кометы опаляются атмосферой с самой первой секунды пребывания в ней: их судьба предопределена сухими законами физики, в частности, свойствами инертного воздухакаково это, быть кометой? полагаю, паршиво, ведь сгорать без остатка для них — подавляющ...

я хотел по-настоящему лишь одного: чтобы моё сознание стёрли космическим ластиком, как досадный штрих на красочной и ладной картине мирано человеческие повинности и страсти канатами впиваются в затылок и опутывают конечности, заставляя меня шевели...

бог мёртвкрасота и случайность, кровь и слава, крики и слёзы — посмертные судороги его бездыханного тела, остывающего по мере нарастания слабослышимого крещендо энтропии — тепловой смерти всех и всявсе мы, божьи отпрыски, когда-нибудь посл...

...и сейчас моя комната завалена всяческим хламом: учебной макулатурой, сентиментальным барахлом, обиходной рухлядью — словом, о б р а з а м и, практичными и нет, эстетичными и нет, — и моя жизнь полновесней, чем при любом из периодов духовных поисков...

когда я выброшу в урну романтику и дазайн, мне станут доступны авантажные бизнес-ланчи, порядочная зарплата и солидные скидки в перекрёстке при покупке от двух тысяч рублейкогда я выброшу в урну романтику и дазайн, мир (перевернётся) даже не шелох...

зачем стремиться остаться в истории, если история — это ничего больше войн, упражнений вероломства, напрасной траты мировых ресурсов и пары бессонных ночей за переписыванием однотипных конспектовмы себе цену знаем...

как сладостно небытиено обманчива и призрачна эта сладость, ведь ощущаешь ты её исключительно на языке бытийномвсе мы пришли из небытия и к нему вернёмся. мы до сих пор испытываем потребность во сне, так как он служит лучшим об этом напоми...

как ни сублимируй творчески мир, он продолжит, не пошатнувшись, пребывать в недвижном и царственном величиипрежде чем плюнуть ядом в его нелогичность и кретинизм, вспомни, что ты, как и они, его часть, что вы одной плоти, если уж не одной крови...

рождественская метель упорно одевала меня в белое пальто поверх моего чёрного, а я раздражённо смахивал липнущую белизнунет, не было и не будет на свете человека чернее меня, и эту первородную черноту не очистить до конца никакой белой грязи...

доброта — это всегда лишениено при этом всегда с искуплением, соразмерно большимсамаритянин, добровольно жертвующий все свои органы для спасения десятка жертв авиакатастрофы, я уверен, ложится на операционный стол с улыбкойвероятно, и...