы тепло
мы жажда
15
В далеком лексиконе звезд
мы пока еще числимся
в разряде
междометий
16
На небесном языке пространства
мы
щупальца земли
ощупываем сами себя
привязываемся друг к другу
прежде чем
потянуться
к звездам
17
На языке времени
мы
слова языка
единственного
который
заставляет само время
оборачиваться
останавливаться
и откликаться
18
На родном языке
как на крыльях
мы
в любых временах
и пространствах
летим
навстречу
ДРУГ
Другу
19
Мы
соль
на языке
Земли
Уильям Батлер ЙЕЙТС (1865-1939) Ястребиный источник (пер. Григорий Михайлович Кружков) Азбука-Классика М., 2014
ПЬЕСЫ
НА КОРОЛЕВСКОМ ПОРОГЕ (1903)
Король
Возьмите тело
И схороните, где хотите — лишь бы
Не видеть больше мне его лица
И ваших тоже.
Младший ученик
Мертвые смеются.
Последнее у нас осталось право,
И это право — смерть.
Подходят к королю, протягивая ему концы своих веревок.
Не надо медлить.
Осталось только петли затянуть.
Король
Пусть их прогонят вон!
(Уходит во дворец.)
Воины преграждают путь ученикам.
Воин
Вам тут не место.
Все кончено; бахвалился он зря.
Прочь от дворца, пока я не велел
Гнать вас пинками.
Старший ученик
Поднимите тело
И возгласите, что, уйдя от толп,
У водопадов и у горных птиц
Займет он толику их одиночеств.
Они сооружают носилки из плаща и дорожных посохов.
Младший ученик
И возгласите: вместе с древним правом
Земля лишается и общих снов.
Так пусть он спит в горах, вдали от смертных.
Старший ученик
Пусть он почиет там, не замечая,
Как мир все глубже увязает в грязь,
Пока кулик кричит в речном тумане.
Они поднимают носилки на плечи и проходят несколько шагов.
Младший ученик (давая знак остановиться)
Пускай звучит над ним победный гимн:
Зане грядущий век благословит,
Что он благословил, и проклянет
Все, что он проклял.
Старший ученик
Нет! Молчите, струны, —
Или играйте тихо: гимн победный
Его величья тайну умаляет.
Младший ученик
Трубите же, серебряные горны!
Подайте весть грядущим племенам;
Пускай из ваших лебединых горл
Свободно, далеко прольются звуки
Над волнами времен, будя потомков!
Старший ученик (делая знак музыкантам играть тише)
Не то, что он оставил здесь, под солнцем,
А то, что он унес с собой во тьму,
Воистину возвышенно. Ни гимны,
Ни горнов звон не призовут народы
От мира, разъедаемого порчей,
К войне со злом — и не смутят покой
Сошедшей ныне в гроб великой тени.
Фидельма и ученики уносят носилки. Звучит траурная музыка.
Филип Сидни (1554-1586) Астрофил и Стела. Защита поэзии М., 1982. (Литературные памятники).
Сонет 6[12]
В беседах с Музами влюбленные твердят
О зыбкости надежд, о страхах постоянных,
О том, что райский свет мучительней, чем ад
4 О бурях, о кострах, о гибели, о ранах.
Поют Юпитера[13] в его обличьях странных:
То лебедь он, то бык, то ливень-златопад.
Порой рядится принц в пастушеский наряд,
8 Свирелью тешится в лесах и на полянах.
Иной в своих стихах на жалобы не скуп,
И вздохами слова с его слетают губ,
И слезы льет перо, и лист бледнеет белый.
Я тоже так бы мог, как эти господа,
Но вся душа моя распахнута, когда
14 Дрожащим голосом я молвлю имя Стеллы.
перевод А. Ревича
Филип Сидни (1554-1586) Астрофил и Стела. Защита поэзии М., 1982. (Литературные памятники).
Сонет 54[60]
Я не кричу о страсти всем вокруг,
Цветов любимой нет в моем наряде,
С собою не ношу заветной пряди,
4 Не плачу, не заламываю рук,
И нимфы, почитательницы мук,
Привычные к возвышенной тираде,
Твердят: "О нет! Оставьте бога ради!
8 Ему влюбляться? Что вы! Недосуг!"
Бог с ними. В мой тайник войти лишь Стелле.
Искусство Купидона не по мне.
И вы поймете, девы, что на деле
Таит влюбленный чувства в глубине,
Себя страшится выдать ненароком.
14 Безмолвен лебедь не в пример сорокам.
перевод А. Ревича
Алексей Константинович Толстой (1817-1875)
Стихотворения и поэмы Эксмо 2011
Иоанн Дамаскин
12
Воспой же, страдалец, воскресную песнь!
