хлеб-63
Эрмитаж ~ Валь, Корнелис де - Раздача хлеба
***********
ХЛЕБ
Мы слушаем прекрасный блеф, что кушаем германский хлеб.\Зерно моей несчастной Родины по договору к немцам шло, на наше горе было продано — и вот вернулось нам во зло буханками трехлетней давности, с тавром ?тридцать девятый год?. Не знали мы, что нам достанется наш хлеб под маркой ?Deutsches Brot?. Юрий Грунин
Мы съели хлеб, что был отложен на день,\в один платок закутались вдвоем,\и тихо-тихо стало в Ленинграде.\Один, стуча, трудился метроном. Ольга Берггольц 1942 Февральский дневник
Владислав Ходасевич (1886-1939) Собрание стихотворений БП 1989
Сборник ?Тяжелая лира? (1922)
Пускай минувшего не жаль,
Пускай грядущего не надо —
Смотрю с язвительной отрадой
Времен в приближенную даль.
Всем равный жребий, вровень хлеба
Отмерит справедливый век.
А все-таки порой на небо
Посмотрит смирный человек, —
И одиночество взыграет,
И душу гордость окрылит:
Он неравенство оценит
И дерзновенья пожелает…
Так нынче травка прорастает
Сквозь трещины гранитных плит.
Лето 1920, 22 апреля 1921
РАСУЛ ГАМЗАТОВ (1923-2003) Сб. ?Берегите друзей? (пер. Коллектив авторов) 2012
Если ты кунак
Перевод Я. Козловского
Если ты кунак, то мой порог
Ждет тебя, сдувая облака.
Если ты от жажды изнемог,
То моя река – твоя река.
Если даже на дворе черно,
Встречу сам, подай лишь только знак.
Вот мой хлеб, вот розы, вот вино,
Все, чем я богат, – твое, кунак.
Холодно – сядь ближе к очагу,
Я получше разожгу кизяк.
Голодно – не сетуй, помогу:
Полем поделюсь с тобой, кунак.
Если станешь таять, как свеча,
Проклиная рану иль недуг,
Я успею привезти врача,
Кровь моя твоею станет, друг.
Если страшно – мой возьми кинжал
И носи, повесив на боку.
Если ты, кунак, затосковал,
Станем вместе разгонять тоску.
Пал скакун – вот мой под чепраком,
Мчись, скачи и самым хмурым днем
Оставайся верным кунаком,
Будь я на коне иль под конем.
Западно-европейская поэзия ХХ века. БВЛ т.152
ЭЛЬЗА ЛАСКЕР-ШЮЛЕР. Перевод И. Грицковой
МОЙ СИНИЙ РОЯЛЬ
В доме моем рояль стоял
Небесно-синего цвета.
Его убрали в темный подвал,
Когда озверела планета.
Бывало, месяц на нем играл.
Пела звезда до рассвета...
...Сломаны клавиши. Он замолчал.
Для крыс ненасытных прибежищем стал.
...Синяя песенка спета.
Горек мой хлеб. Если б ангел знал!
Ах, если б он ведал это —
При жизни мне б на небо путь указал,
Вне правила и запрета.
ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО Сб. ?Катер связи? 1966
ПРЕДСЕДАТЕЛЕВ СЫН
У Кубенского озера,
у зыбучих болот
?Не хочу быть колхозником!
Санька ревом ревет.
Он, из курточки выросший,
белобрыс, конопат,
а в руках его — вырезка,
и на ней — космонавт.
На избенку с геранями
смотрит взглядом косым,
отгорожен Гагариным,
председателев сын.
...Не будя его, до свету
председатель встает
и скрипучими досками
по деревне идет.
В двери, наглухо запертые,
кнутовищем долбит,
и колхозники заспанные
цедят: ?Вот езуит!..?
Он долбит обалдительно,
не щадя никого.
Прозывают ?Будильником?
на деревне его.
Но он будит, не сетуя,
востроносый, худой,
белобрысый, и с этого
не поймешь — где седой.
Вдоль Кубенского озера,
вдоль зыбучих болот
1С ожидающей озими
председатель идет.
С давней грустью запрятанной
он глядит сквозь кусты
на кресты своих прадедов
и на дедов кресты.
Все народ хлебопашеский
поваленые * здесь,
и ему либо кажется,
либо так оно есть,
что, давно уж истлевшие,
из усталых костей
нам родят они хлебушко,
как при жизни своей.
* Так на Севере говорят об умерших.
Ну, а ежели выдались
недородные дни —
знать, за что-то обиделись
на потомков они.
И стоят элеваторы,
холодны и пусты,
над землею подъятые,
словно божьи персты.
И советуют праведно,
чтобы в горе не быть,
словно деды и прадеды,
за землею ходить.
Вдаль по лужам, колдобинам
председатель идет.
?Не хочу быть колхозником!?
за спиною гудет.
Председатель, понурившись,
щупловат, невысок,
расправляет погнувшийся
на ветру колосок.
Терпеливо, несильно
и с любовью такой,
словно это Россию
расправляет рукой...
А в избе — среди космоса,
среди лунных равнин
дремлет рядышком с кошкою
председателев сын.
Бредит звездною славою,
всем собой вдалеке,
и горбушка шершавая
у него в кулаке...
25
Михаил Луконин (1918-1976) Стихотворения и поэмы БП 1985
103. ТЕБЕ
У Ганга был
и не забыл,
бил в бок поющий гонга
и в половодье переплыл
на пальме
ширь Меконга.
В струе купался ледяной,
а были дни иные —
я окунался с головой
в тропически парные.
А ну-ка, память, вспоминай,
да, не забыть вовеки:
Янцзы, и Сену, и Дунай,
еще другие реки.
Худого слова не скажу,
красивы реки мира,
летаю, езжу и хожу
землей неутомимо.
Но почему же —
всё с тобой,
всё о тебе,
с тобою!
Всё ты и ты, в стране любой
дорогой голубою.
Идут, уходят, как во сне,
разлука и размолвка,
а ты всегда со мной,
во мне,
единственная Волга.
Во мне, со мною
навсегда.
Когда с тобой прощаюсь,
веселый я лечу туда,
счастливый
возвращаюсь.
И тем я жив,
что знаю я —
ты за меня в ответе,
и боль моя,
и соль моя,
и хлеб мой
на планете.
<1966>
Западно-европейская поэзия ХХ века. БВЛ т.152
КУРТ ТУХОЛЬСКИ. Перевод Л.Гинзбурга ТРЕТИЙ РЕЙХ
Высокий нужен идеал
тебе, германский муж,
чтоб ты бодрей маршировал,
приняв холодный душ.
Сердца германские зажглись
восторгом небывалым:
мы наконец обзавелись
достойным идеалом.
Первый рейх — ерунда,
рейх второй — ерунда!..
Мы ответим:
лафа — только в третьем!
А ну, скорей, а ну, сюда,
в третий рейх, господа!
Мы не хотим быть просто массой,
хотим быть избранною расой,
германской расой, расой рас,
и дух германский прет из нас!
Мы почвенны, а не безродны,
мы больше, чем народ, народны.
Кто в эту истину не вник,
тот пацифист и большевик!
Что? Третий рейх?
Ну, конечно — да!
Пожалте, скорей! Пожалте, сюда,
господа!
В третьем рейхе — сплошное счастье.
Мы вырвем братьев из волчьей пасти,
чтоб поселить среди немцев немецких
немцев саарских и немцев судетских,
немцев балтийских и немцев датских...
И — грянет грохот сапог солдатских!
На мир — плевать! Все мы дышим боем!
Ведь мы без войны ничего не стоим.
Третий рейх нам вроде родного дома,
где все так дорого, так знакомо: сабля,
плетка, розга, указка, орден, мундир, жандармская каска...
На всей подвластной нам территории
мы вспять повернем колесо истории,
а не повернется история вспять,
мы хором воскликнем: ?Отчизна-мать!?
