Экспрессионизм

Эти мрачные стены, гниющие души,
Свет любви брошен в грязь, осквернён и разрушен.
Брезжут окна незрячие, тёмный подвал,
Круг болезней корёжит изысканный бал.

К даме холоден томный юнец, безразличен,
В сердце прячет больное, двойное обличье,
Не волнует девИчья его красота.
Он целует во сне лишь мужские уста.

Ледяное бездушье златой молодёжи
Людям жить не даёт, как проказа на коже,
Руша судьбы, как бледный октябрьский лёд,
Сердце каждое слёзы кровавые льёт.

Полусгнивших помоев разносится смрад,
У обшарпанных стен проститутки стоят,
Ох, несчастные - ждут, чтобы вдруг захотел
Кто-нибудь нездоровых, расхристанных тел!

Изведён нищетой, засыпает народ,
От безумного голода сводит живот.
Зло и ненависть сеют кошмарные вспышки!
Нечеловеческое, бесчеловечное слишком!

И любовь догнивает в зловонной канаве,
Только деньги здесь всё, лишь богатство здесь право,
Только не отдалят деньги смертную плату,
И бессильны они пред болезнью разврата.

Тлеет воздух, больной и нечистый от солей,
И не видна конца человеческой боли,
Все дороги окутала вязкая грязь,
Мир в кровавом, жестоком насилье погряз.

И уходит мир в адскую, пьяную тьму,
Тенью в опиумном исчезает дыму,
Этим вечером тлею, бесчувственно-пьян.
Эй, толкните меня - в бездну падаю я!

Никому не раскрою я больше объятий,
И никем уже, верно, не буду распятым!
Вместе с Фридрихом мёртвым шепчу средь теней
Что сегодня меня не убьёт - завтра сделает только сильней.

Но смеются в ночи замогильные тени
Надо мной и тобою, о, сумрачный гений,
И корёжит во тьме зло кровавых сердец,
Болью скованный мир - неужели конец?

Уже скоро застонут леса и поля,
Примет юношей в нёдра сырая земля,
И раздастся повсюду по мёртвому вой.
Мир падёт под кошмарными жалами войн.

Вот с тревогой и скорбью глядят люди в небо,
Но оно равнодушно, увы, оно слепо.
Их сердца умирают от траурных ран,
И стоит пред глазами зловещий туман.

Танец Смерти пьёт мир миллионами плах,
Только опиум скроет тоску, тёмный страх,
Безразличие мёртвое распространяя,
И я падаю вновь - подтолкните меня!