Возрадуйся жизнию новой!
Исчезла коснения долгая плеснь,
Воскресло свободное слово!
Того, кто оковы души сокрушил,
Да славит немолчно созданье!
Да хвалят торжественно Господа Сил
И солнце, и месяц, и хоры светил,
И всякое в мире дыханье!
Блажен, кому ныне, Господь, пред Тобой
И мыслить и молвить возможно!
С бестрепетным сердцем и с теплой мольбой
Во имя Твое он выходит на бой
Со всем, что неправо и ложно!
Раздайся ж, воскресная песня моя!
Как солнце взойди над землею!
Расторгни убийственный сон бытия
И, свет лучезарный повсюду лия,
Громи, что созиждено тьмою!
Не с диких падает высот,
Средь темных скал, поток нагорный;
Не буря грозная идет;
Не ветер прах вздымает черный;
Не сотни гнущихся дубов
Шумят главами вековыми;
Не ряд морских бежит валов,
Качая гребнями седыми, —
То Иоанна льется речь,
И, сил исполненная новых,
Она громит, как Божий меч,
Во прах противников Христовых.
Не солнце красное встает;
Не утро светлое настало;
Не стая лебедей взыграла
Весной на лоне ясных вод;
Не соловьи, в стране привольной,
Зовут соседних соловьев;
Не гул несется колокольный
От многохрамных городов, —
То слышен всюду плеск народный,
То ликованье христиан,
То славит речию свободной
И хвалит в песнях Иоанн,
Кого хвалить в своем глаголе
Не перестанут никогда
Ни каждая былинка в поле,
Ни в небе каждая звезда.
1858
Алексей Константинович Толстой (1817-1875)
Стихотворения и поэмы Эксмо 2011
ЗМЕЙ – ТУГАРИН
27
И выпил Владимир – и разом кругом,
Как плеск лебединого стада,
Как летом из тучи ударивший гром,
Народ отвечает: ?За князя мы пьем!
Ой ладо, ой ладушки-ладо!
28
Да правит по-русски он русский народ,
А хана нам даром не надо!
И если настанет година невзгод,
Мы верим, что Русь их победно пройдет, —
Ой ладо, ой ладушки-ладо!?
29
Пирует Владимир со светлым лицом,
В груди богатырской отрада,
Он верит: победно мы горе пройдем,
И весело слышать ему над Днепром:
?Ой ладо, ой ладушки-ладо!?
30
Пирует с Владимиром сила бояр,
Пируют посадники града,
Пирует весь Киев, и молод и стар,
И слышен далеко звон кованых чар —
Ой ладо, ой ладушки-ладо!
Вторая половина 1867 г.
АРСЕНИЙ ТАРКОВСКИЙ (1907-1989)
Гостья-звезда 1929–1940
Мельница в Даргавском ущелье
Все жужжит беспокойное веретено —
То ли осы снуют, то ли гнется камыш, —
Осетинская мельница мелет зерно,
Ты в Даргавском ущелье стоишь.
Там в плетеной корзине скрипят жернова,
Колесо без оглядки бежит, как пришлось,
И, в толченый хрусталь окунув рукава,
Белый лебедь бросается вкось.
Мне бы мельника встретить: он жил над рекой,
Ни о чем не тужил и ходил по дворам,
Он ходил — торговал нехорошей мукой,
Горьковатой, с песком пополам.
ИОСИФ УТКИН (1903-1944)
17. АТАКА
Красивые, во всем красивом,
Они несли свои тела,
И, дыбя пенистые гривы,
Кусали кони удила.
Еще заря не шла на убыль
И розов был разлив лучей,
И, как заря,
Пылали трубы,
Обняв веселых трубачей.
А впереди,
Как лебедь, тонкий,
Как лебедь, гибкий не в пример,
На пенящемся арабчонке
Скакал безусый офицер.
И на закат,
На зыбь,
На нивы
Волна звенящая текла…
Красивые, во всем красивом,
Они несли свои тела.
А там, где даль,
Где дубы дремлют,
Стволами разложили медь
Другую любящие землю,
Иную славящие смерть…
Он не был, кажется, испуган,
И ничего он не сказал,
Когда за поворотным кругом
Увидел дым, услышал залп.
Когда, качнувшись к лапам дуба,
Окрасив золотистый кант,—
Такой на редкость белозубый —
Упал передний музыкант.
И только там, в каменоломне,
Он крикнул:
?Ма-а-арш!? —
И побледнел…
Быть может, в этот миг он вспомнил
Всех тех,
Кого забыть хотел.
И кони резко взяли с места,
И снова спутали сердца
Бравурность нежного оркестра
И взвизги хлесткого свинца…
И, как вчера,
Опять синели выси,
И звезды падали
Опять во всех концах,
И только зря
Без марок ждали писем
Старушки в крошечных чепцах.
