Кина не будет!

Посвящаю своему лучшему другу, выдающемуся коломенскому поэту земли русской Боцману Сергееву. Я практически уверен: его будут читать потомки! Особенно его бессмертную поэму ?Думы о Кюхельбеккере?

Эпиграф:
- У Чуркина отобрали руль. Сейчас они будут рваться из города… -
( сцена из кинофильма ?Дело ?Пёстрых?)

У Чуркина руль обобрали.
А значит, уходят в отрыв.
Возможно, с прицельной стрельбою.
Им ж нечего в жизни терять.

Я замер у телеэкрана,
И ложка застыла в руке.
Из ложки борщец вытекает
На скатерть столовую прям.

Но я не могу оторваться.
Какой же шикарный фильмец!
Какая тут может быть скатерть
В неё на пролитым борщец,
Когда тут погоня лихая.
Бандит начинает стрелять!
Вспотели и руки, и ж.па.
И даже вспотела кровать.

А тот всё стреляет, прищурясь…
Откуда в ём столько патрон?
И что же молчит непонятно
Отважно-геройский мильтон?

Ага! Он молчал, потому что
Он ждал подходящий момент.
И вот тот момент наступимши,
И прыгнул на этого мент!
Скрутил его сразу, в два счёта,
И в морду заехал слегка…
Такая у мЕнта работа.
Трудна. Глубока. Высока.
В том смысле, что вечно на страже.
Бандита чтоб сразу и в глаз…

Фильм кончился. Я, потрясённый,
Быстрей оседлал унитаз,
И мощно в него опраставшись,
На кухню помчался скорей.
Чтоб нервы быстрей успокоить,
Пожрать отварных пельменЕй.

Чтоб много их было в тарелке.
Обилен чтоб был майонез...
А мысль всё о фильме прекрасном…
Как прочно он в душу залез!
Как крепко он там поселился,
Волнением риска дыша!
Пельмени доем с винегретом
И скушаю два беляша,
И два огурца с помидором,
И с чаем пожру я бисквит…
И всё из ума не выходит
Тот мерзкий противный бандит,
Что чуть не попавши в мильтона!
Ещё бы сантиметр - и попал!

И снова вспотели ладони…
И просится к выходу кал…