Созвездия родинок

Жене Тае

БАБЬЕ ЛЕТО

1

Прекрасно помню я
как мы впервые встретились,
но это было, говоря точней,
не встреча - столкновение в дверях.
Я так опешил, изумлённый,
что даму пропустить забыл,
обдавши дымом незнакомку,
губами удивлённо чмокнув,
растерянный, я выскочил наружу
и в поисках за что бы зацепиться,
плывущую увидел паутинку;
невидимая злая сила
унизить до земли её хотела
и с пылью площадной смешать.
И вдруг мне почему-то показалось,
что это взгляд мой превратился в паутинку,
который только что я бросил на тебя.


2

А через год счастливыми глазами
Вновь созерцаю бабье лето.
Мне кажется, что эти паутинки -
Таинственный небесный невод
И ловит им сердца влюблённых
Амур - король страны Любовь.
Никто не знал, что год спустя
Тебе вот эти подарю стихи
И станешь для меня ты смыслом жизни.
И я пойму, что есть на свете счастье
И что оно неотделимо от любви.
А ты, не обратившая вниманья
На то как мы в дверях столкнулись, -
Ты, женщину почувствовав в себе,
Впервые пожалеешь годы,
что без меня прошли,
а значит, - без любви.
Так будь благословенно бабье лето !

ВТОРАЯ ВСТРЕЧА

" Хватит места, чтобы сесть в автобус !
А ну-ка, выдохнем !"-кричит кондуктор.
В такое время ездить - истинная доблесть.
И места для рассола нет в такой кадушке.
И кто-то делает наколку бородищей, -
не прохрипишь ему : " Как ты могёшь ? !" -
поскольку, как выразился мой братишка:
" Слепились - глазом не моргнёшь!"

С какими раскрасотками меня сближал автобус ! -
на тротуаре я от них - в слезах ! - нырял в газон.
Бывало : перекатывали кулаки по рёбрам.
Дохнут, бывало : как паяльной иль - а-ля козлом.
Благодаря автобусам я стал мужчиной
способным выдержать все жизненные злодеянья ;
я в них нажил седины и морщины;
автобусы - единственное, что нас объединяет.
На остановке я тебя увидел,-
какие крепкие мелькнули икры ! -
я замер на секунду - восхищённый идол -
ещё секунда - на ступеньку прыгнул ;
за ширмой пыли отыскал тебя;
не думал - не до таких идей ! -
что едешь ты к обрыву октября ...
женой моей и матерью моих детей.

ДВА ЛЕТА

1
Бесполезно, бабье лето,
мне с тобой не столковаться.
Бабье лето, я - болезненный ;
паутинки, как стекловата.

Ходят слухи : этим летом
продавали паутинки
на базаре, без поэтов,
словно пряжу - за полтинник.

2
Бабье лето, как балетно
серпантинами накрывали
твои нити, бабье лето.
Мы, влюблённые на карнавале.

Бабье лето - безбилетный,
странный кукольный спектакль.
В твоих джунглях, бабье лето,
мы, влюблённые, заплутались ...

В КАБЕЛЬНОМ ТОННЕЛЕ

Я раз в тоннеле где кабели, как питоны...
узрел на потолке рисунок на железобетоне.
Припал глазами к окаменевшему ручью:
вот это чудо ! Чудо ! - про себя кричу.
Оно таилось до поры в опалубке-конверте,
чтоб мёртвый камень о живом заговорил, поверьте!
Я без любви был тоже безобразной грудой,
но плен любви всё изменяет круто.
Мы шли к любви рискованно и слепо.
Я - отражение тебя, любимая, твой слепок.
И не смываема любовь, как отпечаток на бетоне,
и словом матерным его не зачеркнёт подонок.

Придумана любовь природой очень мудро.
И отпечаток надо мной парит крылом Амура.

***
Любимая, прости, - я тороплюсь,
мне кажется : любовь - приснилась.
Впервые я боюсь, что не добьюсь,
твою боязнь не в силах пересилить.

Твоё лицо, как утренний цветок
из лепестков ладоней оживает
и удивляется, что ясно и свежо;
как будто это - середина мая.
А глаза твои - осторожные бабочки
с трепетными крылышками ресниц;
я боюсь их спугнуть, даже радостью,
что сорвётся слезою - каплей росы.
Но ты целуешь, словно пьёшь чаи
и опасаешься, что можно и обжечься.
И если счастья остановятся часы, -
одну тебя я сохраню до смерти.

Твою боязнь я в силах пересилить
и всё-таки боюсь, что не добьюсь;
мне кажется : любовь - приснилась;
любимая, прости, - я тороплюсь.

* * *

Твоё лицо из пучины ночи
всплывало лилией
и как рисунок его был отточен
волшебностью линий.

Репей и лилия, это - я и ты.
И врут, что любовь - одуванчик.
Ты уговаривала: " Иди
домой ..." - шёпотом удивляющим.

Счастливый шёл ночною улицей,
воображал, далёк от секса;
что вот тогда Амур, той паутинной удочкой
с крючочком паучка, ловил моё ведь сердце.