1925
АЛЛА ГОРБУНОВА Пока догорает азбука. Стихотворения (Сб. 2016)
?Черепица ;ла…?
Словно Англия Франция какая
А. Горенко
Черепица ;ла,
бел; земля.
Сыро в подвалах
и башнях круглых.
Влтавские лебеди великого короля
вздрогнули, взгоношились.
Кукольный, прозрачный, из богемского хрусталя
Чешский Крумлов
Эгона Шиле.
Ворон выклевал турку глаз.
Мельник созвал сыновей.
Слышу копыта убийц,
и великий король
принимает кровавую ванну.
Руду для королевских ванн
добывают шахтёры Як;б и Ян.
Великий король на языке немецком / небесном пролаял речь.
Сонмы ангелов в форме бросали грешников в печь.
Хоры ангелов в форме его славили у престола:
Он сотворил всё! всё! всё!
Он сотворил чуму и мученье!
Он сотворил меч и мечту!
Великий король умер. Разбрелись по земле
вестники без вести, татуированные:
?Free Eden?
Freie Eden!
Libero Eden!
….
На всех языках мира
ДМИТРИЙ БЫКОВ Сб. ?Новые письма счастья? 2010
ЮБИЛЯР
Июнь 1999. Двухсотлетие Пушкина.
Виват! Пред славным юбилеем
Страна трудилась день-деньской.
Залит отборнейшим елеем
Кумир зеленый на Тверской,
Кумиру чистят бакенбарды,
Палят из пушек, жгут петарды,
Над кучерявой головой
Виется дым пороховой,
И все родное Хаммурапи —
Дядья без правил, голь, ворье,
Семья и присные ее, —
Повисли на одном арапе:
Вцепились с воплем ?Погоняй!?
И мыслят ехать прямо в рай.
И с кепкой мэр, и Лебедь Саша,
И первых вице череда
Кричат: он наше все! он наше!
Все, да не ваше, господа.
И мэр, и нищий в переходе
Равно чужды его природе;
И от братка, и от бомжа
Он отвернулся бы, дрожа.
И русопят, и гордый горец,
И воин, что пред ним дрожит,
И профессиональный жид,
И самоучка-жидоборец —
Все чернь. А впрочем, белизна
У нас не менее грязна.
6
НИКОЛАЙ АГНИВЦЕВ (1888-1932)Леди и Леда
Между статуй прямо к Леде
Шла по парку гордо леди,
А за нею чинно следом
Шел лакей с шотландским пледом.
И сказала гордо леди,
Подойдя вплотную к Леде:
?Шокинг!? – и за этим вслед
Завернула Леду в плед.
О, заботливая леди,
Плед совсем не нужен Леде!
Уверяю вас, для Лед
Нужен лебедь, а не плед!
НИКОЛАЙ ЗАБОЛОЦКИЙ (1903-1958) БП 1965
ГОРОД В СТЕПИ
3
Гомер степей на пегой лошаденке
Несется вдаль, стремительно красив.
Вослед ему летят сизоворонки,
Головки на закат поворотив.
И вот, ступив ногой на солончак,
Стоит верблюд, Ассаргадон пустыни,
Дитя печали, гнева и гордыни,
С тысячелетней тяжестью в очах.
Косматый лебедь каменного века,
Он плачет так, что слушать нету сил,
Как будто он, скиталец и калека,
Вкусив пространства, счастья не вкусил.
Закинув темя за предел земной,
Он медленно ворочает глазами,
И тамариск, обрызганный слезами,
Шумит пред ним серебряной волной.
4
Надев остроконечные папахи
И наклонясь на гриву скакуна,
Вокруг отар во весь опор казахи
Несутся, вьются, стиснув стремена.
И стрепет, вылетев из-под копыт,
Шарахается в поле, как лазутчик,
И солнце жжет верхи сухих колючек,
И на сто верст простор вокруг открыт.
И Ленин на холме Караганды
Глядит в необозримые просторы,
И вкруг него ликуют птичьи хоры,
Звенит домбра и плещет ток воды.
И за составом движется состав,
И льется уголь из подземной клети,
И ветер гонит тьму тысячелетий,
Над Казахстаном крылья распластав.
1947
ИОСИФ УТКИН (1903-1944)
30. КУРГАН
Ты не мучь напрасно взора,
Не придет он,
Так же
вот,
Как на зимние озера
Летний лебедь не придет.
Не придет к тебе он больше,
Нежной молодостью пьян, —
У границ шляхетской Польши
Поднял грудь седой курган…
Ничего ему не снится,
И ничем он не томим:
Сыплют хвойные ресницы
Сосны желтые над ним.
