8. КРЫМ 1946-1961

Эта жизнь стоит того, чтобы
стать когда-нибудь объектом
героической биографии.
Стефан Цвейг

Дом ветхий. Здесь же несколько семей,
На улице удобства без затей.
И родственницы тотчас набежали.
Похлёбки котелок на восемь душ.
Второго нет. Пост триста дней в году.
Все обижались, меж собой сражались.
Тамбову Симферополь не чета,
Собор величественный, как мечта,
Вот только причт владыку огорчает.
Тот курит, этот выбрит, третий пьян,
Косноязычен иль другой изъян,
Не службу правит, а ворон считает.
Полста приходов. Остров Крым велик.
Объехать трудно всех. Вот этот дик
И некоторых отлучил от сана.
Здесь зреет исподволь уже вражда.
Архиепископ стоек, как всегда,
Не переносит лени и обмана.
Он деньги неимущим раздаёт,
А ряса ветха уж который год,
-Не нужно покупать, заштопать можно.
Всё хуже видит и последний глаз,
Ещё он, слава Богу, не угас.
Читать и править службу очень сложно.

"Несовместимы Бог и комсомол!
Детей крещённых изгонять из школ!"
Газеты начинали наступленье.
Без шума, без взрывчатки КГБ
За храмом храм закрыло их везде.
Опять от Бога к Сталину движенье.
Помалкивал святейший Алексей
И не нашлось, увы, других вождей.
За мир боролись по указке власти.
Лишь Войно-Ясенецкий, наш Лука,
Боролся, получая под бока,
На четырёх фронтах, все разной масти.
С развратными священниками строг,
С мирянами забывшими, где Бог,
По праздникам не приходили в храмы.
С уполномоченным он главный враг
И с патриархом воевать пора.
Жизнь полная непреходящей драмы.
Когда священства стало нехватать,
Владыка попытался приглашать
Достойных с севера. И приезжали,
Но власти принимали их в штыки,
Прописывать их было не с руки.
И храмы постепенно закрывали.

Мирян Лука заслуженно корил,
Уполномоченного теребил,
Обманывал и службы продолжались.
Вёл с патриархом тонкую игру,
Хотя тот стал ему не по нутру.
Корректны оба, вежливо встречались.
Крым равнодушен был уже к нему,
К рукам умелым, опыту, уму.
Не нужно было медикам светило.
Приём бесплатный на дому открыл,
И люд больной к хирургу повалил,
И это власть советскую смутило.

Портрет Святейшего и Сталина портрет
Противоречий на камине нет.
Портрет жены - красавицы на стенке,
Написанный когда-то им самим,
В душе воспоминаний светлых дым.
Иконы для молитв и частых бдений.
И книги, книги. Много разных книг.
Маркс, Энгельс, Ленин. Изучает их.
Эйнштейн, мыслители веков минувших.
А на полу половики стары,
Вполне приличные для той поры,
По ним зимой могли ходить разувшись.
Военный госпиталь раз пригласил,
Больной уже на грани смерти был.
Хирурги, как на лекцию сбежались,
Их консультировал потом не раз.
Не раз от смерти безнадёжных спас,
Луке все восхищенье выражали.

Окончание следует