Перепонки - паруса поэта -
музыкой несли притихшего,
тогда уже, в то бабье лето,
на волнах своих паутинок ...

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Я видел мир ожившими глазами
и упивался радостью, что за меня
любимая моя выходит замуж.
Мир ликовал, снежинками звеня.

Где прежде ты была, скажи на милость ?
И почему меня ты предпочла из всех ?
Как снег, на голову мою свалилась,
любимая моя, мой первый снег!

* * *

Я верю, милая, всё будет хорошо,
ведь кто-то должен быть счастливым ?
Хочу, чтоб по душе, как в засуху прошёл
твоей любви спасенья ливень.

Тобою воскрешён, перед тобой в долгу,
ещё не до конца всё это сознавая, -
вознёс любовь, как радуги дугу,
и белый свет заполнил синевою.

* * *

Прости, - великим я не стал поэтом.
Я пред тобой робею, как ребёнок.
Твои ладони на плечах, как эполеты,
но я силён не властью, а любовью.

Ты из ужаса выпутаться мне помогла
и выбраться из волчьей ямы одиночества.
Случайно я тебя открыл, как Магеллан
и потому вдвойне терять не хочется.

Бог сотворил женщину - из ребра,
а мужчина куклою сделал - из тряпья ...
Ты подо мной струишься морем серебра;
я по созвездьям родинок плыву в тебя.

Себе я истину вдолбил, как пацану;
она - в любви - я проверял губою !
Наверное, поэт придумал поцелуй,
и ты не будь на них, любимая, скупою !

ИНТИМНОЕ

Вконец измаявшись,
ведь не машина:
я засыпаю мальчиком,
проснусь - мужчиной.

Не сглазил нас бы ЗАГС.
Пока везёт. Мы - в феврале.
Застёгнут Новочебоксарск
на пуговицы фонарей.

Того гляди загнусь:
уже дышу на ладан !
Впервые застегнусь :
я - невидимка, ладно ?

Впервые причешусь
прикрыв залысины:
смирен, как Иисус,
хитёр, как лисонька.

Грущу иль не грущу,
я жду твоих улыбок.
В потёмках накручу
окурком - нимбик.

Как шарик Курякутного
я был наполнен дымом,
но бросил перекуривать
и занялся родимой.

Я кроме кулака
другого стоматолога
не знал бы, - завлекла -
зубами удержу ! Надолго.

Прокляв свои пороки
воздам судьбе хвалу.
Навечно без бородки
куплю себе халву.


В кипении слюны
уйдёшь ты, фыркнув, -
на наждаке луны
я изготовлю финку.

Есть дядя у меня,
он оспою накернен:
рассказ запомнил я,
как делать харакири ...

И сбросив к чёрту маичку, -
о губ твоих малина ! -
я засыпаю мальчиком,
проснусь - мужчиной !

РАЗЛУКА

А мне твоя приснилась телеграмма...
И нашей встречи поражённый сценою;
за одиночество наградою, -
целую цЕлую.

И вновь я твой и царь и пленник;
я вновь смешной, наивный, робкий
в объятьях ощущаю исступлённый
подкову рёбер.

Я без тебя тупею постепенно,
минуты картами тасую;
весь день напильником ступеней
вытачиваю тоску.

А золото не может стать латунью;
хоть ты была мгновенье под фатою, -
вернись, невеста ! - и омой ладонями,
как родниковою водою.

Я по слогам прочту тебе губами,
моей любви неповторимую поэму.
Я подарю стихов своих гербарий ...
Снись - непременно!

СТАРЫЕ ГРЕХИ

Я, как больной мечусь
на простыне листа;
мечусь - тебя между
и совести хлыста.
Как в клеточку тетрадь,
кошмарный потолок ...
Эх, в детство бы удрать ! -
пустите под залог.
Но тени от ветвей,
как скрюченные пальцы,
грозятся мне в ответ:
" Застынь ! И в душу - пялься !"
Тенями перечёркнут
желаний черновик.
А кисть моя, как чёртик;
я - слабый человек ...
Но надо переделаться, -
есть риск всё потерять.
Стихи - не полотенце ;
в грязи ведь пятерня.
И пьяными слезами
грехи мои не смыть.
За всё мы платим сами
и в этом - высший смысл !
Стихи не парашют,
не на стриптиз билет;
пощады не прощу,
но дай переболеть!
чтоб не было следа -
ладоней береста-
гори огнём стыда!

Скажи мне : " Перестань!"

ССОРА

И вновь любимая обиделась ...
Я поражённый слов заменою
смотрю, как солнышко обыденность
скрывает: чёрное знамение.
И лицо становится чужим :
не впитают маску поцелуи ...
Ты не вспомнишь как поют чижи.
После скажешь, что без споров лучше.
Я молчу - нет настоящих слов.
Да и как доказать - всё бесполезно ! -

бьётся мысль попавшая в силок
птицею: бескрыло и болезненно.
Как тяжело писать об этом,
ведь о любви был стих задуман.
Но поговорка празднует победу,
что нету дома без содома.
А я люблю, а я люблю тебя !
Готов просить сто раз прощенья, -
я умоляю : разберись не торопясь
в себе. Живи, как говорят," прощее "...
Но если явится презрения прозрение
и нечем будет воскресить лицо,
то в памяти тот ореол останется. Последнее
я сохраню, как обручальное кольцо.


Дни, как листья летят и летят. . .
Устаём мы осенью чаще.
На усталом гипсе твоего лица
губами вылеплю улыбку счастья.
И вернутся к тебе соловьи поцелуев;
от восторга глупея, и не устану их слушать :
в этих сладостных звуках захлебнусь, потону я
на постельное дно, счастливый, уснувший ...

Мне приснится далёкое деревенское детство;
где грачи на весенних грампластинках полей
песней радости воспевают день свой ;
я завидую птицам и тоскую больней ...

Книгу судьбы не дано прочитать,
но я хочу, чтобы счастье сбылось ;
чтоб не разъела душу твою пустота,
от которой - на створках ладоней - жемчужины слёз.

ПИСЬМО

Возвращайся скорее, любимая !
Жить без тебя : и глупо и противно;
возвращайся, пожалуйста, выпиливай
из меня : иль чёрта, или Буратино !

В быту я - совершеннейший тупак
и лишь в любви - почти что корифей !
А родинки твои - табак ! -
напоминанье о моём " грехе ".

Судьбою предназначен Некто
тебе, надеюсь, был не зря уж ?
Была грязища - выйти некуда ! -
и ты взяла и вышла... замуж.

А счастья нашего творцы мы сами !
И пусть любовь не гаснет, как маяк !
Хочу, чтоб ты - с закрытыми глазами !
сквозь сон тянулась целовать меня.

* * *
Прости меня, пожалуйста, любимая,
за то, что я тебе помочь бессилен !
А что слова ? Что несколько крупинок, -
пусть золотых ! - в горе песчинок ?
За что тебе страданья наяву?
( Спаси её от боли, Боже !)
Я от кошмаров больше не реву,
ты поцелуями меня разбудишь.
И утренняя - у выключателя,
словно его ты ловишь,
но бабочкою в отчаянье
свет затрепещет лампочки ...
Пускай стихи растут, как подорожники
вдоль нашенской дороги жизни.
Ты мне, действительно, всего дороже
и год спустя после женитьбы.

* * *
Золотая, солнце моё,
кто подарил тебе губ рубины ?
Я целую и сердце поёт
голубиную песню любимой !
Твои губы - розы лепестки,
как ветерок моё дыханье шевелит
и спаянные поцелуем так близки,
что мы жужжим от наслажденья, как шмели.
И открывает глаз таинственный разрез
зрачков неведомые планетки :
не повторит их скульптора резец
да и слова, вряд ли, найдут поэты.

Да, любовь придумана для двоих:
сплав души и плоти она.
Я белых птиц грудей твоих
научусь кормить зёрнами родинок ...
И ослеплённый твоей наготой
я странствовать уйду по миру ...
И пускай мне не верит никто,
что от любви я стал Гомером.

УЛЫБКА ПИКАССО

Любимая, как улыбалась ты !
Куда ж ты спрятала улыбки ?
Они души твоей цветы.
О, женщин разлюбивших лики !

Нам лица комкает печаль, -
Мы разлюбили улыбаться !
И отчуждённости печать
уродует нас, как глыбастость.

Катаем лица, как Сизиф,
по кочкам горя и обид ...
или - измученно сидим,
мы, разлюбившие любить.

Но среди этой нищеты -
моя улыбка так прекрасна!
Сотри случайные черты
и ты увидишь мир Пикассо !

Как он умел нарисовать
проекции любви и боли !
И нам друг другом рисковать
не завещали жизни боги !

Твоё лицо склонилось ниц...
О, подними его, как глыбу !
И умоляю : улыбнись
одной из спрятанных улыбок.

РОДИНКИ

Я в твоей судьбе участник.
Есть поверие народное:
только тот бывает счастлив,
кто имеет много родинок.
Ими тебя не обидел Бог, -
сколько зёрнышек золотых !
Подарила ты мне любовь,
а я не знаю чем заплатить.
Разве только, вот эти стихи ?
Когда шепчешь мне слово " родненький "
я, сражённый чудом таким, -
с чем сравню эту россыпь родинок ?
Так сквозь яблоко просвечивают зёрна...
Как божественно, милая, спишь ты !
Нет, не станут они - это страшнее позора! -
горькими, как головки спичек.

Если кончится всё уродливо, -
ты вернёшься в кошмарном сне:
соберёшь брезгливо родинки
и грязью брызнешь в лицо мне !

ЛЮБОВЬ

Яблонька, в мазуте по колено,
Около разгрузочной цветёт.
Всё цветущее - необыкновенно !
Всё плодоносящее - восторг !

Нет, любовь не может замараться,
Лишь любовь, как яблонька чиста.
Я пришёл по грудь во всякой мрази.
Чтоб опали лепестковые уста.