Времена стародавние - стих восьмой

Когда ночь наступила, спустив тишину, уже спал крепко путник, глядя в глубину. Те глубины не познаны, там сны живут, кто сыграл в жизнь партию, за краем ждут. Видел мать там Андрейка, отца и свой дом, жаль лишь только прервали, его сладкий сон. Шорох рядом раздался, в зелёных кустах, отражал ножик звёзды, в бандитских руках. Когда холод от лезвия, на шею лег, то и лоб у Андрейки, в тот миг же намок. Затем губы прикрыла мальчишке рука, была кожа ладони, как камень груба. Обернулся черт елью, его не видать, любить нечисть подольше, обычно поспать. Было трое нечистых, на руку дельцов, они сразу приметили пару сапог. Правда черта не видели, рядом они, он скрыт адовой тенью, в извечной ночи. Может видеть лишь пьяный его иль святой или те кому явит сам черт образ свой. На мальчишку накинули сверху мешок, ноги вместе связи, стянули сапог. Затем плащ с плеч сорвали, дивясь волшебству, капюшон не одел, пока шел он в лесу. Будто плыла без тела, одна голова, много в жизни видали, они колдовства. Правда думали сбрендил, мальчишка один, не видали черта, в том лесу, рядом с ним. Шел с собой сам болтая о том и о сем, может с дома сбежал он с волшебным плащом. Ель стояла сухая, но это был черт, притворялся он спящим, всему свой черед. Когда тени втащили в куст серый мешок, то над елью навис, едва видимый смог. Вместо острой макушки, явились рога, там где пёстрые ветки, горели глаза. Где кончаются корни, копыта росли, по козлиному блея, черт начал идти. Нюх как будто собачий, ведя пятаком, в предвкушении сквозь листья, шел черт напролом. Шорох слышат бандиты, неужто медведь, задрать хочет шатаясь, зима скоро ведь. Уже август подходит к концу своему, вьюга скоро раскрасит, в цвет белый тайгу. Самый рослый бандит, ели как сдержав дрожь, приготовил охотничий, кованый нож. Второй лук достал, стрелы, напряг тетиву, третий взяв топор острый, встал ближе к мешку. Долго ждали они, появления врага, из кустов появилась иная беда. Чудо зверь волосатый, за ним рыжий хвост, много глаз горит красных, рычит словно пёс. Бросив стрелы в испуге, второй побежал, третий шаг назад сделав молитвы читал. Самый смелый, что первый шаг сделал вперёд, но обжег поцелуем, его душу лёд. Не успел он воткнуть, хоть раз нож во врага, его смерть, в царство мертвых, с собой забрала. Зубы красным окрасились, черт начал выть, ему нравилось образ, сей твари носить. Затем бросившись в чащу, он тех двух догнал и порвав на куски с громким хрустом сожрал. Сидел мальчик в мешке, ему страшен сей звук, не хотелось кончать жизнь от адовых мук. Быстро длился неравный бой в тёмном лесу, наслаждаясь добычей, пошел черт к мешку. "Выходи" Сказал черт. "Чую я запах твой, мне сберечь тебя нужно в дороге лихой". Затем кровь облизнув, он мешок развязал и на пленнике путы, когтями порвал. Мальчик выполз наружу, испуган он был, ему свет луны полной, далёкий светил. "Ну давай поднимайся, нас ждёт враг страшней, победить его чтобы, быть нужно храбрей". Лапу подав юнцу, черт подняться помог, ноги холод пробрал, не хватало сапог. Когда полность впихнут, в мешок мальчик был, похититель второй сапог тоже стащил. Думал он его выгодно продать купцам, не прощает всевышний деяний ворам. Заповедал трудится он в поте лица, через труд наполняются честный сердца. Ни души вокруг нету, молчит каждый куст, облизнул черт еще раз, кровь со своих уст. Сапоги затем выплюнув, дал их юнцу, не нужны они были и даром черту. Морща лик свой Андрейка, надел сапоги, продолжая к горе сквозь чащобу идти. Не до сна уже было, мерцает восход, в дебрях черной пещеры, его подвиг ждет.