Ну, а перед лицом войны
в третьем рейхе все равны.
Все мы арийцы — кашубы и венды...
Мы делим поровну дивиденды!
Позвольте! А как же тогда пролетарии?!
О! В третьем рейхе они — не парии,
счастливчики бога благодарят
каждое утро
и говорят:
— Хоть мы та же самая серая масса,
все так же — ни денег, ни хлеба, ни мяса,
все так же нас голод сжирает живьем,
зато
мы в третьем рейхе живем!
Итак, процветай, возрожденная нация!
Что это: мистика?
Мистификация!
1932
Западно-европейская поэзия ХХ века. БВЛ т.152
ГЕОРГ ФОН ДЕР ВРИНГ Перевод В. Леванского
НА РОДИНЕ
Там, где Везер, Нижний Везер,-
Снова ты такой, как встарь.
Травы режутся, и ветер
Говорит с рекой, как встарь.
И приносит мать-старушка
Бедный ужин твой, как встарь.
Хлеба черного горбушка,
Свежий сыр, такой, как встарь.
Пароходов поговорки
И гудки всю ночь, как встарь.
Пахнет камфорой в каморке,
И уснуть невмочь, как встарь.
Распахнешь окно — и глянет
На тебя звезда, как встарь.
Снова даль куда-то тянет,
Не понять куда, как встарь.
ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО Сб. ?Катер связи? 1966
ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ
Д. Шостаковичу
Нет, музыка была не виновата,
ютясь, как в ссылке, в дебрях партитур
из-за того, что про нее когда-то
надменно было буркнуто: ?Сумбур...?
И тридцать лет почти пылились ноты,
и музыка средь мертвой полутьмы,
распятая на них, металась ночью,
желая быть услышанной людьми.
Но автор ее знал, наверно, все же,
что музыку запретом не запрешь,
что правда верх возьмет еще над ложью,
взиравшей подозрительно из лож,
что, понимая музыки всю муку,
ей, осужденной на небытие,
народ еще протянет свою руку
и вновь на сцену выведет ее.
Артисты улыбаются устало.
Зал рукоплещет стоя. Все слились.
И вижу я в аплодисментах зала
особый смысл, глубокий, вещий смысл.
Но возвратимся к опере. На сцене
стоит очкастый человек — не бог.
Неловкость — в пальцев судорожной сцепке
и в галстуке, торчащем как-то вбок.
Неловко он стоит, дыша неровно.
Как мальчик, взгляд неловко опустил.
И кланяется тоже так неловко.
Не научился. Этим победил.
Банально веру в жизнь терять, —
так лучше будем не банальны!
Пусть подлецы или болваны
порочат всяческий талант!
Пусть хлеб вчерашних истин черств!
Пусть, оптимизмом брызжа, перья
внедряют яростно безверье!..
Им помогать? На кой нам черт!
Давайте верить им назло.
Как надо верить, им покажем
и этой верою докажем,
что крупно им не повезло.
Всегда снедаем страхом тот,
кто весь во власти лицемерья,
уж ни во что давно не веря,
о правоверности поет.
Душа его темным-темна.
Когда он веру в ком-то видит,
ее старается он выбить,
в ней смерть его затаена.
И, ежась внутренне тайком,
грозя принять крутые меры,
в уже облезшей маске веры
грозит безверье кулаком.
Григорий Петников
Поле песен
На вышней темной тополи
Запутав ветра бег,
Вскипел синейшей обылью
Любимец буйных нег
Разоблачить улыбчивое племя,
В затонах потонувших трав
Одра золоторыжей нови,
Где дремлют ярые утра.
О, пусть по складу даровитых зорь
Зальется багрецами злато,
И пусть дремляный и единый бор
Тысячесердной двинет радой
И пусть черезполосиц след
Забьется в изумрудных рудах —
Пора порушенной земли
Свершилась в хлебородных грудах.
И ветры ржаного запева
Взнесли осенсющий путь —
Это туга и тяга посева
Взбороздила живой лепоту.
И тронув струны тростниковых уст
По устью солнечных артерий —
Сольется берегами грусть,
Таемный дых речных имений.
Ветвь летнего ветра
Как летний раскинулся ветер
На гор закипевших стадах,
Как встали повстанцами недра,
Как пела ручьями вода
Что в былях поводьями встали
Ее сребролистые тучи,
Что взоры в речаные дали
Толпой голубою кочуют —
В талях воздушно немых,
В пророслях росных купин
Дух окрылен голубых
Ростом певучих глубин.
Западно-европейская поэзия ХХ века. БВЛ т.152
ЯННИС РИЦОС. Перевод С.Ильинской
То, что пропало,
что не пришло,
не нужно оплакивать.
То, что имел,
но утаил,
стоит оплакать.
* * *
Западно-европейская поэзия ХХ века. БВЛ т.152
ГАНС МАГНУС ЭНЦЕНСБЕРГЕР Перевод Л. Гинзбурга ЗАПИСНАЯ КНИЖКА
Изношенная, в старой кожаной шкуре,
книжка.
Стершиеся следы...
Роберто Моретти, Сант-Яго...
Телефоны, которые давно уже не откликаются
или отвечает химчистка...
Клодина Авиллон из Клермон-Феррана...
Исчезнувшие минуты,
имена, записанные наспех в вестибюлях отелей,
на вокзальных перронах, на конгрессах.
Ольга Диц, Гюнценхаузен...
Адресаты, выбывшие неизвестно куда.
Абоненты, отключенные от коммутаторов.
Разве я бывал когда-нибудь в Клермон-Ферране?
Кто это — Ольга, Роберто, Клодина?
Любовь, хлеб, разговор,
ночь, обещание,
которое никто не сдержал.
Случай, со своими причудами,
со своими мертвыми ликами
и слепыми именами.
Так и мое имя,
мой полустершийся след,
останется в чьих-то других книжках.
Кто это?
Я,
вычеркивающий свое имя
из ваших книжек.
Федор Берг (1839-1909)В поле
Ф. М. Достоевскому
Дай тебе боже, родная земля,
Мира, свободы, покою!
Как эти села, как эти поля
Крепко сроднились со мною!
Чудное утро за ночью дождливою:
Серая тень переходит за нивою,
Тучки плывут в синеве,
И широко по траве
Тянется ветер струей благовонного
В рощу зеленую,
Дождиком свежим омытую,
Солнечным светом залитую.
Дай тебе боже, родная земля,
Дождичка, вёдра в поля,
И сохрани их от града, от голода,
Жара сухого да позднего холода!
Бог вам на помощь, христовы работнички!
Глубже вам вспахивать пашенку черную,
Шире косой размахнуться проворною —
Будет большой урожай,
Град не побьет, саранча не напустится…
Как всё кругом зацветет да распустится —
Знай увози-собирай!
В полдень ли жаркий, полуночью ль тихою
Медом потянет от кашки с гречихою,
Станут хлеба что стена,
И засквозятся, что золото яркое,
Стебли сухие на солнышко жаркое
И зашумят, как волна.
Песни по селам споются веселые,
Стоном застонут телеги тяжелые —
Горы снопов повезут.
Всё, чем поля за труды ни поплотятся,
Всё на току на сухом умолотится,
Всё в закрома покладут.
Дай тебе боже, родная земля,
Мудрых вождей и великих,
Чтобы не слышали эти поля
Криков проклятия диких,
Чтоб не лилась неповинная кровь,
Слез неутешных не лилось —
Чтоб вековечно святая любовь
В грешных сердцах воцарилась!
Западно-европейская поэзия ХХ века. БВЛ т.152
ПАТРИК КАВАНАХ. Перевод Э.Шустера МОНАХАН
На землях твоих, Монахан,
Зачахла любовь моя;
Смешливых ангелов счастья
Не терпят эти края!
В надежде найти Аполлона
И слов искрометных фиал
Бродил я в твоих равнинах,
А рядом плуг скрежетал.
И ты мне вещал, что плугом
Вычерчен жизни круг;
В полях моего надбровья
Твой затупился плуг.
Сказитель навозной кучи,
Воспел ты плебейский род;
Костюм мой пропах тобою,
А хлеб твой не лез мне в рот.
Что юность моя лицезрела?
Корыто! Корыто свиньи!
Монахан, любовь и нежность
Украли свиньи твои.
Знаю: любить — это счастье,
Но мне достанет ли сил
Снять с тебя злые чары
И вытравить желчь из чернил?!
Всегда ты со мной, Монахан;
Прислушайся, коль не лень,
С каким твержу упоеньем
Названья твоих деревень —
Драммерил, Муллахинса, Санко.
О, дай мне, Монахан, вновь
Ушедшую нежность и с нею
Во мне воскреси любовь!
Анастасия Лёвушкина Стихи 2004 Trouble
Дао-дэ-цзин
Мысли ломаются резко и больно.
Лао напутал все в "Дао-дэ-цзин".
Жизненный хлеб, пересыпанный солью,
Есть я не буду. Возьму анальгин.
Солнце люблю лишь в витражных осколках.
Время — во фразе "Я помню. Я жду".
Ницше, Камю и Бакунин на полках.
Я же в камине стихи свои жгу.
11.04.03.
Западно-европейская поэзия ХХ века. БВЛ т.152
ЯННИС РИЦОС. Перевод С.Ильинской
Задобрил злую собаку?
Бросил ей хлеб?
(И сахар?)
Съест и тебя.
* * *
Анастасия Скорикова СТИХИ 2017
М.
И это всё? — Волна у ног, песок,
Гортанный голубиный голосок,
Два облака, стоящих в мертвой зоне.
Всей жизни незатейливый сюжет
Из тьмы сомнений вынесен на свет —
Перед тобой лежит как на ладони.
Мне мало ветра, серенькой воды,
В которой отражаются следы
Линялого застиранного неба.
Лед пламени, горячий арбалет —
Все то, чего на этом свете нет,
Теперь для нас насущным стало хлебом.
МАРК ЛИСЯНСКИЙ (1913-1993)
Поэзия
Не пост, не чин и не профессия, —
Она превыше всяких благ.
И потому она — Поэзия,
Все лучшее зовется так.
И что ей милости и почести
И жалкий лепет похвалы!
Она не терпит одиночества
И не выносит кабалы.
Не божество и не реликвия —
Она, как долг, зовущий в бой,
Как бескорыстие великое,
Как вечный спор с самим собой.
Лжецам и трусам неугодная,
Всем честным людям верный друг,
И потому она — народная,
Святое дело наших рук.
Как воздух и как хлеб полезная,
Туда, где душно и темно,
Приходит запросто Поэзия
И открывает в мир окно.
ГЕОРГИЙ ГОЛОХВАСТОВ (1882-1963) ГИБЕЛЬ АТЛАНТИДЫ
ПОЛУСОНЕТЫ (Париж, 1931)
?Мы светлый путь забыли к небу…?
Мы светлый путь забыли к небу,
Мы заглушили зов высот,
Отдав весь круг мирских забот
Слезами добытому хлебу,
И угасили, торгаши,
Сон о едином на потребу
Для изнывающей души.
Ирина Озерова (1934–1984) Память о мечте. Стихи и переводы 2013
Цена
Со стороны или на стороне
Искусство ценится, как в магазине,
Наверное, по этой же причине
Теперь оно особенно в цене.
В чем ценность искры, спрятанной в кремне,
Или воды, не найденной в пустыне?! —
Рождественский обед в живой гусыне,
Не знающей о праздничной цене.
Но далеко еще до Рождества.
Я обесценена, пока жива, —
Сбиваю туфли, снашиваю платья.
Когда отшелушится бытиё,
Свершится воскрешение мое:
Меня поймут, и всех смогу понять я.
Законы механики
Хотите медовые пряники?
Вот я, например, не хочу.
Один из законов механики
Для жизненной пользы учу.
Мы все беззащитные странники.
А я защищаться хочу.
Затем и законы механики
С таким уваженьем учу.
За все, говорят мне, в ответе я.
Но я по закону по третьему
К ответу и вас призову.
Механика в обществе сложная.
Могу совершить невозможное,
Пока я на свете живу.
Печальные радости
Нет ничего и не было —
Быль поросла быльем.
Не угрожало небо мне
Трассирующим огнем,
Воронками за воротами
Не стерегла земля,
Не каркали вслед воронами
Черные тополя.
Нет ничего и не было,
Кроме крапивных щей,
Кроме запаха хлебного
На ладони моей,
И первого дня погожего
После долгой зимы,
И кругленького мороженого,
Купленного взаймы.
Ни ран у мен, ни ордена,
Но памятна мне зато
Бумажная радость ордера
На байковое пальто.
Еще сирен завывание
Ночами болело в висках.
Но вся сирень на развалинах
Была о пяти лепестках!
Я радости эти печальные
В душе осторожно ношу,
Как будто я буквы печатные,
Первые буквы пишу.
Мигает звездами небо мне,
И птичье машет крыло…
А остального – не было.
Что было – быльем поросло.
Ода чревоугодию
Ах, повара! Пора вам
Пирами удивить,
Диковинным приправам
Вниманье уделить.
Нам с ненасытным правом —
Охотиться, удить,
И обрывать бесславно
Преемственности нить.
Но ощущаю снова
Сухарика ржаного
Неощутимый вес.
И слышу смутно сзади:
– Подайте, Христа ради,
Хлеб – чудо из чудес!
20 февраля
Свершилось. Я сама почти старик.
Уж тут как тут - протезы и парик.
Еще читаю. Но - без эйфории.
Атланты были, господи прости,
Да просто даже на моем пути.
Да, были. Что бы там ни говорили.
Я покупала книгу, раз и два.
Меня поощряла вся Москва.
Она кивала мне- как Атлантида.
Я покупала снова, для друзей.
И я была готова, ротозей,
К тому что книга та - сильнее МИДа.
Она тебе- и новость, и указ.
Она еще и повесть, и рассказ.
Она роман, сценарий и новелла.
Да, в общем то, и виза, и билет.
И что то вроде приза много лет.
Фрегат и шлюпка, бот и каравелла.
Какие были книжки, господа...
Что там у нас в умишке, и куда,
Куда мы подевали слезы эти...
Которыми мы плакали в ночи,
Покуда к нам не ехали врачи,
Да мы и остывали на рассвете.
Мечтательно мы прожили, вот вот.
Но компас- джипиэс- громоотвод,
Прекраснейшая эковская повесть,
Какой уже не будет, чёрт возьми...
Хотя мы есть. И хлебом не корми-
Но книгу дай, где фабула и совесть. Вероника Долина Журнал ?АРТИКЛЬ? 2016 Трудовая книжка. 2016
Кэтлин Дрю-Бейкер
улыбается про себя.
Божество – тоже неоплачиваемая работа.
И никто не знает, откуда берутся боги.
В какой-то момент они просто укореняются…
И начинают расти.
Запах морского хлеба…
Замечательное поле
для нового исследования. Елена Михайлик ВОЛГА 2021 ЦИКЛ ?Это ваше ар нуво – дразнится чего?..?
Весна в Кясму*
1
мы за столом, вдвоем, она ломает хлеб
и говорит: пока ты не поешь, нельзя
покинуть дом, ведь если не поешь, то птицы
налетят и душу украдут, и я смотрю
на хлеб, который им не даст меня души
лишить, только душа сама – одна из птиц,
и я смотрю в окно, я вижу, как на фоне
песочно-бежевой стены возносят сосны
кроны до обморочной синевы, я вижу
зябликов, ворон и трясогузок, – скажите,
кто же вы такие в самом деле, – но им
не до меня, они так заняты постройкой
гнезд, таскают веточки и листья до самой
темноты, они живут во имя красоты Мириам ван Хее Перевод Анастасии Андреевой Из книг ?Там тоже падает свет? и ?Где нас ждали? Волга, номер 3, 2021 Весна в Кясму
Ирина Озерова (1934–1984) Память о мечте. Стихи и переводы 2013
Стихи разных лет
Пляска
Песню детскую написать
И для взрослых придумать сказку…
Я пошла бы нынче плясать,
Но боюсь, не выдержу пляску.
В жизни все случалось не впрок:
Скорбный пляс на крыше вагона,
И тяжелого хлеба кусок,
И бессилье чужого стона.
Это все ученье мое:
Головою об стенку билась,
Поняла про житье – бытье,
Но плясать уже разучилась.
На пуантах скорбит Жизель —
У нее профессия это…
Воет ветер, метет метель,
Пляски нет и музыки нету.
?Ах, уж эта мне полукровка!..?
Ах, уж эта мне полукровка!
Никакого спасенья нет.
И двусмысленность, и рисовка
В мешанине моих примет.
Об одном размечтаюсь крове, —
А уже поманит другой…
И воюют, воюют крови,
Чтоб не выдюжить ни одной.
Размечтаюсь я о погроме,
Ради сытого живота,
Чтобы в теле моем, как в доме,
Не осталось потом жида.
Ну, давай, биндюжники, дружно —
Кладезь вы легендарных сил…
Но усталостью пьян биндюжник,
Он о планах моих забыл.
Я его тороплю – скорее!
Ведь упустишь такой момент! —
Но биндюжник щадит еврея:
Ведь родня – и интеллигент.
Я ему про всю неуместность
И про то, что наука – вред.
Уважает интеллигентность
И талдычит мой прадед: ?Нет!?
Согревается поллитровка,
Утонув в его пятерне:
?Ты – кровинка, не полукровка!? —
Говорит он, довольный, мне.
5
3.
Географически она отсекла от себя ноготь родину детство и девство: у
рождённая дважды: отец крестя католически не узнал что мать ранее от
несла в православный
Будто позвали из-за окна: чик девочка чик-чирик журналисточка
медиа точка-заточка: инди я и кто с кем поменялся тел
ами: пьяная и босая идёт внутри самолёта
: демаркационная и ничтоже сумнящаяся идёт над небом <земли
чёрных дроздов>: в закрытом иллюминаторе отражается <хроника
времён тридцатилетней войны>
Mutter Courage und ihre Kinder: почти имя: сор горло и лом: называние телом другого: нереализованность как: check in/check out: мораль формы
Остаточные изображения: вынесенное из себя язычество
Дейктический: тот единственный предмет для которого верно: не
говорить о революции а писать революцией
Однажды трое нищих забрались в дом и: веселились висели там до утра
: Князья её были в ней чище снега, белее молока; они были телом
краше коралла, вид их был, как сапфир; а теперь темнее всего чёрного лице их
(искусство: точнее авангардная живопись: смрть после смрти)
(новое всегда аморально)
– это манифест: всёчтояхочу (очень грубая цитата): сшивать мальчиков
обожающих манифест: начнём помолясь
: террор письма как речи: переход от перевоплощения к отчуждению
: ей снилось разорванное тело Орфея полузанесённое песком на
берегу моря
[confrontation]: вступает хор
– и песок шевелился как личинки языков
– живое <нет>
– я всегда жила четыре жизни/руки одновременно: слабо
связанных друг с другом
– <был ли Иисус революционером>
– <Эдип как продукт переноса, Эдип Эдипа, и диван – клочок испачканной территории>
– <именно так заражаются Эдипом а затем передают его по
наследству от отца к сыну>
– и тело промахивается мимо языка и стоит: неживая слепая час
тица себя: слепок чего: неподвижное перемещаемое осыпавшимся к ногам
Снимая чулок: в этой паузе женщина стала секундой
Всё что происходило в той комнате было очеловеченным: горстка
четырнадцатилетних колен и фаланг: они
даже не могли произнести: детское зло не знает при-
чин и мужчин кроме себя
(я ощутила как оно понимает что: ничего нет)
: оно: прозрачно совершенно совершено и себестоимость
: голые: они что НЕ делали: видели были и б-г
: нью-йорк неискалеченного: ходя на цыпочках вкруг себя
(заняв в родительской спальне красный уголок)
(представляя что бьёт мужчину она лю била женщину:
представляя что бьёт женщину он лю бил мужчину)
: все наши желания исполняются неживыми
(это не пионерский галстук а тень)
(впитавшая удар снимает с удара очки надевая на себя в упор)
(будто вытекая из матери): (когда они трогали друг друга под
пальцами был циферблат)
(хлеб проникающий в вино как революционер)
(она провела ладонью по столу: на месте упавшей капли было сухо и
со‘лоно): соло’но: трое нищих висят на ниточке любви к
Манифест манифеста: минус-объект: действие бесконечно-разорванного с
убъекта
Когда в одной ванне на троих у них была масса: вода была телом а
они предсердиями чего: преследование преследования
(революция 1968 года была сделана из рук вон: <общество спектакля пре
вратило восстание против себя в спектакль>
Ги Дебор покончил жизнь самоубийством 30 ноября 1994 г.)
Здесь в Германии чувство одиночества революции в человеке
: свобода от головокружения <нежность терпеть смрть>: теперь
это молоко опрокинулось сорвав язык код JavaScript вытекло изо рта и
сомкнувшись: мёд тела его режет лижет и сосёт нас Олег Шатыбелко Стихотворения Галы Пушкаренко ВОЛГА 2020
Штрих по теме
Просел фундамент, провисли стропила,
от хозяйского забора кое-где грустные
торчат рёбра.
Высоколобые мужи винят энтропию,
заматерелые в предрассудках —
глаз недобрый.
Говорят и про лень, которой в избытке.
И даже не вышли рылом.
А верней, погрязнув в быте,
мы себе подрезали крылья.
Сколько раз, продуманно, не впопыхах,
колотясь о насущном хлебе,
мы предпочитали синицу в руках
журавлю в небе.
И помалу вокруг серело,
жару сменяла стужа.
Решительность уходила в полумеру —
как бы не было хуже…
И ещё один штрих по теме,
существенный на шкале стоимостной:
мы можем вымереть не от эпидемий —
от потери собственного достоинства. ЕВГЕНИЙ КАРАСЕВ НОВЫЙ МИР 2013 ЦИКЛ В конце ледохода
* *
*
В дымах фабрично-заводских
и в золоте пурпурном небо,
и русский не забыт язык,
и аромат ржаного хлеба.
Последняя возможность нам
дана на деле убедиться,
что здесь, подобно небесам,
у Бога на земле — столица. ВЛАДИМИР САЛИМОН НОВЫЙ МИР 2013 ЦИКЛ Глядя в небо
…………………..
и больше ничего?
а что еще когда и вещество
он и стихия? не какой-то воздух
нанюхавшийся травки одолонь
взбивающий тюфяк колосьев остроостых
а сам не хлеб не печь и не земли
питательная мгла и жижа
тогда как даже вонь
костра горько-сырая и в пыли
драже окисленные ливнем извлекли
из жил пусть мертвый пусть речей бывало-тертых
но звук звук речи а не ай-люли
……………………………….
осталось первородно твердых
слов и живуче призрачных и ближе
которых нет — один огонь
не пепелящий их вступающих во онь
оглодь огрызь обочь опричь ослонь
сам сам и рядом что-то никого: овый ова ово
все только он не видь не тронь
не слушай не вдыхай он шелкография он пенье
жар-птицы брат яр-конь
вот кто поэт и сам поэзия и их двоих местоименье
………………………………………………………..
скажи огонь АНАТОЛИЙ НАЙМАН НОВЫЙ МИР 2012 ЦИКЛ Скажи огонь
***********
ХЛЕБ
Мы слушаем прекрасный блеф, что кушаем германский хлеб.\Зерно моей несчастной Родины по договору к немцам шло, на наше горе было продано — и вот вернулось нам во зло буханками трехлетней давности, с тавром ?тридцать девятый год?. Не знали мы, что нам достанется наш хлеб под маркой ?Deutsches Brot?. Юрий Грунин
Мы съели хлеб, что был отложен на день,\в один платок закутались вдвоем,\и тихо-тихо стало в Ленинграде.\Один, стуча, трудился метроном. Ольга Берггольц 1942 Февральский дневник
Владислав Ходасевич (1886-1939) Собрание стихотворений БП 1989
Сборник ?Тяжелая лира? (1922)
Пускай минувшего не жаль,
Пускай грядущего не надо —
Смотрю с язвительной отрадой
Времен в приближенную даль.
Всем равный жребий, вровень хлеба
Отмерит справедливый век.
А все-таки порой на небо
Посмотрит смирный человек, —
И одиночество взыграет,
И душу гордость окрылит:
Он неравенство оценит
И дерзновенья пожелает…
Так нынче травка прорастает
Сквозь трещины гранитных плит.
Лето 1920, 22 апреля 1921
РАСУЛ ГАМЗАТОВ (1923-2003) Сб. ?Берегите друзей? (пер. Коллектив авторов) 2012
Если ты кунак
Перевод Я. Козловского
Если ты кунак, то мой порог
Ждет тебя, сдувая облака.
Если ты от жажды изнемог,
То моя река – твоя река.
Если даже на дворе черно,
Встречу сам, подай лишь только знак.
Вот мой хлеб, вот розы, вот вино,
Все, чем я богат, – твое, кунак.
Холодно – сядь ближе к очагу,
Я получше разожгу кизяк.
Голодно – не сетуй, помогу:
Полем поделюсь с тобой, кунак.
Если станешь таять, как свеча,
Проклиная рану иль недуг,
Я успею привезти врача,
Кровь моя твоею станет, друг.
Если страшно – мой возьми кинжал
И носи, повесив на боку.
Если ты, кунак, затосковал,
Станем вместе разгонять тоску.
Пал скакун – вот мой под чепраком,
Мчись, скачи и самым хмурым днем
Оставайся верным кунаком,
Будь я на коне иль под конем.
Западно-европейская поэзия ХХ века. БВЛ т.152
ЭЛЬЗА ЛАСКЕР-ШЮЛЕР. Перевод И. Грицковой
МОЙ СИНИЙ РОЯЛЬ
В доме моем рояль стоял
Небесно-синего цвета.
Его убрали в темный подвал,
Когда озверела планета.
Бывало, месяц на нем играл.
Пела звезда до рассвета...
...Сломаны клавиши. Он замолчал.
Для крыс ненасытных прибежищем стал.
...Синяя песенка спета.
Горек мой хлеб. Если б ангел знал!
Ах, если б он ведал это —
При жизни мне б на небо путь указал,
Вне правила и запрета.
ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО Сб. ?Катер связи? 1966
ПРЕДСЕДАТЕЛЕВ СЫН
У Кубенского озера,
у зыбучих болот
?Не хочу быть колхозником!
Санька ревом ревет.
Он, из курточки выросший,
белобрыс, конопат,
а в руках его — вырезка,
и на ней — космонавт.
На избенку с геранями
смотрит взглядом косым,
отгорожен Гагариным,
председателев сын.
...Не будя его, до свету
председатель встает
и скрипучими досками
по деревне идет.
В двери, наглухо запертые,
кнутовищем долбит,
и колхозники заспанные
цедят: ?Вот езуит!..?
Он долбит обалдительно,
не щадя никого.
Прозывают ?Будильником?
на деревне его.
Но он будит, не сетуя,
востроносый, худой,
белобрысый, и с этого
не поймешь — где седой.
Вдоль Кубенского озера,
вдоль зыбучих болот
1С ожидающей озими
председатель идет.
С давней грустью запрятанной
он глядит сквозь кусты
на кресты своих прадедов
и на дедов кресты.
Все народ хлебопашеский
поваленые * здесь,
и ему либо кажется,
либо так оно есть,
что, давно уж истлевшие,
из усталых костей
нам родят они хлебушко,
как при жизни своей.
* Так на Севере говорят об умерших.
Ну, а ежели выдались
недородные дни —
знать, за что-то обиделись
на потомков они.
И стоят элеваторы,
холодны и пусты,
над землею подъятые,
словно божьи персты.
И советуют праведно,
чтобы в горе не быть,
словно деды и прадеды,
за землею ходить.
Вдаль по лужам, колдобинам
председатель идет.
?Не хочу быть колхозником!?
за спиною гудет.
Председатель, понурившись,
щупловат, невысок,
расправляет погнувшийся
на ветру колосок.
Терпеливо, несильно
и с любовью такой,
словно это Россию
расправляет рукой...
А в избе — среди космоса,
среди лунных равнин
дремлет рядышком с кошкою
председателев сын.
Бредит звездною славою,
всем собой вдалеке,
и горбушка шершавая
у него в кулаке...
25
Михаил Луконин (1918-1976) Стихотворения и поэмы БП 1985
103. ТЕБЕ
У Ганга был
и не забыл,
бил в бок поющий гонга
и в половодье переплыл
на пальме
ширь Меконга.
В струе купался ледяной,
а были дни иные —
я окунался с головой
в тропически парные.
А ну-ка, память, вспоминай,
да, не забыть вовеки:
Янцзы, и Сену, и Дунай,
еще другие реки.
Худого слова не скажу,
красивы реки мира,
летаю, езжу и хожу
землей неутомимо.
Но почему же —
всё с тобой,
всё о тебе,
с тобою!
Всё ты и ты, в стране любой
дорогой голубою.
Идут, уходят, как во сне,
разлука и размолвка,
а ты всегда со мной,
во мне,
единственная Волга.
Во мне, со мною
навсегда.
Когда с тобой прощаюсь,
веселый я лечу туда,
счастливый
возвращаюсь.
И тем я жив,
что знаю я —
ты за меня в ответе,
и боль моя,
и соль моя,
и хлеб мой
на планете.
<1966>
Западно-европейская поэзия ХХ века. БВЛ т.152
КУРТ ТУХОЛЬСКИ. Перевод Л.Гинзбурга ТРЕТИЙ РЕЙХ
Высокий нужен идеал
тебе, германский муж,
чтоб ты бодрей маршировал,
приняв холодный душ.
Сердца германские зажглись
восторгом небывалым:
мы наконец обзавелись
достойным идеалом.
Первый рейх — ерунда,
рейх второй — ерунда!..
Мы ответим:
лафа — только в третьем!
А ну, скорей, а ну, сюда,
в третий рейх, господа!
Мы не хотим быть просто массой,
хотим быть избранною расой,
германской расой, расой рас,
и дух германский прет из нас!
Мы почвенны, а не безродны,
мы больше, чем народ, народны.
Кто в эту истину не вник,
тот пацифист и большевик!
Что? Третий рейх?
Ну, конечно — да!
Пожалте, скорей! Пожалте, сюда,
господа!
В третьем рейхе — сплошное счастье.
Мы вырвем братьев из волчьей пасти,
чтоб поселить среди немцев немецких
немцев саарских и немцев судетских,
немцев балтийских и немцев датских...
И — грянет грохот сапог солдатских!
На мир — плевать! Все мы дышим боем!
Ведь мы без войны ничего не стоим.
Третий рейх нам вроде родного дома,
где все так дорого, так знакомо: сабля,
плетка, розга, указка, орден, мундир, жандармская каска...
На всей подвластной нам территории
мы вспять повернем колесо истории,
а не повернется история вспять,
мы хором воскликнем: ?Отчизна-мать!?
Ну, а перед лицом войны
в третьем рейхе все равны.
Все мы арийцы — кашубы и венды...
Мы делим поровну дивиденды!
Позвольте! А как же тогда пролетарии?!
О! В третьем рейхе они — не парии,
счастливчики бога благодарят
каждое утро
и говорят:
— Хоть мы та же самая серая масса,
все так же — ни денег, ни хлеба, ни мяса,
все так же нас голод сжирает живьем,
зато
мы в третьем рейхе живем!
Итак, процветай, возрожденная нация!
Что это: мистика?
Мистификация!
1932
Западно-европейская поэзия ХХ века. БВЛ т.152
ГЕОРГ ФОН ДЕР ВРИНГ Перевод В. Леванского
НА РОДИНЕ
Там, где Везер, Нижний Везер,-
Снова ты такой, как встарь.
Травы режутся, и ветер
Говорит с рекой, как встарь.
И приносит мать-старушка
Бедный ужин твой, как встарь.
Хлеба черного горбушка,
Свежий сыр, такой, как встарь.
Пароходов поговорки
И гудки всю ночь, как встарь.
Пахнет камфорой в каморке,
И уснуть невмочь, как встарь.
Распахнешь окно — и глянет
На тебя звезда, как встарь.
Снова даль куда-то тянет,
Не понять куда, как встарь.
ЕВГЕНИЙ ЕВТУШЕНКО Сб. ?Катер связи? 1966
ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ
Д. Шостаковичу
Нет, музыка была не виновата,
ютясь, как в ссылке, в дебрях партитур
из-за того, что про нее когда-то
надменно было буркнуто: ?Сумбур...?
И тридцать лет почти пылились ноты,
и музыка средь мертвой полутьмы,
распятая на них, металась ночью,
желая быть услышанной людьми.
Но автор ее знал, наверно, все же,
что музыку запретом не запрешь,
что правда верх возьмет еще над ложью,
взиравшей подозрительно из лож,
что, понимая музыки всю муку,
ей, осужденной на небытие,
народ еще протянет свою руку
и вновь на сцену выведет ее.
Артисты улыбаются устало.
Зал рукоплещет стоя. Все слились.
И вижу я в аплодисментах зала
особый смысл, глубокий, вещий смысл.
Но возвратимся к опере. На сцене
стоит очкастый человек — не бог.
Неловкость — в пальцев судорожной сцепке
и в галстуке, торчащем как-то вбок.
Неловко он стоит, дыша неровно.
Как мальчик, взгляд неловко опустил.
И кланяется тоже так неловко.
Не научился. Этим победил.
Банально веру в жизнь терять, —
так лучше будем не банальны!
Пусть подлецы или болваны
порочат всяческий талант!
Пусть хлеб вчерашних истин черств!
Пусть, оптимизмом брызжа, перья
внедряют яростно безверье!..
Им помогать? На кой нам черт!
Давайте верить им назло.
Как надо верить, им покажем
и этой верою докажем,
что крупно им не повезло.
Всегда снедаем страхом тот,
кто весь во власти лицемерья,
уж ни во что давно не веря,
о правоверности поет.
Душа его темным-темна.
Когда он веру в ком-то видит,
ее старается он выбить,
в ней смерть его затаена.
И, ежась внутренне тайком,
грозя принять крутые меры,
в уже облезшей маске веры
грозит безверье кулаком.
Григорий Петников
Поле песен
На вышней темной тополи
Запутав ветра бег,
Вскипел синейшей обылью
Любимец буйных нег
Разоблачить улыбчивое племя,
В затонах потонувших трав
Одра золоторыжей нови,
Где дремлют ярые утра.
О, пусть по складу даровитых зорь
Зальется багрецами злато,
И пусть дремляный и единый бор
Тысячесердной двинет радой
И пусть черезполосиц след
Забьется в изумрудных рудах —
Пора порушенной земли
Свершилась в хлебородных грудах.
И ветры ржаного запева
Взнесли осенсющий путь —
Это туга и тяга посева
Взбороздила живой лепоту.
И тронув струны тростниковых уст
По устью солнечных артерий —
Сольется берегами грусть,
Таемный дых речных имений.
Ветвь летнего ветра
Как летний раскинулся ветер
На гор закипевших стадах,
Как встали повстанцами недра,
Как пела ручьями вода
Что в былях поводьями встали
Ее сребролистые тучи,
Что взоры в речаные дали
Толпой голубою кочуют —
В талях воздушно немых,
В пророслях росных купин
Дух окрылен голубых
Ростом певучих глубин.
Западно-европейская поэзия ХХ века. БВЛ т.152
ЯННИС РИЦОС. Перевод С.Ильинской
То, что пропало,
что не пришло,
не нужно оплакивать.
То, что имел,
но утаил,
стоит оплакать.
* * *
Западно-европейская поэзия ХХ века. БВЛ т.152
ГАНС МАГНУС ЭНЦЕНСБЕРГЕР Перевод Л. Гинзбурга ЗАПИСНАЯ КНИЖКА
Изношенная, в старой кожаной шкуре,
книжка.
Стершиеся следы...
Роберто Моретти, Сант-Яго...
Телефоны, которые давно уже не откликаются
или отвечает химчистка...
Клодина Авиллон из Клермон-Феррана...
Исчезнувшие минуты,
имена, записанные наспех в вестибюлях отелей,
на вокзальных перронах, на конгрессах.
Ольга Диц, Гюнценхаузен...
Адресаты, выбывшие неизвестно куда.
Абоненты, отключенные от коммутаторов.
Разве я бывал когда-нибудь в Клермон-Ферране?
Кто это — Ольга, Роберто, Клодина?
Любовь, хлеб, разговор,
ночь, обещание,
которое никто не сдержал.
Случай, со своими причудами,
со своими мертвыми ликами
и слепыми именами.
Так и мое имя,
мой полустершийся след,
останется в чьих-то других книжках.
Кто это?
Я,
вычеркивающий свое имя
из ваших книжек.
Федор Берг (1839-1909)В поле
Ф. М. Достоевскому
Дай тебе боже, родная земля,
Мира, свободы, покою!
Как эти села, как эти поля
Крепко сроднились со мною!
Чудное утро за ночью дождливою:
Серая тень переходит за нивою,
Тучки плывут в синеве,
И широко по траве
Тянется ветер струей благовонного
В рощу зеленую,
Дождиком свежим омытую,
Солнечным светом залитую.
Дай тебе боже, родная земля,
Дождичка, вёдра в поля,
И сохрани их от града, от голода,
Жара сухого да позднего холода!
Бог вам на помощь, христовы работнички!
Глубже вам вспахивать пашенку черную,
Шире косой размахнуться проворною —
Будет большой урожай,
Град не побьет, саранча не напустится…
Как всё кругом зацветет да распустится —
Знай увози-собирай!
В полдень ли жаркий, полуночью ль тихою
Медом потянет от кашки с гречихою,
Станут хлеба что стена,
И засквозятся, что золото яркое,
Стебли сухие на солнышко жаркое
И зашумят, как волна.
Песни по селам споются веселые,
Стоном застонут телеги тяжелые —
Горы снопов повезут.
Всё, чем поля за труды ни поплотятся,
Всё на току на сухом умолотится,
Всё в закрома покладут.
Дай тебе боже, родная земля,
Мудрых вождей и великих,
Чтобы не слышали эти поля
Криков проклятия диких,
Чтоб не лилась неповинная кровь,
Слез неутешных не лилось —
Чтоб вековечно святая любовь
В грешных сердцах воцарилась!
Западно-европейская поэзия ХХ века. БВЛ т.152
ПАТРИК КАВАНАХ. Перевод Э.Шустера МОНАХАН
На землях твоих, Монахан,
Зачахла любовь моя;
Смешливых ангелов счастья
Не терпят эти края!
В надежде найти Аполлона
И слов искрометных фиал
Бродил я в твоих равнинах,
А рядом плуг скрежетал.
И ты мне вещал, что плугом
Вычерчен жизни круг;
В полях моего надбровья
Твой затупился плуг.
Сказитель навозной кучи,
Воспел ты плебейский род;
Костюм мой пропах тобою,
А хлеб твой не лез мне в рот.
Что юность моя лицезрела?
Корыто! Корыто свиньи!
Монахан, любовь и нежность
Украли свиньи твои.
Знаю: любить — это счастье,
Но мне достанет ли сил
Снять с тебя злые чары
И вытравить желчь из чернил?!
Всегда ты со мной, Монахан;
Прислушайся, коль не лень,
С каким твержу упоеньем
Названья твоих деревень —
Драммерил, Муллахинса, Санко.
О, дай мне, Монахан, вновь
Ушедшую нежность и с нею
Во мне воскреси любовь!
Анастасия Лёвушкина Стихи 2004 Trouble
Дао-дэ-цзин
Мысли ломаются резко и больно.
Лао напутал все в "Дао-дэ-цзин".
Жизненный хлеб, пересыпанный солью,
Есть я не буду. Возьму анальгин.
Солнце люблю лишь в витражных осколках.
Время — во фразе "Я помню. Я жду".
Ницше, Камю и Бакунин на полках.
Я же в камине стихи свои жгу.
11.04.03.
Западно-европейская поэзия ХХ века. БВЛ т.152
ЯННИС РИЦОС. Перевод С.Ильинской
Задобрил злую собаку?
Бросил ей хлеб?
(И сахар?)
Съест и тебя.
* * *
Анастасия Скорикова СТИХИ 2017
М.
И это всё? — Волна у ног, песок,
Гортанный голубиный голосок,
Два облака, стоящих в мертвой зоне.
Всей жизни незатейливый сюжет
Из тьмы сомнений вынесен на свет —
Перед тобой лежит как на ладони.
Мне мало ветра, серенькой воды,
В которой отражаются следы
Линялого застиранного неба.
Лед пламени, горячий арбалет —
Все то, чего на этом свете нет,
Теперь для нас насущным стало хлебом.
МАРК ЛИСЯНСКИЙ (1913-1993)
Поэзия
Не пост, не чин и не профессия, —
Она превыше всяких благ.
И потому она — Поэзия,
Все лучшее зовется так.
И что ей милости и почести
И жалкий лепет похвалы!
Она не терпит одиночества
И не выносит кабалы.
Не божество и не реликвия —
Она, как долг, зовущий в бой,
Как бескорыстие великое,
Как вечный спор с самим собой.
Лжецам и трусам неугодная,
Всем честным людям верный друг,
И потому она — народная,
Святое дело наших рук.
Как воздух и как хлеб полезная,
Туда, где душно и темно,
Приходит запросто Поэзия
И открывает в мир окно.
ГЕОРГИЙ ГОЛОХВАСТОВ (1882-1963) ГИБЕЛЬ АТЛАНТИДЫ
ПОЛУСОНЕТЫ (Париж, 1931)
?Мы светлый путь забыли к небу…?
Мы светлый путь забыли к небу,
Мы заглушили зов высот,
Отдав весь круг мирских забот
Слезами добытому хлебу,
И угасили, торгаши,
Сон о едином на потребу
Для изнывающей души.
Ирина Озерова (1934–1984) Память о мечте. Стихи и переводы 2013
Цена
Со стороны или на стороне
Искусство ценится, как в магазине,
Наверное, по этой же причине
Теперь оно особенно в цене.
В чем ценность искры, спрятанной в кремне,
Или воды, не найденной в пустыне?! —
Рождественский обед в живой гусыне,
Не знающей о праздничной цене.
Но далеко еще до Рождества.
Я обесценена, пока жива, —
Сбиваю туфли, снашиваю платья.
Когда отшелушится бытиё,
Свершится воскрешение мое:
Меня поймут, и всех смогу понять я.
Законы механики
Хотите медовые пряники?
Вот я, например, не хочу.
Один из законов механики
Для жизненной пользы учу.
Мы все беззащитные странники.
А я защищаться хочу.
Затем и законы механики
С таким уваженьем учу.
За все, говорят мне, в ответе я.
Но я по закону по третьему
К ответу и вас призову.
Механика в обществе сложная.
Могу совершить невозможное,
Пока я на свете живу.
Печальные радости
Нет ничего и не было —
Быль поросла быльем.
Не угрожало небо мне
Трассирующим огнем,
Воронками за воротами
Не стерегла земля,
Не каркали вслед воронами
Черные тополя.
Нет ничего и не было,
Кроме крапивных щей,
Кроме запаха хлебного
На ладони моей,
И первого дня погожего
После долгой зимы,
И кругленького мороженого,
Купленного взаймы.
Ни ран у мен, ни ордена,
Но памятна мне зато
Бумажная радость ордера
На байковое пальто.
Еще сирен завывание
Ночами болело в висках.
Но вся сирень на развалинах
Была о пяти лепестках!
Я радости эти печальные
В душе осторожно ношу,
Как будто я буквы печатные,
Первые буквы пишу.
Мигает звездами небо мне,
И птичье машет крыло…
А остального – не было.
Что было – быльем поросло.
Ода чревоугодию
Ах, повара! Пора вам
Пирами удивить,
Диковинным приправам
Вниманье уделить.
Нам с ненасытным правом —
Охотиться, удить,
И обрывать бесславно
Преемственности нить.
Но ощущаю снова
Сухарика ржаного
Неощутимый вес.
И слышу смутно сзади:
– Подайте, Христа ради,
Хлеб – чудо из чудес!
20 февраля
Свершилось. Я сама почти старик.
Уж тут как тут - протезы и парик.
Еще читаю. Но - без эйфории.
Атланты были, господи прости,
Да просто даже на моем пути.
Да, были. Что бы там ни говорили.
Я покупала книгу, раз и два.
Меня поощряла вся Москва.
Она кивала мне- как Атлантида.
Я покупала снова, для друзей.
И я была готова, ротозей,
К тому что книга та - сильнее МИДа.
Она тебе- и новость, и указ.
Она еще и повесть, и рассказ.
Она роман, сценарий и новелла.
Да, в общем то, и виза, и билет.
И что то вроде приза много лет.
Фрегат и шлюпка, бот и каравелла.
Какие были книжки, господа...
Что там у нас в умишке, и куда,
Куда мы подевали слезы эти...
Которыми мы плакали в ночи,
Покуда к нам не ехали врачи,
Да мы и остывали на рассвете.
Мечтательно мы прожили, вот вот.
Но компас- джипиэс- громоотвод,
Прекраснейшая эковская повесть,
Какой уже не будет, чёрт возьми...
Хотя мы есть. И хлебом не корми-
Но книгу дай, где фабула и совесть. Вероника Долина Журнал ?АРТИКЛЬ? 2016 Трудовая книжка. 2016
Кэтлин Дрю-Бейкер
улыбается про себя.
Божество – тоже неоплачиваемая работа.
И никто не знает, откуда берутся боги.
В какой-то момент они просто укореняются…
И начинают расти.
Запах морского хлеба…
Замечательное поле
для нового исследования. Елена Михайлик ВОЛГА 2021 ЦИКЛ ?Это ваше ар нуво – дразнится чего?..?
Весна в Кясму*
1
мы за столом, вдвоем, она ломает хлеб
и говорит: пока ты не поешь, нельзя
покинуть дом, ведь если не поешь, то птицы
налетят и душу украдут, и я смотрю
на хлеб, который им не даст меня души
лишить, только душа сама – одна из птиц,
и я смотрю в окно, я вижу, как на фоне
песочно-бежевой стены возносят сосны
кроны до обморочной синевы, я вижу
зябликов, ворон и трясогузок, – скажите,
кто же вы такие в самом деле, – но им
не до меня, они так заняты постройкой
гнезд, таскают веточки и листья до самой
темноты, они живут во имя красоты Мириам ван Хее Перевод Анастасии Андреевой Из книг ?Там тоже падает свет? и ?Где нас ждали? Волга, номер 3, 2021 Весна в Кясму
Ирина Озерова (1934–1984) Память о мечте. Стихи и переводы 2013
Стихи разных лет
Пляска
Песню детскую написать
И для взрослых придумать сказку…
Я пошла бы нынче плясать,
Но боюсь, не выдержу пляску.
В жизни все случалось не впрок:
Скорбный пляс на крыше вагона,
И тяжелого хлеба кусок,
И бессилье чужого стона.
Это все ученье мое:
Головою об стенку билась,
Поняла про житье – бытье,
Но плясать уже разучилась.
На пуантах скорбит Жизель —
У нее профессия это…
Воет ветер, метет метель,
Пляски нет и музыки нету.
?Ах, уж эта мне полукровка!..?
Ах, уж эта мне полукровка!
Никакого спасенья нет.
И двусмысленность, и рисовка
В мешанине моих примет.
Об одном размечтаюсь крове, —
А уже поманит другой…
И воюют, воюют крови,
Чтоб не выдюжить ни одной.
Размечтаюсь я о погроме,
Ради сытого живота,
Чтобы в теле моем, как в доме,
Не осталось потом жида.
Ну, давай, биндюжники, дружно —
Кладезь вы легендарных сил…
Но усталостью пьян биндюжник,
Он о планах моих забыл.
Я его тороплю – скорее!
Ведь упустишь такой момент! —
Но биндюжник щадит еврея:
Ведь родня – и интеллигент.
Я ему про всю неуместность
И про то, что наука – вред.
Уважает интеллигентность
И талдычит мой прадед: ?Нет!?
Согревается поллитровка,
Утонув в его пятерне:
?Ты – кровинка, не полукровка!? —
Говорит он, довольный, мне.
5
3.
Географически она отсекла от себя ноготь родину детство и девство: у
рождённая дважды: отец крестя католически не узнал что мать ранее от
несла в православный
Будто позвали из-за окна: чик девочка чик-чирик журналисточка
медиа точка-заточка: инди я и кто с кем поменялся тел
ами: пьяная и босая идёт внутри самолёта
: демаркационная и ничтоже сумнящаяся идёт над небом <земли
чёрных дроздов>: в закрытом иллюминаторе отражается <хроника
времён тридцатилетней войны>
Mutter Courage und ihre Kinder: почти имя: сор горло и лом: называние телом другого: нереализованность как: check in/check out: мораль формы
Остаточные изображения: вынесенное из себя язычество
Дейктический: тот единственный предмет для которого верно: не
говорить о революции а писать революцией
Однажды трое нищих забрались в дом и: веселились висели там до утра
: Князья её были в ней чище снега, белее молока; они были телом
краше коралла, вид их был, как сапфир; а теперь темнее всего чёрного лице их
(искусство: точнее авангардная живопись: смрть после смрти)
(новое всегда аморально)
– это манифест: всёчтояхочу (очень грубая цитата): сшивать мальчиков
обожающих манифест: начнём помолясь
: террор письма как речи: переход от перевоплощения к отчуждению
: ей снилось разорванное тело Орфея полузанесённое песком на
берегу моря
[confrontation]: вступает хор
– и песок шевелился как личинки языков
– живое <нет>
– я всегда жила четыре жизни/руки одновременно: слабо
связанных друг с другом
– <был ли Иисус революционером>
– <Эдип как продукт переноса, Эдип Эдипа, и диван – клочок испачканной территории>
– <именно так заражаются Эдипом а затем передают его по
наследству от отца к сыну>
– и тело промахивается мимо языка и стоит: неживая слепая час
тица себя: слепок чего: неподвижное перемещаемое осыпавшимся к ногам
Снимая чулок: в этой паузе женщина стала секундой
Всё что происходило в той комнате было очеловеченным: горстка
четырнадцатилетних колен и фаланг: они
даже не могли произнести: детское зло не знает при-
чин и мужчин кроме себя
(я ощутила как оно понимает что: ничего нет)
: оно: прозрачно совершенно совершено и себестоимость
: голые: они что НЕ делали: видели были и б-г
: нью-йорк неискалеченного: ходя на цыпочках вкруг себя
(заняв в родительской спальне красный уголок)
(представляя что бьёт мужчину она лю била женщину:
представляя что бьёт женщину он лю бил мужчину)
: все наши желания исполняются неживыми
(это не пионерский галстук а тень)
(впитавшая удар снимает с удара очки надевая на себя в упор)
(будто вытекая из матери): (когда они трогали друг друга под
пальцами был циферблат)
(хлеб проникающий в вино как революционер)
(она провела ладонью по столу: на месте упавшей капли было сухо и
со‘лоно): соло’но: трое нищих висят на ниточке любви к
Манифест манифеста: минус-объект: действие бесконечно-разорванного с
убъекта
Когда в одной ванне на троих у них была масса: вода была телом а
они предсердиями чего: преследование преследования
(революция 1968 года была сделана из рук вон: <общество спектакля пре
вратило восстание против себя в спектакль>
Ги Дебор покончил жизнь самоубийством 30 ноября 1994 г.)
Здесь в Германии чувство одиночества революции в человеке
: свобода от головокружения <нежность терпеть смрть>: теперь
это молоко опрокинулось сорвав язык код JavaScript вытекло изо рта и
сомкнувшись: мёд тела его режет лижет и сосёт нас Олег Шатыбелко Стихотворения Галы Пушкаренко ВОЛГА 2020
Штрих по теме
Просел фундамент, провисли стропила,
от хозяйского забора кое-где грустные
торчат рёбра.
Высоколобые мужи винят энтропию,
заматерелые в предрассудках —
глаз недобрый.
Говорят и про лень, которой в избытке.
И даже не вышли рылом.
А верней, погрязнув в быте,
мы себе подрезали крылья.
Сколько раз, продуманно, не впопыхах,
колотясь о насущном хлебе,
мы предпочитали синицу в руках
журавлю в небе.
И помалу вокруг серело,
жару сменяла стужа.
Решительность уходила в полумеру —
как бы не было хуже…
И ещё один штрих по теме,
существенный на шкале стоимостной:
мы можем вымереть не от эпидемий —
от потери собственного достоинства. ЕВГЕНИЙ КАРАСЕВ НОВЫЙ МИР 2013 ЦИКЛ В конце ледохода
* *
*
В дымах фабрично-заводских
и в золоте пурпурном небо,
и русский не забыт язык,
и аромат ржаного хлеба.
Последняя возможность нам
дана на деле убедиться,
что здесь, подобно небесам,
у Бога на земле — столица. ВЛАДИМИР САЛИМОН НОВЫЙ МИР 2013 ЦИКЛ Глядя в небо
…………………..
и больше ничего?
а что еще когда и вещество
он и стихия? не какой-то воздух
нанюхавшийся травки одолонь
взбивающий тюфяк колосьев остроостых
а сам не хлеб не печь и не земли
питательная мгла и жижа
тогда как даже вонь
костра горько-сырая и в пыли
драже окисленные ливнем извлекли
из жил пусть мертвый пусть речей бывало-тертых
но звук звук речи а не ай-люли
……………………………….
осталось первородно твердых
слов и живуче призрачных и ближе
которых нет — один огонь
не пепелящий их вступающих во онь
оглодь огрызь обочь опричь ослонь
сам сам и рядом что-то никого: овый ова ово
все только он не видь не тронь
не слушай не вдыхай он шелкография он пенье
жар-птицы брат яр-конь
вот кто поэт и сам поэзия и их двоих местоименье
………………………………………………………..
скажи огонь АНАТОЛИЙ НАЙМАН НОВЫЙ МИР 2012 ЦИКЛ Скажи огонь
Метки:
