стихи и антистихи 2009
КАКТУС
Мы отплывали.
Слегка открыв заплывший глаз,
я глянул из-за занавески
на мрачный берег –
там качался,
в унынии
продернутый морозом
сиреневый ветвистый кактус.
Он устрашал
И соблазнял тоскливый ум,
и груда птиц
при нем.
Сквозь скрип кровати я
стирая слезы
проворчал устало:
?О кактус! Сколько славного греха
мучительно приятного,
позволил ты мне сотворить!?
КРЫЛЬЯ УИТЦИЛОПОЧТЛИ
у тебя между ног – небо, проткнутое гусиным пером
у тебя в волосах – слюнявое солнце
у тебя в глазах – три тысячи водопадов
и одна дохлая рыбка
у тебя на коленях – крылья уицилопочтли
у тебя на спине – укусы пиявок
у тебя под парусом – арбузные бахчи
и голодный тощий шакал
у тебя за пазухой – раковые опухоли
у тебя в голосе – дым нефтяных вышек
у тебя за спиной – голова любимого
и еще кое что
у тебя в голове – потрепанные края танго
у тебя в пальцах – дуло отцовского пистолета
у тебя в сердце – немного горького меда
и сотни плюшевых мишек
* * *
мой новый жидкокристаллический пропеллер
был быстр: мы пронеслись как прах
на всех парах. сквозь легионы гиперстройных
туч, к которым так чувствительны
мои гиперчувствительные
пальцы.
инспекторы, не ждавшие удач, вооруженные
остались позади. а кто махал платочком.
а кто стонал от воплей вороватых
воробьев, купающихся в выхлопных
парах, пора и нам, и вам,
и угловатым звездовидным монстрам,
шагающим сквозь звездные
луга
не лгать, отдаться груде груд
металлолома. прильнуть грудями к биометаллическим
ковшам. и рассекречиванию
засекреченных секретов
всецело посвятить остаток дней.
2009 год, сегодня
КАКАШКА
Я – какашка. Что бы ни произошло –
ты не захочешь меня обратно.
И Бог не наделил меня глазами
лишь потому, что ни за что на свете,
ты не хотел бы в них увидеть грусть.
* * *
Я снял шляпу, закуривая любовь
В капле вина поймал твое отражение
В шелесте крыльев, пронизывающих ночь
Глядя, как падает на колени пепел.
Я смотрел, как ты раздеваешься,
Языком проводя по твоим ресницам
В шорохе, раздающемся из-за комода.
Бросая льдинки в стакан с виски.
Я наблюдал за комаром под лампой
Крепко сжимая в руке одеяло
От ветра, прорвавшегося с улицы
От закрытых черными волосами глаз.
Я повернул тебя на спину
В осколках стекла затаилось дыхание
И, спрятавшись в черном углу комнаты,
Встал, затушив любовь в пепельнице.
РАЗОЧАРОВАННОЕ
чувство ушло
а на праздничном пироге
остались трещины
и ямки от вишен.
сыр прокис,
и никто не погружает пальцев
в чашу с оливками,
и икринки присохли к корке
черствого хлеба.
никто не трогает тебя лапой
не скулит под столом
ожидая чуда,
и вино, заливая скатерть
превратилось в старую
красную лужу
сухую.
никто не просит тебя
налить сок,
улыбаясь и строя глазки
и ты не смущаешься
что не танцуешь.
и не пьешь водку.
чувства ушли,
закрыл дверь,
телевизор и пара пива.
?Да пошли вы, чувства?
И никто не ответит, лишь рыбки
пускают пузыри в аквариуме.
* * *
Я отбросил перья
там
где мрачно возвышается безобразный кактус.
Куда прилетает ветер, родившийся
там
Где из скрипов обледенелой кровати,
Рождается волосатый младенец.
Я прогрыз твое сердце
там,
Где ты приготовилась любить мое сокровище.
Где, дымясь, остаются лежать упавшие звезды.
И ноги, оторванные от тела
там,
Где голова забылась в поцелуе.
Я шел вперед пятками
там,
Где молодые девушки кормили старух сединой.
И быки покрывали свиней, и куры несли петухов.
А мои яйца застыли на сковородке
там,
Где ветер задул покрывало.
* * *
Я голоден, как холодные убогие городские голуби.
Хотя не спорю, предназначен для большего,
Чем просто ворковать и срать.
Я изнасилован оцепенением нашей с тобой близости.
И карликовые каракулевые кролики
Или пудели, точно не помню,
Уже не привлекают меня к твоей жопе.
Я выщелочен и изъеден антиперспирантами
И, к слову, я не хочу ехать в Читу,
Даже если твоя бабушка изнывает
От лущения кедровых орехов.
И ко всему прочему, я окутан ореолом контрацепции
И даже на носках моих ботинок есть ее следы.
И бесполезно просить меня подравнять твою бороду.
Ведь я выпил, и могу попасть лезвием в глаз.
* * *
Вляпался в смолу яблочного дерева
Как ты.
Как слезами истекает ствол
Как для тебя и меня вырос плод.
Как над крышами высоких зданий.
Как под крышками канализационных люков.
Как в туалете рейса 774, высоко над небом.
Как в глубине твоего сердца.
Как в уснувшем моторе ржавого судна.
Как в глазу случайно убитой веслом рыбы.
Как поцеловавшись под зонтом.
Как проснувшись на краю мусорного бака.
Как в шубе, сшитой из тысячи белок.
Как в шуме, раздающемся из под комода.
Как в руке, предлагающей поцелуй.
Как в опустевшем от улыбок кошельке.
Как ножик, воткнутый в колбасу.
Как прячущиеся в ладонях глаза.
Как губы, касающиеся сиропа.
Как трубы, по которым течет кровь.
Как в могиле, которую ты убираешь.
Как я.
Вляпался в смолу яблочного дерева.
* * *
внутри есть место для стаи енотов
внутри есть место для девочек в коротеньких юбочках
внутри есть место для извивающегося воздушного змея
и даже немного места для водородной бомбы.
внутри есть место для соленого огурца
внутри есть место для десяти тысяч припаркованных велосипедов
внутри есть место для облизывания сосулек
и немного места для свиновоза, везущего свиней на бойню.
внутри есть место для горохового супа
внутри есть место для пьяного почтальона, которому не открыли дверь
внутри есть место для легкого прикосновения твоих губ
И еще есть немного места для кошки, которую прищемило дверью.
также внутри есть место для всего пива, которое ты выпил
И место для нескольких пар ботинок, которые предстоит сносить
Внутри есть место для единственной и настоящей любви
но внутри ничего нет.
* * *
Сквозь снегопады туч пришла весна
Одна, как краденная старая конфетка
В твоем кармане, как уставший спать
Кустарник, как родившийся щенок.
Приветствуем, раскрыв зеленый зонт
На остановках, под шлагбаумами, сквозь
Стекла уходящих поездов, на крышах
Криво покосившихся сараев. Или.
Ночь, в которой я забыл о том, как
В ветках наклоняющийся ветер, стынет
В страхе улепетывая вдаль, а ты и я
Хохочем, сладостно почесывая нос.
Закинем в хлам разбитую бутылку
На крышу, искалеченный угрюмым
Прикосновением бродяга. Впрочем,
Дай ему полтинник на вино.
Я ждал, а ты устало теребила платье,
Сквозь черные трепещущие тени
И ласково взирая исподлобья.
Поймал. Лови воздушный поцелуй!
* * *
не хватает глаз увидеть твое отражение в небе в воздухе
в то что как окутало мой предчувствуя свет первой звезды.
и ты тоже я знаю я где то в эту минуту глаза закрывая думая
первую но самую яркую думаешь думай еще обо мне обо мне
пожалуйста
закрывай губы вспомню как где и что такое поцелуй твои твой губы
приоткрытые и слегка покачивает в пламени в перине под подушкой
нашептывая мое твой твое имя твои волосы, твои глаза, твои
прикосновения, прикосновение голос и трепетно зазвучало в груди
в воспоминании.
и я простил тебе твой ветреный ты твой но вряд ли простишь прости
проходи мимо не надо не стало больше тише тревожно тени таращатся
в старом помятом потертом в старой вещице истрепанной в голосе
старости ты я убегай я за тобой, и еще и еще тысячи тысячи змеев.
СЫР С ПЛЕСЕНЬЮ
пахнет цитрусами
неуверенные почесывания
зигодактильной лапкой.
ну давай же!
по жердочке прыгает
туда-сюда, туда-сюда
а, между прочим, еще
вчера вылупился
я закуриваю, смотрю,
как пластинка, а за ней
что-то серое, замерзшее
с улицы
ну давай, разве я тебя
выгоню? осторожно -
мяукает, в кухне сыр
с плесенью.
ОДНА ТВОЯ УЛЫБКА
одна твоя улыбка-
стоит больше, чем смех сотен проституток,
вечером в пятницу провожающих меня взглядом.
один твой взгляд –
стоит больше, чем аплодисменты детей-инвалидов,
наблюдающих акробатов под куполом цирка.
один твой вздох –
приносит больше легкости, чем десятки искусственных
легких, подключенных к Мао Цзэдуну.
одно твое прикосновение –
смогло бы оживить засыхающий клевер
проросший на подоконнике в стужу.
один только звук,
вырвавшийся случайно из твоих губ
мог бы заглушить все песни Элвиса Пресли
И один только миг
стоил бы миллионов дней,
если бы ты была рядом.
* * *
Между лестничными проемами
Укутавшийся лохмотьями
Скукожившийся и изодранный
Страстно пыхтит сигаретой.
Между тем, провожу пальцами
Прижимаю к груди голову,
Запутались в черных в'oлосах
И глаза смотрят ласково.
Там, за г'орами - окиянами
Где пуще ветрил вертится
Косы по травам стелятся
И между тин встает зарево.
Там колышутся перезвонами
Шуршат листьями колокольчики
Попискивают под пологом
И все вмиг улетают засветло.
Там замерло, замяукало
И по рукам поползла варежкой
И в сердце свернулась калачиком
Между мной и тобой втиснулась
А сверху – все звезды талые
И в глазах – голоса прежние
Мы так сладко соприкасаемся
Что, быть может, все еще сбудется.
ВДОХНОВЕНИЕ
вдохновение приходит,
когда с корабля машут платочком
когда чайки вмерзают в лед
и заканчиваются чебуреки в чебуречной
вдохновение может прийти,
когда гусь, которого ты кормил
улетел, а на пастбища ложится снег
и овцы нервно топчутся возле порога
вдохновение остается
когда блестят влюбленные
глаза, а по крыше ходят маленькие
упругие человечки, и что-то настойчиво теребят
но вдохновение может уйти
когда заскрипели окна, и стайки
птичек перепархивают между стенами
а в глубине сердца зародилась ненависть
вдохновение уходит,
когда вместо краски в тюбике пыль
когда постоянно чешется ягодица
а в подъезде стало на одну кошку меньше
* * *
познакомься
с грустью улиц
шепотом кирпичей
утром, когда стало ясно,
что кончилось лето.
ты будешь
поливать клумбы
когда начнется война.
ИНОГДА НОЧЬЮ
иногда ночью но солнце в твоих коленях
каракатицей, выплеснувшей такую тьму
я ухожу, но вернутся звезды.
и горят листья фонарями скверов
не умеющие умирать встретят дождь
позабавившись, скинет платье.
обними горячо завтра еще вечер
взволновавшись, шелестит в городе ветер
один спрятался между ладоней.
за ночью испугавшись, жмурится понемножку
я не прошу в голосе твоем счастье
и где луна ты и я вместе.
ЛАБИРИНТ
я не пробовал, но уверен:
страшнее всех поедатели падали.
в этом жутком лабиринте, где
от тебя до меня девять смертей.
я зову тебя хлопаньем крыльев
но за каждым закоулком – монстр
и в зрачке потухшее сердце
и больно бежать вспять.
обмани, прошу тебя, ласково
притворись солнечным зайчиком
сквозь шорох шушукающихся крыс
под монотонные удары грома.
я разверз пасть нечеловеческую
расправил крылья волшебные
мимо тысяч шаровых молний
садись на клык, покатаемся.
---9
КОЛОКОЛА
много ли видит ли хочется
растарабанить нерасторопные
девочки в шелковых кружевах
плюшки мишутки заиньки
раскрылся клевер клоп
колокола колотят хлоп
и на закате у тебя под столом
впрочем, не говори о нем.
всемером спляшемся спишемся
и за занавеской занавесились
и под кучкой скучерявелись
стайки ладошки пеночки
окачурился ножками клоп
книзу тормашками хлоп
колокол затрещит динь-дон
впрочем, не вспоминай о нем.
НАСЕКОМОЕ, С КОТОРЫМ Я ПИЛ НА ГРАНИЦЕ МИРА
на границе
усталого жухлого мира, называемого осенью,
я встретил насекомое,
раскрашенное в краски ночи.
мы сочиняли сказки,
и оно трепетало крыльями.
и вместе дрожали от холода,
потому что на краю мира жуткий ветер.
и я много рассказал ему о своей жизни,
впрочем, довольно бездарной…
и, черт возьми, в этом
между нами было что-то общее.
а потом
я напился и вырубился,
а когда проснулся,
то рядом никого не было.
МАГНОЛИЯ
моя магнолия
моя ласковая солнце
моя нахохлившаяся кошечка
моя магнолия
моя искореженная ветер
ласкающий платья
мои девушки смущенные улыбки
моя сладкая магнолия
моя стройная и строгая
моя незабываемая вечер
холодящий пальцы
мои разлетевшиеся птицы
доброй ночи
среди ветвей.
Сочи 2009
НЕПОДТВЕРЖДЕННАЯ
неподтвержденная,
она перевернула плиту
упершись в торчащие гвозди
просунула палец в щель
скреблась и рыла
схватила тебя за ногу
укусила гнилыми зубами
и первое, что ты подумала,
проснувшись:
стоит ли отменить
запланированное посещение
могилок?
* * *
Девушки в свадебных платьицах
Прыгали по краю фонтана
И жадно улыбались фотокамерам
Когда я всосал муху.
Беременные упивались свободой
Вспоминая мгновенья зачатия
Закатывая глаза от глупости
Тогда я устал.
Я встал, олицетворяя протест
Вылил ликер с насекомыми
На пол, по которому катилась
Официантка, тряся грудями.
Я не положил ей в лифчик
Ничего. Пожелал беременности
Сел в старый Континенталь
Давай-ка, вдаль по Кутузовскому!
Вечером, когда на Кутузовском
Зажигаются огни Мазератти
Я могу вальяжно откинуться
В рюмке заплещется ром.
Я представлю как расширяются
Твои зрачки в предвкушении
А в моей руке пистолет
А в твоей голове – банщик
Так прекрасна весна на Кутузовском
Нет нужды вспоминать беременных
Только муха стоит в пищеводе
Изыдь же, муха, изыдь!
ПО ТУ СТОРОНУ НЕБА
по эту сторону неба
стелятся крыльями грозди
по эту сторону неба звезды.
по эту сторону неба
сквозь голос дрожащих веток
по эту сторону неба ты.
по эту сторону неба
капает вертится встретимся
по эту сторону неба сон.
по эту сторону неба
сквозь черную пелену снега
средь крашеных молекул света
посередине кромешного блеска
через три тысячи оборотов века
мы встретимся
сбудется
и потеряемся
по ту сторону неба
МОЯ ЛОБОТОМИЯ
я очарован
захлопнулись крылья
сквозь сон нераскрывшейся бабочки.
как мотылек, как стадо ревущих молей
где из-под глаза тонет и развивается голос
ушедших в пустыню. мы были там. да.
и после
всего наконец поползли
трещины вьюга отрезала ревом турбин
вниз по солнцу испачканный дымом из
труб паровозов бегущие к берегу моря
русалки прильните ко мне хвостом. к хвосту.
23 ФЕВРАЛЯ
в мире полно классных девушек,
и я даже знаю одну или двух.
но я разогрел крабовые палочки
в микроволновой печи.
намолол перца, посыпал им майонез.
и съел, запивая пивом.
* * *
что делать, если забыл бутылку виски
в багажнике
а уже все: снял носки и развалился.
и на душе так противно
и тянет почесать бороду
и все, что тебе не хватало –
буквально стакана виски со льдом.
но не идти на улицу среди ночи.
* * *
в этой безжизненной комнате
два живых существа: я и кактус.
и между нами мало общего:
я на диване, он – на тумбочке.
иногда я разговариваю с ним.
он все время молчит.
и даже когда я открываю окно,
чтобы проветрить смрад ночи
он не колышется, как подобает растениям.
23.02.09
* * *
кыш крысы!
распахнулся ветер
застрекотали сверчки под крышей.
ты слышишь?
в трубе смеется
из-под кровати притихли мыши.
за шкафом
под половицей
шевелится пыхтит храпом.
дай лапу
клубочком ближе
вылезет – запущу тапком!
КОШКА, КОТОРУЮ ЗВАЛИ ДВАДЦАТЬ
она была моей радостью
слепая, еще когда ее звали Раз
а потом произошла она:
ультрафиолетовая катастрофа
и кошка слизывала молоко с сосков
а я называл ее Два и Три
впрочем, многие не поверят, но
в пепельнице не было места для сигарет
когда я гладил ее по спине.
я листал журналы и заворачивал в них жир
а она любила креветки
уже когда ее звали Четыре
а потом она стала откликаться на Пять
и в дело пошел градусник.
впрочем, ради любимой кошки
вы знаете, мы многое пережили:
вместе падали с 11 этажа в кусты
вместе блевали шерстью
когда я назвал ее Шесть
то все небо уже было в мухах.
вы слышали? есть волшебные кошки,
спящие на коленях императриц
и трудно выбрать, кем быть –
кошкой или императрицей.
особенно, когда тебя зовут Семь
или Восемь. а за окном кот.
нет, я отпугнул его дробовиком
и его черный зад – последнее,
что я видел. а она и подавно.
иди сюда. как тебя? Девять? Десять?
нет, это парадокс Гиббса,
я и моя кошка неразделимы
у нее восхитительный хвост
из гривы мы слепим руно – потом.
когда ее назовут Девятнадцать.
ну а пока Одиннадцать дрыхнет
я щекочу ее пальцами ног.
я спрашивал коротышку в телевизоре
я спрашивал меня тебя и твою бабушку
и черт возьми даже кактус на подоконнике
как господи такое возможно,
чтоб кошка, которую зовут Двенадцать
ничего не ела уже пять дней?
и тогда я приходил с работы
пьяный, и каждый раз называл ее заново
сначала это было Тринадцать, Четырнадцать
в последний раз я назвал ее Двадцать
* * *
Настанет день, когда козлы
угрюмо выйдут вслед
усохшему императору, соскребающему
пыль с собственной мумии.
Ты и твой носильщик припали
к соскам кормящей свиноматки
умирающая земля не дает молока
прокисла недоенная грудь
Что скажешь, рогатый тунгус,
Таджику, завоевавшему Сибирь
Вот мои десять копеек – почеши
А я почешу тебе.
ПАРАД К ЮБИЛЕЮ ИМПЕРАТОРА
Узкий глаз императора сквозь москитную сетку
Видит полчище козлов, шествующих по улицам
А вот стая собак, подтирающихся хвостами
И еще горгульи, куда же без них.
Вот ритуальная колонна любителей сипуку
Вот петухи с несъедобными гребнями
Вот растения в горшках, поливающие сами себя
А вот стадо безногих, зато каких.
Вот шары, которых так любят девушки
Вот овалы, которые когда-то были шарами
И в завершение: то, что не видел ни один смертный:
множество параллельных прямых.
* * *
Свершилось!
Козлы выходят из стойла
Ликует пророк! Вино
льется из бочки в глотку!
Вот, моя милая, обнимая,
Теперь мы будем счастливы
Рожай дитё! И сиськи, глядишь,
Набухнут.
Смеется, обнажая колено
мне мой брат – брат, а конь –
жена. Такова жизнь.
Пророк пророку пророк.
ОСЕЛ
Под небом голубым, устало запрокинувшейся
В хохоте луной, под стадом извивающихся
В вихре облаков, сопротивляясь завыванию
Могучего пассата; единственный парит осёл.
Указывая путь вертящимся хвостом, сквозь
Лики молний, блеском озаряющих пути
Стадам овец, отбившимся от липкого кнута,
Что раздирает в кровь непреклоненный зад.
ДЕРЕВНЯ
Мышь пропищала.
Пробежал барашек.
Козлик проскакал.
В волненье синих туч
Услышалось рычание небес.
Пролился дождь,
И град пришиб посевы.
И молния сожгла сарай.
И куры, в панике,
Горящие с хвоста,
Бежали наутек.
И серый кот,
Сдирая с лапок кровь
сполз с подоконника,
пошевелив усами.
И сразу поскакал
За ароматом гриля
И телка, переставшая доиться
Позволила дождю
Налиться в таз,
И на навозной куче
Почти мгновенно проросла сирень.
Я поднял кружку
Я понюхал колос.
И по тугому животу
Неразродившемуся
Потрепал тебя.
ВЕНОК
Дай я растаю
В твоей теплой руке,
Колокольчиков стая
Зацепилась и тухнет
И пахнет, и тонет
У любимой в коленях
У любимой в венке.
Сладкие страсти,
В которых вся ты,
Мою грусть и ненастья
Придушили и давят
И стонет, и жаждет,
Заплетается в косы,
Заплетает цветы.
В ДЕНЬ ВСЕХ ВЛЮБЛЕННЫХ
в день всех влюбленных
(а почему всех?)
нужно написать стихотворение,
о том, что ты не такой как все.
о том, что ты не влюблен.
О том, что предпочитаешь пиво
И наркотики.
И лучше бы провел вечер с собакой.
Или почитал бы книжку.
Или, в конце концов, посмотрел регби
По телевизору.
И о том, что ты ненавидишь медведей
И не понимаешь,
Как розовые сердечки могут выражать любовь.
И все твои друзья тоже не понимают.
Они, как и ты, предпочитают пиво
и наркотики.
И я не помню,
когда в последний раз целовался.
и с кем.
и что было после этого.
Но все равно,
Я хочу, чтобы сопливые мальчики
(не такие, как я)
наматывали на кулак нюни
облизывая пальцы девочкам
радовали их,
изнеживали их сердца.
Надоедали им,
чтобы потом эти девочки
бежали к нам
настоящим мужикам,
предпочитающим пиво
и наркотики.
ГЛАЗА
я смотрю по сторонам и замечаю тенденции:
очевидно, что будет в будущем:
я вижу, что уже совсем скоро
мир разразит постатомная зима
вижу поколение мутантов, совокупляющихся с роботами
не следует быть пророком,
чтобы заметить, что уже скоро
люди потеряют физическую индивидуальность,
и даже психологическую,
зато приобретут множество глаз:
некоторые из них даже в промежности.
чтобы видеть невидимое.
не следует быть пророком,
чтобы заметить, что некоторые
уже приобрели что-то подобное
Присмотрись к себе!
СПАСИ МЕНЯ, МИСТЕР ВЕСНА
спаси меня, мистер весна,
обвешанный старыми сухими
неопавшими пережившими
зиму листьями, приоткрывающий
из-под таящего снега свой сонный глаз.
приподнимись над землей, мистер весна.
встреть меня голосами вернувшихся
из дальних странствий перелетевших
океан и грозовые тучи птиц, ураганом
солнечных лучей, пробивающихся
сквозь отверстия в крышах домов.
обними меня, мистер весна,
теплым голубым небом, воздухом
наполненным жужжанием внезапно
проснувшихся притаившихся в щелях мух,
голосом и теплом оттаявшей покрывшейся
стелящимся паром земли.
встрепенись, мистер весна, так
чтобы подскочили троллейбусы
и вороны, шагающие по проталинам,
перевернулись кверху брюхом. скинь с плеч
долгие темные усталые вечера и
леденящие ;тры. и пойдем пить пиво –
я знаю хороший бар.
* * *
Позвони доктору,
Пусть ему станет страшно
Напугай его раком.
Напугай его геморроем.
Пускай он на домашнем ужине
Рассеянно тычет вилкой в кильку.
Он не знает, что ты пошутил.
Что ты просто пошел и повесился.
В КРАСИВЫХ ГЛАЗАХ ЖЕНЩИНЫ
в красивых глазах женщины
(нет, не таких, но еще красивее!)
вот где рождаются стихи.
в улыбке, брошенной случайно
тебе, но искренней-искренней:
вот где рождаются стихи.
в губах, в пальцах, сомкнувшихся
вокруг бокала с коктейлем.
в локоне упавших волос.
в прикосновении вечера, под
дымом недокуренных сигарет
и стыдно трепещущим краем платья.
А еще в золотисто тонком браслете,
обнимающем запястье, в горящих
белыми огоньками кончиках
французского маникюра. В хвостиках
ресниц, раскрывающихся
вместе с сердцем. В аромате
окутанных духами волос.
И восхитительных голых ног.
Вот где рождаются стихи,
и умирают в руках поэта.
и стыдно такое сказать,
но я все еще очень!
* * *
я встретил тучу
а она – безутешной радостью пролился на головы прохожих
еще полчаса
и в вихре кружащихся мошек в блеске влюбленных глаз
под задыхающимся от счастья платьем молодости.
я пригрозил тебе
но ты - убежала высоко, где мы целовались под кручей
и там ярко
но очень быстро а потом ты и я не забудем не забыли
а скатерть под скатертью целуя твои пальчики пальчики.
уже поздно, и
дождь собирается над горизонтом, под стеклами трамваев
прислонился
и по языку по щекам стекают, лови, ловлю, убегает навсегда,
никогда не сегодня не завтра, и даже вряд ли, хотя конечно.
и кто знает, может
это любовь, это ты закрутилась в моей голове дым от ожогов
сердца.
от пожаров в самом самой любимой центре любимом отталкивая
в руке кончики в крае волос зеленая радужка, а под ней – солнце.
солнце.
* * *
Какое неисчисляемое количество раз
я мечтал
сидеть на балконе и поглощая алкоголь
писать стихи обращая взгляд в море.
И чтобы с каждой минутой они становились
все пьянее
а ветер становился все тише и мягче
и с ним приходило теплое вдохновение.
Сколько раз я мечтал о том, чтобы видеть сквозь
окна в крыше
обнаженную девушку, скидывающую халат
и грузина, окунающего в соус шашлык.
И еще, чтобы крестьянский чай, собранный китайцами
в Китае
возбуждал меня своим ароматом и слегка испарялся
и его уносило бы к берегу вместе с трепещущими комарами.
И мне уже кажется, что это произошло со мной, и все
самые сокровенные
желания исполнились, и остается только напиться!
Только напиться!
Сочи 2009
* * *
Как ты, кактус?
А что он? – В общем,
ему нечего ответить.
поскольку сейчас утро
и полицейские еще не вылезли
и старушки не поют, и собачки
впрочем собачка собачке рознь
собачка собачке враг и друг
и еще подходит для совокупления
и для зарабатывания денег на щенках
и вообще для зарабатывания денег.
это все до невозможности противно
скажи, кактус? хорошо, что он малословен,
а то был бы такой как все – как я, как тетка,
цепляющая прищепками серые трусы посреди
улицы, где на мотороллере убогие дети снуют
то и дело, норовя поскользнуться тебе под колеса
а ты всего лишь приехал домой, потому что скучно
на работе, и там царит царство денег и подлых сучек
не говори никому, кактус, и я не отдам тебя в дом престарелых
там много компьютеров, старушки сидят на сайтах знакомств
а кактусы: кактусы, поговаривают впитывают всю эту муть,
что исходит из мониторов, и дальше тебе становится лучше,
и возникает ощущение, что ты в ванне с медузами, в прохладной,
и женские руки ласкают все, что у тебя есть, и мама родная,
кактус впитал всю негативную энергию, и эти шлюшки теперь
так искренни, как ни одна из тех, что тебя любила (любило, любит)
* * *
вчера
между мной и тобой
пробежал олень!
не веришь?
посмотри – вот, помет!
* * *
ты никогда не уйдешь.
ты – сладкое, промокшее под дождем
воспоминание. и я пригрел его
где-то возле своего сердца.
бейся о прутья, но
ты – застряло там навсегда, крылья
рвутся. а я укрываю тебя
полой ночного халата.
будем курить вместе.
ты – вдыхая, посапывая из-под груди
злое. и я вспомню тебя,
мое любимое воспоминание.
дорогое воспоминание
ты – череда моих повторяющихся
поражений.
где проигравшие
уходят вместе со мной.
Мы отплывали.
Слегка открыв заплывший глаз,
я глянул из-за занавески
на мрачный берег –
там качался,
в унынии
продернутый морозом
сиреневый ветвистый кактус.
Он устрашал
И соблазнял тоскливый ум,
и груда птиц
при нем.
Сквозь скрип кровати я
стирая слезы
проворчал устало:
?О кактус! Сколько славного греха
мучительно приятного,
позволил ты мне сотворить!?
КРЫЛЬЯ УИТЦИЛОПОЧТЛИ
у тебя между ног – небо, проткнутое гусиным пером
у тебя в волосах – слюнявое солнце
у тебя в глазах – три тысячи водопадов
и одна дохлая рыбка
у тебя на коленях – крылья уицилопочтли
у тебя на спине – укусы пиявок
у тебя под парусом – арбузные бахчи
и голодный тощий шакал
у тебя за пазухой – раковые опухоли
у тебя в голосе – дым нефтяных вышек
у тебя за спиной – голова любимого
и еще кое что
у тебя в голове – потрепанные края танго
у тебя в пальцах – дуло отцовского пистолета
у тебя в сердце – немного горького меда
и сотни плюшевых мишек
* * *
мой новый жидкокристаллический пропеллер
был быстр: мы пронеслись как прах
на всех парах. сквозь легионы гиперстройных
туч, к которым так чувствительны
мои гиперчувствительные
пальцы.
инспекторы, не ждавшие удач, вооруженные
остались позади. а кто махал платочком.
а кто стонал от воплей вороватых
воробьев, купающихся в выхлопных
парах, пора и нам, и вам,
и угловатым звездовидным монстрам,
шагающим сквозь звездные
луга
не лгать, отдаться груде груд
металлолома. прильнуть грудями к биометаллическим
ковшам. и рассекречиванию
засекреченных секретов
всецело посвятить остаток дней.
2009 год, сегодня
КАКАШКА
Я – какашка. Что бы ни произошло –
ты не захочешь меня обратно.
И Бог не наделил меня глазами
лишь потому, что ни за что на свете,
ты не хотел бы в них увидеть грусть.
* * *
Я снял шляпу, закуривая любовь
В капле вина поймал твое отражение
В шелесте крыльев, пронизывающих ночь
Глядя, как падает на колени пепел.
Я смотрел, как ты раздеваешься,
Языком проводя по твоим ресницам
В шорохе, раздающемся из-за комода.
Бросая льдинки в стакан с виски.
Я наблюдал за комаром под лампой
Крепко сжимая в руке одеяло
От ветра, прорвавшегося с улицы
От закрытых черными волосами глаз.
Я повернул тебя на спину
В осколках стекла затаилось дыхание
И, спрятавшись в черном углу комнаты,
Встал, затушив любовь в пепельнице.
РАЗОЧАРОВАННОЕ
чувство ушло
а на праздничном пироге
остались трещины
и ямки от вишен.
сыр прокис,
и никто не погружает пальцев
в чашу с оливками,
и икринки присохли к корке
черствого хлеба.
никто не трогает тебя лапой
не скулит под столом
ожидая чуда,
и вино, заливая скатерть
превратилось в старую
красную лужу
сухую.
никто не просит тебя
налить сок,
улыбаясь и строя глазки
и ты не смущаешься
что не танцуешь.
и не пьешь водку.
чувства ушли,
закрыл дверь,
телевизор и пара пива.
?Да пошли вы, чувства?
И никто не ответит, лишь рыбки
пускают пузыри в аквариуме.
* * *
Я отбросил перья
там
где мрачно возвышается безобразный кактус.
Куда прилетает ветер, родившийся
там
Где из скрипов обледенелой кровати,
Рождается волосатый младенец.
Я прогрыз твое сердце
там,
Где ты приготовилась любить мое сокровище.
Где, дымясь, остаются лежать упавшие звезды.
И ноги, оторванные от тела
там,
Где голова забылась в поцелуе.
Я шел вперед пятками
там,
Где молодые девушки кормили старух сединой.
И быки покрывали свиней, и куры несли петухов.
А мои яйца застыли на сковородке
там,
Где ветер задул покрывало.
* * *
Я голоден, как холодные убогие городские голуби.
Хотя не спорю, предназначен для большего,
Чем просто ворковать и срать.
Я изнасилован оцепенением нашей с тобой близости.
И карликовые каракулевые кролики
Или пудели, точно не помню,
Уже не привлекают меня к твоей жопе.
Я выщелочен и изъеден антиперспирантами
И, к слову, я не хочу ехать в Читу,
Даже если твоя бабушка изнывает
От лущения кедровых орехов.
И ко всему прочему, я окутан ореолом контрацепции
И даже на носках моих ботинок есть ее следы.
И бесполезно просить меня подравнять твою бороду.
Ведь я выпил, и могу попасть лезвием в глаз.
* * *
Вляпался в смолу яблочного дерева
Как ты.
Как слезами истекает ствол
Как для тебя и меня вырос плод.
Как над крышами высоких зданий.
Как под крышками канализационных люков.
Как в туалете рейса 774, высоко над небом.
Как в глубине твоего сердца.
Как в уснувшем моторе ржавого судна.
Как в глазу случайно убитой веслом рыбы.
Как поцеловавшись под зонтом.
Как проснувшись на краю мусорного бака.
Как в шубе, сшитой из тысячи белок.
Как в шуме, раздающемся из под комода.
Как в руке, предлагающей поцелуй.
Как в опустевшем от улыбок кошельке.
Как ножик, воткнутый в колбасу.
Как прячущиеся в ладонях глаза.
Как губы, касающиеся сиропа.
Как трубы, по которым течет кровь.
Как в могиле, которую ты убираешь.
Как я.
Вляпался в смолу яблочного дерева.
* * *
внутри есть место для стаи енотов
внутри есть место для девочек в коротеньких юбочках
внутри есть место для извивающегося воздушного змея
и даже немного места для водородной бомбы.
внутри есть место для соленого огурца
внутри есть место для десяти тысяч припаркованных велосипедов
внутри есть место для облизывания сосулек
и немного места для свиновоза, везущего свиней на бойню.
внутри есть место для горохового супа
внутри есть место для пьяного почтальона, которому не открыли дверь
внутри есть место для легкого прикосновения твоих губ
И еще есть немного места для кошки, которую прищемило дверью.
также внутри есть место для всего пива, которое ты выпил
И место для нескольких пар ботинок, которые предстоит сносить
Внутри есть место для единственной и настоящей любви
но внутри ничего нет.
* * *
Сквозь снегопады туч пришла весна
Одна, как краденная старая конфетка
В твоем кармане, как уставший спать
Кустарник, как родившийся щенок.
Приветствуем, раскрыв зеленый зонт
На остановках, под шлагбаумами, сквозь
Стекла уходящих поездов, на крышах
Криво покосившихся сараев. Или.
Ночь, в которой я забыл о том, как
В ветках наклоняющийся ветер, стынет
В страхе улепетывая вдаль, а ты и я
Хохочем, сладостно почесывая нос.
Закинем в хлам разбитую бутылку
На крышу, искалеченный угрюмым
Прикосновением бродяга. Впрочем,
Дай ему полтинник на вино.
Я ждал, а ты устало теребила платье,
Сквозь черные трепещущие тени
И ласково взирая исподлобья.
Поймал. Лови воздушный поцелуй!
* * *
не хватает глаз увидеть твое отражение в небе в воздухе
в то что как окутало мой предчувствуя свет первой звезды.
и ты тоже я знаю я где то в эту минуту глаза закрывая думая
первую но самую яркую думаешь думай еще обо мне обо мне
пожалуйста
закрывай губы вспомню как где и что такое поцелуй твои твой губы
приоткрытые и слегка покачивает в пламени в перине под подушкой
нашептывая мое твой твое имя твои волосы, твои глаза, твои
прикосновения, прикосновение голос и трепетно зазвучало в груди
в воспоминании.
и я простил тебе твой ветреный ты твой но вряд ли простишь прости
проходи мимо не надо не стало больше тише тревожно тени таращатся
в старом помятом потертом в старой вещице истрепанной в голосе
старости ты я убегай я за тобой, и еще и еще тысячи тысячи змеев.
СЫР С ПЛЕСЕНЬЮ
пахнет цитрусами
неуверенные почесывания
зигодактильной лапкой.
ну давай же!
по жердочке прыгает
туда-сюда, туда-сюда
а, между прочим, еще
вчера вылупился
я закуриваю, смотрю,
как пластинка, а за ней
что-то серое, замерзшее
с улицы
ну давай, разве я тебя
выгоню? осторожно -
мяукает, в кухне сыр
с плесенью.
ОДНА ТВОЯ УЛЫБКА
одна твоя улыбка-
стоит больше, чем смех сотен проституток,
вечером в пятницу провожающих меня взглядом.
один твой взгляд –
стоит больше, чем аплодисменты детей-инвалидов,
наблюдающих акробатов под куполом цирка.
один твой вздох –
приносит больше легкости, чем десятки искусственных
легких, подключенных к Мао Цзэдуну.
одно твое прикосновение –
смогло бы оживить засыхающий клевер
проросший на подоконнике в стужу.
один только звук,
вырвавшийся случайно из твоих губ
мог бы заглушить все песни Элвиса Пресли
И один только миг
стоил бы миллионов дней,
если бы ты была рядом.
* * *
Между лестничными проемами
Укутавшийся лохмотьями
Скукожившийся и изодранный
Страстно пыхтит сигаретой.
Между тем, провожу пальцами
Прижимаю к груди голову,
Запутались в черных в'oлосах
И глаза смотрят ласково.
Там, за г'орами - окиянами
Где пуще ветрил вертится
Косы по травам стелятся
И между тин встает зарево.
Там колышутся перезвонами
Шуршат листьями колокольчики
Попискивают под пологом
И все вмиг улетают засветло.
Там замерло, замяукало
И по рукам поползла варежкой
И в сердце свернулась калачиком
Между мной и тобой втиснулась
А сверху – все звезды талые
И в глазах – голоса прежние
Мы так сладко соприкасаемся
Что, быть может, все еще сбудется.
ВДОХНОВЕНИЕ
вдохновение приходит,
когда с корабля машут платочком
когда чайки вмерзают в лед
и заканчиваются чебуреки в чебуречной
вдохновение может прийти,
когда гусь, которого ты кормил
улетел, а на пастбища ложится снег
и овцы нервно топчутся возле порога
вдохновение остается
когда блестят влюбленные
глаза, а по крыше ходят маленькие
упругие человечки, и что-то настойчиво теребят
но вдохновение может уйти
когда заскрипели окна, и стайки
птичек перепархивают между стенами
а в глубине сердца зародилась ненависть
вдохновение уходит,
когда вместо краски в тюбике пыль
когда постоянно чешется ягодица
а в подъезде стало на одну кошку меньше
* * *
познакомься
с грустью улиц
шепотом кирпичей
утром, когда стало ясно,
что кончилось лето.
ты будешь
поливать клумбы
когда начнется война.
ИНОГДА НОЧЬЮ
иногда ночью но солнце в твоих коленях
каракатицей, выплеснувшей такую тьму
я ухожу, но вернутся звезды.
и горят листья фонарями скверов
не умеющие умирать встретят дождь
позабавившись, скинет платье.
обними горячо завтра еще вечер
взволновавшись, шелестит в городе ветер
один спрятался между ладоней.
за ночью испугавшись, жмурится понемножку
я не прошу в голосе твоем счастье
и где луна ты и я вместе.
ЛАБИРИНТ
я не пробовал, но уверен:
страшнее всех поедатели падали.
в этом жутком лабиринте, где
от тебя до меня девять смертей.
я зову тебя хлопаньем крыльев
но за каждым закоулком – монстр
и в зрачке потухшее сердце
и больно бежать вспять.
обмани, прошу тебя, ласково
притворись солнечным зайчиком
сквозь шорох шушукающихся крыс
под монотонные удары грома.
я разверз пасть нечеловеческую
расправил крылья волшебные
мимо тысяч шаровых молний
садись на клык, покатаемся.
---9
КОЛОКОЛА
много ли видит ли хочется
растарабанить нерасторопные
девочки в шелковых кружевах
плюшки мишутки заиньки
раскрылся клевер клоп
колокола колотят хлоп
и на закате у тебя под столом
впрочем, не говори о нем.
всемером спляшемся спишемся
и за занавеской занавесились
и под кучкой скучерявелись
стайки ладошки пеночки
окачурился ножками клоп
книзу тормашками хлоп
колокол затрещит динь-дон
впрочем, не вспоминай о нем.
НАСЕКОМОЕ, С КОТОРЫМ Я ПИЛ НА ГРАНИЦЕ МИРА
на границе
усталого жухлого мира, называемого осенью,
я встретил насекомое,
раскрашенное в краски ночи.
мы сочиняли сказки,
и оно трепетало крыльями.
и вместе дрожали от холода,
потому что на краю мира жуткий ветер.
и я много рассказал ему о своей жизни,
впрочем, довольно бездарной…
и, черт возьми, в этом
между нами было что-то общее.
а потом
я напился и вырубился,
а когда проснулся,
то рядом никого не было.
МАГНОЛИЯ
моя магнолия
моя ласковая солнце
моя нахохлившаяся кошечка
моя магнолия
моя искореженная ветер
ласкающий платья
мои девушки смущенные улыбки
моя сладкая магнолия
моя стройная и строгая
моя незабываемая вечер
холодящий пальцы
мои разлетевшиеся птицы
доброй ночи
среди ветвей.
Сочи 2009
НЕПОДТВЕРЖДЕННАЯ
неподтвержденная,
она перевернула плиту
упершись в торчащие гвозди
просунула палец в щель
скреблась и рыла
схватила тебя за ногу
укусила гнилыми зубами
и первое, что ты подумала,
проснувшись:
стоит ли отменить
запланированное посещение
могилок?
* * *
Девушки в свадебных платьицах
Прыгали по краю фонтана
И жадно улыбались фотокамерам
Когда я всосал муху.
Беременные упивались свободой
Вспоминая мгновенья зачатия
Закатывая глаза от глупости
Тогда я устал.
Я встал, олицетворяя протест
Вылил ликер с насекомыми
На пол, по которому катилась
Официантка, тряся грудями.
Я не положил ей в лифчик
Ничего. Пожелал беременности
Сел в старый Континенталь
Давай-ка, вдаль по Кутузовскому!
Вечером, когда на Кутузовском
Зажигаются огни Мазератти
Я могу вальяжно откинуться
В рюмке заплещется ром.
Я представлю как расширяются
Твои зрачки в предвкушении
А в моей руке пистолет
А в твоей голове – банщик
Так прекрасна весна на Кутузовском
Нет нужды вспоминать беременных
Только муха стоит в пищеводе
Изыдь же, муха, изыдь!
ПО ТУ СТОРОНУ НЕБА
по эту сторону неба
стелятся крыльями грозди
по эту сторону неба звезды.
по эту сторону неба
сквозь голос дрожащих веток
по эту сторону неба ты.
по эту сторону неба
капает вертится встретимся
по эту сторону неба сон.
по эту сторону неба
сквозь черную пелену снега
средь крашеных молекул света
посередине кромешного блеска
через три тысячи оборотов века
мы встретимся
сбудется
и потеряемся
по ту сторону неба
МОЯ ЛОБОТОМИЯ
я очарован
захлопнулись крылья
сквозь сон нераскрывшейся бабочки.
как мотылек, как стадо ревущих молей
где из-под глаза тонет и развивается голос
ушедших в пустыню. мы были там. да.
и после
всего наконец поползли
трещины вьюга отрезала ревом турбин
вниз по солнцу испачканный дымом из
труб паровозов бегущие к берегу моря
русалки прильните ко мне хвостом. к хвосту.
23 ФЕВРАЛЯ
в мире полно классных девушек,
и я даже знаю одну или двух.
но я разогрел крабовые палочки
в микроволновой печи.
намолол перца, посыпал им майонез.
и съел, запивая пивом.
* * *
что делать, если забыл бутылку виски
в багажнике
а уже все: снял носки и развалился.
и на душе так противно
и тянет почесать бороду
и все, что тебе не хватало –
буквально стакана виски со льдом.
но не идти на улицу среди ночи.
* * *
в этой безжизненной комнате
два живых существа: я и кактус.
и между нами мало общего:
я на диване, он – на тумбочке.
иногда я разговариваю с ним.
он все время молчит.
и даже когда я открываю окно,
чтобы проветрить смрад ночи
он не колышется, как подобает растениям.
23.02.09
* * *
кыш крысы!
распахнулся ветер
застрекотали сверчки под крышей.
ты слышишь?
в трубе смеется
из-под кровати притихли мыши.
за шкафом
под половицей
шевелится пыхтит храпом.
дай лапу
клубочком ближе
вылезет – запущу тапком!
КОШКА, КОТОРУЮ ЗВАЛИ ДВАДЦАТЬ
она была моей радостью
слепая, еще когда ее звали Раз
а потом произошла она:
ультрафиолетовая катастрофа
и кошка слизывала молоко с сосков
а я называл ее Два и Три
впрочем, многие не поверят, но
в пепельнице не было места для сигарет
когда я гладил ее по спине.
я листал журналы и заворачивал в них жир
а она любила креветки
уже когда ее звали Четыре
а потом она стала откликаться на Пять
и в дело пошел градусник.
впрочем, ради любимой кошки
вы знаете, мы многое пережили:
вместе падали с 11 этажа в кусты
вместе блевали шерстью
когда я назвал ее Шесть
то все небо уже было в мухах.
вы слышали? есть волшебные кошки,
спящие на коленях императриц
и трудно выбрать, кем быть –
кошкой или императрицей.
особенно, когда тебя зовут Семь
или Восемь. а за окном кот.
нет, я отпугнул его дробовиком
и его черный зад – последнее,
что я видел. а она и подавно.
иди сюда. как тебя? Девять? Десять?
нет, это парадокс Гиббса,
я и моя кошка неразделимы
у нее восхитительный хвост
из гривы мы слепим руно – потом.
когда ее назовут Девятнадцать.
ну а пока Одиннадцать дрыхнет
я щекочу ее пальцами ног.
я спрашивал коротышку в телевизоре
я спрашивал меня тебя и твою бабушку
и черт возьми даже кактус на подоконнике
как господи такое возможно,
чтоб кошка, которую зовут Двенадцать
ничего не ела уже пять дней?
и тогда я приходил с работы
пьяный, и каждый раз называл ее заново
сначала это было Тринадцать, Четырнадцать
в последний раз я назвал ее Двадцать
* * *
Настанет день, когда козлы
угрюмо выйдут вслед
усохшему императору, соскребающему
пыль с собственной мумии.
Ты и твой носильщик припали
к соскам кормящей свиноматки
умирающая земля не дает молока
прокисла недоенная грудь
Что скажешь, рогатый тунгус,
Таджику, завоевавшему Сибирь
Вот мои десять копеек – почеши
А я почешу тебе.
ПАРАД К ЮБИЛЕЮ ИМПЕРАТОРА
Узкий глаз императора сквозь москитную сетку
Видит полчище козлов, шествующих по улицам
А вот стая собак, подтирающихся хвостами
И еще горгульи, куда же без них.
Вот ритуальная колонна любителей сипуку
Вот петухи с несъедобными гребнями
Вот растения в горшках, поливающие сами себя
А вот стадо безногих, зато каких.
Вот шары, которых так любят девушки
Вот овалы, которые когда-то были шарами
И в завершение: то, что не видел ни один смертный:
множество параллельных прямых.
* * *
Свершилось!
Козлы выходят из стойла
Ликует пророк! Вино
льется из бочки в глотку!
Вот, моя милая, обнимая,
Теперь мы будем счастливы
Рожай дитё! И сиськи, глядишь,
Набухнут.
Смеется, обнажая колено
мне мой брат – брат, а конь –
жена. Такова жизнь.
Пророк пророку пророк.
ОСЕЛ
Под небом голубым, устало запрокинувшейся
В хохоте луной, под стадом извивающихся
В вихре облаков, сопротивляясь завыванию
Могучего пассата; единственный парит осёл.
Указывая путь вертящимся хвостом, сквозь
Лики молний, блеском озаряющих пути
Стадам овец, отбившимся от липкого кнута,
Что раздирает в кровь непреклоненный зад.
ДЕРЕВНЯ
Мышь пропищала.
Пробежал барашек.
Козлик проскакал.
В волненье синих туч
Услышалось рычание небес.
Пролился дождь,
И град пришиб посевы.
И молния сожгла сарай.
И куры, в панике,
Горящие с хвоста,
Бежали наутек.
И серый кот,
Сдирая с лапок кровь
сполз с подоконника,
пошевелив усами.
И сразу поскакал
За ароматом гриля
И телка, переставшая доиться
Позволила дождю
Налиться в таз,
И на навозной куче
Почти мгновенно проросла сирень.
Я поднял кружку
Я понюхал колос.
И по тугому животу
Неразродившемуся
Потрепал тебя.
ВЕНОК
Дай я растаю
В твоей теплой руке,
Колокольчиков стая
Зацепилась и тухнет
И пахнет, и тонет
У любимой в коленях
У любимой в венке.
Сладкие страсти,
В которых вся ты,
Мою грусть и ненастья
Придушили и давят
И стонет, и жаждет,
Заплетается в косы,
Заплетает цветы.
В ДЕНЬ ВСЕХ ВЛЮБЛЕННЫХ
в день всех влюбленных
(а почему всех?)
нужно написать стихотворение,
о том, что ты не такой как все.
о том, что ты не влюблен.
О том, что предпочитаешь пиво
И наркотики.
И лучше бы провел вечер с собакой.
Или почитал бы книжку.
Или, в конце концов, посмотрел регби
По телевизору.
И о том, что ты ненавидишь медведей
И не понимаешь,
Как розовые сердечки могут выражать любовь.
И все твои друзья тоже не понимают.
Они, как и ты, предпочитают пиво
и наркотики.
И я не помню,
когда в последний раз целовался.
и с кем.
и что было после этого.
Но все равно,
Я хочу, чтобы сопливые мальчики
(не такие, как я)
наматывали на кулак нюни
облизывая пальцы девочкам
радовали их,
изнеживали их сердца.
Надоедали им,
чтобы потом эти девочки
бежали к нам
настоящим мужикам,
предпочитающим пиво
и наркотики.
ГЛАЗА
я смотрю по сторонам и замечаю тенденции:
очевидно, что будет в будущем:
я вижу, что уже совсем скоро
мир разразит постатомная зима
вижу поколение мутантов, совокупляющихся с роботами
не следует быть пророком,
чтобы заметить, что уже скоро
люди потеряют физическую индивидуальность,
и даже психологическую,
зато приобретут множество глаз:
некоторые из них даже в промежности.
чтобы видеть невидимое.
не следует быть пророком,
чтобы заметить, что некоторые
уже приобрели что-то подобное
Присмотрись к себе!
СПАСИ МЕНЯ, МИСТЕР ВЕСНА
спаси меня, мистер весна,
обвешанный старыми сухими
неопавшими пережившими
зиму листьями, приоткрывающий
из-под таящего снега свой сонный глаз.
приподнимись над землей, мистер весна.
встреть меня голосами вернувшихся
из дальних странствий перелетевших
океан и грозовые тучи птиц, ураганом
солнечных лучей, пробивающихся
сквозь отверстия в крышах домов.
обними меня, мистер весна,
теплым голубым небом, воздухом
наполненным жужжанием внезапно
проснувшихся притаившихся в щелях мух,
голосом и теплом оттаявшей покрывшейся
стелящимся паром земли.
встрепенись, мистер весна, так
чтобы подскочили троллейбусы
и вороны, шагающие по проталинам,
перевернулись кверху брюхом. скинь с плеч
долгие темные усталые вечера и
леденящие ;тры. и пойдем пить пиво –
я знаю хороший бар.
* * *
Позвони доктору,
Пусть ему станет страшно
Напугай его раком.
Напугай его геморроем.
Пускай он на домашнем ужине
Рассеянно тычет вилкой в кильку.
Он не знает, что ты пошутил.
Что ты просто пошел и повесился.
В КРАСИВЫХ ГЛАЗАХ ЖЕНЩИНЫ
в красивых глазах женщины
(нет, не таких, но еще красивее!)
вот где рождаются стихи.
в улыбке, брошенной случайно
тебе, но искренней-искренней:
вот где рождаются стихи.
в губах, в пальцах, сомкнувшихся
вокруг бокала с коктейлем.
в локоне упавших волос.
в прикосновении вечера, под
дымом недокуренных сигарет
и стыдно трепещущим краем платья.
А еще в золотисто тонком браслете,
обнимающем запястье, в горящих
белыми огоньками кончиках
французского маникюра. В хвостиках
ресниц, раскрывающихся
вместе с сердцем. В аромате
окутанных духами волос.
И восхитительных голых ног.
Вот где рождаются стихи,
и умирают в руках поэта.
и стыдно такое сказать,
но я все еще очень!
* * *
я встретил тучу
а она – безутешной радостью пролился на головы прохожих
еще полчаса
и в вихре кружащихся мошек в блеске влюбленных глаз
под задыхающимся от счастья платьем молодости.
я пригрозил тебе
но ты - убежала высоко, где мы целовались под кручей
и там ярко
но очень быстро а потом ты и я не забудем не забыли
а скатерть под скатертью целуя твои пальчики пальчики.
уже поздно, и
дождь собирается над горизонтом, под стеклами трамваев
прислонился
и по языку по щекам стекают, лови, ловлю, убегает навсегда,
никогда не сегодня не завтра, и даже вряд ли, хотя конечно.
и кто знает, может
это любовь, это ты закрутилась в моей голове дым от ожогов
сердца.
от пожаров в самом самой любимой центре любимом отталкивая
в руке кончики в крае волос зеленая радужка, а под ней – солнце.
солнце.
* * *
Какое неисчисляемое количество раз
я мечтал
сидеть на балконе и поглощая алкоголь
писать стихи обращая взгляд в море.
И чтобы с каждой минутой они становились
все пьянее
а ветер становился все тише и мягче
и с ним приходило теплое вдохновение.
Сколько раз я мечтал о том, чтобы видеть сквозь
окна в крыше
обнаженную девушку, скидывающую халат
и грузина, окунающего в соус шашлык.
И еще, чтобы крестьянский чай, собранный китайцами
в Китае
возбуждал меня своим ароматом и слегка испарялся
и его уносило бы к берегу вместе с трепещущими комарами.
И мне уже кажется, что это произошло со мной, и все
самые сокровенные
желания исполнились, и остается только напиться!
Только напиться!
Сочи 2009
* * *
Как ты, кактус?
А что он? – В общем,
ему нечего ответить.
поскольку сейчас утро
и полицейские еще не вылезли
и старушки не поют, и собачки
впрочем собачка собачке рознь
собачка собачке враг и друг
и еще подходит для совокупления
и для зарабатывания денег на щенках
и вообще для зарабатывания денег.
это все до невозможности противно
скажи, кактус? хорошо, что он малословен,
а то был бы такой как все – как я, как тетка,
цепляющая прищепками серые трусы посреди
улицы, где на мотороллере убогие дети снуют
то и дело, норовя поскользнуться тебе под колеса
а ты всего лишь приехал домой, потому что скучно
на работе, и там царит царство денег и подлых сучек
не говори никому, кактус, и я не отдам тебя в дом престарелых
там много компьютеров, старушки сидят на сайтах знакомств
а кактусы: кактусы, поговаривают впитывают всю эту муть,
что исходит из мониторов, и дальше тебе становится лучше,
и возникает ощущение, что ты в ванне с медузами, в прохладной,
и женские руки ласкают все, что у тебя есть, и мама родная,
кактус впитал всю негативную энергию, и эти шлюшки теперь
так искренни, как ни одна из тех, что тебя любила (любило, любит)
* * *
вчера
между мной и тобой
пробежал олень!
не веришь?
посмотри – вот, помет!
* * *
ты никогда не уйдешь.
ты – сладкое, промокшее под дождем
воспоминание. и я пригрел его
где-то возле своего сердца.
бейся о прутья, но
ты – застряло там навсегда, крылья
рвутся. а я укрываю тебя
полой ночного халата.
будем курить вместе.
ты – вдыхая, посапывая из-под груди
злое. и я вспомню тебя,
мое любимое воспоминание.
дорогое воспоминание
ты – череда моих повторяющихся
поражений.
где проигравшие
уходят вместе со мной.
Метки:
