Монгол

Над капищем склонившись хмуро,
Не опускаясь к алтарю,
Сидит монгол в слезах, угрюмый,
Кляня пришедшую зарю.

За битвой, в крови утонувшей,
Победы крик ему не мил.
Давно привычным, даже скучным,
В упадке благородных сил,

Привидятся владыке мира,
Земель невиданных просторы.
Там саблей жуткие узоры
Распишутся для славы пира.

Там животом плененной китаянки
Наестся взор монгольских принцев,
И влага от хмельной сливянки
Добьет их с головы и до мизинцев.

И будут рвать друг другу пальцы,
Стараясь выколоть глаза.
На радость пришлых чужестранцев,
От стран востока, где сурна,

По воле мудрых толстых шейхов,
Ласкает слух, заплывших жиром,
Наибов, праведных плебеев.
И сладкий звук восточной лиры,
Над поворотом судеб сирых,
Наездников лохматых,
Детей кочевных, жен брюхатых,
Довлеет, как единственный закон.
Когда-то писанный рукою волосатой,
Под бред кумыса, и галдеж ворон,
Слетавшихся на пиршество у смерти,
Где радость падальщиков всех времен,
Горит печатью на конверте.
А страх народов и племен,
Вновь повернет войска, и взвоют трубы.
В пыли, волчицей оскаля клыки,
Вскрежещут орд стальные зубы,
И жертвенно падут быки.

Закроются глаза в тоске бескрылой.
И с шапками от лис и соболей,
Степной народ, купаясь в море пыли,
От берегов отчаянных Итили,
Пойдет в поход, в леса зверей.