Но, идя
Вторым походом,
Обещаю, слышишь, мать,
Самым нежным,
Красным всходом
Холм заброшенный убрать!
А пока…
Не мучай взора,
Не придет он…
Так же
вот,
Как на зимние озера.
Летний лебедь не придет.
1926
Уильям Батлер ЙЕЙТС (1865-1939) Ястребиный источник (пер. Григорий Михайлович Кружков) Азбука-Классика М., 2014
ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ
III
Какой-то лирик с лебедем сравнил
Свой одинокий дух; не вижу в том
Печали никакой;
Когда б он мог с последней дрожью жил
Узреть на зыбком зеркале речном
Пернатый образ свой, —
Шутя плеснуть волной,
Напыжить гордо грудь,
И крыльями взмахнуть,
И с гулким ветром кануть в мрак ночной.
Всю жизнь мы ходим по чужим путям,
И лабиринт, которым мы бредем,
Чудовищно извит;
Один философ утверждал, что там,
Где плоть и скорбь спадут, мы обретем
Свой изначальный вид;
О, если б смертный мог
И след земной стереть —
Познав такую смерть,
Как он блаженно был бы одинок!
Взмывает лебедь в пустоту небес;
От этих мыслей — хоть в петлю, хоть в крик;
И хочется проклясть
Свой труд во умножение словес,
Спалить и жизнь, и этот черновик.
Да, мы мечтали всласть
Избавить мир от бед,
Искоренить в нем зло;
Что было, то прошло;
Рехнуться можно, вспомнив этот бред.
IV
Мы, чуравшиеся лжи,
Мы, болтавшие о чести,
Как хорьки, теперь визжим,
Зубы скалим хуже бестий.
Уильям Батлер ЙЕЙТС (1865-1939) Ястребиный источник (пер. Григорий Михайлович Кружков) Азбука-Классика М., 2014
СРЕДИ ШКОЛЬНИКОВ
III
И, вспоминая той обиды пыл,
Скольжу по детским лицам виновато:
Неужто лебедь мой когда-то был
Таким, как эти глупые утята, —
Так морщил нос, хихикал, говорил,
Таким же круглощеким был когда-то?
И вдруг — должно быть, я схожу с ума —
Не эта ль девочка — она сама?
***********
ЛЕБЕДИ
Как лебедь окружен\ самим собой на лоне, которым отражен,\ так в некий странный миг\ возлюбленный на фоне\ движения возник. Райнер Мария Рильке Перевод В. Микушевича
Порой он крылья распахнет просторно,\ Красуясь перед Нимфою озерной,\ И капельки, сверкающие в ряби,\ Как драгоценность, вытащит из хляби. Джон Китс. Перевод Е.Фельдмана ПОСЛАНИЕ ЧАРЛЬЗУ КАУДЕНУ КЛАРКУ
Рядом с дымной полосою Воспаленного шоссе Лебедь летом и весною Проплывает, как во сне. Анатолий Передреев
* * *
НИКОЛАЙ ЗАБОЛОЦКИЙ (1903-1958) БП 1965
СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ
5
И бегут, заслышав о набеге,
Половцы сквозь степи и яруги,
И скрипят их старые телеги,
Голосят, как лебеди в испуге.
Игорь к Дону движется с полками,
А беда несется вслед за ним:
Птицы, поднимаясь над дубами.
Реют с криком жалобным своим,
По оврагам волки завывают,
Крик орлов доносится из мглы —
Знать, на кости русские скликают
Зверя кровожадные орлы;
На щиты червленые лисица
Дико брешет в сумраке ночном…
О Русская земля!
Ты уже за холмом.
Западно-европейская поэзия ХХ века. БВЛ т.152
ЛЕОН-ПОЛЬ ФАРГ. Перевод В.Козового
Вечер клонится изнеможенно, и деревья, у самой дороги снов — как тяжелые птицы, голова под крылом,—засыпают. Луна плачет в листве — как взгляд сквозь дрожащие пальцы... В ней она топит свои ледяные щедроты. Она следует, рядом с берегом, за бегущей струей. Она в ней колышется: будто огромный лебедь растерял свои перья на ровной глади, где кто-то баюкает небо...
На крутом повороте — дозор тростников, куда луна вонзает свои занозы. Протяжное дуновение ветра, который время от времени гонит из гнезд воспоминания и имена... и оно чистит от чешуи воду и листья... Тогда полуночник и сторож этих горячечных стран—длинная серая ящерица, в которой укрылась древняя чья-то душа,— издает странный звук, голосом дальним, напоминающим инструмент и обряд дикарей,— ибо она различает движение неких существ, каких видеть нам не дано,— тех, что уходят за горизонт, где прошлое уснуло под пеплом.
Даже теперь
Я люблю ее продолговатые глаза, которые ласкают, как шелк.
Смерть, распахни в последний раз для меня ее ресницы.
А когда они снова сомкнутся, мне покажется,
Что это еще один ее взгляд, еще один.
Даже теперь
Ее стройные члены гладки, как ствол цветка,
Ее светлое лицо омыто всеми лучами.
Ярко оперенная птичка,
Она не меняется, не приближается, не приблизится.
Такой она остановилась у черного озера невозвратного прошлого,
В чьих водах плавают лебеди моих мыслей.
Даже теперь
Я знаю, что испробовал горячий вкус жизни,
До дна осушил золотую чашу на великом пиршестве.
Пусть побледнеет лицо смерти.
Даже теперь
Ночь полна серебристыми соломинками дождя,
Я посылаю к ней свою душу в последний раз.
Ее голова лежит в тени,
Руки, закругленные для объятья, охватывают пустоту.
На ней нет покровов.
Даже теперь
Так лежит она,
Ее ноги ищут моих, чтоб утешить их.
Не кради мою силу, не плачь даже теперь,
Когда рассвет несет мне вечную ночь.
Наступило время отозвать мою душу.
И теперь
Я принимаю смерть как утешение.
Если б я был свободным,
Я бы обвил ее как лозу вокруг своего тела,
Соками своей души питал бы ее,
И вместо луны светила бы в небе радость.
Черные стражи, настало время нанести удар,
Чтобы выплеснуть мою душу до рассвета. Елена Иоффе
“ЧАУРАПАНЧАСИКА” — ЭСТАФЕТА ЛЮБВИ “Вильхана XI век — перевод с санскритского” (орфография сохранена), АРИОН 2009
ВЯЧЕСЛАВ КУПРИЯНОВ Сб. ? ЖИЗНЬ ИДЕТ? 1982
На языке всех
10
На раздвоенном языке змей
мы мудры
но мы
голуби
11
На языке огня
мы
еретики
не желающие уверовать
в кричащее косноязычие
собственного
пепла
12
На честном наречии птиц
мы
заглавия глав
где говорится
о синице в руки
и журавле в небе
о том чего не клюют куры
о кукушкиных слезках
о черных воронах
красных петухах
синих птицах
об аистах лебедях голубках
о соловье без песни
о птице
для полета
13
На языке волков
мы
люди друг другу
14
На волглом языке водь!
мы самые поверхностные из рыб
мы плеск
такой же как от камней
мы облик
зыбкий как облако
мы плоть
мы тепло
мы жажда
15
В далеком лексиконе звезд
мы пока еще числимся
в разряде
междометий
16
На небесном языке пространства
мы
щупальца земли
ощупываем сами себя
привязываемся друг к другу
прежде чем
потянуться
к звездам
17
На языке времени
мы
слова языка
единственного
который
заставляет само время
оборачиваться
останавливаться
и откликаться
18
На родном языке
как на крыльях
мы
в любых временах
и пространствах
летим
навстречу
ДРУГ
Другу
19
Мы
соль
на языке
Земли
Уильям Батлер ЙЕЙТС (1865-1939) Ястребиный источник (пер. Григорий Михайлович Кружков) Азбука-Классика М., 2014
ПЬЕСЫ
НА КОРОЛЕВСКОМ ПОРОГЕ (1903)
Король
Возьмите тело
И схороните, где хотите — лишь бы
Не видеть больше мне его лица
И ваших тоже.
Младший ученик
Мертвые смеются.
Последнее у нас осталось право,
И это право — смерть.
Подходят к королю, протягивая ему концы своих веревок.
Не надо медлить.
Осталось только петли затянуть.
Король
Пусть их прогонят вон!
(Уходит во дворец.)
Воины преграждают путь ученикам.
Воин
Вам тут не место.
Все кончено; бахвалился он зря.
Прочь от дворца, пока я не велел
Гнать вас пинками.
Старший ученик
Поднимите тело
И возгласите, что, уйдя от толп,
У водопадов и у горных птиц
Займет он толику их одиночеств.
Они сооружают носилки из плаща и дорожных посохов.
Младший ученик
И возгласите: вместе с древним правом
Земля лишается и общих снов.
Так пусть он спит в горах, вдали от смертных.
Старший ученик
Пусть он почиет там, не замечая,
Как мир все глубже увязает в грязь,
Пока кулик кричит в речном тумане.
Они поднимают носилки на плечи и проходят несколько шагов.
Младший ученик (давая знак остановиться)
Пускай звучит над ним победный гимн:
Зане грядущий век благословит,
Что он благословил, и проклянет
Все, что он проклял.
Старший ученик
Нет! Молчите, струны, —
Или играйте тихо: гимн победный
Его величья тайну умаляет.
Младший ученик
Трубите же, серебряные горны!
Подайте весть грядущим племенам;
Пускай из ваших лебединых горл
Свободно, далеко прольются звуки
Над волнами времен, будя потомков!
Старший ученик (делая знак музыкантам играть тише)
Не то, что он оставил здесь, под солнцем,
А то, что он унес с собой во тьму,
Воистину возвышенно. Ни гимны,
Ни горнов звон не призовут народы
От мира, разъедаемого порчей,
К войне со злом — и не смутят покой
Сошедшей ныне в гроб великой тени.
Фидельма и ученики уносят носилки. Звучит траурная музыка.
Филип Сидни (1554-1586) Астрофил и Стела. Защита поэзии М., 1982. (Литературные памятники).
Сонет 6[12]
В беседах с Музами влюбленные твердят
О зыбкости надежд, о страхах постоянных,
О том, что райский свет мучительней, чем ад
4 О бурях, о кострах, о гибели, о ранах.
Поют Юпитера[13] в его обличьях странных:
То лебедь он, то бык, то ливень-златопад.
Порой рядится принц в пастушеский наряд,
8 Свирелью тешится в лесах и на полянах.
Иной в своих стихах на жалобы не скуп,
И вздохами слова с его слетают губ,
И слезы льет перо, и лист бледнеет белый.
Я тоже так бы мог, как эти господа,
Но вся душа моя распахнута, когда
14 Дрожащим голосом я молвлю имя Стеллы.
перевод А. Ревича
Филип Сидни (1554-1586) Астрофил и Стела. Защита поэзии М., 1982. (Литературные памятники).
Сонет 54[60]
Я не кричу о страсти всем вокруг,
Цветов любимой нет в моем наряде,
С собою не ношу заветной пряди,
4 Не плачу, не заламываю рук,
И нимфы, почитательницы мук,
Привычные к возвышенной тираде,
Твердят: "О нет! Оставьте бога ради!
8 Ему влюбляться? Что вы! Недосуг!"
Бог с ними. В мой тайник войти лишь Стелле.
Искусство Купидона не по мне.
И вы поймете, девы, что на деле
Таит влюбленный чувства в глубине,
Себя страшится выдать ненароком.
14 Безмолвен лебедь не в пример сорокам.
перевод А. Ревича
Алексей Константинович Толстой (1817-1875)
Стихотворения и поэмы Эксмо 2011
Иоанн Дамаскин
12
Воспой же, страдалец, воскресную песнь!
Возрадуйся жизнию новой!
Исчезла коснения долгая плеснь,
Воскресло свободное слово!
Того, кто оковы души сокрушил,
Да славит немолчно созданье!
Да хвалят торжественно Господа Сил
И солнце, и месяц, и хоры светил,
И всякое в мире дыханье!
Блажен, кому ныне, Господь, пред Тобой
И мыслить и молвить возможно!
С бестрепетным сердцем и с теплой мольбой
Во имя Твое он выходит на бой
Со всем, что неправо и ложно!
Раздайся ж, воскресная песня моя!
Как солнце взойди над землею!
Расторгни убийственный сон бытия
И, свет лучезарный повсюду лия,
Громи, что созиждено тьмою!
Не с диких падает высот,
Средь темных скал, поток нагорный;
Не буря грозная идет;
Не ветер прах вздымает черный;
Не сотни гнущихся дубов
Шумят главами вековыми;
Не ряд морских бежит валов,
Качая гребнями седыми, —
То Иоанна льется речь,
И, сил исполненная новых,
Она громит, как Божий меч,
Во прах противников Христовых.
Не солнце красное встает;
Не утро светлое настало;
Не стая лебедей взыграла
Весной на лоне ясных вод;
Не соловьи, в стране привольной,
Зовут соседних соловьев;
Не гул несется колокольный
От многохрамных городов, —
То слышен всюду плеск народный,
То ликованье христиан,
То славит речию свободной
И хвалит в песнях Иоанн,
Кого хвалить в своем глаголе
Не перестанут никогда
Ни каждая былинка в поле,
Ни в небе каждая звезда.
1858
Алексей Константинович Толстой (1817-1875)
Стихотворения и поэмы Эксмо 2011
ЗМЕЙ – ТУГАРИН
27
И выпил Владимир – и разом кругом,
Как плеск лебединого стада,
Как летом из тучи ударивший гром,
Народ отвечает: ?За князя мы пьем!
Ой ладо, ой ладушки-ладо!
28
Да правит по-русски он русский народ,
А хана нам даром не надо!
И если настанет година невзгод,
Мы верим, что Русь их победно пройдет, —
Ой ладо, ой ладушки-ладо!?
29
Пирует Владимир со светлым лицом,
В груди богатырской отрада,
Он верит: победно мы горе пройдем,
И весело слышать ему над Днепром:
?Ой ладо, ой ладушки-ладо!?
30
Пирует с Владимиром сила бояр,
Пируют посадники града,
Пирует весь Киев, и молод и стар,
И слышен далеко звон кованых чар —
Ой ладо, ой ладушки-ладо!
Вторая половина 1867 г.
АРСЕНИЙ ТАРКОВСКИЙ (1907-1989)
Гостья-звезда 1929–1940
Мельница в Даргавском ущелье
Все жужжит беспокойное веретено —
То ли осы снуют, то ли гнется камыш, —
Осетинская мельница мелет зерно,
Ты в Даргавском ущелье стоишь.
Там в плетеной корзине скрипят жернова,
Колесо без оглядки бежит, как пришлось,
И, в толченый хрусталь окунув рукава,
Белый лебедь бросается вкось.
Мне бы мельника встретить: он жил над рекой,
Ни о чем не тужил и ходил по дворам,
Он ходил — торговал нехорошей мукой,
Горьковатой, с песком пополам.
ИОСИФ УТКИН (1903-1944)
17. АТАКА
Красивые, во всем красивом,
Они несли свои тела,
И, дыбя пенистые гривы,
Кусали кони удила.
Еще заря не шла на убыль
И розов был разлив лучей,
И, как заря,
Пылали трубы,
Обняв веселых трубачей.
А впереди,
Как лебедь, тонкий,
Как лебедь, гибкий не в пример,
На пенящемся арабчонке
Скакал безусый офицер.
И на закат,
На зыбь,
На нивы
Волна звенящая текла…
Красивые, во всем красивом,
Они несли свои тела.
А там, где даль,
Где дубы дремлют,
Стволами разложили медь
Другую любящие землю,
Иную славящие смерть…
Он не был, кажется, испуган,
И ничего он не сказал,
Когда за поворотным кругом
Увидел дым, услышал залп.
Когда, качнувшись к лапам дуба,
Окрасив золотистый кант,—
Такой на редкость белозубый —
Упал передний музыкант.
И только там, в каменоломне,
Он крикнул:
?Ма-а-арш!? —
И побледнел…
Быть может, в этот миг он вспомнил
Всех тех,
Кого забыть хотел.
И кони резко взяли с места,
И снова спутали сердца
Бравурность нежного оркестра
И взвизги хлесткого свинца…
И, как вчера,
Опять синели выси,
И звезды падали
Опять во всех концах,
И только зря
Без марок ждали писем
Старушки в крошечных чепцах.
1925
АЛЛА ГОРБУНОВА Пока догорает азбука. Стихотворения (Сб. 2016)
?Черепица ;ла…?
Словно Англия Франция какая
А. Горенко
Черепица ;ла,
бел; земля.
Сыро в подвалах
и башнях круглых.
Влтавские лебеди великого короля
вздрогнули, взгоношились.
Кукольный, прозрачный, из богемского хрусталя
Чешский Крумлов
Эгона Шиле.
Ворон выклевал турку глаз.
Мельник созвал сыновей.
Слышу копыта убийц,
и великий король
принимает кровавую ванну.
Руду для королевских ванн
добывают шахтёры Як;б и Ян.
Великий король на языке немецком / небесном пролаял речь.
Сонмы ангелов в форме бросали грешников в печь.
Хоры ангелов в форме его славили у престола:
Он сотворил всё! всё! всё!
Он сотворил чуму и мученье!
Он сотворил меч и мечту!
Великий король умер. Разбрелись по земле
вестники без вести, татуированные:
?Free Eden?
Freie Eden!
Libero Eden!
….
На всех языках мира
ДМИТРИЙ БЫКОВ Сб. ?Новые письма счастья? 2010
ЮБИЛЯР
Июнь 1999. Двухсотлетие Пушкина.
Виват! Пред славным юбилеем
Страна трудилась день-деньской.
Залит отборнейшим елеем
Кумир зеленый на Тверской,
Кумиру чистят бакенбарды,
Палят из пушек, жгут петарды,
Над кучерявой головой
Виется дым пороховой,
И все родное Хаммурапи —
Дядья без правил, голь, ворье,
Семья и присные ее, —
Повисли на одном арапе:
Вцепились с воплем ?Погоняй!?
И мыслят ехать прямо в рай.
И с кепкой мэр, и Лебедь Саша,
И первых вице череда
Кричат: он наше все! он наше!
Все, да не ваше, господа.
И мэр, и нищий в переходе
Равно чужды его природе;
И от братка, и от бомжа
Он отвернулся бы, дрожа.
И русопят, и гордый горец,
И воин, что пред ним дрожит,
И профессиональный жид,
И самоучка-жидоборец —
Все чернь. А впрочем, белизна
У нас не менее грязна.
6
НИКОЛАЙ АГНИВЦЕВ (1888-1932)Леди и Леда
Между статуй прямо к Леде
Шла по парку гордо леди,
А за нею чинно следом
Шел лакей с шотландским пледом.
И сказала гордо леди,
Подойдя вплотную к Леде:
?Шокинг!? – и за этим вслед
Завернула Леду в плед.
О, заботливая леди,
Плед совсем не нужен Леде!
Уверяю вас, для Лед
Нужен лебедь, а не плед!
НИКОЛАЙ ЗАБОЛОЦКИЙ (1903-1958) БП 1965
ГОРОД В СТЕПИ
3
Гомер степей на пегой лошаденке
Несется вдаль, стремительно красив.
Вослед ему летят сизоворонки,
Головки на закат поворотив.
И вот, ступив ногой на солончак,
Стоит верблюд, Ассаргадон пустыни,
Дитя печали, гнева и гордыни,
С тысячелетней тяжестью в очах.
Косматый лебедь каменного века,
Он плачет так, что слушать нету сил,
Как будто он, скиталец и калека,
Вкусив пространства, счастья не вкусил.
Закинув темя за предел земной,
Он медленно ворочает глазами,
И тамариск, обрызганный слезами,
Шумит пред ним серебряной волной.
4
Надев остроконечные папахи
И наклонясь на гриву скакуна,
Вокруг отар во весь опор казахи
Несутся, вьются, стиснув стремена.
И стрепет, вылетев из-под копыт,
Шарахается в поле, как лазутчик,
И солнце жжет верхи сухих колючек,
И на сто верст простор вокруг открыт.
И Ленин на холме Караганды
Глядит в необозримые просторы,
И вкруг него ликуют птичьи хоры,
Звенит домбра и плещет ток воды.
И за составом движется состав,
И льется уголь из подземной клети,
И ветер гонит тьму тысячелетий,
Над Казахстаном крылья распластав.
1947
ИОСИФ УТКИН (1903-1944)
30. КУРГАН
Ты не мучь напрасно взора,
Не придет он,
Так же
вот,
Как на зимние озера
Летний лебедь не придет.
Не придет к тебе он больше,
Нежной молодостью пьян, —
У границ шляхетской Польши
Поднял грудь седой курган…
Ничего ему не снится,
И ничем он не томим:
Сыплют хвойные ресницы
Сосны желтые над ним.
Но, идя
Вторым походом,
Обещаю, слышишь, мать,
Самым нежным,
Красным всходом
Холм заброшенный убрать!
А пока…
Не мучай взора,
Не придет он…
Так же
вот,
Как на зимние озера.
Летний лебедь не придет.
1926
Уильям Батлер ЙЕЙТС (1865-1939) Ястребиный источник (пер. Григорий Михайлович Кружков) Азбука-Классика М., 2014
ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ
III
Какой-то лирик с лебедем сравнил
Свой одинокий дух; не вижу в том
Печали никакой;
Когда б он мог с последней дрожью жил
Узреть на зыбком зеркале речном
Пернатый образ свой, —
Шутя плеснуть волной,
Напыжить гордо грудь,
И крыльями взмахнуть,
И с гулким ветром кануть в мрак ночной.
Всю жизнь мы ходим по чужим путям,
И лабиринт, которым мы бредем,
Чудовищно извит;
Один философ утверждал, что там,
Где плоть и скорбь спадут, мы обретем
Свой изначальный вид;
О, если б смертный мог
И след земной стереть —
Познав такую смерть,
Как он блаженно был бы одинок!
Взмывает лебедь в пустоту небес;
От этих мыслей — хоть в петлю, хоть в крик;
И хочется проклясть
Свой труд во умножение словес,
Спалить и жизнь, и этот черновик.
Да, мы мечтали всласть
Избавить мир от бед,
Искоренить в нем зло;
Что было, то прошло;
Рехнуться можно, вспомнив этот бред.
IV
Мы, чуравшиеся лжи,
Мы, болтавшие о чести,
Как хорьки, теперь визжим,
Зубы скалим хуже бестий.
Уильям Батлер ЙЕЙТС (1865-1939) Ястребиный источник (пер. Григорий Михайлович Кружков) Азбука-Классика М., 2014
СРЕДИ ШКОЛЬНИКОВ
III
И, вспоминая той обиды пыл,
Скольжу по детским лицам виновато:
Неужто лебедь мой когда-то был
Таким, как эти глупые утята, —
Так морщил нос, хихикал, говорил,
Таким же круглощеким был когда-то?
И вдруг — должно быть, я схожу с ума —
Не эта ль девочка — она сама?
Метки:
